Эволюция государственного строя РечиПосполитой в XVII в

XVII век — эпоха абсолютизма в истории европейских государств. В это же время рождались и принципиально новые модели политического устройства (Англия после революции 1640-х гг. и Нидерланды). В некоторых странах продолжала господствовать политическая раздробленность (Германия и Италия), встречались и образцы «дворянских республик» (Трансильвания, Венеция). Речь Посполитая в этом отношении занимает совершенно особое место. Польская «шляхетская демократия» в конце XVI-XVII вв. постепенно перерождалась в магнатскую олигархию, которая, однако, была очень несхожа с олигархическими режимами других стран (Швеции, например).

Вплоть до потрясений 1648—1668 гг. польская политическая система сохраняла дееспособность, которая обеспечивалась не столько политическими институтами самими по себе, сколько традицией уважения к королевской власти и политической ответственности. Анархизация политической жизни начинается с середины XVII в. «Шляхетская демократия» становится лишь прикрытием магнатской олигархии, а магнатские группировки действуют уже в интересах не Речи Посполитой, а своих собственных. Дестабилизация и анархизация политического строя нарастала от десятилетия к десятилетию. В чем это выражалось?

Господствующая тенденция состояла в прогрессирующем ослаблении королевской власти. Прерогативы короля растворяются в полномочиях сейма, сената, сеймиков, центрального и местного административного аппарата (канцлер, гетман, подскарбий, воеводы, старосты и каштеляны). Начало этому процессу положили в 1570-е гг. Генриховы артикулы, институт сенаторов-резидентов, подписание «пакта конвента» при вступлении на престол очередного монарха и создание коронного трибунала, который лишил короля права быть верховной апелляционной инстанцией в судебных спорах. Со временем было ограничено право короля производить нобилитацию, усилились контрольные функции сенаторов-резидентов, королевская гвардия подверглась сокращению, королю запрещалось без разрешения сейма выезжать за границу. Даже матримониальные дела королевской семьи были поставлены под сеймовый контроль.

Фактически в XVII в. орудиями королевской политики могли быть только личный авторитет, раздача должностей и королев-щин и апелляция к традициям «доброго старого времени». И польская государственная машина справлялась со своими задачами вплоть до 60-х гг. XVII в., когда равновесие между шляхетским

сословием и королевской властью было нарушено и в политическом выигрыше оказались одни лишь магнатские группировки.

По мере ограничения полномочий короля все более обширными и многочисленными становились функции сейма. В то же время он начинал работать все менее и менее эффективно, потому что сеймовая трибуна становилась чаще всего ареной столкновения своекорыстных интересов магнатских кланов. Склады-валосьмнение (и соответствующая практика), что шляхетская посольская изба есть наивысший орган власти, стоящий и над королем, и над сенатом. Характерно при этом, что именно многолюдная и внешне очень демократичная посольская изба, а не сенат становилась проводником магнатских влияний. Это делало политическую жизнь Польши особенно неустойчивой, потому что «чистая» и институционализированная магнатская олигархия могла бы управлять страной более эффективно, чем интригующие в свою пользу группы шляхетских депутатов посольской избы.

Постепенно крепло убеждение, что задача сейма заключается не в установлении новых законов, не в изменении уже существующего права, а только в том, чтобы обеспечивать нерушимость и исполнение принятых когда-то правовых норм. Нет нужды говорить, сколь пагубно это сказывалось на состоянии польской государственности. Сложившиеся же традиции были закреплены в общественном сознании и политической практике использованием знаменитого принципа liberum veto, который приобрел в XVII в. самодовлеющее значение и стал рассматриваться как краеугольный камень польской «шляхетской демократии». Хотя впервые он был открыто применен в 1652 г., когда шляхтич Сицин-ский своим единоличным вето воспрепятствовал продолжению сеймовой сессии, уже в конце XVI в. случались сеймы, разъезжавшиеся без утверждения свода решений (конституций). В первой половине XVII в. это стало происходить все чаще и чаще. А в 1669 г. сейм был сорван до того, как истек предписанный законом 6-недельный срок его работы, в 1688 г. по причине применения liberum veto он прекратил свою деятельность, даже не начав ее, т.е. до избрания маршала сейма. В 1658—1668 гг. из 19 сеймов смогли принять решение лишь 12, в 1669-1685 гг. — лишь 9 из 14, в 1688-1695 гг. — лишь один из 6.

Какая роль отводилась в этой системе учреждений сенату? Теоретически именно он мог бы сосредоточить в своих руках всю полноту государственной власти и обеспечить ее эффективность в рамках олигархического режима правления. Но в Польше сенат был постепенно подчинен контролю нижней палаты сейма и стал

рассматриваться как посредник между шляхтой и королем, осуществляющий решения сейма, следящий за их исполнением королем, но не претендующий на подлинно самостоятельную роль.

Вместе с тем не были определены принципы соотношения власти сейма и сеймиков, которые снабжали послов инструкциями, как решать тот или иной вопрос. Сейм оказывался не в состоянии добиться исполнения своих решений на местах, где. вся реальная власть сосредоточилась в руках сеймиков и стоящих за ними магнатских групп. Сеймики стали играть роль органов местной власти, вершить суд, вводить налоги, принимать обязательные для данного повета постановления. С другой стороны, и сеймики не могли добиться решений, которые имели бы обязательную силу на всей территории Речи Посполитой. Результатом была не только анархизация, но и регионализация польской политической жизни, нарастание в ней центробежных тенденций.

Что касается исполнительной власти — в то время, как в других странах она усиливалась, в Речи Посполитой центральная администрация становилась все более слабой. Главные государственные должности, будучи пожизненными, фактически обеспечивали независимость и неподконтрольность их обладателям. Институт старост, который прежде был опорой королевской власти в регионах, превращается в институт земского самоуправления. Власть канцлера и подканцлера становится все более призрачной, финансовое ведомство выходит из-под контроля короля, гетманы приобретают все большую независимость от кого бы то ни было. Суд прославился своей продажностью, а исполнять судебные решения было некому.

Таким образом, в течение XVII в. государственный аппарат Речи Посполитой приходил в негодность. События Северной войны и последовавшее за ней превращение Речи Посполитой в объект постоянного вмешательства извне и политического манипулирования ставили со всей остротой вопрос о государственных преобразованиях.