III. Май-июнь: рождение движения за рабочий контроль

Вопрос о государственном регулировании экономики

К концу апреля ухудшение экономического положения в стране стало одним из центральных вопросов революции.

"За последнее время, - писала в 10 мая меньшевистская га­зета "Новая жизнь", - на целом ряде предприятий наблюдается сокращение производства. Это явление пока обозначилось в мел­ких и средний предприятиях, но все же оно начинает основа­тельно тревожить рабочие массы". Кадетская газета "Речь" (13 мая), отражавшая настроения имущих классов, еще более песси­мистично предсказала: "Пройдут недели две-три, и заводы нач­нут закрываться один за другим".

Для лидеров рабочего движения вывод был очевиден: чтобы предотвратить катастрофу, необходимо немедленно ввести госу­дарственное регулирование народного хозяйства. Соответственно 16 мая Исполнительный Комитет Петроградского Совета принял план, выработанный его Экономическим отделом под руководством меньшевистского деятеля Громана. План предусматривал введение широкого государственного регулирования производства, распре­деления и финансов.

В сущности это мало чем отличалось от того, что уже осу­ществлялось другими участниками мировой войны. Но 18 марта промышленник А. Коновалов, Министр Торговли и Промышленности (он считался за либералом среди этого вообще реакционного класса), подал в отставку в знак протеста против плана Пет­роградского Совета. Объяснил он это тем, что экономический кризис можно будет предотвратить, только если "Временное пра­вительство, по крайней мере, вышло бы на путь восстановления нарушенной дисциплины и проявляло энергию в борьбе с непомер­ными требованиями крайне левых". ¹⁹

Российские промышленники категорически отвергали любое вмешательство государства в экономику. Вместо этого они нас­тойчиво требовали обуздать экономические требования рабочих и устранить влияние их организаций, особенно советов. Московс­кий банкир и промышленник П. Рябушинский так объяснял, почему вмешательство государства в экономику, хотя и с успехом при­меняемое в других странах, не подходит для России:

"В Европе государство, вмешиваясь в область государст­венной [экономической] жизни, получает всю полноту контроля, против чего мы не возражаем. Но мы боимся, что у нас такой контроль невозможен в смысле его полезности и целесообразнос­ти для государства в целом, доколе наше правительство само продолжает находиться в положении подконтрольном". ²⁰

Но по мнению Рябушинского и его коллег, советы рабочих и солдатских депутатов и другие рабочие организации оказывали слишком большое влияние на правительство.

В советах, т.е. среди представителей рабочих и солдат (солдаты были в подавляющем своём большинстве из крестьянст­ва), мнение было как раз противоположное. Там царило полное единодушие (начиная с правых меньшевиков и эсеров и заканчи­вая большевиками и анархистами) относительно срочной необхо­димости ограничить свободу действий капитала для того, чтобы предотвратить экономический крах и грядущую за ним контррево­люцию. Меньшевистская "Рабочая газета", последовательно защи­щавшая правительственную коалицию из представителей советов и имущих классов, 20 мая опубликовала передовую статью под за­головком "Наступление?"

"В лагере промышленников оживление. Прошла недолгая ото­ропь, охватившая их в первые дни революции. От недавней рас­терянности и панической уступчивости не осталось и следа. Ес­ли в первый месяц свободы объединенные промышленники почти без сопротивления удовлетворяли требования рабочих, то теперь они решительно перешли в оборону и спешно готовятся к наступ­лению по всему фронту...

В других случаях, они сокращают производство, рассчиты­вают рабочих под предлогом недостатка металла, угля, отсутст­вия заказов, конкуренции со стороны импорта. Тут перед нами другой прием борьбы - скрытый локаут...

В Отделе Труда Совета Рабочих и Солдатских Депутатов ежедневно приходится сталкиваться в фактами, подтверждающими наличность определенного плана у промышленников."

Поэтому, когда на съезде Военно-промышленных комитетов тот самый Коновалов обрушился на "чрезмерные требования рабо­чих" и предупредил, что "если в ближайшем будущем не произой­дет отрезвление умов, мы будем свидетелями закрытия десятков и сотен предприятий", рабочие это восприняли не как прогноз, а как самую настоящюю угрозу. Для них это было официальное объявление наступления против революции. Такого рода заявле­ние было далеко не единственным. Подобные мнения выражались тогда публично многими видными буржуазными деятелями.