Использование книжных стилей в речах разного рода и вида

Резюме

1. Ораторский монолог является монологом особого типа. Обращаясь к слушателям, выступающий как бы беседует с ними, т. е. происходит своеобразный диалог.

2. Во время произнесения речи оратор устанавливает контакт со слушателями, который называют “эффект жи­вой реакции”.

3. Скрытая ф о р м а д и а л о г а позволяет достичь эффекта сопереживания. Возможны разные формы со­переживания: интеллектуальное (“мышление вслух”) и эмоциональное.

4. Помимо скрытого диалога во время выступления оратора! возможен открытый диалог: вопросы слушателей в процессе речи и ответы на них оратора; вопросы оратора к аудитории.

5. Эмоциональность речи создает стилистически окрашенная лексика. По стилистической окраске различают сло­ва возвышенные, нейтральные, сниженные. Сло­ва могут содержать оценку: положительную или отрицательную.

6. Важно использовать в речи средства контакта, которые активизируют внимание слушателей и усиливают воз­действие речи. Это личные местоимения 1-го и 2-го лица, глаго­лы в форме 1-го, 2-го лица и в повелительном наклонении, обра­щения, риторический вопрос, вопросо-ответное единство.

ГЛАВА 9

ПРАВИЛЬНО ВЫБИРАЙТЕ СТИЛЬ И ТИП РЕЧИ

ПРОЧИТАВ ЭТУ ГЛАВУ, ВЫ УЗНАЕТЕ, ЧТО,

ВСЕ КНИЖНЫЕ СТИЛИ ИСПОЛЬЗУЮТСЯ В РЕЧАХ РАЗНОГО РОДА И ВИДА

ОРАТОРСКАЯ РЕЧЬ, КАК ПРАВИЛО, ОБРАЗУЕТСЯ СОЕДИНЕНИЕМ КНИЖНОГО И РАЗГОВОРНОГО СТИЛЕЙ

В ОРАТОРСКИХ ВЫСТУПЛЕНИЯХ ВСТРЕЧАЮТСЯ РАЗНЫЕ ТИПЫ РЕЧИ

При подготовке к речи оратор обычно пользуется справочни­ками, газетами, журналами, научными или научно-популярными работами — одним словом, книжно-письменными источниками, относящимися к разным стилям речи: официально-дело­вому, научному, публицистическому. Нередко ора­тор привлекает и образы из художественной литературы (ху­дожественный стиль).

Использование разных источников, а значит, и разных стилей зависит от рода и вида речи.

В некоторых случаях в выступлении оратора будет преобла­дать какой-нибудь один стиль. Например, отчетный доклад тесно связан с официально-деловым стилем речи, потому что при его подготовке понадобятся различные документы, в том числе ста­тистические данные, справочники, протоколы, инструкции, т. е. официальные документы.

Вузовская, школьная лекции ближе к научному стилю, потому что их основой служат научные работы, учебники, пособия.

В проповеди, как правило, преобладают элементы публици­стического стиля. В качестве примера рассмотрим фрагмент из

слова митрополита Крутицкого и Коломенского Николая, сказанного в Преображенской церкви Москвы (40-е годы XXв.):

Что нам нужно для того, чтобы скопить духовное богатство? Прежде всего, нужно этого пожелать всем своим сердцем.(...)

Для того чтобы скопить в себе возможно больше этого богатства, нужно принуждать себя к добрым делам. Да, принуждать! Наша грешная природа часто протестует внутри нас против добрых движений нашей души. В нашем грешном сердце, наряду с голосом, зовущим к Небу, живет и другой голос, который отвлекает нас от жизни в Боге, от на­ших трудов по собиранию себе духовного сокровища. (...)

Хочется сердцу сделать доброе дело, поделиться чем-нибудь с неимущим,— опять в сердце может подняться другой голос, го­лос скупости, голос жадности, который скажет тебе в эти минуты: не давай, тебе одному пригодится то, что ты хочешь отдать. И ты убираешь уже протянутую твою руку. Готовый отдать что-нибудь неимущему, ты подчиняешься этой греховной немощи своего духа, лишаешь себя радости исполнять заповедь Христо­ву. Пожелав сделать доброе дело, отказываешься от него, не ду­мая о том, что ты всегда должен помнить о заповеди христиан­ской: “Мы созданы на добрые дела”, “Будьте милосердны, как и Отец ваш милосерд”. Ты забываешь о словах Священного Пи­сания: “Благотворящий бедному дает взаймы Господу”. Ведь Господь не только отдает все, что мы через нищих и неимущих подаем Ему, но отдает, как дает любящий отец,— “мерою доб­рою, утрясенною и переполненною”, во много раз больше того, что даем мы сами.

Вот для того, чтобы приучить себя собирать духовное сокро­вище, и надо принуждать себя к добрым делам, бороться с внут­ренним греховным голосом против добрых порывов души.

Проповедь изобилует оценочными словосочетаниями, которые выстраиваются в антонимический ряд (добрые движения души, добрые порывы души, духовное сокровище — грешная природа, грешное сердце, греховная немощь), повторами (...Нужно принуждать себя к добрым делам. Да, принуждать! Другой голос, голос скупости, голос жадности. Гос­подь не только отдает все, что мы через нищих и неимущих подаем Ему, но отдает, как дает любящий отец).

Публицистический стиль обычно широко используется в пар­ламентских, митинговых, приветственных и юбилейных речах.

Выше были рассмотрены роды и виды речей, в которых пре­обладает тот или иной книжный стиль. Но во многих ораторских выступлениях используются разные стили речи.

Приведем примеры из судебной практики А. Ф. Кони. Юрист подготовил заключение на жалобу земского начальника Харь­ковского уезда кандидата прав Василия Протопопова, недоволь-

ного решением суда, который обвинил его в преступлениях по должности за систематические избиения крестьян. В заключе­нии А. Ф. Кони мастерски сочетаются официально-деловой и публицистический стили. В качестве примера приведем фраг­мент речи.

Подсудимый настаивает перед правительствующим сенатом об отмене приговора палаты во всех частях, кроме одной, и об открытии ему вновь дверей государственной службы. Будучи в настоящем деле прокурором апелляционного суда, то есть представителем обвинительной власти, я выражаю надежду, что правительствующий се­нат оставит приговор палаты в силе, а ходатайство подсудимого без последствий. Устав о службе гражданской т. III свода зако­нов определяет в статье 712: “...общие качества должностного лица и общие обязанности, которые должны быть всегда зерка­лом всех его поступков”. К ним принадлежат: здравый рассудок, человеколюбие, радение о должности, правый и равный суд вся­кому состоянию и т. д. Мы видели, как часто гнев потемнял здравый рассудок подсудимого, мы знакомы с характерными способами выражения им своего человеколюбия, мы знаем, как радение о должности обращалось у него в радение о своей вла­сти, нам известно, как облегчал он обращение к своему правому и равному суду... Он не может без опасения причинения даль­нейшего вреда поручаемому ему делу оставаться матросом на корабле государственной службы. Его следует высадить за борт — и когда он, предавшись частной жизни, сольется с мас­сой людей, не имеющих никакой власти, он взглянет на послед­нюю снизу вверх и, вероятно, поймет, как дурно для других и опасно для себя распоряжался он той властью, которая была ему с доверием дана...

В первой половине фрагмента преобладают черты официаль­но-делового стиля: цитирование закона, использование специаль­ных терминов и словосочетаний (подсудимый, апелляционный суд, отмена приговора во всех частях, обвинительная власть, правительствующий сенат, оставить приговор в силе, оставить ходатайство без последствий, должностное лицо, радение о дол­жности, правый и равный суд всякому состоянию и т. д.).

Для второй половины фрагмента характерно использование публицистического стиля. Здесь встречаются повторы (местоиме­ния мы, он). Иронически звучат по отношению к подсудимому (раздававшему направо и налево тумаки) перечисленные в своде законов такие качества должностного лица, как человеколюбие, радение о должности, правый и равный суд. Завершается речь образным сравнением распоясавшегося земского начальника с матросом, которого следует высадить за борт корабля государ­ственной службы.

Сочетание в речи А. Ф. Кони элементов официально-делового

и публицистического стиля делают вывод оратора о виновности земского начальника Василия Протопопова особенно убедительным.

Еще большее впечатление на слушателей производит речь с элементами художественного стиля. Она не только сильно дей­ствует на чувства, но и доставляет эстетическое наслаждение. Многие ученые, например В. О. Ключевский, Ф. И. Буслаев, М. А. Мензбир, А. Е. Ферсман, читая вузовские и научно-по­пулярные лекции, широко использовали художественный стиль. В качестве примера приведем фрагмент характеристики царя Петра I из лекции В. О. Ключевского:

Петр был великан, без малого трех аршин ростом, целой головой выше любой толпы, среди которой ему приходилось когда-либо стоять. Христосуясь на пасху, он постоянно должен был нагибаться до боли в спине. От природы он был силач; постоянное обращение с топором и молотком еще более развило его мускульную силу и сноровку. Он мог не только свернуть в трубку серебряную та­релку, но и перерезать ножом кусок сукна на лету.(...)

Петр был гостем у себя дома. Он вырос и возмужал на доро­ге и на работе под открытым небом. (...) Многолетнее безустан­ное движение развило в нем подвижность, потребность в посто­янной перемене мест, в быстрой смене впечатлений. Торопли­вость стала его привычкой. Он вечно и во всем спешил. Его обычная походка, особенно при понятном размере его шага, бы­ла такова, что спутник с трудом поспевал за ним вприпрыжку. Ему трудно было долго усидеть на месте: на продолжительных пирах он часто вскакивал со стула и выбегал в другую комнату, чтобы размяться... Если Петр не спал, не ел, не пировал или не осматривал чего-нибудь, он непременно что-нибудь строил. Руки его были вечно в работе, и с них не сходили мозоли.

Яркая изобразительность этого фрагмента поражает. Слуша­тель видит живого царя, то низко наклоняющегося, чтобы похри­стосоваться, то свертывающего в трубку серебряную тарелку, то вскакивающего из-за стола. Тем из вас, кто помнит картину жи­вописца В. А. Серова “Петр I” (1907), на которой изображен ша­гающий крупными шагами Петр с развевающимися волосами и не поспевающая за ним свита, интересно будет узнать, что эта картина навеяна лекциями В. О. Ключевского.

Итак, ораторы используют в своих речах все книжные стили речи, но чаще всего публицистический, обладающий наибольшей силой воздействия. Элементы этого стиля активно включаются в выступления, относящиеся по своему содержанию, роду и виду к другим стилям — научному и официально-деловому. Высшим мастерством оратора является использование художественного стиля, который не только воздействует на слушателей, но и до­ставляет им эстетическое наслаждение.

150

“ПОДДЕЛКА ПИСЬМЕННОЙ РЕЧИ ПОД УСТНУЮ”

Приведенные выше примеры показали, что выступление ора­тора строится с опорой на книжные стили речи. Однако исполня­ется оно устно, а значит, тот, кто произносит речь, непременно использует элементы разговорного стиля, так как последний ча­ще всего связан с устной формой речи.

Соединение этих противоположных стилей и образует оратор­скую речь. Конечно, это упрощенная трактовка процесса образо­вания речи. Но суть ее правильна.

Итак, при подготовке и произнесении речи возникает проти­воречие между письменной речью и устным ее исполнением. Ораторская речь, с одной стороны, несет в себе элементы книж­ных стилей, с другой — разговорного, тесно связанного с устной речью. В связи с этим представляет интерес высказывание из­вестного ученого-лингвиста А. М. Пешковского: “Говорить лите­ратурно, то есть в полном согласии с законами письменной речи, и в то же время с учетом особенностей устной речи и отличия психики слушателей от психики читателей, не менее трудно, чем говорить просто литературно. Это особый вид собственно лите­ратурной речи — вид, который я бы назвал в известном смысле подделкой письменной речи под устную. Такая подделка дейст­вительно необходима в той или иной степени во всех публичных выступлениях, но она ничего общего не имеет с тем случаем, ког­да оратор не умеет справиться со стихией устной речи или не умеет ориентироваться в должной мере на письменную”.

Иначе говоря, следует внимательно контролировать употреб­ление устной и письменной речи, в должной мере объединяя эти две стихии. Если одна из них победит, значит речь будет звучать или слишком сухо, или слишком “раскованно”.

Приведем примеры выступлений, в которых книжная и разго­ворная речь органически дополняют друг друга. В судебной речи “Дело земского начальника Василия Протопопова” А. Ф. Кони есть такой фрагмент:

Должностное лицо признается, говорит, между прочим, статья 338 Уложения, превысившим власть, ему вверенную, когда, выступив из пределов и круга действий, предписанных ему по званию или должности, учинит что-либо в отмену или вопреки существующих узако­нении или предпишет или примет меру, которую мог бы установить лишь новый закон, и т. д. Действуй по закону, а не во­преки ему, говорит эта статья чиновнику, не присваивай себе права, принадлежащего лишь власти законодательной, но если ты находишь нужным сделать какое-нибудь распоряжение, на которое у тебя нет прямого уполномочия от твоего начальства, то испроси таковые, а не действуй с самонадеянным самоволием.

Если первое предложение приведенного фрагмента можно от-

нести к официально-деловому стилю, в нем оратор соотносит по­ведение подсудимого со статьями закона, используя устоявшиеся речевые формы этого стиля, то второе предложение представля­ет собой как бы перевод мысли, изложенной выше, в стиль, близ­кий к разговорному, особенно в начале предложения. Энергично звучащие глаголы в форме повелительного наклонения, 2-го ли­ца, единственного числа (действуй, не присваивай), обобщенно-личные предложения создают впечатление непосредственного обращения к слушателю, беседы с ним.

Элементы разговорного стиля позволяют лектору оживить из­ложение. Вот, например, как описывает В. О. Ключевский смерть царевича Ивана—сына Ивана Грозного:

Грозный царь Иван Васильевич года за два с чем- нибудь до своей смерти, в 1581 г., в одну из дурных минут, какие тогда часто на него находили, прибил свою сноху за то, что она, будучи беременной, при входе свекра в ее комнату оказалась слишком запросто одетой. Муж побитой, наследник отцова престола царевич Иван, вступился за обиженную жену, а вспыливший отец печально удачным ударом железного костыля в голову положил сына на месте. Царь Иван едва не помешался с горя по сыне, с неисто­вым воплем вскакивал по ночам с постели, хотел отречься от престола и постричься; однако, как бы то ни было, вследствие этого несчастного случая преемником Грозного стал второй его сын — царевич Федор.

Использование разговорных оборотов (выделены в тексте курсивом) помогает наглядно представить себе описываемый ис­ториком эпизод. Элементы разговорной речи подчеркивают конт­раст между семейным, бытовым характером первой из описан­ных сцен и той страшной трагедией, которая произошла в жизни царя, а затем переросла в трагедию всей страны, вступившей в период Смутного времени.

Степень разговорности устного выступления зависит не толь­ко от его цели, содержания, рода и вида, аудитории, но и от спо­соба выступления: чтение текста, воспроизведение его по памя­ти, импровизация.

Использование элементов разговорного стиля зависит и от индивидуальных речевых навыков говорящего. Есть ораторы, ко­торых так и называют “ораторами разговорного плана”. В их выступлениях встречаются разговорные лексика, фразеология, синтаксические конструкции, придающие речи непринужден­ность, неофициальное звучание. Таким оратором был ученый-фи­зиолог Иван Петрович Павлов. Он смело включал в научное из­ложение разговорные элементы, тем самым придавая своим лек­циям яркость и убедительность. Приведем некоторые фразы из лекций ученого: “Итак, еще одна беда обойдена, а окончатель­ная цель все еще не достигнута”; “Понятно, что для человека,

152

чувствующего голод, экстренные меры не нужны и достаточно приятно само по себе удовлетворение голода, недаром говорится, что голод—лучший повар”, “Невролог, проевший зубы на этом деле, до сих пор не уверен, имеет ли мозг какое-либо отношение

к уму”.

Чтобы показать, как органически сочетаются в речи И. П. Павлова элементы научного и разговорного стиля, рас­смотрим фрагмент из его лекции:

Где общая схема высшей нервной деятельности? Где общие правила этой деятельности? Перед этими законнейшими вопросами современные физиологи стоят поистине с пустыми руками. Почему же объект так сложен конструктивно, так обилен функциями, а рядом с этим исследование его для физиолога уперлось как бы в угол, а не представляется почти безграничным, как можно было бы ожидать?

Во фрагменте сочетаются элементы разговорного (фразеоло­гизмы с пустыми руками, упереться в угол, экспрессивные во­просительные предложения, синтаксический повтор так... так) и научного стиля (термины функция, объект, безграничный, вы­сшая нервная деятельность}. Такой сплав различных стилисти­ческих элементов привлекает внимание слушателей.

И. П. Павлов вносил в речь разговорные интонации, часто ис­пользовал указательные местоимения этот, тот, указательно-вос­клицательную частицу вот, личные местоимения я, мы, вы, гла­голы повелительного наклонения, которые приглашают слушате­лей что-либо сделать или подумать над тем, что сообщается, на­пример: “Вот животное, которое приготовлено так, как я вам описал. А вот сейчас мы начнем действовать на ухо собаки уда­рами метронома”; “Возьмем самый простой пример”.

Итак, своеобразие ораторской речи в том, что она, как прави­ло, образуется соединением книжного и разговорного стилей и мастерство выступления зависит от органичности этого соеди­нения.