2014-02-04
419
Все сказанное относится к конкретным направлениям региональной политики. Однако существует потребность и в общем ееобосновании. Мы имеем в виду прежде всего трактовку коммерческого сектора как “надстройки” на фундаменте региональных по большей части нерыночных, процессов и отношений.
Это определяется, во-первых, спецификой процессов воспроизводства, протекающих, в основном, за пределами рынка: воспроизводство трудовых ресурсов – в семье и системах образования, здравоохранения и отдыха; воспроизводство почвенного плодородия и биологических ресурсов – в соответствующих подсистемах биосферы; воспроизводство знаний и деловых установок (трудовых и предпринимательских) – в таких некоммерческих сферах деятельности, как наука, культура и быт, и т.д. Это вытекает далее из характера отношений между различными общественными подсистемами – экономической, социальной и экологической. Сейчас они трактуются – и марксизмом, и либерализмом – как доминирование экономики (“материальное производство”, “рынок”) над всеми остальными сферами. Мы, однако, считаем, что по мере движения человечества из “царства необходимости” в “царство свободы” происходит инверсия этих отношений, а значит, экономическая свобода возможна только на фундаменте твердо признанной и надежно защищенной социальной и экологической необходимости. И, наконец, нельзя забывать, что и внутри регионов коммерческий сектор всегда покоится на фундаменте инфраструктуры, отношения в которой по многим причинам, давно известным экономистам, никогда не станут полностью коммерческими.
Однако центральную роль в развитии общего обоснования региональной политики должно сыграть, по нашему мнению, признание "многослойности " фонда ресурсов, неодинаковой степени свободы в распоряжении отдельными его частями. Многослойность фонда ресурсов обусловлена их: а) экономической; б) социальной и в) пространственной связанностью.
Для объяснения феномена экономической связанности ресурсов предлагается использовать понятие “динамического” оптимума по Парето. Имеется в виду стабильность распределительных долей как необходимое условие неухудшения положения экономических субъектов в ситуациях роста или сжатия экономики, т.е. для соблюдения принципа Парето в условиях экономической динамики требуется не просто неубывание дохода, а определенный темп его прироста. Эта логика социального сравнения пронизывает отношения не только между индивидами, но и между предприятиями, отраслями, районами, городами и т.д. Поэтому динамический оптимум по Парето может рассматриваться как форма “экономического гомеостазиса”, простого воспроизводства существующих отношений собственности.
В плановой экономике формой пропорционального распределения ресурсов между предприятиями и отраслями служил принцип планирования “от достигнутого уровня”. Такое планирование противоречит требованиям не только эффективности, но и социальной справедливости. Ведь от него проигрывают те, кто отстал, те, кто нуждается в более быстром росте, и общество в целом, теряющее способность изменить сложившиеся пропорции, создать новые отрасли, освоить новые районы и т.п.
Преодолению этого тупика служит антиинерционный потенциал программного планирования – его способность мобилизовать ресурсы на решение таких народнохозяйственных и социальных проблем, которые еще не вошли в структуру интересов сложившихся звеньев экономики и поэтому не могут быть решены на основе их рутинного функционирования.
Система программ (стратегический план) образует главный контур перехода от целей к ресурсам. Она помогает уйти от жесткой привязки распределения ресурсов к сложившейся структуре экономики (системе корпоративных интересов). Согласование программ дает набор заданий на концентрацию ресурсов и структурные сдвиги (“социальный заказ” народному хозяйству). Поэтому в перспективе именно целевое программирование должно стать главным инструментом реструктуризации экономики. Это полностью относится и к региональным программам: они также выступают как инструмент ограничения инерционных тенденций в экономике (конкретно – размещении производства и расселении) и реализации необходимых обществу территориальных сдвигов.
Итак, социально-экономическая функция программ – быть средством выражения общественных интересов. Техническая или “общекультурная” их функция– обеспечение нового качества планирования. Мы имеем в виду его перестройку на основе целевого принципа как практическую реализациюпринципа оптимума. Это позволит заменить “планирование от достигнутого” (ставшее настоящим бедствием в последние десятилетия советского периода) планированием “от цели”, что сразу резко повысит конкурентоспособность планирования по отношению к рыночному механизму.
Что касается социальнойсвязанности ресурсов, то она с особой очевидностью проявляется в распределении доходов. Последнее, вопреки мнению экономистов-неоклассиков, является не “побочным результатом формирования цен на ресурсы”, а самостоятельным процессом функционально-целевого регулирования благосостояния, фундаментальным условием взвешивания и реализации целей развития. В 70-е годы нам удалось представить этот процесс как последовательность трех этапов (по возрастанию “степеней свободы”), результатами которых являются, соответственно: 1) гарантированный минимальный доход семьи (в этой области свобода выбора ограничена наиболее жестко); 2) дифференцированная в соответствии с индивидуальной и коллективной производительностью “стимулирующая” часть; 3) “целевые” доходы, предназначенные, главным образом, для воспитания и обучения молодого поколения и повышения квалификации и переквалификации рабочей силы. По существу, речь идет о модели взаимодействия экономики с социальной сферой, основанной на принципе социальных гарантий.
Сейчас во главу угла социальной политики пытаются поставить другой принцип – адресной социальной помощи. Но трактовать его как универсальный, как замену социальных гарантий нельзя: ведь без профилактикибедности, обеспечиваемой гарантиями, любая “адресная помощь” очень скоро захлебнется в потоке ее стремительного роста. Мы уже не говорим о том, какого огромного аппарата потребует регулярная проверка на бедность огромного числа людей и каким шагом в сторону от реальногоправового государства является сама замена принципа гарантий, право на которые имеют все граждане (в силу самого факта своего гражданства), принципом частных привилегий, которые должны доказываться каждым гражданином в одиночку в ожесточенной конкуренции с другими заявителями.
Хорошим примером может служить жилищно-коммунальная реформа. Сейчас в ее основу положена фактически идея полной коммерциализации жилищно-коммунального хозяйства. Мы считаем такой подход неправильным как по существу, так и с точки зрения ожидаемых последствий, главное из которых – дальнейшая поляризация общества, размывание реального среднего класса. Альтернативой могло бы стать предложенное еще в 70-е годы группой экономистов во главе с С.С. Шаталиным [9, с. 196-200] базирование жилищно-коммунальной реформы на принципе социальной нормы жилищной обеспеченности. В переводе на общепонятный язык это значит, что общество должно бесплатно предоставлять каждому только некоторый минимум жилья; все остальное он должен приобретать сам, по ценам свободного рынка. Иначе говоря, коммерциализация жилищно-коммунального сектора оправдана не вообще (всегда и везде), а только в отношении той его части, которая предоставляет услуги сверх социально-гарантированного минимума.
Следующий пункт – пространственнаясвязанность ресурсов. Имеется в виду возможность соединения их не в любой точке страны, а только в пределах отдельного региона (точнее, города или городской агломерации). Основным средством учета этого аспекта многослойности фонда ресурсов должна стать, как уже сказано, стратегия субурбанизации. По существу, речь идет о поэтапном расширении зоны доступности ресурсов с использованием возможностей, создаваемых техническим прогрессом. Но со стороны это выглядит как закономерная эволюция самой системы расселения в соответствии с достигнутым уровнем ее зрелости и с объективными закономерностями урбанизации, присущими этой стадии.
Важнейшая из них – переход от точечных городов к городским агломерациям и от агломераций – к современным децентрализованным системам сельско-городского расселения. Лидерами этого процесса становятся, как правило, крупные городские агломерации, с чем и связано особое значение стратегических планов их развития, на которых мы уже останавливались.
Субурбанизация представляет собой, на первый взгляд, чисто пространственный феномен – движение производства и населения из центральных городов в пригороды. В реальности, однако, она является важным макроэкономическим фактором, позволяя на деле соединить реструктуризацию экономики с ростом благосостояния населения. Поэтому именно стратегия субурбанизации должна вывести систему городов из того состояния депрессивной стабилизации, которое было характерно для нее в 90-е годы. Для этого, однако, субурбанизация в России в отличие от западных стран должна пойти – с учетом климата и финансовых возможностей большинства населения – по пути строительства в пригородных зонах, главным образом, вторых жилищ, используемых для проживаниятолько в теплое время года. Именно такие жилища – знаменитые русские “дачи” – могут стать основой достижения “среднеевропейских стандартов уровня жизни в российских природно-климатических и географических условиях”.
