2020-07-12
266
“Братушками” признательно называли болгары наших солдат-освободителей. Еще до войны наши земляки оказывались в Сербии. Среди них – крестьянский сын Иван Нелюбин и сын вятского почтмейстера из дворян Николай Далматов, который скончался от ран, полученных в боях с турками. Тогда же 113 мастеровых Ижевского оружейного завода заявляли о желании поехать в Сербию добровольцами, а по предложению вятского местного управления общества попечения о раненых и больных воинах две сестры милосердия Александра Буевских и Анна Стретенская вызвались отправиться на театр военных действий.
С началом войны 1877-1878 годов общество попечения о раненых и больных воинах в Вятке снарядило лазарет на 200 раненых. Его персонал и груз бесплатно перевез до Казани на пароходе “Гражданин” судовладелец Тихон Филиппович Булычев. В губернии шли денежные сборы. “Вятские губернские ведомости” целыми страницами публиковали имена и суммы жертвователей.
Среди воинов, лечившихся в лазарете, оказывались и вятчане. “Объявите родителям, жене в деревне Куланды Кадамской волости, – сообщал из лазарета в Яранский уезд солдат Тимофей Новиков, – я цел, тонул на Дунае, был в страшном огне. Государь наградил Георгием”.
Газета помещала списки раненых вятчан, получавших помощь в лазарете. Воины радовались, что встречали там земляков. К сожалению, приходилось публиковать и списки умерших от ран. Не обходилось без потерь в самом составе медиков. Заразившись тифом, скончалась сестра милосердия, послушница Вятского Преображенского женского монастыря Августа Титлина.
Впечатлило наших медиков посещение лазарета знаменитым хирургом Н. И. Пироговым, который одобрительно отозвался об их самоотверженном труде. На войну поехали многие студенты старших курсов Медико-Хирургической академии и среди них наш земляк Владимир Бехтерев. Перед отъездом он обязался посылать из добровольческого медицинского отряда известия о его работе в газету “Северный вестник”. Под псевдонимом “Санитар” будущий ученый с мировым именем поместил более двадцати корреспонденций. Сам он помогал раненым при переправе через Дунай, на подступах к Тырнову, в Габрове, в Горном Студне, под Плевной.
Вот как писал Бехтерев о самоотверженной работе отряда при третьем решающем штурме Плевны: “Представьте себе весь ужас положения и врача, которому приходится быть бесполезным в данном случае, и раненых, которым приходится лежать во время холодной ночи на грязной земле почти без всякого покрова... Ноги до того устали, что положительно отказывались двигаться; руки, занятые постоянно перевязками, отказывались работать, а голова в крайнем напряжении – всё рисуются ужасные страдания того или другого раненого”. С уважением отзывался Бехтерев о солдатах: “Из моих наблюдений я вынес глубокое убеждение в том, что наш солдат положительно герой в своей сфере. Самые тяжелые раны им переносятся с замечательной твердостью: ни выражения сожаления о своей участи, ни малейшего страха вы нигде не услышите...” Напряженная работа и тяжелые условия не замедлили сказаться. Бехтерева, как и многих его товарищей-медиков, скрутила так называемая “болгарская лихорадка”. Пришлось вернуться в Россию...
Отличались вятчане в ратных делах. Подпоручик Александр Сырнев, воспитанник мужской гимназии, участвовал в штурме города Ловчи, превращенного турками в мощный укрепленный лагерь. Когда ранили командира, он, приняв командование над остатками роты, первым ворвался в главный вражеский редут. В боях за Ловчу отличились вятчане – начальник штаба 2-й пехотной дивизии Шестаков, штабс-капитан Уваров, поручик Лопатин, подпоручики Рукавишников и Шубин, врач Василий Бронников… Участвовали вятчане в ожесточенных штурмах Плевны. Егор Жданов, уроженец деревни Боярской Орловского уезда в бою на плевненских редутах захватил турецкое знамя. А вот сведения из послужных списков нескольких “нижних чинов”: Денис Воробьев из Уржумского уезда, Ераст Шулятьев из Глазовского, Степан Окишев, Иван Шатунов, Алексей Шампаров, Ефим Пантюхин из Малмыжского отличились в боях под Горным Дубняком, при Плевне, под Филиппополем… “Вятские губернские ведомости перечисляли награды вятчан – солдат и офицеров.
В событиях на Балканах довелось участвовать ветерану Крымской войны, защитнику Севастополя, писателю и общественному деятелю Петру Алабину, много сделавшему для развития просвещения и культуры за время службы в Вятке с 1857 по 1866 год. После освобождения Софии Алабина назначили ее первым губернатором.
Но в губернии знали и других “героев”. “Слободские патриоты” – иронически озаглавлена заметка в “Вятской незабудке” (1878). В то время, когда было “на Шипке все спокойно”, в Слободском устроили гулянье “в пользу больных и раненых воинов”. Местный “бомонд” разошелся на славу: “скандал следует за скандалом, и полиции пропасть хлопот с разгулявшимися обывателями. Из сада их то и дело выпроваживают “честью”... Некто рискует танцевать, падает, роняя и свою даму, другой у буфета усердно опрокидывает рюмку за рюмкой “очищенную” в пользу раненых... Но при всем этом “публика” даже и теперь не утратившая сознания возвышенной цели, с какой устроено гуляние, требует “Боже, царя храни”. Без всякого сомнения эти “господа ташкентцы” местного разлива мнили себя героями.
7. Знаменитые вятчане и люди, связанные с Вятским краем
Изобретатель-металлург Василий Степанович Пятов (1824-1892).
Работал в Петербурге в лаборатории физика и электротехника Б.С. Якоби, с 1855 года служил механиком, а затем управителем Холуницких железоделательных и чугунолитейных заводов, где ввел ряд усовершенствований. Взамен применявшейся тогда ковки впервые в мире он предложил изготовление броневых плит прокаткой с последующим химико-термическим упрочением поверхности. (Заявка на привилегию подана в 1859 году, но способ Пятова без указания его имени был использован в Англии и других странах). Позднее изобретатель трудился на различных горных заводах и золотых приисках, состоял членом Русского технического общества.
Земский деятель Авксентий Петрович Батуев( 1863-1896).
А. П. Батуев родился в Казани в вятской купеческой семье, но почти сразу был перевезен в Малмыж. Выпускник Казанского университета, Батуев несколько лет занимался бесплатной адвокатской практикой по крестьянским тяжбам. С декабря 1891 года по ноябрь 1896-го – председатель Вятской губернской управы. При Батуеве Вятское земство стало известно всей России внедрением передовых методов в сельское хозяйство, опытных сельскохозяйственных ферм, созданием учебных кустарных мастерских, развитием народного образования, организацией трех тысяч библиотек для народа, книгоиздательством, земским книжным складом, “Вятской сельскохозяйственной и кустарной газетой”… Батуев объединил вокруг себя агрономов, учителей, ветеринаров, страховых агентов, в том числе и людей “неблагонадежных”, сосланных в Вятскую губернию. Он автор ценных публицистических произведений, беллетристических опытов. “В несколько лет полузаброшенная, полузабытая северная деревня стала центром внимания”, – отмечал знаменитый книгоиздатель И. Д. Сытин. Жизнь Авксентия Петровича оборвалась трагически. На кончину Батуева откликнулись Л. Н. Толстой, Н. К. Михайловский, В. Г. Короленко, который оценил подвижническую деятельность замечательного земца: “Можно без преувеличения сказать, что пятилетие… [работы Батуева в земстве] составляет одну из самых блестящих страниц не только вятского земства, но и русского земского дела вообще” Память о Батуеве жива. В 2000 году областной научной библиотекой им. А. И. Герцена и клубом “Вятские книголюбы” им. Е. Д. Петряева издана его “Исповедь”, написанная в 1884 году в виде писем отцу.
Народный врач Савватий Иванович Сычугов (1841 – 1902).
В отчете “Год вольной деревенской практики”, помещенной в журнале “Земский врач” (1890), Сычугов подсчитал, что за год принял 10 тысяч пациентов. Прием Сычуговым велся с 5-6-ти часов утра до вечера. Три тысячи больных он лечил бесплатно. С большинства крестьян брал от 5 до 10 копеек, смотря по дороговизне лекарства. У кого не было денег, брал натурой – яйцами, маслом, мукой или чем придется, но брал столько, сколько следовало бы получить деньгами. (Ведь никакого жалованья вольный врач не получал). Из 620 рублей, полученных за лечение, он 290 руб. потратил на закупку лекарств, 35 руб. ушло на устройство больничного покоя, 7 руб. на его отопление, себе оставил на прожитье 288 руб. Понимая положение врача, многие крестьяне давали ему гораздо более того за лечение, но Савватий Иванович отказывался. (Лишь двое попросили “уступочки”).
Соответственно своей натуре Сычугов распоряжался гонорарами за свои публикации. “Получил я также радостное письмо и от редакции “Сев. вестника”. Она извещает меня, что причитающийся мне гонорар – 67 руб. 20 коп., согласно моему желанию, разделен на две части, из которых одна послана в пользу студентов Московского университета, а другая – Медицинской академии. Значит, благодаря моему скромному труду, несколько голодных студиозусов будут сыты хоть неделю”.
Савватий Иванович боролся с очагами тифа и других болезней на севере Орловского уезда (теперь эти места на территории Юрьянского района). Однажды у бедной вдовы пала корова. Народный врач не мог остаться безучастным. Когда он давал деньги на покупку новой буренки, крестьянка не произнесла ни слова. И только через два года стало известно, что каждый день, когда на стол подавалось молоко, крестьянка и ее дети вставали и молились о здравии раба Божия Савватия. “Вот и пойми тут крестьянскую душу!” ‑ говаривал Сычугов.
Писательница Мария Егоровна Селенкина (1845-1923)
М. Е. Селенкина родилась в Нолинске в бедной чиновничьей семье. Получила лишь домашнее образование. Ее произведения в конце 60-х годов были напечатаны в журналах “Женский вестник” и “Дело”. Влияние на начинающую писательницу оказывали ссыльные В. Ф. Трощанский, Ф. Ф. Павленков, художник Виктор Васнецов. В ее доме собирались радикально настроенные разночинцы-интеллигенты. По делу о “хождении в народ” Селенкина была арестована и полтора года провели в тюрьме, а потом долго оставались под надзором полиции. В 1890-1891 годах журнал “Вестник Европы” опубликовал роман Селенкиной “Лобановщина”, где с глубокой симпатией были показаны вятские крестьяне. Роман получил высокую оценку В. Г. Короленко: “…прочел рукопись с большим удовольствием. В ней хорошо видно основательное знание описываемого быта, простота, хороший язык, питающиеся местным говором как раз в меру, наконец – задушевность тона… Это большие и довольно редкие достоинства, но всего важнее то обстоятельство, что у вас нет слащавого народничества и народнического мистицизма”
Братья-художники Васнецовы
Воздействие демократических идей ощущалось в раннем творчестве Виктора и Аполлинария Васнецовых. Оба посещали собрания в доме М. Е. Селенкиной. Аполлинарий одно время даже хранил “небольшую библиотеку”: “Легальные книги лежали под диваном, а “нелегальщину” я прятал за отставшие обои”. Среди спрятанного были номера журнала “Вперед!”, “Хитрая механика”... Пережил Аполлинарий Михайлович народническое увлечение работой в деревне. Но от всей души сочувствуя крестьянам, братья Васнецовы тем не менее вовсе не уповали на народническую пропаганду. “Я жил в селе среди мужиков и баб, ‑ вспоминал В. М. Васнецов, ‑ и любил их не “народнически”, а попросту, как своих друзей и приятелей, ‑ слушал их песни и сказки, заслушивался, сидя на посиделках при свете и треске лучины”. Знание народной жизни помогало уже первым работам братьев. В 1866-1867 годах Виктор Васнецов создал серию из шестидесяти рисунков на темы русских пословиц и поговорок, в которых, несмотря на явную иллюстративность, ощущалась социальная направленность. “По одежке протягивай ножки” ‑ мужичок, едущий в телеге, уступает дорогу барину в бричке. “Ешь репу вместо ржи, а чужого не держи” ‑ бедняк возвращает долг, ссыпая рожь в мешок зажиточного соседа. В жанровых рисунках В. Васнецова чувствуется влияние вятской действительности. Но постепенно художник стал подходить к более сложным сюжетам. В картине “Трактир” (1874) показаны оригинальные типы русского общества. Тепло и сочувственно изображена артель плотников, один из которых читает, водя по газете пальцем. (Начинающий читать крестьянин – примечательная черта пореформенной России). В стороне от них одинокий, побитый суровой жизнью интеллигент. Как знать, может он один из тех, кто пошел было к народу с намерением отдать ему все, но... произошло трагическое взаимонепонимание. При всей любви к народу Виктор Михайлович решительно отказывался от его идеализации. В эскизе “Хороша наша деревня, только славушка худа” (1874) пьяные мужички горланят на деревенской улице. С душевной болью написана и картина “Кабак” (1887). Остро воспринимая реалии русской деревни, художник после колебаний и поисков избрал новый творческий путь, показывая внутреннюю силу и возможности народа. “Витязь на распутье” (окончательный вариант – 1882), выбирает дорогу, на которой должен преодолеть все опасности и трудности.
Увлечение народническими иллюзиями пережил А. М. Васнецов. Примечателен его рисунок “Идеальная деревня будущего” (1876), на котором изображено богатое село, утопающее в зелени, с общественными постройками, школой, добротными избами. Но, сознавая отдаленность мечты, художник поместил на рисунке некрасовские строки: “Жаль, только жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе”.
Историк А. С. Верещагин (1836-1908)
Александр Степанович Верещагин, родился в Уржуме в семье церковнослужителя. Выпускник Вятской духовной семинарии и Казанской духовной академии, где на него огромное влияние оказал историк-демократ А. П. Щапов. Верещагин преподавал в семинарии и гимназии в Вятке. В начале ХХ века стал одним из инициаторов создания Вятской ученой архивной комиссии в числе почетных членов которой были известные историки В. О. Ключевский, И. Е. Забелин, С. Ф. Платонов, Н. П. Лихачев. Верещагин был редактором “Трудов” ВУАК. Он извлек и опубликовал массу ценнейших документов по истории Вятской земли из центральных и местных архивов. Работы Верещагина отличаются глубочайшей достоверностью. Он с гордостью называл себя “чернорабочим истории”.
