Схема 3. Модель «Социальный компас»

Данная схема описывает общую гипотезу относительно одной из сторон имиджей — его роли как своеобразного психического «компаса», который, в среднем, делает социальные выборы более вероятными, чем обратные.

Собственно стрелка такого гипотетического прибора выражена на схеме терминами «переживание» и «выбор». Они определяют масштаб энергетических трат психики в данной ситуации («стереотип» или «привычка к творчеству» на схеме).

Иначе говоря, согласно данной гипотезе, вполне возможны состояния, когда жизнь психики вообще не подразумевает имиджей, или процессы их образования играют явно подчиненную роль (на схеме — «слабо социализированное поведение», «страсти», «несоциализированное поведение»).

Однако в обычной жизни психики такие состояния несколько менее вероятны, чем обратные, что отражено асимметрии мотивации, как бы заполняющих «чаши весов» (см. схему) во время актов переживания.

«Пружина», на схеме прикрепленная к блоку мотивации несоциального поведения, показывает меньшую вероятность выбора именно таких вариантов. Для этого нужны провоцирующие условия (на схеме — «девиантные детерминанты»).

К их числу можно отнести осознаваемые важность и сложность поведенческих задач и целей, высокий физиологический тонус, а также накопившуюся усталость от постоянных стереотипных ситуаций, которая часто сопровождается тягой к риску, без чего невозможны ни творчество, ни простой выход за пределы привычных установок.

Существуют и процессы, характеризующие движение собственно личности, но не всей психики. К ним никак нельзя отнести ощущение, восприятие, предчувствие и др., которые являются условием, но никак не этапом формирования имиджа.

Бытие таких автоматизированных психических процессов показывает жизнь психики как бы «до имиджа» (на схеме — «шизоид»). Возможен и вариант такой жизни «после имиджа» (на схеме - АНЛПП, акцентуированное нейролингвистически программированное поведение, «зомби»), когда поведение определяется навязанной извне программой действий. Это возможно как в индивидуальном общении (гипноз), так и через масс-медиа, провоцирующих так называемое массовидное поведение. И в том, и в другом случае имиджа нет, или почти нет.

На поведенческой шкале, отраженной в схеме, участок «имидж» показывает социальную норму, область привычных, достаточно стереотипных решений и для человека, и для группы.

Разумеется, описание имиджа как участка поведенческой шкалы какого-то фантастического прибора - всего лишь полезная абстракция, необходимая как комментарий стартового для нашего анализа тезиса:

имиджи возникли и существуют как возможная специфическая форма функционально-деятельностной ориентации психики на общение, чтобы решить возможно больше поведенческих задач с минимумом затрат, используя миметические, «копирующие» стереотипы, нормы и символы принадлежности к какой-то реальной или воображаемой общности людей.

Речь идет, подчеркнем, именно о возможной форме, поскольку, по представлениям автора, имидж не фатален. Представимы, хотя и маловероятны, процессы закрепления уже в детстве удовольствия от выбора и решения сложных творческих поведенческих задач. Для них имидж как механизм упомянутого «клиширования», копирования образцов поведения не эффективен. Такие варианты можно сравнить с магнитной бурей, когда показания компаса особенно не надежны. Но буря проходит, а компас остается. По замечаниям И. Канта, периоды страстей не отрицают, а лишь делают сложным для понимания устоявшуюся структуру личности.

В финале этой книги еще будут описываться варианты жизни «вне имиджа», что бывает редко и требует заметных нравственных усилий.

Пока же отметим два общих аргумента в пользу принимаемой гипотезы. Во-первых, еще в раннем когнитивизме было доказано положение о том, что сама топология, глобальные принципы жизни психики подразумевают энергетическое неравенство различных психических подсистем[14].

Те из них, которые в ходе антропогенеза, становления собственно человеческого в движении жизни, показали свою выгодность, закрепляются как энергетически более выгодные; остальные же «запираются» и используются более редко.

Вполне возможно, что один из таких механизмов, ответственный за приоритетное использование социальных ориентиров в поведенческом выборе — бытие имиджа в психике.

С его помощью человек, прежде чем быть собой в творческом акте проекции себя на сложную задачу (которая, в противном случае, может быть только сфальсифицирована, но не решена), пробует раствориться, не быть собой, в групповом, стереотипном опыте решения задач, не точно ассоциирующихся с данной. Поддержка в себе готовности к такому «растворению» и есть, согласно базовой гипотезе, формально-психическая основа имиджа.

Во-вторых, антропогенез подразумевал конечный интервал времени принятия решения («на охоте быстрее важнее, чем правильно»). Такой интервал зависел не только от высокой вероятности ситуаций, требующих быстрых решений, но и выражал диалектику жизни коллектива, где групповой опыт дает каждому шанс поправить неверное, неадаптивное решение — например, через копирование поведения лидера.

Психические корни имиджа, при этом, формировались, возможно, как привычка ориентироваться на символы «правильного поведения» ради выдерживания алгоритма быстрейшей адаптации к ситуации.

Приспосабливаться приходилось быстрее, чем понимать, и ориентация на нормы и символы группового опыта — еще один мощный фактор формирования имиджа.

Так или иначе, но оба таких аргумента содержат ярко выраженную неопределенность. Они исходят из предположения о том, что имидж есть одновременно и проекция на психику собственно социального поведения, и вызревание готовности к освоению такой проекции в глубинах индивидуального сознания.

Но в чем конкретные критерии социального поведения? Можно ли проследить их на уровне конкретных психических подсистем?

Разумеется, без попыток ответа на подобные вопросы приведенная гипотеза будет безнадежно абстрактной. Попробуем выделить хотя бы наиболее яркие из таких характеристик социального поведения.

По мнению автора, социальное поведение не есть какая-то система действий человека в обществе, — во всяком случае, в таком варианте не слишком ясно, что именно считать «действием в обществе». Социальное поведение возникает как неизбежное взаимопроникновение мира социума и мира человека как в актах общения, так и в актах психической деятельности. В этом смысле оно основано на присвоении человеком всего богатства общественных отношений как элемента собственной личности. Такое поведение есть постоянное становление собственно человеческого в нашем мире, постоянная сверка социальных ситуаций с установками психики, десятками способов присваивающей себе новые возможности жизни, скрыто содержащиеся в отчужденности социальных ситуаций.

«Доля», собственно, социального поведения субъектов в общих процессах их жизни варьируется, зависит от установок самого человека (например, на сокращение общения в состоянии тоски), сходя до нуля в состоянии аффекта, так и от специфики социальных ситуаций - например, социальность поведения резко падает при рукопашном бое, идеологическом внушении и т.д.

Разумеется, столь общие рассуждения мало чего стоят без ответа на вопрос о возможных критериях, собственно, социального поведения как субстанционального начала любого имиджа.

Исходное представление о таких критериях отражено на Схеме 4.