Некоторые речения Иисуса и рассказы о нем в «утраченных текстах» 1 страница

 

 

1. Иисус сказал: Я дам вам то, чего не видел глаз, и то, чего не слышало ухо, и то, чего не коснулась рука».

Евангелие от Фомы  17 (около 140 года)[9]

 

 

2. Иисус сказал: «Когда Я был на пути сюда от Отца всех вещей и проходил сквозь небеса, случилось так, что Я облекся в мудрость Отца и в Его могущество. Я был в небе и прошел мимо архангелов и ангелов в их подобии, словно Я был одним из них, мимо властей и сил. Я прошел мимо них, потому что обладал мудростью Того, Кто послал Меня. Начальники ангелов Михаил, и Гавриил, и Уриил, и Рафаил следовали за Мной до пятого неба, ибо они полагали в своем сердце, что Я – один из них; такова власть, данная Мне Отцом».[10]

Epistula apostolorum/Послание апостолов

(середина II века)

 

 

3. И тогда Царь славы в своем величии попрал смерть и, схватив князя Сатану, предал его власти Преисподней. И простер длань и поставил знак креста на Адаме на всех его святых, и взял Адама за правую руку и вышел с ним из ада, и все святые следовали за Ним.

Евангелие от Никодима,

около 400 года.

 

 

4. Иисус сказал: «Встань, Петр, и возьми тело Марии, и отнеси его на правую сторону города к Востоку, и там найдешь ты новую могилу, в которую положишь Ее, и жди там, пока я не приду к тебе». И, сказав это, Господь препоручил душу Святой Марии Михаилу, который был управителем Рая и князем народа евреев, и Гавриил пошел с ними.

Псевдо-Мелитон

Переход Блаженной Марии  (V век)

 

 

5. По возвращении из Египта, пребывая в Галилее, Иисус, Которому шел уже четвертый год, играл с другими детьми в день субботний на берегу Иордана. И сделал Он семь маленьких озер в глине (lacur de luto) и к каждому устроил по маленькой плотине, через которые входила вода реки по желанию Его и уходила обратно в ложе свое. Тогда один из детей, сын диавола (filius diaboli), наблюдал с завистью сооружения, по которым шла вода, и разрушил то, что сделал Иисус. И сказал ему Иисус: горе тебе, сын смерти, сын Сатаны! ты осмелился разрушить работы, которые Я сделал! И вот в тот же час умер тот, кто сделал так.[11]

Евангелие Псевдо-Матфея

(VII век)

 

 

6. Иисус сказал: «Если люди назначат вас своими головами, будьте подобны хвостам».

Мусульманское предание

(IX век)

 

 

7. Иисус сказал: «Мир есть мост; перейди через этот мост, но не строй на нем».

Мусульманское предание

(IX век)

 

 

8. В ночь перед Распятием Понтий Пилат пригласил Иисуса на дружеский ужин. Желая спасти Его любой ценой, Пилат предложил предать казни собственного сына вместо Иисуса. Но Иисус отказался, ответив ему: «Если бы Я хотел, Я не пришел бы в это время. Приходи, садись там и увидишь, что Я способен ускользнуть». Тут Иисус сделался невидимым и бестелесным, так что Пилат упал в обморок от изумления. Возложив на него руку, Иисус вернул его в сознание. И сказал: «Ты понял, что если Я захочу, то смогу ускользнуть?». Пилат ответил: «Да, Господь мой».

О жизни и страданиях Христа

Приписывается Кириллу Иерусалимскому. (Вероятно, IX век)

 

 

9. {Иисус} – кожа Его – кукурузного цвета, волосы Его – черные и спускаются на плечи, словно гроздья виноградные, нос Его выдающийся, глаза у Него прекрасные, брови сведены вместе, щеки Его – алые, словно розы. Он носит тунику виноградного цвета, у Него на боку – два серебряных, покрытых шипами украшения, похожих на мечи, и покрыт Он льняною одеждой, так что выглядит Он, словно царский сын.

О жизни и страданиях Христа

Приписывается Кириллу Иерусалимскому. (Вероятно, IX век)

 

 

10. И все же я, Иоанн, спросил Господа, сказав: «Господи, как это человек получил духовное происхождение в плотском теле?» А Господь сказал мне: «При своем падении небесные духи вошли в женское тело из глины и приняли плоть от похотей плоти, и приняли {дух в то же время} (…) Дух рожден от духа, плоть же – от плоти; тем самым власть Сатаны не прекращается в мире сем».

Interrogatio johannis [12],

текст, известный еще как «Тайная вечеря». (Около 1100 года)

 

 

11. Иисус сказал: «Я, человек, пыль и глина, ходящие по земле, говорю вам: Покайтесь и признайте свои грехи. Я говорю, братия, что Сатана, с помощью римской солдатни, обманул вас, когда вы сказали, что Я – Бог».

Евангелие от Варнавы

(XIV век)

 

Источники: “Parthian fragment of Thomas found at Turfan in modern China”, in Hans-Joachim Klimkeit, “Apocryphal Gospels in Central and East Asia,” in Manfred Heuser and Hans-Joachim Klimkeit, eds., Studies in Manichaean Literature and Art (Leiden: Brill, 1998), 189–211; “Epistula Apostolorum, or Letter of the Apostles”, in Montague Rhodes James, The Apocryphal New Testament (Oxford: Clarendon Press, 1924), 489; “Gospel of Nicodemus”, in James, Apocryphal New Testament, 139; Pseudo-Melito, The Passing of Blessed Mary, The Tertullian Project, www.tertullian.org/fathers2/ANF-08/anf08-112.htm; “Gospel of Pseudo-Matthew”, New Advent, www.newadvent.org/fathers/0848.htm; Tarif Khalidi, ed., The Muslim Jesus (Cambridge, MA: Harvard University Press, 2001), 101, 106; Roelof van den Broek, Pseudo-Cyril of Jerusalem on the Life and the Passion of Christ (Leiden: Brill, 2013); “Interrogatio Johannis, also known as the Secret Supper”, The Gnosis Archive, http://gnosis.org/library/Interrogatio_Johannis.html; Gospel of Barnabas, chap. 128, Answering Christianity, www.answering-christianity.com/barnabas.htm.

 

НО ВСЕ ОНИ НАДОЛГО ПЕРЕЖИЛИ ЭРУ КОНСТАНТИНА. Ссылки на Фому широко рассеялись по всему христианскому миру; стих, процитированный в Приложении 1.2, взят из парфянского фрагмента, найденного в Турфане, на дальнем Западе современного Китая, и датируемого, вероятно, IX веком. Некоторые из этих текстов, как и текст Фомы, продолжали читаться в ограниченных областях христианского мира, в то время как другие – такие как Евангелие Никодима, Псевдо-Матфей и Псевдо-Мелитон – имели популярность среди самых разных христианских групп, по всему миру. Как «Тайная вечеря», так и Евангелие от Варнавы фактически были созданы заново в Средние века, хотя были основаны на ранних преданиях.

В отношении хронологии самый замечательный пример – это, возможно, второй текст из Приложения 1.2 – текст из «послания апостолов», первоначально составленный около 160 года. Он не только всегда сохранялся в библиотеке Эфиопской церкви как часть Книги Завета (Mäshafä Kidan), но до сих пор составляет часть новозаветного канона этой церкви. Во всяком случае, в Эфиопии многие древние писания никогда не исчезали.¹⁰

Некоторые из этих текстов продолжали использоваться в течение многих столетий. Речение Иисуса, что «мир – это мост», записано в IX веке, но Акбар, император индийской династии Моголов, начертал его на мечети около 1600 года. Этот пример наводит на мысль, что подобные тексты циркулировали не только среди христиан. Сами мусульмане включили множество ссылок на Иисуса и Марию в Коран и в его более поздние комментарии. Значение этих пассажей в мусульманских текстах настолько существенно, что некоторые даже называли их «мусульманским евангелием», содержащим много речений и историй, утраченных в христианстве. У иудаистов имелись свои версии истории Иисуса, из которых особенно печальную славу стяжал себе враждебный христианам «антиевангельский» текст, именуемый «Жизнь Иисуса» (Тольдот Йешу).¹¹

Долгое время после предполагаемой утраты гностических евангелий христиане (и мусульмане) все еще помнили о разных образах Иисуса, некоторые из которых сильно отличаются от тех, что известны и общеприняты сегодня. Читая альтернативные писания, они продолжали представлять себе одного Иисуса, который выражается, словно загадочный дзэнский мистик, и другого – который выражается, словно некий доморощенный философ. Они знали Иисуса, который явно отрицал свою божественность, знали чудовищного мальчика Иисуса, который демонстрировал свою божественную природу, убивая сверстников, Его оскорбивших, а также фокусника Иисуса, который мог делаться невидимым, чтобы показать, что Он мог бы избежать Креста, если б того захотел.

 

С САМЫХ РАННИХ ВРЕМЕН церковь вела споры о содержании новозаветного канона; полного единодушия она достигла в IV–V веках. Уже в 348 году отец церкви Кирилл Иерусалимский заявил, что «к Новому Завету относятся лишь четыре евангелия. Другие евангелия являются ложными (псевдоэпиграфами, т. е. «ложно приписанными») и вредными». Но официальная церковная политика сильно расходилась с повседневной церковной практикой, поскольку духовенство и миряне на всех уровнях широко пользовались альтернативными писаниями.¹²

По крайней мере во II веке верующие христиане старались заполнить те пробелы, которые они усматривали в зафиксированных четырьмя каноническими евангелиями рассказах об Иисусе и Его апостолах. Эти более поздние писатели добавили информацию о рождении и смерти ключевых персонажей и предложили целый ряд фантастических подробностей, касающихся происхождения и детства Иисуса и Его Матери. При этом они опирались на уже знакомые жанры, создавая новые «деяния» различных апостолов и даже целые «евангелия». Подобные тексты появлялись в течение долгого периода – со II до VI столетия, как раз в те времена, когда создавались и приобретали славу новые гностические тексты.¹³

Если, например, гностическое Евангелие Марии исчезло около IV века, то господствующие церкви продолжали почитать такие «подлинные апокрифы», как Протоевангелие Иакова, Евангелие Псевдо-Матфея, Евангелие детства от Фомы, Евангелие от Никодима, псевдо-Деяния разных апостолов и еще огромное множество текстов. Никто сегодня не принимает всерьез «переписку» между Иисусом и сирийским царем Абгаром. Однако в Средние века эти «письма» имели широкое хождение, и существуют их копии на греческом, сирийском, армянском, латинском, арабском, персидском, коптском, старославянском, не говоря уже о нескольких современных европейских языках. Само по себе такое количество переводов указывает на популярность текста.¹⁴

Десятки «не утраченных» евангелий сохранились до наших времен в самой же христианской церкви. Во многих случаях одни тексты наслаивались на другие и появлялись в новых вариантах и версиях, иногда принимавших разные названия. Поэтому невозможно составить перечень таких текстов, а следует группировать их по циклам, или семьям, преданий: например, предания о детстве Иисуса, предания о рождении и детстве Марии, о смерти (или «переходе») Марии и псевдоэпиграфы об Адаме. Эти циклы часто были весьма объемными. Одни тексты читались в более или менее полных и самостоятельных версиях, другие – в отрывках или в адаптированной форме. Верующие часто могли встречать их в антологиях, таких как известная «Золотая легенда»[13], самая популярная книга, имевшая хождение в Западной Европе между 1280 и 1530 годами. Благодаря подобным компиляциям эти древние писания становились общеизвестной литературой, распространявшейся в латинской Европе от Средневековья до начала Нового времени. На самом деле христианство изобиловало евангелиями.¹⁵

Чтение таких текстов неизбежно вело к усвоению содержавшихся в них идей, даже если идеи эти были где-либо и когда-либо осуждаемы как «еретические». Хотя средневековые читатели восхищались этими древними преданиями как назидательными историями, многие из таких текстов были глубоко проникнуты древними «ересями». Альтернативные писания предоставляли средневековым христианам непрерывный доступ к еще не забытым окраинным мирам ранней церкви.¹⁶

Известная максима гласит: lex orandi, lex credendi [14], или, иносказательно, «То, как мы молимся, есть то, во что мы верим». Что бы ни выражалось в официальных символах веры и теологических утверждениях, – все это происходит в рамках регулярной религиозной практики, отражающей реальную веру и доктрину той или иной религиозной общины. Если исходить из этого принципа, то всякое описание развития христианской доктрины должно уделять первостепенное внимание альтернативным евангелиям. Столетиями многие из этих неканонических текстов признавались церковью, допускались для литургического чтения и цитировались как авторитетные некоторыми крупными учеными и богословами. Записанные в них предания формировали физическую ткань церкви, давая материал для сюжетов, изображавшихся на церковных картинах и витражах. На самом деле обычные миряне читали эти тексты для назидания и развлечения, и, вопреки мифу, в христианской Европе к XIII веку сложилась значительная читательская аудитория, включавшая как мирян, так и клириков. Если эти тексты не были каноническими, то не были также и исключенными или осужденными.¹⁷

 

ЭТИ «ДРУГИЕ» ТЕКСТЫ СООБЩАЛИ СОДЕРЖАНИЕ многим популярным христианским сюжетам, чтимым большинством верующих, прежде всего, конечно, мирян, и влияние их сохраняется и сегодня. Хотя иные неспециалисты полагают, что они знают апокрифическую литературу, они удивились бы, узнав, насколько глубоко они впитали многие ее влияния, сами того не осознавая.¹⁸

Когда современные верующие празднуют Рождество, когда мы видим сцену с рождественскими яслями, мы свидетельствуем влияние Протоевангелия детства от Иакова, т. н. Первого евангелия, написанного около 170 года. Это – альтернативное евангелие, составленное раньше, чем спорные евангелия Иуды и Марии, и никогда не терявшее своих читателей. Оно рассказывает о рождении и детстве Девы Марии и дает дополнительные сведения о рождении Иисуса, не включенные в официальные евангелия. Этот текст очень почитался в православных церквах восточного и византийского мира, и его идеи циркулировали на латинском Западе, распространяясь через производные от него версии или через плагиат на его основе (включая Евангелие Псевдо-Матфея). Это был один из наиболее известных и популярных среди христиан литературных текстов, почитавшийся в разных местах и в разные времена больше многих книг канонического Нового Завета.¹⁹

Такие евангелия формировали христианское воображение. Евангелие Никодима описывало Христа, после Распятия сходящего в ад, чтобы спасти души праведников, умерших прежде Него. В средневековой христианской образности восходящий к «Никодиму» сюжет «Сошествие во ад» не уступал по своей распространенности теме Распятия, оказывая влияние на искусство, театр и литературу. Если Протоевангелие сформировало народные представления о рождении Иисуса, то Евангелие Никодима стало ключевым для понимания Страстей. Веками в европейском народном благочестии с Иисусом наиболее тесно связывались не такие фразы, как «Поступайте с другими так же, как вы хотите, чтобы они поступали с вами» или «Отец, прости им, ибо не ведают, что творят», а скорее такие как «Поднимите, врата, верхи ваши!» – боевой клич Спасителя, готовящегося вторгнуться в царство сатаны. История о Сошествии во ад была столь популярна среди христиан Азии, что вплеталась в индийские буддийские писания, представляя самого Будду в роли покорителя преисподней. Фундаментальный для господствовавшего более тысячи лет христианства образ восходит к древнему альтернативному евангелию.²⁰

В апокрифических евангелиях христиане обнаружили и другие ведущие темы для средневекового искусства, такие как женитьба Иосифа на юной Марии. Именно здесь они нашли столь знакомые нам подробности рождественской истории, например – стоявших возле Младенца Иисуса смиренных животных. Эта сцена, которую мы сегодня приписываем каноническим евангелиям, на самом деле заимствована из Псевдо-Матфея:

 

На третий день после рождения Господа блаженная Мария вышла из пещеры, и Она вошла в хлев и положила Младенца в ясли, и вол и осел поклонились Ему.²¹

 

Многим западным христианам известно предание о мятеже сатаны и его ангелов, отрекшихся от послушания Богу. Им также известно, что этот отчаянный шаг сатана совершил вследствие своей гордыни, заставившей его отказаться воздать должное новому Божьему творению – человечеству. Почти наверняка они знают эту историю не из канонического или якобы канонического текста, а из поэмы Джона Мильтона «Потерянный рай», в которой привлечено множество древних преданий. Между тем эта история восходит не к Библии, а к Житию Адама и Евы – широко распространенному в свое время апокрифу, датируемому I веком от Р.Х. Он и является источником той сцены, когда сатана объясняет Адаму, почему он ему завидует и стремится его уничтожить. Каноническая Библия даже не отождествляет змея в Эдемском саду с сатаной (еще одна идея, которую мы находим в апокрифах).²²

 

АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ТЕКСТЫ НАХОДИЛИ ДОСТАТОЧНО ШИРОКОЕ применение в господствующих церквах и тем более приветствовались в маргинальных и сектантских группах. Как бы ни были убеждены господствующие церкви в том, что обладают монополией на веру и доктрину, еретические движения все равно распространялись. На протяжении всего Средневековья сосуществовало множество разных вариантов христианства, охватывавших спектр верований и вероучений, весьма сходный с движениями ранней церкви. Некоторые из них составляли целые альтернативные церкви, которые существовали рядом с господствовавшими католическими и православными церквами и соперничали с их канонами не на жизнь, а на смерть. Христианство никогда не прекращало своего развития.²³

Мы уже упоминали о выживании древних текстов за пределами европейских церквей, в регионах Азии и Ближнего Востока. Однако факт выживания утраченных евангелий в отдаленных уголках мира мог бы представлять лишь антикварный интерес, если бы эти документы не проникали то и дело на католические и православные территории через посредство крупных еретических движений. Славянские богомилы X века были дуалистами, верившими в то, что материальный мир – творение ущербного или низшего бога, а Христос – сын высшего божества света. В целом это напоминало взгляды гностических и дуалистических сект античности, тех самых групп, в которых создавались первоначальные «утраченные евангелия». В Средние века те же секты приняли иной облик – например, секты богомилов и сходных с ними западноевропейских сект, продолжавших читать и распространять древние тексты, которые церковь веками пыталась искоренять.²⁴

Мы видим это из истории т. н. Откровения (или: Апокалипсиса) Петра. Под этим названием циркулировало множество текстов, но наиболее известен из них гностический Апокалипсис Петра, обнаруженный в Наг-Хаммади. Он гностический в том смысле, что его автор рассматривал материальный мир как управляемый ущербным низшим Богом, тогда как Христа считал посланником сил Света. Христос, который явился в Галилее, был нематериальным духовным существом и смеялся, когда Его распинали:

 

Тот, кого вы видели на древе радостным и смеющимся, это – живой Иисус. Но тот, в чьи руки и ступни вбивают гвозди, есть плотская часть, замена, выставленная на позор, тот, кто пришел в Его подобии.

 

Это странное описание стало поводом дать одной из новаторских книг о гностических евангелиях, вышедшей в 1976 году, название «Смеющийся Спаситель». Ясное дело, с точки зрения норм ортодоксальной/кафолической церкви этот «Петр» учил чудовищной ереси, и книгу нужно было уничтожить – поэтому ее и схоронили в Наг-Хаммади где-то около 380 года. Ученые полагали, что она совершенно утрачена, пока не обнаружили ее снова в 1945 году.²⁵

Однако эта хронология неверная. В 1045 году в Константинополе православный монах Евфимий, обличая богомилов, описал распространенный посвятительный обряд, в ходе которого еретики цитировали Апокалипсис Петра. Евфимий утверждал, что эти «сатанинские чтения» оказывают поразительное воздействие: «Если еретики опередят нас и прочитают сие какому-либо человеку, то дьявол создаст себе в этом человеке жилище и поведет человека сего к полному разрушению. После этого в его душу не войдут уже никакие доводы в пользу истинного богопознания». Если учесть явное созвучие между взглядами богомилов и гностическим Апокалипсисом Петра, то вполне вероятно, что Евфимий имел в виду именно этот текст – спустя почти семьсот лет после того, как его последняя копия предположительно пропала в египетской пустыне.²⁶

Собственно, почему – и, собственно, где? – могла сохраняться эта книга столько столетий? Предположительно в секту она попала через Армению, в чем есть историческое зерно, так как ереси, как правило, расцветали скорее на окраинных территориях, нежели в крупных центрах Империи. Кроме того, в VII веке в Армении возникла мощная дуалистическая ересь павликиан, которая, как принято считать, особенно сильно повлияла на богомилов. Так или иначе, этот текст нашел свой путь обратно в Европу, а богомилы контрабандой ввезли его на европейский Запад, где до XIV века процветали родственные им ереси.

Этот Апокалипсис был не единственной книгой, совершившей столько путешествий. Около 1100 года балканский епископ по имени Феофилакт Охридский осуждал тех, кто ввозит опасные новые учения о духе. Он саркастически заявлял, что если бы еретики могли основывать свои доводы на канонических писаниях, то у него не возникло бы возражений и он даже похвалил бы их как своих соперников в доставлении блага обществу. А так они были ничем не лучше манихеев (manichaioi) с их Евангелием от Фомы. Нет, утверждал он, всякий, кто вводит «пятое евангелие», – трижды проклят! Эти слова имеют смысл, лишь если Феофилакт знал о тех своих современниках, которые не только пользовались Евангелием Фомы, но и приравнивали его к каноническим евангелиям. Поскольку он писал в самый разгар деятельности богомилов, резонно предположить, что именно их он описывал как «манихеев». Если так, то не может ли быть, что они читали этот текст в славянском переводе? И какие еще якобы давно погребенные писания они читали в действительности? Ведь не те, которые были запрещены и осуждены на «нерушимые оковы вечной анафемы»!²⁷

Тем временем новые писания и евангелия продолжали составляться заново. Некоторые создавались клириками и учеными, принадлежавшими к господствующей церкви; другие – маргинальными группами и еретиками. Средневековые европейцы знакомились в самых разнообразных формах с теми жанрами и системами взглядов, которые могли восходить к гностикам первых двух-трех веков после Иисуса: тут были речи, приписываемые Иисусу после Воскресения, откровения и апокалипсисы, небесные видения, встречи с Марией Магдалиной, с Девой Марией, с апостолами. Так можем ли мы сказать, что иные формы христианства действительно были утрачены?

 

ЖИВУЧЕСТЬ ДРЕВНИХ ПИСАНИЙ МНОГОЕ ГОВОРИТ о тех ограничениях, в рамках которых пишется история. Историки, естественно, сосредоточиваются на тех документах, которые сохранились, если же каких-то текстов недостает, они придают чрезмерный вес тем текстам, которым случайно привелось сохраниться. Когда мы вникаем в споры о церковном каноне, мы много слышим о нескольких хорошо сохранившихся документах и о знаменитых соборах, которые как будто все окончательно уладили, поэтому их уставы должны соблюдаться всегда и повсюду. Одно за другим мы читаем постановления, навсегда запрещающие ту или иную книгу и требующие уничтожить все ее копии. Но теория и практика зачастую сильно расходятся. Если такой-то церковный Собор объявлял некую книгу приемлемой или неприемлемой, то для конкретной общины не было нужды в этом внешнем постановлении, тем более это ничего не решало внутри самой общины.²⁸

Тогда, как и теперь, институции претендовали на бо́льшую власть, чем та, которой они обладали в реальности, и официальные запреты отдельных книг не обязательно оказывали влияние на отдельные общины. Даже часто цитируемый Декрет Геласия, видимо, не имел особого влияния за пределами отдельного региона Галлии (Франции). По иронии судьбы, учитывая озабоченность этого трактата подозрительными псевдоевангелиями с ложно приписанным авторством, мы не имеем точных сведений о том, кто, когда и где в действительности написал этот декрет. Само имя его «создателя» наводит на мысль о его ложном соотнесении с историческим папой Геласием. Это – псевдо-декрет.

Мы видим своего рода самосбывающееся пророчество. Большинство ученых, изучающих альтернативные писания, сосредоточивается на «ранней церкви», охватывающей примерно четыре первых столетия. Поскольку они уделяют мало внимания следующей за этими четырьмя веками эпохе, а соответствующей литературы от нее самой осталось мало, эта лакуна заставляет некоторых авторов предполагать, что альтернативные евангелия либо исчезли, либо полностью утратили свое значение. Между XV и XVI веками этот предмет если и освещался, то крайне скудно.²⁹

 

МЫ ОБСУЖДАЕМ АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ЕВАНГЕЛИЯ, однако само это слово нуждается в некотором разъяснении. Что означает слово «евангелие», и по праву ли мы прилагаем этот термин к текстам, которые имели хождение в Средние века и позже? В конце концов, относительно такого текста, как Евангелие Фомы, ученые могли бы утверждать, что он принадлежит к ранней церкви, а следовательно – подпадает под ту же хронологическую категорию, что и канонические евангелия. Однако совсем иначе обстоит дело с текстами, написанными через несколько веков после Иисуса, например – с Евангелием Никодима. Действительно ли подобные поздние тексты являются евангелиями, или нам нужно отнести их к подозрительной сфере апокрифов? На самом деле понятие «евангелие» имеет достаточно широкий смысл, чтобы применять его и к этим поздним текстам.

Слово «евангелие» происходит от греческого evangelion, ευαγγέλιον, «благая весть» (или: «хорошие новости»). Это слово часто употреблял св. Павел, а первоначально оно подразумевало устное возвещение. Впоследствии этот термин стали применять к текстам о Христе, в первые века создававшихся в большом количестве. Их авторство приписывалось отдельным людям – не только знаменитым четырем авторам канонизированных евангелий, но и другим ученикам Христа, таким как Петр или Фома, либо целым группам людей, таким как «египтяне», «эбиониты» или «евреи».³⁰

Название «евангелие» само по себе не подразумевало какого-то официального признания. С самого начала церковные лидеры с энтузиазмом отвергали евангелия, соперничавшие с церковными, но, как правило, не выдвигали претензий на это название – ни на основании хронологии, ни на основании приписываемой их текстам богодухновенности. Декрет Геласия объявляет каноническими четыре главных евангелия, называемых, например: Secundum Marcum (Согласно Марку). Затем в декрете перечисляются апокрифические и неодобренные книги, такие как Evangelium Nomine Barnabae (Евангелие от имени Варнавы) или Evangelium Nomine Petri Apostoli (Евангелие от имени Петра-апостола). Но в Декрете Геласия эти неодобренные тексты не описываются как «псевдоевангелия» или «так называемые евангелия», хотя легко можно было это сделать. Отмечается одно евангелие, «которое сфальсифицировал Лукиан» (quae falsavit Lucianus), но не прилагается подобного определения к евангелиям Фомы или Варфоломея. Не найдем мы столь уничижительного определения и в более поздней Стихометрии Никифора (VII век?) – перечне писаний, в котором к апокрифам причисляются Евангелие от Фомы и Евангелие от евреев. Значит, имеется в виду, что эти тексты – действительно евангелия, однако неприемлемы из-за своего источника или ложно приписанного авторства.³¹

Также текст не обязательно должен следовать точному формату или жанру канонических евангелий. Библиотека Наг-Хаммади включает в себя четыре евангелия, ни одно из которых ничем не напоминает знакомого нам биографического формата, скажем, Евангелия от Луки. Т. н. Евангелие от Фомы подается как собрание речений Иисуса, некоторые из которых дополнены краткими повествованиями. Если вы не знаете канонических евангелий, то Евангелие от Фомы позволит вам воссоздать лишь крошечную часть более обширного повествования. Евангелие от Филиппа и Евангелие истины – два пространных богословских размышления; если бы второе не начиналось словами: «Евангелие истины – это радость», то современному ученому никогда бы не пришло на ум назвать этот текст евангелием. Евангелие от египтян – это космогония, трактат о происхождении духовной вселенной, созданный «сифианами» – гностиками, почитавшими Сифа, сына Адама. Говоря тавтологически, эти тексты названы евангелиями просто потому, что какие-то люди относились к ним как евангелиям.³²

Не менее разнообразны альтернативные тексты, которые были столь популярны в Средние века, но тоже, как правило, именовались «евангелиями». Хотя абсолютно точных критериев адекватности этого термина у нас нет, все-таки мы можем определить некоторые общие принципы. Обычно такие тексты относят к жанру евангелий, известных нам по Новому Завету, и, как правило, они заимствовали отдельные черты у канонических евангелий или в чем-то подражали им. Текст, претендовавший на название евангелия, должен был иметь повествовательный или биографический формат, хотя и не обязательно охватывающий всю жизнь Христа. В конце концов и канонические евангелия Марка или Иоанна, например, не все рассказывают о жизни Иисуса и упоминают о его рождении и детстве. Многие древние гностические евангелия всецело сосредоточены на высказываниях Христа после его физической смерти. Помимо прочего, текст должен создавать впечатление, что он современен описываемым в нем событиям и подает их из первых рук. Для этого нужно, чтобы деяния и речения Христа описывались с точки зрения непосредственного наблюдателя или участника, как правило, называемого по имени и отождествляемого с каким-либо персонажем библейского повествования.