Культура и образование: культурологический подход 12 страница

 

ДЕКАДЕНТСТВО (фр. decadence, oт позднелат. dekadentia – упадок) — общее наименование кризисных явлений в духовной культуре, конца XIX — начале XX в., отмеченных настроениями безнадежности, неприятия жизни, индивидуализмом. Как характерное явление времени, Д. не может быть отнесено целиком к какому-либо определенному одному или нескольким направлениям в искусстве. Умонастроения Д. затронули значительную часть художников раз­ных эстетических ориентации, в том числе многих крупных мастеров искусства, творчество которых в целом не может быть сведено к Д. Наиболее отчетливо мотивы Д. впервые проявились в поэзии французского символизма.В Великобритании чертами Д. было отмечено творчество прерафаэлитов. Влияние Д. сказалось в произведениях ряда видных западных художников. Среди них, например, английский писатель О. Уайльд, бельгийский драматург М. Метерлинк, австрийские писатели Г.Гофмансталь и Р.М. Рильке. Неприятие действительности, тоска по духовным идеалам у крупных художников, захваченных декадентскими настроениями, нередко принимали художественно-выразительные формы. В России на рубеже XIX—XX вв. Д. нашло отражение в творчестве так называемых старших символистов — Н. Минского, Д. С. Мережковского, 3. Н. Гиппиус, Ф. Сологуба, а также в ряде произведений Л. Н. Андреева и особенно в «неонатуралистической» прозе, получившей распространение после поражения революции 1905—07 гг. [Эстетика: Словарь. С.71].

 

ДЕМАГОГИЯ (греч. demagogia от demos ─ народ, аgo ─ веду) ─ 1) Использование лживых обещаний, преднамеренное извращение фактов для достижения той или иной цели, например для создания популярности, победы на выборах и т. п. 2) Высокопарные рассуждения, пустая болтовня, прикрывающие какие-либо корыстные цели [Профессионально-педагогические понятия: Словарь. С. 63].

 

ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ — всемирно-исторический процесс перехода от традиционного типа воспроизводства населения, основанного на равновесии высокой смертности и высокой рождаемости, к более прогрессивному современному типу, в основе которого лежит равновесие низкой смертности и низкой рождаемости. Д. р.:началась в Западной Европе в конце XVIII в., к середине XX в. распространилась на весь мир. В качестве пускового механизма Д. р. выступает снижение смертности, обусловленное общими социально-экономическими и культурными изменениями, связанными с преодолением докапиталистических способов производства. Первые шаги Д. р. были сделаны уже в эпоху промышленной революции конца XVIII ─ начала XX в., когда достижения науки и техники впервые позволили расширить контроль человека над неблагоприятными для его здоровья и жизни факторами среды, сделали возможной эффективную борьбу с голодом и эпидемиями. Постоянно усиливаясь благодаря техническим нововведениям, проникающим во все сферы человеческой жизни, успехам биологии и медицины, развитию медицинской промышленности и т. д., этот контроль привел к резкому ограничению действия большинства наиболее опасных для жизни человека факторов среды, что имело своим следствием стремительное снижение преждевременной, особенно детской, смертности и значительный рост средней продолжительности жизни. Если до начала Д. р. она практически никогда не превышала 35 лет, то сейчас во многих странах приближается к 75 годам и даже превосходит эту величину. Снижение смертности, нарушив длительно существовавшее равновесие смертности и рождаемости, потребовало соответствующего снижения последней. Научно-технический прогресс сделал возможным внедрение и массовое распространение эффективных методов предупреждения беременности, что резко упростило индивидуальное регулирование деторождения, сделало его доступным для каждой семьи и способствовало быстрому снижению рождаемости во всех экономически развитых странах. Однако опыт развивающихся стран показал, что применение методов внутрисемейного регулирования деторождения гораздо больше зависит от достигнутого уровня социально-экономического развития, чем от борьбы со смертностью. В этих странах распространение даже самых совершенных методов регулирования рождаемости тормозится социально-культурной неподготовленностью населения. В результате Д. р. здесь долгое время остается незавершенной. Относительно низкая смертность сочетается с прежней высокой рождаемостью, что приводит к небывало высоким темпам роста численности населения — явлению, получившему название демографического взрыва. Завершение Д. р. и прекращение демографического взрыва поэтому неотделимы от социально-экономического прогресса развивающихся стран. Ожидается, что в мировых масштабах Д. р. завершится в основном к середине XXI в., тогда же прекратится и мировой демографический взрыв. Население мира к этому времени составит 9— 10 млрд человек [Научно-технический прогресс: Словарь. С.59-60].

 

ДЕМОКРАТИЯ (греч. demokratia от demos ─народ, kratos ─ власть) ─форма государственно-политического устройства общества, основанная на признании народа в качестве источника власти. Основные принципы демократии - власть большинства, равноправие граждан, защищенность их прав и свобод, верховенство закона, разделение властей, выборность главы государства, представительных органов. Различают непосредственную демократию (основные решения принимаются непосредственно всеми гражданами на собраниях или посредством референдумов) и представительную (решения принимаются выборными органами). Термин «демократия» употребляется также применительно к организациям и деятельности политических и социальных институтов (например, партийная демократия, производственная демократия) [Профессионально-педагогические понятия: Словарь. С. 68-69].

ДЕПРИВАЦИЯ (лат. deprivatio — потеря, лишение) — состояние, при котором люди испытывают недостаток того, в чем они нуждаются. Различают абсолютную и относительную Д. Абсолютная Д. — это отсутствие удовлетворения основных жизненных потребностей, например, в пище, сне, жилище и т.п. Относительная Д. основана на осознании различия между тем, что имеют одни люди, в сравнении с другими. Многое здесь зависит от того, что они выбирают для себя в качестве сравнения. Например, кто-то может считать себя лишенным того, что он должен иметь, в зависимости от занимаемого им статуса. Относительная Д. оказывает сильное влияние на перемены в обществе, реализуясь, например, в социальных движениях [Российская социологическая энциклопедия. С.117].

 

ДЕТЕРМИНИЗМ (лат. determino — определяю), учение об объективной закономерной взаимосвязи и взаимообусловленности явлений материального и духовного мира. Центральным ядром Д. служит положение о существовании причинности, т. е. такой связи явлений, в которой одно явление (причина) при вполне определенных условиях с необходимостью порождает, производит другое явление (следствие) [Философский энциклопедический словарь. С.149].

 

Детское объединение – сообщества, содружества детей, первичные образования, в которых основные участники – дети, ребенок – субъект жизнедеятельности группы, взрослый – активный ее участник, признанный детьми, Лидер – вожатый – личность. В основе детского объединения – добровольность, инициатива, самодеятельность детей, реализация их интересов, дружеское общение. Структура детского объединения – демократическая, без жестокого подчинения, иерархии. Существует множество различных форм детских объединений: клуб, союз, команда, отряд, дружина, студия, организация и т. д. Существуют также объединения детских организаций – ассоциации, союзы, содружества детских организаций и др.

Детским признается общественное объединение, насчитывающее в своем составе не менее 2/3 (70%) граждан до 18 лет от общего числа членов. Общественным считается объединение которое:

– создается на основе свободного волеизъявления детей и взрослых и не является структурным подразделением государственного учреждения, но может функционировать на его базе и при его поддержке, в т.ч. материально-финансовой;

– осуществляет социально-творческую деятельность;

– не ставит своей (уставно) целью получение прибыли и распределение ее между членами объединения.

Детское общественное объединение объективно решает следующие важнейшие задачи: включение детей в социальную жизнь, социальную практику общества на посильном для них уровне; адаптацию детей к социальной среде; удовлетворение их потребностей, интересов, запросов (в т.ч. тех, которые сложно удовлетворить в школе); защиту прав и достоинства в т. ч. и от негативных влияний окружающей детей социальной среды [Педагогика досуга: терминологический словарь. С.18-19].

 

ДЕФИНИЦИЯ (лат. definitio - определение) ─ 1) словарное или научное определение; 2) краткое объяснение (толкование) одного слова или понятия другим словом с более широким значением (понятием) и указанием на существенные различительные признаки объекта [Комлев Н.Г. Словарь иностранных слов. С.110].

 

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ─специфическая форма общественно-исторического бытия людей, целенаправленное преобразование ими природной и социальной действительности. В отличие от законов природы, законы общества обнаруживаются только через человеческую Д., которая создаёт новые формы и свойства действительности, превращает некоторый исходный материал в продукт. Любая Д., осуществляемая её субъектом, включает в себя цель, средство, сам процесс преобразования и его результат. Цель Д. возникает у человека как образ предвидимого результата созидания. Преобразующий и целеполагающий характер Д. позволяет её субъекту выйти за рамки конкретной ситуации, вписывая её в более широкий контекст общественно-исторического бытия. Д. Не ограничивается преобразованием наличной действительности по уже установившимся культурным нормам, Д. постоянно преодолевает лежащие в её основе «программы». В этом обнаруживается принципиальная открытость и универсальность Д.; она, таким образом, представляет собой форму историко-культурного творчества [Российская педагогическая энциклопедия: В 2 тт. / Гл. ред. В.В.Давыдов. –М.: Большая Российская энциклопедия, 1993. Т.1. С.263].

 

диагностика педагогическая ─ 1) Как процесс, направлена на установление и изучение признаков, |характеризующих состояние различных элементов педагогической системы и условий ее реализации (на всех уровнях), для прогнозирования возможных отклонений и предотвращений (путем педагогической коррекции) нарушений нормальных тенденций ее функционирования и развития. Общими признаками любого диагностического педагогического обследования (процесса) являются: (1)  включенность объекта диагностирования в педагогическую систему в качестве ее основного элемента или непосредственно воздействующего фактора; (2) наличие целей педагогического оценивания изучаемого объекта или педагогического прогнозирования его развития и коррекции; (3)    систематичность и повторяемость диагностирования как вида профессионально-педагогической деятельности; (4) применение методик, специально разработанных и адаптированных к конкретным условиям педагогической практики; (5) доступность процедур диагностирования рядовым педагогам. 2)   Как функция, включена в подсистему управления целостной педагогической деятельностью и направлена на исследование ее эффективности и управление ее качеством; технологически Д.п. включена в процессы анализа, проектирования, контроля и регуляции педагогического процесса с целью достижения положительного результата, заданного нормами образовательных или управляющих программ (Л.М. Кустов). 3) Аспекты педагогической диагностической деятельности (последовательность диагностических действий составляют: а)   сравнение; б) анализ; в) прогнозирование; г)    интерпретация; д) доведение до сведения учащихся результатов диагностической деятельности; е) контроль за воздействием на учащихся различных диагностических методов [Дополнительное профессионально-техническое образование по охране труда и промышленной безопасности: Учебный терминологический словарь. С.44].

ДИАЛЕКТИКА (греч. dialektike ─искусство вести беседу) ─ логичес­кая форма и всеобщий способ рефлексивного (на себя обращенного) теоретического мышления, имеющего своим предметом противоречия его мыслимого содер­жания.

Учитывая серьезные деформации, которые претер­пело понятие о Д. при идеологических извращениях его философского смысла (не только в Советском Со­юзе) и эмпиристской, натуралистической ориентации большинства направлений науки о науке за первые три четверти XX века, необходимо обращением к его исто­рико-философскому генезу раскрыть содержание смыс­ловой последовательности шагов данного определе­ния. Вообще говоря, любой акт мышления есть разре­шение внутреннего противоречия мыслию. Ибо лю­бой акт мысли рефлексивен: он прежде всего обращен на себя — на процесс содержательного движения и изменения мыслимого. Вне этого рефлексивного от­ношения мышление просто не существует. Нельзя мыслить ни о чем; мыслить — это и значит целесооб­разно, произвольной фиксированно изменять всеобщие смыслы представлений о том, о чем мыслишь, и уже тем самым рефлексивно относиться к тому, как это уда­ется сделать и удается ли. Что и порождает три главные особенности мышления.

Мышление, по определению, аффективное смыслообразование. Как атрибутивная способность челове­ка оно определяет себя интенциональным тождеством эмоций и смысла — единым смыслонесущим аффек­тивным мотивом обращения людей к субъективности друг друга и к своей собственной. Оно существует толь­ко в акте творения себя. Так как мышление есть интенциональное, произвольное и целесообразное преобра­зование мыслимой реальности, то какими бы средства­ми оно ни осуществлялось: преимущественно ли вербальными, но вместе с тем эмоционально-образными, или преимущественно эмоционально-образными, или даже предметно-образными в процессе физического изменения предмета практического действия, — во всех вариантах своего осуществления оно есть поис­ковое, креативное преобразование себя — своих же способов и средств, а тем самым и себя как процесса. Чем оно и образует недостающие ей аффективные смыслы, а на их основе — смысловые образы плана будущего предметного действия. Уже потому — мыш­ление, по определению, и изначально диалогично. Об­ращенность людей друг к другу (и к собственной спо­собности мыслить и чувствовать) содержит в себе про-тиво- речие: образ цели обращения (образ ожидаемого отзвука словом и делом) неминуемо распадается внут­ри себя на исключающие друг друга, но одним смысло­вым основанием рожденные образ согласия и образ воз­ражения (несогласия, неприятия)... Уже в мотиве об­ращения проявляет себя диалогичностъ любой речи как акта мыследействия (Л.С. Выготский, М.М. Бахтин, В.С. Библер, М. Фуко и мн. др.). Не говоря уже о внеш­ней речи (т. е. об обращении к другим, рождающем саму мысль в ее всеобщей внешней форме, что и делает эту мысль внятной и для самого обращающегося), но и интрасубъективное мышление (внутренняя речь) — всегда не что иное, как диалог с самим собой.

Во всех друг друга порождающих формах мышле­ния (вербальных, музыкальных, изобразительных, в частности — выразительно двигательных), овнешняющих субъективный мотив обращения человека к миру, ожидаемая в ответе смысловая бинарная оппо­зиция этому мотиву изначально закреплена в семан­тике средств живой речи их внутренне противоречи­вым смыслом. Мышление теорети­ческое не имеет своим предметом ни преобразуемые особенные явления и процессы физической реальнос­ти, ни даже лично тех, кто непосредственно осуществ­ляет их преобразование. Образ будущего результата их общей деятельности, образ ее цели, мысленный поиск новых средств достижения таковой в пространстве-времени действия, образ плана общего действия — вот что издавна служило и служит непосредственным пред­метом деятельности управления.

Управление как планирование организации дело­вого взаимодействия людей требует мысленного вы­деления для целесообразного совершенствования прежде всего пространственно-временных мер соста­ва и динамики их деятельности. Таких, как меры объе­ма и веса, как прямые и кривые линии, образуемые ими фигуры, такие, как числа— эмпирически выработан­ные за тысячелетия меры разности пространственно-временных величин. А также имена, вроде бы произвольно данные вещам и людям, но, как и деньги в структуре общественных отношений, обладающие таинственной способностью превращать их всеобщее (общее для всех) значение в фетиш, чуть ли не предоп­ределяющий судьбу обладателя имени... А также все­общие формы самого мышления (категории), органи­зующие и определяющие логику осознанного отноше­ния человека к явлениям мира, но отнюдь не «обобщающие» реально присущие всем им физические каче­ства и признаки. Это — та же величина, та же мера, качество, количество, существенное и несущественное, целое и часть, отдельное и общее и т. д., и т. п.

Выявление и познающее преображение собствен­ных свойстви возможностей всех этих фигур, чисел, категорий, понятий и имен стало предметом особой деятельности тех, кого в Античности называли мудрецами и философами независимо от их положения в обществе и предметно-практических функций в нем. Тех, кто на самом деле освоил, тем и творя его, пред­метное поле собственно теоретического, а не обыденного и эмпирического мышления.

Любая теория была изначально и во все времена оставалась внутренне рефлексивной на рефлексивное мышление нетеоретиков и на свое собственное: пре­образуя для понимания их свойств всеобщие искусст­венные средства, способы и преображая формы полагания мыслимого, она совершенствовала имеющиеся, тво­рила принципиально новые, уже тем самым перево­оружала и преображала проблемное мышление не толь­ко свое, теоретическое, но и всех тех, кто эмпирически или практически осмысливал и физически изменял мыслимый и в конечном счете их общий с теорией внешний предмет. Если непредвзято приглядеться к зарождению, становлению и развитию основ филосо­фии, логики, математики, астрономии, богословия и мистических учений, основ этики и эстетики, основ всех разделов обществоведения и позитивной науки, то не трудно убедиться в том, что теоретическое мыш­ление изначально и на всем протяжении истории име­ло своим непосредственным и первым предметом свой­ства и возможности, присущие искусственнымформам, средствам и способам мысленного полагания некото­рой мнимой или объективной реальности. Однако це­лью (конечным предметом) теоретической деятельно­сти всегда было, есть и будет использование всей сис­темы постоянно ею совершенствуемых искусственных средств и мер, способов и форм полагания и преобра­жения этой мнимой или объективной реальности для каждый раз еще более глубокого проникновения в ре­альную ее природу.

Тут же следует особо отметить, что наблюдение, опыт, эксперимент в науке, но не только в ней, есть прежде всего мысленное действие — наблюдение мыс­лью, мышление опытом и экспериментом. Мыслитель­ный опыт с эмпирическим материалом «испытывает на прочность» прежде всего внутреннюю логику само­го мышления. Когда логическое следованиеиз постула­тов данной теории наталкивается на ими не объясни­мый смысл наблюдаемых в опыте фактов, теоретик об­ращается к постулатам своей теории, нередко обнару­живая при этом противоречия в принятых стратегиях логических следований, допускаемых данными посту­латами. В тех частых случаях, когда в этих (эмпиричес­ких) своих формах мышление сталкивается с неспо­собностью имеющихся у него в арсенале средств и спо­собов преобразования мыслимой реальности получить ожидаемый, предсказанный теорией результат (клас­сический пример из истории физики: опыт Майкелъсона —Морли), теоретик продолжает свое дело: строит новую теорию поисковыми преобразованиями этих средств или сменой самого основания старой (в случае с результатом названного опыта — произвольное приня­тие А. Эйнштейном новых постулатов, позволившее создать фундаментальную физическую теорию микро­мира). Ни философия, ни математика, ни логика, ни теоретическая физика, теоретическая химия, ни гене­тика не идут за опытом, обобщая события и факты. На­против, возникнув как исследование всеобщих свойств искусственных мер, способов и средств мысленного (и для мысли) выделения, ограничения и преобразо­вания опытных представлений, как общих для реаль­ности, так и в тех или иных особенных проявлениях этой реальности (физической, химической, биологи­ческой), они, преуспев в этом, смогли представить уче­ным-эмпирикам и практикам ту же реальность, но со­всем в ином свете, освободив их от иллюзий налично­го бытия ее изучаемых проявлений. Но главное — они постоянно перевооружали мышление эмпириков и практиков все более глубокой всеобщностью теорети­ческих понятий. Что и позволило в наше время эмпи­рически осмыслить и практически создать глобальную взаимозависимость самых разных сфер производства и функционирования постиндустриальной техники, выявить решающую роль обращения ее продукции и управления этим процессом, создать глобальную сеть электронных коммуникаций, перевести чуть ли не все виды и формы творчества на компьютерный вирту­альный язык, взорвать над сотнями тысяч обывателей атомные бомбы и удостовериться в фантастической, все уничтожающей мощи водородных зарядов, до­ждаться трагедий Челябинска и Чернобыля, получить первые результаты генной инженерии и т. д. И все это достигнуто вполне практически, но на основе познаю­щего преображения теорией ее собственных средств, определяемых априорными постулатами математики и символической логики, теоретической физики, хи­мии и генетики.

Таким образом, теоретическая деятельность, во-пер­вых, изначально и последовательно рефлексивна. Ее предмет — она сама, ее собственные формы, средства и способы мысленного полагания и познающего преобразования общих человеческих представлений о некоторой объективной реальности. Во-вторых, она интенциональна, то есть так же, как и любая мысли­тельная деятельность человека, мотивирована единством аффекта и смысла, образом цели и эмоциями искателя истины в пространстве смысловых и эмоци­ональных противоречий. Ибо и теоретическая деятель­ность обращена к другим теоретикам и к теоретику в себе с надеждой не только на сочувственное понима­ние и согласие, но и на резонные возражения. Уже тем самым она в каждом своем высказывании скрывает смысловую потенцию возможных и необходимых ан­титез, для которых в неформальной логике вопрошания и алчбы истины в общем поле неискоренимой теоретической «недоосмысленности» предмета всегда есть более чем достаточные основания.

Такие внутренние антитезы не замечаются и, более того, с необходимостью исключаются для текста дискурсивно построенного обоснования уже полученных выводов и при строго соблюденной форме их изложе­ния. Сформулированная концепция, отданная на суд теоретиков, должна быть эксплицирована как истина в последней инстанции — это ведь теперь не что иное, как собственная жизнь текста, представляющего уже не процесс, а результат мышления. Процесс, говоря словами Гегеля, погашен в результате. Антитеза полу­ченному результату в том случае, когда и она претенду­ет на завершенность результата, также должна быть представлена без вопрошаний и сомнений. Формаль­ная логика следит, строго отслеживая наличие чисто формальных сбоев в изложении того и другого гото­вого текста, постоянно углубляя и расширяя и без того богатый арсенал средств и способов самой тщатель­ной поверки. Хотя это, как оказалось в XX в., не глав­ная ее забота и вообще не она решает вопрос о том, какой же текст ближе к реальному положению дел. Этот вопрос, при достаточной логической обоснованности того и другого, решает... нет, и не опыт, и не экспери­мент: как правило, они дают множество подтвержде­ний истинности и той и другой стороны. Но, как пока­зала вся история теоретической деятельности, при рав­ной логической и эмпирической обоснованности те­зиса и антитезиса в теории одного предмета только радикальное преобразование условий решаемой ими за­дачи в результате преображения старых и на их основе придумывание новых искусственных средств и спосо­бов интеллигибельного полагания мыслимой пробле­мы, только такое их преобразование находит основа­ние для той «третьей» концепции, что, снимая одно­сторонность каждой из них, делает две первые «част­ными производными» от найденной. Поиск нового основания — дело страсти теоретика, а содержатель­ный мотив ее — в самой проблеме, как и цель внут­реннего диалога с самим собой и другими для тебя и в тебе инакомыслящими. Главной же заботой и главным успехом формальной логики стало радикальное изме­нение общего типа рациональности: то, что начиная с XVII в. считалось (и было, если говорить о научном мышлении) рациональной сутью человеческого мышления, почти полностью передано машинам как раз благодаря математизации формальной логики, давшей импульс к самопреображению основ самой математи­ки и начало постулатам кибернетики. Но в канун ново­го тысячелетия получил стимул для своего возрожде­ния тот тип рациональности мышления человека, ко­торый, проявляя себя интуицией, был присущ аффек­тивному, творческому мышлению изначально. Но ведь и изначально поиск нового основания для определе­ния тождества противоречий мыслимой реальности был мотивом, содержанием и целью теоретической деятельности как таковой.

Отсюда, в-третьих, теоретическая деятельность (те­ория), как и любая мыслительная деятельность, глубо­ко диалогична: в поверяющем себя обращении ее к пред­мету, в любой, даже самой вероятной и чуть ли не за абсолютную истину принятой гипотезе всегда есть во­прос: «А что если на самом деле все происходит ина­че?», — а следовательно, и возможность утвердитель­ного ответа на его каверзность. Не случайно же самые первые осуществления еще только строящей себя тео­ретической деятельности, погруженные в многоликое мифологическое пространство античной культуры, осо­бенно контрастно и наглядно выявили все три атрибу­тивные для нее особенности. И, как показала история ее становления и развития в современное богатство много­образия ее предметных (содержательных) форм и мето­дологических принципов так называемой неформальной логики,эти особенности лежат в основании их всех и каждой из них [Теоретическая культурология. С.341-343].

ДИАЛОГ (греч. dialogos от dia ─через, logos ─слово, речь) ─ 1) Разговор, беседа между двумя или несколькими лицами; основной способ изображения характеров и действия в драме, а также в прозе и поэзии. 2) Свободный обмен мнениями, переговоры между двумя сторонами, странами (политический диалог, социальный диалог и т.д.) [Профессионально-педагогические понятия: Словарь. С. 77].

 

Диалог культур — философская концепция, разработанная В.С. Библером и группой его учеников. Понятие Д. к. выдвигается в качестве основоположе­ния возможной философии XXI в.

Понятие Д. к. и соответствующее ему понимание культуры возникли в попытке уяснить смысл глубин­ных сдвигов, происходивших во всех сферах культу­ры (и жизни) конца XX в. Уяснить смысл — значит усмотреть в этих тектонических потрясениях новые возможности культурного бытия, новый, подспудно складывающийся замысел возможной культуры. Этот замысел и определяется идеей Д. к. В горизонте идеи Д. к., в контексте возможной культуры XXI в., получа­ют новое освещение и осмысление — даже новое бы­тие — как современные, так и исторические (бывшие) культуры. Понятие культуры, предполагаемое идеей Д.к. включает следующие аспекты.

1. Культура — это запечатленное в произведениях, исполнение каждый раз уникальной, предельной и потому общезначимой возможности быть человеком и миром. Формы культуры суть формы, в которых воплощается и совершается сущностная самоотнесенность человеческого бытия. В них человек возвращается, отбрасывается к изначальности собственного и мирового бытия. В формах искусства, философии, нравственности, богосознания человек от­страняет сложившиеся, слившиеся с его существова­нием, незримо господствующие в его жизненном мире фигуры и образы видения, слышания, понимания, переживания, — бытия: безличные схемы общения, оче­видности, которые разумеются сами собой, нормати­вы этических решений, машинальности культа. Произведение культуры производит экзистенциальную, эстетическую, интеллектуальную изначальность чело­веческого бытия, где все определенности только еще возможны, где открывается возможность иных начинаний. Эти грани культуры сходятся в одной точке, в точке коренной бытийной озадаченности собой, ми­ром, Богом, — бытием... Здесь сопрягаются две регу­лятивные идеи: экзистенциальная идея личности и онтологическая идея разума. Разума, потому что воп­рос стоит о самом всеобщем, вечном, сверхличном бытии; личности, потому что вопрос стоит о моем бытии в горизонте бытия все­общего.

2. Мир культуры — это мир впервые, в состоянии возникновения, первотворения. В произведениях культуры воплощено само событие произведения бы­тия (слова, образа, смысла...) из небытия, рождения мира — бытия предметов, людей, моего собственного бытия, бытия мысли, даже бытия Бога — из хаоса материала, плоскости полотна, смешения красок, из гула мировых ритмов, философских недоумений, сомнений и апорий, мгновений нравственного катарсиса, отчаяния и смятения веры на грани божественного Ничто. Вместе с тем в произведениях культуры этот впервые творящийся мир с особой несомненностью восприни­мается в его извечной тайне, независимой от меня аб­солютной самобытийности, трудно и искусно улавливаемый точной ловкостью художника или сосредоточенной строгостью мыслителя.