Социальные задачи революции в понимании рабочих

Различное отношение к Революции на государственных и на частных предприятиях в значительной мере раскрывает первона­чальное понимание рабочими задачи революции в области эконо­мики. На госпредприятиях рабочие сначала взяли на себя ответ­ственность за управление, рассуждая так: поскольку государст­во демократизировано, управление на предприятиях, принадлежа­щих государству, должно также быть демократизированным. Но они вскоре отказались от этой позиции ввиду сложности задачи, к которой они не чувствовали себя достаточно подготовленными, тем более в условиях экономической разрухи, вызванной войной. Они заодно пришли к выводу, что рабочее управление на госп­редприятиях должно дождаться социализации экономики в целом, а до этого в марте 1917 года казалось, было еще очень далеко.

По той же причине рабочие частных предприятий не выдвига­ли даже требования рабочего контроля. Они не считали такое вторжение в сферу деятельности частной администрации одной из задач буржуазно-демократической революции.

На первый взгляд Февральская революция мало что изменила в сознании рабочих: почти все меры, введенные ими после Фев­раля, являлись требованиями дореволюционного рабочего движе­ния. Многие из этих требований возникли впервые во время Ре­волюции 1905 года и даже раньше. Но кое-что все-таки измени­лось, хотя сначала это было мало заметным. Намек на эти пере­мены можно видеть в ссылке на "техническую некомпетентность", как оправдание увольнения рабочими начальника после Февраль­ской революции. Другим намёком было включение охраны завода в сферу компетенции фабзавкомов. Словом, рабочие после Февраля стали проявлять активную заботу о благополучии своего завода, и источником этой заботы было их желание защитить революцию, которую они считали своей.

Эта забота проявлялась также в повышении производитель­ности труда. ¹⁴ Крупный промышленник и лидер Конституцион­но-демократической партии Н.Н.Кутлер отмечал некоторый "энту­зиазм к работе" среди рабочих в тот период. ¹⁵ Директор Шлис­сельбургского порохового завода сообщил Министру Торговли и Промышленности в середине апреля, что:

"Рабочие со всей сознательностью принимают во внимание существующую конъюнктуру и насколько это возможно защищают завод от любых происшествий, могущих как-либо повредить ему, и энергично сотрудничают для увеличения производства пороховых и взрывчатых материалов". ¹⁶

Россия в то время воевала, и, хотя рабочие требовали скорейшего окончания войны, официальные цели которой они счи­тали преступными, они были озабочены угрозой, которую предс­тавляли для революции германские войска. Но в неменьшей сте­пени их беспокоили и потенциальные внутренние враги револю­ции. В марте Министр Промышленности и Торговли отмечал, что столичные рабочие "подозревают администрацию в том, что она задерживает производство оборонной продукции". ¹⁷

Эти подозрения нужно рассматривать на фоне кампании, начатой буржуазной прессой с середины марта, во время которой рабочих обвиняли в лености и жадности, потому что они доби­лись введения восьмичасового рабочего дня и повышения зарпла­ты тогда, когда плохо обмундированные солдаты сидели в око­пах. Очевидно, что целью кампании было натравить солдат на ра­бочих и расколоть единство рядов трудящихся классов, благо­даря которому Февральская революция победила.

Следует напомнить, что до революции локаут был излюблен­ным приёмом промышленников как против экономических, так и против политических забастовок. До Февральской революции, от­вечая на локаут, рабочие могли только или продолжать забас­товку, или объявить новую. Им казалось невозможным, наверно даже не приходило в голову установить контроль над админист­рацией для того, чтобы предотвратить локаут или собственными силами открыть уже закрытый завод. Соотношение сил не позво­ляло этого, поскольку заводоуправление пользовалось поддерж­кой репрессивного аппарата Царского государства.

Но Февральская революция резко изменила соотношение сил в пользу рабочих - царская полиция была расформирована, новая милиция уже не находилась в распоряжении имущих классов, а солдаты подчинялись исключительно советам рабочих и солдатс­ких депутатов. К тому же, у рабочих появилось чувство ответс­твенности за судьбу революции, и они не забыли прошлого сот­рудничества промышленников с царскими властями в борьбе про­тив рабочего движения, поэтому они больше не собирались си­деть сложа руки, если видели со стороны заводоуправления уг­розу предприятию.

20 марта на собрании Петроградского Совета делегат от Металлического завода заявил:

"У нас поступают заявления о том, что хотя работа в не­которых мастерских есть, но неизвестно, по каким причинам эту работу не пускают в ход. Говорят: очередь им не пришла - и мастерские стоят. Было у нас заседание старост, пришли к вы­воду, что выбрали из трех человек комиссию, которая расследо­вала бы, нет ли каких-либо злоупотреблений со стороны адми­нистрации в пользу старого режима или немцев и, если окажет­ся, что работу можно пустить в ход, то немедленно потребовать от администрации, чтобы она была пущена. Может быть, адми­нистрация не будет подчиняться, то желательно, чтобы это ис­ходило от Совета Рабочих и Солдатских Депутатов, чтобы немед­ленно была собрана такая комиссия по заводам всего Петрогра­да, как раньше была от Центрального военно-промышленного ко­митета. Правда, эта комиссия была буржуазная и только малень­кая группа входила туда от рабочих, но желательно, чтобы те­перь такая комиссия была создана в виде контроля и вела бы ревизию по всем заводам, чтобы убедиться, нет ли какого злоу­потребления со стороны администрации в задержке работ. Верны ли заявления администрации, что у них нет металла, нет угля, нет нефти?". ¹⁸

Однако в первые недели революции случаи введения рабоче­го контроля на частных предприятиях были достаточно редки и имели исключительно одну цель: предотвратить подозрительный вывоз товаров и материалов с территории предприятия. Посколь­ку производство в целом расширялось, а народное хозяйство, казалось, постепенно выходило из унаследованного от старого режима кризиса. Тем не менее новое активное отношение рабочих к проблемам производства содержало в себе зародыш будущего широкого движения за рабочий контроль и, в конечном итоге, новой революции. Но этот зародыш мог развиться только при на­личии необходимых условий: угрозы существованию заводов и убеждения рабочих, что владельцы на самом деле стремятся свернуть производство, организовать скрытый локаут, заручив­шись для этого бездеятельностью, халатностью или даже актив­ным саботажем заводской администрации. К концу апреля эти ус­ловия были уже налицо.