2020-08-05
70
- Ничего не знаем, бампер красится или меняется целиком. За Ваши косяки мы не в ответе!
В общем, не стали мне тогда денег выплачивать. Так что не буду я, пожалуй, ждать, когда моя ненаглядная студенточка разлепит свои миловидные, слегка припухшие от ночных приключений глазки. Вот так и глушат в себе достойную гражданскую позицию, позорно сливаясь с места ДТП.
Погнали!
Моя машина неслась по узенькому Рижскому проезду, где я, чудовищно перегружая тахометр, обогнал по встречке медлительную отечественную машину со значком «Автошкола» на крыше. За рулём тихоходки сидел молодой кудрявый баран, который со смесью апатии и раздолбайства всматривался в проплывающие перед его глазами унылые дорожно-асфальтовые пейзажи.
- Ага, у него ещё и рот открыт, - пробормотал себе под нос я. – Какой нехороший признак, однако!
На пассажирском сидении восседала полная тётка-инструктор, которая очень неодобрительно смотрела на своего непутёвого ученика. Её взгляд можно было легко расшифровать и без декодера: «Городской профсоюз придурков-автомобилистов скоро пополнится ещё одним дебилом. Полная безнадёга. Деньги платит, и ладно!».
Пока этот чудный отрок катается на машине вместе с этой опытной солидной тёткой, серьёзной опасности для окружающих он не представляет. Но дайте ему права и возможность пересесть на какую-нибудь несуразно большую машину, тогда все: пиши-пропало.
Есть ещё одна категория водителей, от которых стоит держаться подальше. Если из окон соседней машины Вам солнечно улыбаются плюшевые мишки, розовые зайчики, полосатые тигрятки и бархатные бегемотики, а ребёнка при этом в машине не наблюдается, то бегите от этой тачки как от огня. Ибо Вы можете быть совершенно уверены, что на самом деле автомобилем управляют именно эти мягкие игрушки, а водитель находится за рулём исключительно красоты ради. Поэтому манёвры без «поворотников», слабый контроль за скоростью на дороге и удивлённо-визгливое: «Куда прёшь, идиот?» - это есть стопроцентные признаки находящейся в машине дуры.
А вообще, надо признать, что по сравнению с «лихими девяностыми» наш народ стал водить гораздо спокойнее и аккуратнее. Появилась мода на вежливость. Автомобилисты теперь всё чаще расшаркиваются друг перед другом и галантно моргают «аварийками». Это вам не просто так, сказываются участившиеся выезды за рубеж. Пешеходов уже не рассматривают в качестве движущейся мишени и в большинстве случаев пропускают. В свою очередь «безлошадники» почти перестали бросаться под колёса, реже лезут на красный свет, в основном ползают по пешеходным переходам и лёгким кивком головы благодарят пропускающих их владельцев авто.
Обогнав тормознутого автошкольника, я почти сразу же упёрся в конец первой на моём пути пробки, образовавшейся из-за того, что в однополосную Новоалексеевскую улицу одновременно пробивалось целых три потока машин. Здесь можно легко простоять час. Мне пришлось повернуть во дворы, ибо, как местный житель с пожизненным стажем, я знаю одну лазейку, которая позволит мне выскочить в самом начале кругового движения. И пусть остальные хоть обдудятся!
Хотите ещё послушать про Москву? Вначале краткий исторический экскурс. Москва – это столица Великого княжества Московского, Царства Русского, Российской Социалистической Федеративной Советской Республики, Союза Советских Социалистических Республик, а также юного государства под названием Российская Федерация. С каждой новой трансформацией российской государственности Москва меняла свой внешней облик, раз за разом обрастая новыми дорогами и более совершенными конструкциями, но в душе оставаясь, как и пятьсот лет назад, небольшой, беспорядочно застроенной деревенькой.
Москва начала десятых – это город чудес. Нигде в мире вы не найдёте такого количества долларовых миллиардеров на один квадратный километр.
Это город, где почти каждый год повсеместно снимают идеальное дорожное покрытие и на его место кладут такое же новое;
Это город, где люди ходят на «живые» концерты лишь для того, чтобы прослушать полтора часа фонограммы;
Это город, где пешеход может запросто обогнать самый быстрый и самый мощный автомобиль;
Это город, где люди согласны провести одну треть своей жизни в дороге только ради того, чтобы им не отдавили ножки в метро;
Это город, который категорически не любит почти треть его обитателей, вынужденных находиться здесь с понедельника по пятницу, чтобы на выходных с облегчением уехать в свой родной Санкт-Петербург;
Это город, где москвичей можно легко отличить от туристов по угрюмо-сосредоточенному выражению лица и характерному отсутствию улыбки. Помните, что если кто-то Вам улыбается, то это либо пьяный, либо несовершеннолетний. А скорее всего этот кто-то сейчас подойдёт к Вам и будет задушевно клянчить деньги на обратный билет домой;
Это город, где каждое утро ты искренне радуешься тому, что твоя машина всё ещё стоит на парковке у дома;
Это город, где живут люди, считающие, что блеск всегда важнее сути, и которых обманывали столько раз, что они уже никому и ничему не верят;
Это город, в котором 0,0001 процента жителей мечтает о том, чтобы постичь истинный смысл существования, а остальные 99,9999 процентов алчут найти престижную высокооплачиваемую работу;
Это город сказочных возможностей для избранных и беспросветного серого существования для всех остальных.
И, наконец, Москва – это город, объявивший тотальную войну автомобилистам. Как тут не вспомнить про бесконечные московские пробки? Если представить себе, что Москва – это огромный живой организм, то её дороги и магистрали есть не что иное, как…нет, не кровеносные артерии, а дебелые органы пищеварения, страдающие частыми запорами (ой, простите великодушно, заторами).
Мне кажется, что планировщики московских магистралей даже в самых смелых мечтах не могли представить себе, что в будущем настанет время, когда практически у каждого московского жителя будет свой собственный автомобиль. Им, творцам и создателям образцово-показательных советско-кондовых автотрасс мерещился пустой Кутузовский проспект или не менее пустынное Садовое кольцо, по которому с грохотом ползёт чёрная «Чайка», на которой везут очередного советского бугра. А всё остальное население мегаполиса должно покорно тащиться в душном метро или, подобно пресловутой сельди в бочке, бултыхаться в переполненном троллейбусе-автобусе-трамвае, где, согласно мудрой народной поговорке, невозможно открыть окошко летом и его же закрыть зимой. Именно поэтому, пределом мечтаний основной массы советских тружеников было выслужиться и пересесть в эту самую казённую «Чайку», или, на худой конец, не менее казённые «Волгу» или «Жигули». И многим, надо сказать, весьма многим это удавалось.
Печально, конечно, но эти самые номенклатурщики умудрились почти безболезненно пережить распад Советского Союза, который скоропостижно скончался от недолеченного хронического геморроя, дойдя до нас в почти неизменном, рафинированном виде. Только советские автомобили сменились на дорогие иномарки, чаще всего немецкого производства, на крыше которых ослепительно сияет голубая «мигалка».
Вот вообразите такую вот очень типичную для Москвы картину.
Декабрь 2011 года. Московское время 18 часов 20 минут. Большая Лубянская площадь. Снегопад. Куча народу кукует в огромной пробке, растянувшейся с Моховой улицы до самого конца Сретенки. Сонно ходят постовые гайцы. Никто ничего не регулирует, действует только одно правило: кто первый проехал, тот и прав. Но внезапно все меняется: гайцы просыпаются и, посвистывая, начинают делать «коридор» в скопище машин.
«Чего это они, засуетились-то?», - думаешь ты.
Ага, вот и разгадка: покрякивая и повизгивая, подрезая неуспевших уступить дорогу автомобилистов, мигалочный «членовоз» впихивает свою чёрную грузную тушу в расчищенную область и устремляется дальше по своим членовоззким делам.
Всё это время гайцы стоят навытяжку, всем своим видом показывая: «Вот, Ваше Высокородие, изволите проехать!». Жезл у них от служебного подобострастия даже встал, в смысле к небу поднялся, подавая сигнал всем остальным участникам движения, что холопам сейчас ехать нельзя. Думаете, это автомобиль спецслужб ехал на задание бороться с преступностью? Держите карман шире! Знаем мы кто это такой, и к борьбе с преступностью этот человек не имеет абсолютно никакого отношения, скорее даже наоборот. Ну, а у водителей, одуревших от бестолкового простаивания в пробке, которая, разумеется, от всех этих маневров выросла вглубь и вширь, на уме только одно слово. Надо сказать, очень непечатного характера.
Глядя на это тяжкое наследие советского режима, невольно задумываешься о том, как всё-таки красиво они рассекают на своих дорогих блестящих авто по депрессивным российским просторам. Не знаю как у Вас, но у меня эти хамоватые кряк-машинки, вызывают стойкое несварение желудка. Эта мигалка будто бы говорит тебе: «Эгегей, посторонись, быдло! Не видишь, едет член привилегированной касты!». Не представляете, как хочется иногда по утрам высунуть своё лицо из окна автомобиля и крикнуть в ответ: «Эгегей! Вставай, друг, на полчаса раньше и будет тебе счастье, много счастья!».
Специально для этих участников московского движения у меня на заднем стекле красуется гордая надпись: «Козлам не уступаю!». Сделал её я не один, а на пару с соседом Дмитрием Мотыльковым, пребывая в состоянии разнузданного пьяного угара. Поначалу идея совершения акта вандализма по отношению к горячо любимой собственности меня категорически не вдохновила:
- Вот ты мне скажи, Дим! Нафига мне эта хрень на стекле?
- Ты чего, это ведь прикольно! Так сказать, полностью соответствует революционному духу времени. Да, и ты, конечно, меня извини, - произнёс сосед, прикладывая руку к сердцу. - Но машина у тебя - полное говно. Она и без этой надписи долго не протянет, дай Бог, если ещё полгода откатаешься!
Сознавая полную правоту сказанного, меня всё же потянуло на нетрезвую «бычку»:
- Ты что-то имеешь против моего «Фольксвагена», зажратый буржуй?
- Никак нет! Просто она у тебя так выглядит, словно на твоём «Фольксвагене» подорвался последний отряд «Фольксштурма»[3]. Ещё в 1945 году!
- Чего? – обиженно воскликнул я, начиная засучивать рукава.
По моему разумению, нетрезвый сосед-правдоруб явно нарывался на драку. Вслух ругать мою тачку мог только один человек – я. Это всё равно, как если ты начинаешь встречаться с очень страшной бабой, а твой лучший друг с улыбкой крутит пальцем у виска и говорит тебе, что она уродина. А весь вопрос состоит в том, что встречаться тебе в данный момент по объективным причинам просто больше не с кем. В этом случае приходится брать обидчика за грудки, защищая честь этой, мягко говоря, не очень красивой особы. Нельзя же вот так сразу взять и во всеуслышание признать, что ты конченый неудачник. На счастье моего соседа, он это вовремя осознал и решил немного сбавить обороты:
- Да ничего! Расслабься ты. Твоей машине сколько лет?
- Ну, пятнадцать. А что?
- А если по честнаку? Ты же не думаешь, что я вчера родился?
Пришлось сказать правду. В надежде вспомнить точную дату, я даже почесал свой затылок.
- То ли 1985, то ли 1986 года, не помню…
- Почти что твоя ровесница, - заржал сосед, несказанно радуясь тому, что сумел вывести меня на чистую воду.
- Нет, я 1983! - парировал я.
Сосед вновь попытался сострить.
- Поздравляю, хоть ты и старше, но выглядишь куда лучше, чем эта старая механическая развалина. Стопудово!
Я сделал глоток тёплого, невкусного пива из стеклянной бутылки, которую мы захватили при выходе из квартиры. По дороге в магазин мы решили слегка им отполироваться, опасаясь растерять дубильно-коньячные пары. Принимая во внимание общее количество выпитого, нам это не грозило.
- Ненадолго, если буду вести такой образ жизни.
- Ты имеешь в виду пить и курить?
- Нет, конечно! - теперь уже настал мой черёд постебаться. – Пить и курить - это не образ жизни! Это – призвание!
- Тогда сдаюсь, - пожал плечами сосед, при этом слегка покачнувшись от слабого порыва ветра.
- Всё очень просто! - выдохнул я, назидательно вознеся свой раскоординированный указующий перст к небесам. – Хреновый образ жизни – это, мой друг, много работать и мало отдыхать. Ну, и говном этим дышать, под названием «московский воздух». Полезного в этом мало, смею тебя заверить!
- Да уж, хорошо, что хотя бы Сокольники под боком. От деревьев воздух-то хоть немного, а всё лучше становится. Помнишь, что здесь творилось, когда торфяники в Подмосковье горели?
- А то как же? Тебе-то хорошо, у тебя хотя бы кондиционер дома есть, а я тогда чуть не задохнулся в своей каморке. Чувствовал себя так, будто меня поместили в газовую камеру. Пришлось воспользоваться старым дедовским приёмом, ну знаешь, когда полотенца в воде смачивают и через этот самодельный «фильтр» дышат.
- Бедолага! – окончательно разжалобился сосед Дмитрий и даже сделал попытку прослезиться.
Затем он запалил сигарету и достал из кармана маленький баллончик с краской:
- Ну, что? Начнём?
Я обречённо махнул рукой.
- Что уж там! Давай!
Я взял у него баллончик, и мы с энтузиазмом приступили к делу. Разделение труда при этом у нас было следующее: я рисовал, так как в своё время недолго посещал детскую художественную школу, а мой сосед курил, юморил и время от времени давал бесполезные, а порой даже вредные советы:
- Сильнее на колпачок надавливай! Толще линии! После «козлов» двоеточие поставь! Эх ты, художник от слова «худо»!
Мне приходилось раздраженно отмахиваться и односложно отбрехиваться:
- Отстань, я знаю, что делаю! Не мешай, говорю, а то сейчас тебе на спине ещё что-нибудь напишем, типа «помой меня»!
Через пару минут и один перекур всё было готово.
Невероятно, но надпись получилась на удивление красиво, только в двух местах белая краска дала небольшие потёки. Не каллиграфия, конечно, зато от души. Я предложил то же самое написать на соседской машине, но хитрый подстрекатель ожидаемо отказался, сославшись на чрезмерную удалённость своего транспортного средства от нашего дома. Наутро, я, естественно, ужаснулся содеянному. Тем не менее, хамоватый слоган показался мне ужасно забавным, и вымарывать его я не стал.
Встав на светофоре на пересечении Третьей Мытищинской и Новоалексеевской улицы, я посмотрел в зеркало заднего вида, и, наверное, в сотый раз порадовался, вспомнив об этой мальчишеской проделке.
Да, машин в последнее время стало больше, и это, поверьте мне, не рекорд. Лиха беда начало! Правда, помимо очевидных негативных последствий для городской экологии, здесь существует и скрытая положительная сторона. Народ, простаивающий в бесконечных пробках, способных превратить двадцатиминутную поездку от работы до дома в трёхчасовое нервное бдение, за прошедшие двадцать лет таких сомнительных удовольствий стал гораздо более грамотным и эрудированным. В самом деле, если мы по четыре часа в день слушаем радиотрансляции, где без удержу говорливые дяди и тёти задорно освещают вопросы политики, культуры и бизнеса, то это самым благотворным образом сказывается на нашем сереньком веществе.
Я это называю «народным высшим автомобильным образованием». Только задумайтесь: «пары» в обычном институте можно и прогулять, а здесь никуда не денешься – сиди в машине и наматывай на ус. То есть пять лет таких «лекций» и «автовышка», ещё три - «кандидат пробочных наук».
Но пробки – это ещё не самое страшное. Опасность подстерегает автомобилиста на каждом шагу. В глазах сотрудников дорожной полиции, каждый водитель является потенциальным спонсором. Они как охотники, загоняющие в свои силки неосторожную дичь. Ещё их называют операторами машинного доения и мастерами дорожного развода. Остальные полицейские их недолюбливают, а простые граждане люто ненавидят. Чтобы заниматься вымогательством денег у ближнего и при этом не испытывать ни малейших угрызений совести, внутри человека должен находиться особый, гнилой стержень. Это как эволюция наоборот. Негативный отбор. Вверх всплывает только тот, кто умеет спокойно болтаться в проруби.
У меня был приятель, которого вот-вот должны были выпиздить из полиции в связи с предстоящей переаттестацией. Работал он тогда маленьким начальником где-то в отделе снабжения. Хозяйственник, в общем. Диплом о высшем образовании он, как водится, купил, в школе почти не учился, поэтому читать и писать он мог с превеликим трудом. Мне он честно сказал по этому поводу буквально следующее: «Если бы я был умным, неужели я бы пошёл в милицию?». Тем не менее, на фоне своих подчинённых он казался если не Пифагором, то, по крайней мере, Спинозою.
Как вы думаете, почему полицейские ходят парами? Правильно, один умеет только читать, а второй только писать. Шучу-шучу! Уважаемые господа полицейские, не обижайтесь! Если Вы смогли прочесть эти строки, тогда это точно не про Вас.
Так вот, как-то раз мой бывший товарищ повздорил с вышестоящими эшелонами, после чего ему недвусмысленно намекнули о том, что пора бы ему начать поиски другой работы. Так как даже на таком ущербном рынке труда, как московский, данная особь не могла рассчитывать на сколько-нибудь порядочное предложение, он бросился узнавать по знакомым, нет ли у них каких-либо входов-выходов. Обратился он и ко мне.
Я, разумеется, стал спрашивать его, а чего, собственно, он умет делать? Он подумал и выдал гениальную фразу: «Я умею хорошо делить деньги!». Так как делить у меня, к превеликому сожалению, было нечего, то ничем помочь я ему не смог. К счастью, мой товарищ с честью выдержал переаттестацию и продолжил свою службу в полиции. Всё-таки правильно они сделали, что не уволили этого человека. В наше время разбрасываться такими кадрами – преступление!
Чтобы повернуть с Проспекта мира направо на Садовое кольцо и не потратить при этом сорок минут, надо знать хитрые объездные маршруты. Самый быстрый путь – поворот с Проспекта на улицу Дурова, далее налево на Мещанскую улицу. В результате ты выезжаешь на Садовое почти перед самым Цветным бульваром. На повороте на Мещанку по утрам скапливается много машин. Поэтому самые нетерпеливые ныряют под кирпич на «встречку».
Именно эти суетливые торопыги являются постоянными клиентами экипажа ДПС, спокойно поджидающего их в «мёртвой зоне» на пересечении улицы Дурова с улицей Щепкина.
На моих глазах так поступил владелец мажорного японского спортбайка. Гайцы на джипе немедленно врубили красно-голубую сирену и бросились за мотоциклистом вдогонку. Мне сразу же представился неповоротливый дикарь с копьём, пытающийся нагнать быструю, легконогую антилопу. Я ехал сразу же за гайцами, которые пытались разогнать мешающие погоне машины «крякалкой» и нецензурной бранью из «матюгальника». Кто не знает, Мещанка – это узкая, запаркованная с двух стон улочка, и слонообразному экипажу ДПС на ней было не протолкнуться.
В итоге юркий мотоцикл скрылся, а раздосадованные гаишники выключили сирену и повернули обратно на Олимпийский проспект – караулить следующую жертву. Быстроногая «антилопа» улизнула, быть может, в следующий раз в их сети попадется куда менее проворный «бегемот»?
***
Нувот, кажется, я и приехал. Нет, не на службу, конечно, а всего лишь туда, где я обычно бросаю свою машину. Это, разумеется, не означает, что парковки там, где я работаю, нет. Просто стоянка там государственная, а это буквально означает то, что места на ней либо для блатных, либо для богатых. Товарищи, занимающие место посередине этих категорий, то есть красивые и умные, нервно курят в сторонке и ставят свои говнофургоны там, где их с большей вероятностью не эвакуируют.
Ясное дело, эта ситуация никого не му-му!
На часах девять часов тридцать пять минут. Простите меня великодушно, не по должности мы как-то опаздываем! Я тут же представил себе монашески-постное лицо начальника, который сначала посмотрит на наручные часы с таким видом, будто бы он прежде никогда такое хитрое устройство не видел, а потом вздохнёт с такой вселенской грустью, что сразу же навяжет мне пароноидальный комплекс вины. А потом он ещё чего-нибудь сказанёт, типа: «Нихуясе!» или: «Бля, ты совесть-то поимей-ка!» или своё любимое слово: «Пиздец!». Ничего, за такую зарплату пусть радуется, что я хотя бы вышел на работу, а не взял больничный или просто не забил. Такое на отечественной государственной службе случается часто.
Крещусь на Соборные купола и ныряю в переход.
Возле тяжелых стеклянных дверей у входа на станцию метро «Кропоткинская» привычно отирается кучка местных бомжей. Один из них, маленький сгорбленный бомжара с грязной нечёсаной бородой, в которой застряла какая-то снедь, стоял чуть поодаль от всех остальных и неназойливо клянчил деньги у опаздывающих на работу пассажиров. Его друзья, среди которых было несколько женщин, дружно лежали вповалку в узком предбаннике и вели между собой какую-то интересную и, возможно, даже интеллектуальную беседу. Больше всех спорила одна немытая, но со вкусом одетая бомжиха, которая безуспешно пыталась растолкать своего нетрезвого соседа, сонно пытающегося приобнять её за грудь.
- Не надо мне заливать, Ваня! Ты глянь, глянь, что со страной творится! До кризиса люди куда богаче жили! Вспомни, как было раньше. У людей холодильник был забит настолько, что излишки им приходилось в помойку выкидывать. А праздники! В мусорных контейнерах можно было легко обнаружить залежи полусвежих, почти неиспорченных деликатесов. Икра, балык, сырокопчёная колбаска, оливье с курицей, остатки вина в разноцветных бутылках. А хлеб выбрасывали не потому, что он плесневел, а потому что чисто заветрелся. Расточительство, да и только! А одежда Вань! Какая, я тебе говорю, была одежда! Можно было одеться как в лучших бутиках на Тверской. Четыре года назад какая-то избалованная дрянь выкинула на помойку фирменный костюм от «Armani». На пиджаке и на юбке были застарелые красные пятна, от вина или может от кровавых соплей каких, а вообще костюмчик был почти как новый. И размер мой, пятьдесят второй. Вот иду я на следующий день в этом костюме, радостно размахивая на ходу пластиковым пакетом с остатками недоеденного кем-то романтического ужина, и вижу, как одна жирная расфуфыренная овца грузно садится в свой блестящий навороченный джипарь.
- И чё? – без особого интереса спросил Ваня, чующий, что ему чисто из политических соображений следует поддержать разговор.
- Да ничё! Я прохожу мимо, эта бабца брезгливо закрывает дверь, но тут её взгляд падает на мой серенький костюмчик, и у неё, Ваня, ты не поверишь, аж глазёнки на лоб повылазили! Вспомнила, наверное, как его в контейнер выбрасывала. Вот так, сучара, гляди на своё зеркальное отражение!
Бомжиха радостно загоготала.
- А теперь просто кошмар! Сами за собой протухшую еду подъедают и почти в таких же обносках как мы ходют. А выбрасывают порой такую гадость, что это и собака-то жрать побрезгует. Только и отличаются от нас тем, что в своих крошечных хатках живут, гады такие!
Её сосед почти уснул, успев, правда, положить свою неопрятную руку на толстую бомжихину коленку. Она отстранилась и разражённо пихнула его локтем в бок.
Истерично обстукав себя по карманам, и не найдя там искомого билета, я с превеликим сожалением осознал, что сегодняшние покатушки на метро требуют немедленных финансовых вложений. За пуленепробиваемым стеклом кассы метрополитена сидела пожилая строгая кассирша с красивой фамилией «Госпожа». Интересно, как так получилось, что Госпожа снизошла до такой явно не барской работы?
Неужели на всех госпожей не хватило Парижей? Но задавать волнующий меня вопрос не стал, ибо от природы я очень скромен.
Я автоматически полез за портмоне, но вовремя вспомнил, что сегодня в моём бумажнике бумажные купюры как большого, так и маленького номинала полностью отсутствуют. Сказывалось то, что премию нам не платили полгода. Поэтому мне пришлось долго и нудно собирать в ладонь мелочь, выуживая её из всех возможных мест. Я перерыл все карманы, с надеждой пошарил на дне барсетки, пришлось даже расправить не очень чистый носовой платок, что возымело практический смысл, так как оттуда со звоном выкатился рубль. В итоге по сусекам наскреблось двадцать шесть рублей и восемьдесят копеек. А нужно двадцать восемь. Чёрт! В голове мелькнула шальная мысль, а не пойти ли мне обратно к бомжам и не стрельнуть ли у них недостающие рубль двадцать? Ну, нет! Приставать к обездоленным - грешно. Просить скидку у Госпожи в качестве постоянного клиента метрополитена тоже бесполезно, ибо точно не даст. Поэтому мне оставалось только одно: применить тактическую хитрость.
Турникеты на станции Кропоткинская старые, из тех, что внезапно бьют тебя по ногам, если ты внаглую проходишь без билета. И дело вовсе не в том, что это больно, просто случается всё как-то очень быстро и неожиданно. Ещё в далёком детстве я имел несчастье близко познакомиться с этим зловредным механизмом, и с тех пор у меня осталась вялотекущая психологическая травма. Даже спустя двадцать лет, когда я прохожу через эти садистские металлические ящики, в меня вселяется животный страх и начинается паника. А моя тазобедренная часть так и норовит прошмыгнуть мимо линии возможного турникетного огня.
Я дождался, пока бабка в дежурной будке отвлечётся на очередного студента-безбилетника, подошёл к самому дальнему турникету и прикрыл ладонями чувствительный светоэлемент. Комфортно пройдя до середины турникета, я уже окончательно уверовал в победу человеческого разума над советской примитивной техникой. Оказалось, что я ошибся, и допотопный «терминатор» меня всё же перехитрил. Меня несколько раз противно стукнуло по ногам: паскудный автомат явно мстил мне за сильную нелюбовь к нему. Неужели они передвинули светоэлемент? Я протиснулся между ржавыми лязгающими скобами с пыльной резинкой на конце, и начал быстро спускаться по мраморным ступенькам, тихо радуясь, что я сэкономил двадцать восемь целковых. Но тут проснулась бабка-вахтер, до этого момента пребывающая в безмерной печали из-за своего халатного бездействия по отношению к предыдущему любителю бесплатного проезда.
Она всосала в себя полную грудь спёртого метрополитеновского воздуха и что есть мочи запыхтела в маленькую белую свистульку. Краем глаза я увидел, как откуда ни возьмись появились сотрудники бдительной транспортной полиции с «демократизаторами» в руках. В самых первых рядах бежала долговязая девушка с кривыми ногами заядлой наездницы и сердитым лошадиным лицом.
Всё, господа, пора тикать! Эта «красавица» мне точно все почки отобьёт, и даже не сжалится над бедным служащим. На мою удачу возле платформы уже стоял поезд. Из громкоговорителя вагона до меня эхом донёсся обезличенный женский голос: «Осторожно, двери закрываются, следующая станция - Библиотека имени Ленина». Я успел забежать в первый вагон, и двери с грохотом закрылись за мной, напомнив мне злополучный вредительский турникет. Ничего удивительного, господа: они ведь молочные братья, и мама у них тоже одна – московская подземка. Поезд тронулся, и не солоно хлебавшие ментяры остались далеко позади.
В вагоне почти никого не было. Cамые дисциплинированные «homo sapiens» уже давно скрипели мозгами (или мускулами) на своих рабочих местах. А здесь находились люди, которым особо некуда торопиться: пенсионеры, студенты, охранники, временно безработные и просто праздные граждане.
Это хорошо, что вокруг так мало людей. На каких-нибудь окраинных станциях, куда толпами сливается народ с московских пригородов, залезть поутру в вагон – превеликое счастье. А если с тобой, помимо чемодана или дамской сумочки, есть какой-нибудь багаж или груз, то это уже самый настоящий подвиг. Вы когда-нибудь пробовали в восемь часов утра влезть с двумя гитарами в переполненный вагон на станциях «Выхино», «Медведково» или «Красные ворота»? И не пробуйте никогда! Может плохо кончиться! Когда в вагоне народу столько, что, кажется, ещё чуть-чуть и люди начнут вываливаться из окон, знайте, что здесь существует две реальных угрозы: быть заживо раздавленным и карманники. «Щипачи» и «хирурги»[4] работают чрезвычайно искусно, поэтому пьяным и невнимательным в метро лучше не садиться. Да что там говорить, даже трезвые граждане должны всегда быть начеку.
Бомжей в моём вагоне не оказалось: они по практическим соображениям предпочитают Кольцевую линию, символизирующую собой бесконечность. Бродячих торговцев, музыкантов, «нищих», «ветеранов-колясочников», «слепых» и «беременных» тоже. Эти субъекты уже давно облюбовали Калужко-Рижскую, Таганско-Краснопресненскую и Замоскворецкую линии, а также все подземные переходы между станциями. С этой точки зрения самый важный транспортный узел находится на пересечении четырёх станций: «Арбатской», «Боровицкой», «Александровского сада» и «Библиотеки имени Ленина». Я со смехом вспомнил весьма поучительную историю про одну «беременную» попрошайку.
Это была скромная, бледная и плохо одетая девушка в сереньком платьишке, и впервые я встретил её в переходе с «Библиотеки» на «Арбатскую». Она стыдливо смотрела в пол, держала на весу мятую картонную табличку с надписью «Помогите на жизнь» и была очень похожа на несчастную беременную школьницу, которую несправедливо бросили близкие, и от которой в такой сложный момент жизни отвернулись все окружающие.
В ту далёкую пору я, помнится, был ещё бедным студентом и, расчувствовавшись, пожертвовал ей целых двадцать рублей. Между прочим, это была треть моего тогдашнего студенческого обеда. Девушка даже не посмотрела на меня, только кивнула и горько улыбнулась.
Ох, как же я был окрылен сознанием того, что совершил богоугодный поступок! В тот же вечер я взахлёб пересказал этот эпизод своей подружке, но, к сожалению, она не разделила моего юношеского восторга, обиделась и даже почему-то мне не дала.
