Принципы Инь-Ян

Классические книги китайской образованности

Культ предков

Обожествление природы

ЛЕКЦИЯ № 7. Древнекитайская мифология

В китайской мифологии мы встречаемся с обожествлением неба, земли и всей природы как реальностей, образующих среду человеческого существования. Из этой мифологизированной среды выделяется наивысший принцип, который правит миром, сообща­ет существование вещам. Этот принцип иногда понимается персо­нифицировано как наивысший правитель (шан-ди), но чаще он представляется словом «небо» (тянь).

Вся природа одушевлена — каждая вещь, место и явление имеют своих демонов.

Таким же образом обстоит дело и с умершими. Почитание душ умерших предков привело впоследствии к образованию культа предков и содействовало консервативности мышления в Древнем Китае. Духи могли открыть человеку завесу над будущим, воздей­ствовать на поведение и деятельность людей. Корни древнейших мифов уходят в глубь II тысячелетия до н. э.

В это время в Китае получила распространение гадательная практика с использованием магических формул, общения с духа­ми. Для этих целей с помощью пиктографического письма нано­сились вопросы на кости крупного рогатого скота или черепаший панцирь (вторая половина II тысячелетия до н. э.). Некоторые из этих формул или по крайней мере их фрагменты мы находим на бронзовых сосудах, а позже – в Книге перемен. Собрание древней­ших китайских мифов содержит Книга гор и морей (Шань хай цзин), относящаяся к VII—V вв. до н. э.

Особенностью развития китайской философской мысли явля­ется влияние так называемых мудрых мужей — мудрецов (первая половина I тысячелетия до н. э.). Их имена неизвестны, но извест­но, что именно они начали выходить за пределы мифологическо-48

го видения мира и стремились к его понятийному осмыслению. На мудрецов, которые создают линию связи между мифом и поня­тийной онтологией, будут впоследствии часто ссылаться китай­ские философы.

Общинная организация общества, были ли это родовые общи­ны или общины раннего феодализма, сохраняла общественные отношения. Отсюда и интерес к проблемам управления обществом и государственной организации. Китайская философия внутрен­не необычайно стабильна. Эта стабильность основывалась на под­черкивании исключительности китайского способа мышления, на основе которого сформировались чувство превосходства и нетер­пимость ко всем другим философским взглядам.

Эти книги возникли в первой половине I тысячелетия до н. э. и в период ста школ (VI—II столетий до н. э.). Целый ряд этих книг содержит древнейшую поэзию, историю, законодательство и фило­софию. В основном это произведения неизвестных авторов, напи­санные в разное время. Особое внимание им уделяли конфуциан­ские мыслители, и начиная со II столетия до н. э. эти книги стали основными в гуманитарном воспитании китайской интеллигенции. Знание их было достаточной предпосылкой для сдачи государ­ственных экзаменов на должность чиновника. Все философские школы в своих рассуждениях вплоть до XX в. обращались к этим книгам; постоянные ссылки на них были характерны для всей куль­турной жизни Китая.

В I в. до н. э. после обнаружения этих книг, отличающихся от текстов, написанных так называемым новым письмом, начался спор об интерпретации их содержания, о смысле старых и новых текстов.

Создатель ортодоксального конфуцианства как государствен­ной идеологии Дун Чжуншу считал автором классических книг самого Конфуция. Однако сторонники старых текстов отводили Конфуцию лишь роль интерпретатора. Спор о происхождении и интерпретации Классических книг вспыхивает вновь и вновь вплоть до начала XX в.

Книга песен (Ши цзин — XI—VI вв. до н. э.) является сборником древнейшей народной поэзии; содержит также культовые песно-

пения и, согласно мнению некоторых комментаторов «Книги пере­мен», мистическое объяснение происхождения племен, ремесел и вещей. Она стала образцом для китайской поэзии в ее дальней­шем развитии.

Книга истории (Шу цзин, начало I тысячелетия до н. э.) — извест­на также как Шан шу (Шанские документы) — является собрани­ем официальных документов, описаний исторических событий. Имела большое влияние на формирование позднейшей официаль­ной письменности.

Книга порядка (Ли шу, IV—I вв. до н. э.) включает три части: Порядок эпохи Чжоу (Чжоу ли), Порядок церемоний (И ли) и Запи­ски о порядке (Ли цзи).

Заключает в себе описание правильной организации политиче­ских и религиозных церемоний, норм социальной и политической деятельности. Идеализирует древнейший период китайской исто­рии, который считает образцом и мерой дальнейшего развития.

Книга весны и осени (Чунь цю) вместе с комментарием Цзо (Цзо чжуань — IV в. до н. э.) является хроникой государства Лу (VII — V вв. до н. э.), впоследствии служила в качестве образца и меры для решения этических и формально-литературных вопросов.

Книга перемен (И цзин, XII—VI вв. до н. э.) является наиважней­шей. В ней содержатся первые представления о мире и человеке в китайской философии. В ее текстах, написанных в разное время, прослеживается начало перехода от мифологического изображения мира к его философскому осмыслению. В ней нашли отражение древнейшие решения онтологических вопросов, разработан поня­тийный аппарат, используемый последующей китайской филосо­фией. Мир в ней, однако, не понимается как мир рациональных манипуляций.

Вокруг «Книги перемен» возникали и до сих пор возникают целый ряд историко-философских и философских споров, охва­тывающих всю историю китайского мышления и китайской фило­софии.

В «Книге перемен» заложены основы и принципы развития философского мышления в Китае.

Предсказания, согласно «Книге перемен», содержат некото­рые намеки онтологического объяснения мира, что имеет важное значение: обращение субъективных мнений вещателей к четкому, одинаково для всей страны излагаемому предсказанию. Это делает возможными централизацию мышления в форме общих понятий,

отход от произвола субъективного разнообразия. Это единство ука­зывает также на необходимость понимания универсального един­ства мира.

Для комментаторов (ныне неизвестных) гексаграммы посте­пенно перестали быть только принадлежностями предсказаний и начали выполнять функции 64 категорий мира в движении к универсальному единству. Таким образом, комментарии как часть «Книги перемен» впервые в истории китайской филосо­фии становятся понятийным истолкованием мира, его динами­ческих принципов и места человека в нем. «Книга перемен», таким образом, «закрывает явное и открывает темное. Дает наз­вания различным вещам».

Принципы Инь и Ян задействованы в отношениях между небом и землей, которыми ограничен мир, в делах этого ограниченного мира и в движении мира. Ян определяется как нечто активное, всепроникающее, освещающее путь познания вещей; для Инь определена пассивная роль ожидания, темного начала. Речь, одна­ко, не идет здесь о дуалистическом объяснении, ибо Инь и Ян не могут обнаружить свое действие друг без друга.

«Инь и Ян соединяют свои силы, а целые и прерванные линии приобретают форму, представляющую отношения между небом и землей». Эти принципы изменяют свое воздействие и «взаимно проникают», а то, «что в действии Инь и Ян остается скрытым, явля­ется непостижимым». Движение Инь и Ян — диалектическое дви­жение изменений в едином. «Перемена, а равно содружность вещей заключается в изменениях». Изменение, как следствие движения, имеет свой путь.

«Чередование Инь и Ян называется путем (дао)», и этот «путь проживают все вещи». Из взаимного «содружного» проникновения Инь и Ян возникает шесть основных категорий, отражающих их взаимодействие Инь и Ян. Авторы «Книги перемен» прибегают к натуралистическому наименованию природных явлений: «Для приведения в движение всех вещей нет ничего быстрее, чем гром. Для ввержения всех вещей в беспокойство нет ничего более под­ходящего, чем ветер. Для высушения всех вещей нет ничего более сухого, чем огонь. Для успокоения всех вещей нет ничего более спо­койного, чем озеро. Для увлажнения всех вещей нет ничего влаж-

нее воды. Для возникновения и конца всех вещей нет ничего пол­нее возвращения. Ведь это есть наполнение всех вещей». «Книга перемен» прослеживает дао — путь вещей и путь мира в движении. Особо в ней выделяются «три данности», которые движутся по своим путям, но всегда вместе: небо, земля, человек.

Все познание человека направлено на различение, обозначение и понимание всего сущего. «Образованный муж учится, чтобы уметь все соединить. Образованный муж спрашивает, чтобы уметь все различать. Оставляет все, как есть, чтобы мочь во всем пребы­вать». Человек должен думать о своем месте в мире природы, дол­жен «соединять свою силу (дэ) с небом и землей, свое сияние с солнцем и луной, с четырьмя временами года свою деятельность». Должен «знать как становление, так и упадок» и «не терять правду всего этого».