Тема: Динамика научного знания

Лекция 18

План:

1. Развитие науки. Понятие научной революции.

2. Типы рациональности и их смена.

3. Науки о природе и науки о духе. Объяснение и понимание.

1. Развитие науки. Понятие научной революции.

Проблема развития научного знания — третья основная тема, которая обсуждается в рамках современной философии науки.

К. Поппер напрямую связывает развитие науки с ее критическим характером. Ученый, создавая теорию, уже имеет установку на поиск фактов, ее опровергающих. Конечно, ни одна теория не опровергается одним единственным эмпирическим фактом, но рано или поздно любая научная теория вытесняется другой, более успешной с точки зрения объяснения эмпирических данных. Новая теория, в свою очередь, подвергается проверкам и со временем опровергается. Таким образом, развитие науки идет через опровержение и смену теорий и пред­ставляет собой непрерывный процесс пересмотра знаний.

По мысли Т. Куна, развитие науки есть революционный процесс смены парадигм или дисциплинарных матриц. Т. Кун выделяет два этапа развития науки: период нормальной науки и период кризиса. Нормальная наука — это развитие научно­го знания в рамках определенной парадигмы. В это время происходит накопление эмпирических данных, которые находят приемлемую интерпретацию с помощью привычных средств.

Постепенно у представителей научного сообщества накапливаются сомнения в ясности и адекватности методов, теоретических положений и принципов, поскольку появляются все новые эмпирические данные, которые не поддаются объяснению и даже напрямую противоречат устоявшимся научным положениям. В результате этого начинают складываться новые методики, которые позволяют лучше объяснить известные факты и предсказать новые.

Как результат — научное сообщество отказывается от прежней парадигмы и формирует новую. Этот момент смены парадигм Т. Кун называет кризисом в науке. Выбор в пользу новой парадигмы осуществляется как на рациональных, так и на нерациональных основаниях. Большая часть членов научного сообщества должна верить, что новая парадигма предлагает лучшие средства решения научных задач. Однако эта вера, по мнению Т. Куна, все же опирается на некоторые рациональные основания, заложенные в логике научного исследования.

Интерпретация процесса развития науки в концепции И. Лакатоса является очень близкой к позиции Т. Куна. Развитие науки происходит через смену научно-исследовательских программ. И. Лакатос выделяет два этапа развития научно-иссле­довательской программы: прогресс и регресс, граница этих стадий — «пункт насыщения». Научное сообщество всякий раз совершает выбор в пользу более прогрессивной исследователь­ской программы, которая не просто задним числом объясняет, но предсказывает ранее не известные факты. Таким образом, выбор делается в пользу более эвристичной научно-исследовательской программы, которая постепенно вытесняет предыдущую и со временем разделяется всем научным сообществом.

Процесс смены научно-исследовательских программ называется научной революцией. По мнению И. Лакатоса, история развития науки полностью описывается схемой борьбы конкурирующих исследовательских программ. И. Лакатос различает внутреннюю и внешнюю историю развития науки. Внутренняя история науки представляет собой смену идей и методологий, движение которых и составляет собственное содержание науки. Внешняя история науки — это те факторы научного исследования, которые связаны с отдельными личностями и формами организации науки, т.е. не столько со знанием, сколько с деятельностью ученых. Внешняя история науки имеет второстепенное значение. Рассматривая процесс развития науки, следует апеллировать к внутренней логике развития самого научного знания.

По мнению И. Лакатоса, произошло три научных революции, результатом которых стала последовательная смена индуктивизма, конвенционализма, фальсификационизма и методологии исследовательских программ

Если Т. Кун и И. Лакатос рассматривают процесс развития науки как единство рациональных и иррациональных моментов, то П. Фейерабенд полностью его иррационализирует. П. Фейерабенд исходит из положения, что одновременно су­ществует множество равноправных типов знания, а внутри науки — множество равноправных теорий. Развитие науки осуществляется за счет конкуренции различных теорий. П. Фейерабенд выдвигает принцип пролиферации (размножения) теорий. Поскольку ни одна теория не может быть опровергнута фактом, то для ее опровержения необходимо появление другой теории. Поэтому ученые должны стремиться к созданию как можно большего количества альтернативных теорий. Теории соперничают друг с другом, что способствует уточнению их исходных принципов, взаимной критике и, в конце концов, развитию науки. По мнению П. Фейерабенда, несравнимы не только теории, сформулированные в разных парадигмах, но и вообще две любые теории. Каждая из них имеет собственный набор постулатов, отличающийся от исходных оснований других теорий. Именно поэтому сравнить теории на рациональной основе невозможно. Таким образом, П. Фейерабенд делает крайний вывод о несоизмеримости научных концепций ни в плане эмпирического базиса, ни в плане теоретических постулатов и логико-методологических норм. Процесс развития науки в его понимании становится полностью иррациональным и не определяется никакой внутренней логикой развития знания.

2. Типы рациональности и их смена

Помимо научной можно выделить другие типы рациональности (философская, религиозная, художественная), соответствующие иным видам знания. Различные модели рациональности частично пересекаются, но при этом сохраняют свои особенности. Отождествление рациональности с научностью, а научности, в свою очередь, со строгими логическими процедурами приводит к противоречивому пониманию самой науки. Поскольку ни контекст открытия научной теории, ни контекст ее оправдания никогда не осуществляются в соответствии только с формально-логическими схемами. Попытка связать научность и рациональность с априорными, внеисторическими логическими критериями приводит к выводу о полной релятивности критериев научности и иррациональности самой науки. Именно к такому выводу пришли постпозитивисты Т. Кун, И. Лакатос и П. Фейерабенд.

Таким образом, ошибочно сводить рациональность к автоматическому следованию логическим правилам. Логичность — лишь один из вариантов рациональной нормативности. Большая часть критериев рациональности имеет содержательный и исторически изменчивый характер. Выделяемые в современной философии нормы рациональности подразделяются на три большие группы:

· эпистемические: логические законы и правила, принципы научной онтологии, стандарты объяснения и решения задач;

· деятельностные: целесообразность, эффективность, оптимальность, экономичность и т.п.;

· нравственные: принятые в данном обществе представления о добре, красоте и т.п., устоявшиеся социокультурные детерминанты.

Таким образом, в качестве предпосылок рациональности выступают не просто содержательные, но внерациональные факторы: исторические идеалы, мировоззренческие принципы, эмоционально-ценностные пристрастия и т.п.

Однако отсутствие единого логического критерия рациональности, многообразие и историческая изменчивость типов рациональности не означают отсутствия самой рациональности как особого типа постижения мира и отношения к нему.

XX век продемонстрировал, что некоторые представления и позиции, сохраняя все видимые признаки рациональности, оказываются формами авторитарного сознания, чуждого и даже враждебного критической мысли. Как считает один из исследователей проблемы рациональности В. Швырев, возможность догматизации заложена в самой природе рационального сознания. Дело в том, что рациональное сознание создает теоретический мир — мир идеальных конструкций, который может отчуждаться от человека. Идеальные конструкции, претендуя на окончательность и безусловность, подменяют собой реальную действительность. Человек, попавший в плен такого рода абсолютизированных конструкций, оказывается неспособным сопротивляться догматическому давлению и критически относиться к предлагаемым ему теоретическим схемам, загоняя себя в рамки ограниченного представления о бытии. Подобные тотальные притязания рационального сознания способствуют его превращению в авторитарную догму.

Исходя из этого, В. Швырев предлагает различать открытую и закрытую рациональность, что соответствует традиционному для философии различению рассудка и разума. Как считал И. Кант, рассудок — это способность субъекта состав­лять суждения и действовать в рамках заданных правил. Деятельность рассудка нормативна. Пытаясь выйти за пределы правил и норм, рассудок впадает в противоречия (антиномии), которые собственными силами разрешить не может. Разум — это способность субъекта создавать правила и принципы познания. Разум ставит цели рассудку и представляет собой высшую творческую способность человека. Как считает И. Кант, нельзя судить о мире с помощью одного только рассудка, он бессилен в сфере свободы, хотя вполне адекватен в мире необходимости. Побуждаемый идеями разума, рассудок стремится выйти за пределы возможного опыта и впадает в иллюзии. Для того чтобы судить о вещах-самих-по-себе, возможностей рассудка оказывается недостаточно. Различение рассудка и разума в философии И. Канта аналогично выделению калькулирующего и осмысляющего мышления философом-экзистенциалистом М. Хайдеггером. Таким образом, идея различения разных интеллектуальных способностей субъекта сформулирована не только в рамках классической рационалистической философии и современной философии науки, но имеет более широкую историко-философскую основу и достаточно длительную историю.

Итак, рассудок, оперирующий в пределах уже сложившегося знания, и основанная на нем закрытая рациональность склонны к догматизму, поскольку представляют собой интеллектуальную деятельность внутри заданных правил без попыток изменения этих правил и даже рефлексии по их поводу. Рассудок — своего рода «духовный автомат», которому присуща тенденция к упрощению и схематизации. Позитивными функциями рассудка являются классификация, систематизация знаний и с помощью этого адаптация человека к привычным ситуациям. Разум же, соотносимый с открытой рациональностью, по природе антидогматичен, представляет собой творческую, конструктивную мысль, рефлексию по поводу заданных правил, формирование новых правил и норм. Разум с этой точки зрения выходит за пределы наличного опыта, его функцией является порождение новых знаний.

При таком понимании философия оказывается сопоставимой с открытой рациональностью, понимаемой как рефлексивность. Открытая рациональность предполагает самокритичность и плюрализм, равноправие различных позиций как внутри философии, так в других сферах культуры. Диалог различных теоретических позиций является тем средством, которое препятствует замыканию сознания на себя, на свою личностную, профессиональную, национальную, религиозную и т.п. ограниченность.

Другой российский исследователь В. Степин предлагает различать классическую, неклассическую и постнеклассическую формы рациональности. Классическая рациональность связана с такими способами постижения действительности, при которых субъект полностью исключается из системы познания. Классическая рациональность имеет установку на объективированное познание действительности, влияние человека на познавательный процесс не учитывается. Классическая рационалистическая парадигма рассматривает науку как абсолютно истинное знание, существующее вне какого-либо социокультурного контекста.

Неклассическая рациональность характеризуется осознанием неустранимого влияния познавательных средств на объект и процесс исследования. Иначе говоря, неклассическая рационалистическая парадигма учитывает влияние человека на познавательный процесс, однако по-прежнему не осознается социокультурная, мировоззренческая обусловленность научного познания.

Постнеклассическая рациональность связана с осознанием неразрывной связи между ценностно-смысловыми структурами сознания познающего субъекта и характером его познавательной активности. Человек влияет на результаты познания в силу наличия у него специфических ценностных установок, которые формируются с опорой на вненаучный контекст. Таким образом, в рамках постнеклассической рационалистической парадигмы осознается связь познавательной деятельности, в том числе и научной, с социокультурным контекстом, в котором эта деятельность осуществляется. Требование учета и истолкования ценностей становится предпосылкой получения объективных знаний о мире. По мнению В. Степина, каждый следующий тип рациональности не отрицает предшествующего, но лишь обозначает его границы и проблемы. Можно также добавить, что на смену постнеклассической рациональности со временем придут иные ее формы.

Помимо выделения различных типов научной рациональности, современная философия говорит и о ее вненаучных формах. Существует целый спектр возможностей реализации принципа рациональности в науке, искусстве, философии. Поэтому следует говорить не столько о рациональности, сколько о творческой разумности человека как его сущностной особенности. Под творческой разумностью имеется в виду способность к свободному практическому действию, к порождению нового в обыденной жизни, искусстве, науке и философии. Классическая научная рациональность — лишь одна из возможностей реализации разума. Вслед за И. Кантом вся постклассическая философия пыталась преодолеть узкорассудочные пределы сциентизированной философии и повернуть ее лицом к человеку. Постклассическая философия продемонстрировала, что разум покоится на не-разуме, логика на не-ло- гике, что разум — лишь средство существования философии, но не ее единственная цель.

. Наука и техника

Слово «техника» происходит от греческого «techne» — искусство, мастерство. Техника понимается как, с одной стороны, способ и умение достигать чего-либо, с другой — как совокупность средств человеческой деятельности, использующихся для преднамеренного изменения действительности в соответствии с потребностями и желаниями человека. Для понимания сущности техники уместно проследить историю ее становления.

Одной из теорий является концепция происхождения техники из целесообразной деятельности человека, целесообразного использования средств этой деятельности.

Другую теоретическую позицию проводит представитель философии жизни О. Шпенглер. Техника, по его мнению, происходит из совместной деятельности больших масс людей и является способом организации этой деятельности. Поэтому технику следует рассматривать не как совокупность инструментов, а как способ обращения с ними.

Оригинальную концепцию происхождения техники предложил Л. Мамфорд, который считает, что орудийная и машинная техника есть продолжение биотехники. Под биотехникой понимается все необходимое человеку для жизни. Основной момент деятельности человека — он сам, поэтому техника происходит из особенностей функционирования человека и в своем происхождении тесно связана с природой человека. Техника в примитивных сообществах была прежде всего жизнеориентирована, а уже затем трудоориентирована. Техника, нацеленная на производство и власть, возникла, по мнению Л. Мамфорда, значительно позже.

Еще одной версией происхождения техники является концепция российского ученого Б. Поршнева. Согласно его идеям, техника возникает в результате недостаточности биологических способов адаптации человека к действительности. Вместо зубов и когтей человек вынужден использовать камни и палки, которые рассматриваются в качестве прототипов современных технических приспособлений.

Различают три этапа становления техники: господство орудий труда, господство машин, господство автоматов. На первом этапе, который длился с доисторических времен до XIX в., техника представлена орудиями труда. Основной силой производства является человек, а орудия труда выступают в качестве дополнительных усилителей его природных физических способностей. На этом этапе техника находится в при­митивном, неразвитом состоянии, и поэтому как культурный феномен практически не замечается.

Второй этап развития техники связан с появлением машинного производства в XIX в. В этот период начинается процесс сближения науки и техники, а также стремительное развитие последней. Теперь основной силой производства выступает машина, а человек превращается в ее придаток. Именно в этот период складывается современная техническая или технотронная цивилизация, техника становится важнейшим элементом культуры, поэтому в философии формулируется проблема ее осмысления.

Примерно со второй половины XX в. начинается третий этап развития техники, связанный с применением автоматов. Человек постепенно выводится за пределы процесса производства и выступает в качестве организатора и руководителя этого процесса. Машина теперь не просто орудие, средство; человек в определенном смысле вступает с ней в коммуникацию. Так, например, компьютер можно рассматривать как примитивный аналог мыслительной деятельности человека. Безусловно, компьютер — средство, с помощью которого человек решает множество разнообразных задач. Но при этом, взаимодействуя с компьютером, человек испытывает влияние виртуальной среды, появляющейся вместе с компьютерной техникой. Как и всякое общение, коммуникация человека и машины строится по определенным правилам. Человек, с одной стороны, задает эти правила, а с другой — вынужден подчиняться им. Учитывая, что процесс компьютеризации становится тотальным, проблема взаимодействия человека и машины из частнонаучной переходит в разряд общегуманитарной.

Немецкий философ К. Ясперс выделяет следующие характерные черты современной техники. Техника есть применение силы природы против нее самой, она характеризуется способностью господствовать, а не созидать. Техника выступает по­средствующим звеном между человеком и природой и является частью общей рационализации современного общества. Создание и использование техники основано на использовании научного знания и, следовательно, техника напрямую связана с наукой.

Современная техника является практическим продолжением науки. Технические новшества основываются на научных знаниях, а развитие техники, в свою очередь, ставит перед наукой новые задачи. В современной цивилизации наука превращается в непосредственную производительную силу, что создает предпосылки поточного производства орудий труда, технических приспособлений, которые становятся искусственными органами человека. В XX в. заговорили о новом культурном явлении, основанном на неразрывном единстве науки и техники, — научно-технической революции и ее следствии — научно-техническом прогрессе.

В философии XX в. наряду с понятиями «биосфера», «ноосфера» появляется понятие «техносфера», которым обозначается все то, что связано с производством и использованием техники. Это новая искусственная среда, созданная человеком и, с одной стороны, развивающая в нем способности изобретательства и предпринимательства, а с другой — порабощающая его. Влияние техники на культуру и цивилизацию чрезвычайно разнообразно, а в перспективе — даже трудно предсказуе­мо. Действительно, техника создает новые эффективные средства для самореализации человека, но при этом накладывает на него серьезные ограничения. Рост потребностей человека только ускоряет этот двуединый процесс. Развитие техники способствует все более полному и адекватному удовлетворению потребностей человека, облегчению его труда и сокращению каждодневных физических усилий. Но, с другой стороны, оно порождает целый ряд гуманитарных проблем: хищническое использование природного сырья, одностороннюю специализацию труда, уменьшение ценности отдельной личности, появление невиданного прежде оружия массового уничтожения, загрязнение окружающей среды и т.п. Именно поэтому отношение к технике у современного человека двойственное. Ряд философов рассматривает технику и технический прогресс как несомненное зло, следствием которого является выхолащивание духовности, которое в конечном итоге приведет к самоуничтожению человечества. Сторонники технического прогресса, напротив, указывают на то, что техника освобождает человека от рутинного труда, экономит его время и позволяет сосредоточиться на более сложных задачах. И сторонники, и противники технического прогресса улавливают объективные моменты, связанные с состоянием современной технотронной цивилизации.

Однако более взвешенной является нейтральная позиция, продемонстрированная К. Ясперсом. Немецкий философ считал, что сама по себе техника не является ни добром, ни злом. Она имеет смысл только как средство достижения человеком определенных целей. Поэтому этические вопросы возникают в связи с тем, как техника используется человеком, т.е. в связи с человеческой деятельностью, но не с техникой самой по себе. Система техники, возникшая вместе с машинным производством, включает в себя человека не просто как необходимый, но как существенный элемент. Техника неустранима из современной цивилизации, поэтому человеку придется находить решение тех проблем, которые она порождает. При этом инструментом решения проблем может стать сама техника. Человеку следует находить разумные способы гармоничного сочетания техники с другими сферами культуры.

Возникновение философии техники как особой области философского знания связывают с появлением в 1877 г. труда Э. Каппа «Основания философии техники». Философия техники выделяется в особый раздел философии и является относительно самостоятельной областью исследования, тяготеющей прежде всего к гносеологии и эпистемологии. Тем не менее, значительная часть проблем имеет ярко выраженный аксиологический, праксеологический или антропологический характер. Таким образом, можно говорить о том, что философия техники фокусирует на себе широкий круг философских проблем, вызванных к жизни современной технотронной эпохой, про­блем, которые не могут быть решены в рамках узкоспециального научного исследования.

3. Науки о природе и науки о духе. Объяснение и понимание

Главной особенностью научного знания является рациональность. Однако, как показано выше, представления о рациональности подвержены изменениям. Трансформация представлений о научной рациональности во многом вызвана развитием социального и гуманитарного познания, которое объединяется термином «науки о духе». Кроме того, реальный процесс познания, в какой бы сфере он ни осуществлялся, не является сугубо рациональным процессом.

Впервые различение наук о природе и наук о духе произошло в Баденской школе неокантианства и философии жизни В. Дильтея. Достаточно быстро эта идея, а также термины «науки о природе» и «науки о духе» стали общепринятыми. В фи­лософии XX в. сложились три основные позиции по вопросу соотношения гуманитарного и социального познания, с одной стороны, и естествознания — с другой.

Первая: науки о природе и науки о духе различаются по предмету и методу, при этом признается научный характер обеих сфер исследования. Подобный подход применяется в философии жизни, экзистенциализме, герменевтике.

Вторая: гуманитарное и социальное знание — неразвитая наука, имеющая собственный предмет, однако использующая привычный научный метод, т.е. метод естествознания. Науки о духе, таким образом, должны подгоняться под образец наук о природе. Этот подход характерен для первого позитивизма.

Третья: гуманитарному и социальному знанию отказывается в научном статусе на том основании, что в науках о духе содержатся высказывания, которые не могут быть проверены опытом, т.е. подвергнуты процедуре верификации. Науки о духе находятся за пределами научности, попадая в одну категорию с религией, мифологией и метафизикой. Такая точка зрения проводится неопозитивизмом.

Наиболее приемлемой выглядит первая позиция. Гуманитарное и социальное познание — вполне развитая наука со своим специфическим предметом (человек и вся сфера его культурной, исторической и социальной деятельности) и методом (понимание). Специфику наук о духе можно определить следующим образом:

S принципиальное «присутствие» человека, именно человек и результаты его деятельности являются предметом наук о духе, и как следствие этого — неустранимость субъективного момента из наук о духе;

интерпретационный характер методов;

диалогический характер гуманитарного и социального знания;

S неустранимость аксиологического момента.

Проблема понимания является центральной в рамках одного из направлений современной философии — герменевтики. На протяжении длительного времени, начиная с Античности, герменевтика существовала сначала в качестве методики интерпретации текста, затем в качестве развернутого общенаучного метода, и только благодаря усилиям Ф. Шлейермахера, В. Дильтея, а вслед за ними М. Хайдеггера, Х.Г. Гадамера, П. Рикера стала философской теорией.

Наиболее внятные определения категории «понимание» стали появляться в философских концепциях второй половины XIX в., тогда же возникла проблема соотношения объяснения и понимания. Создатель общей универсальной герменевтики Ф. Шлейермахер дал следующее определение понимания: понимание — это постижение индивидуальности говорящего через сказанное им. Ф. Шлейермахер различает в понимании объективный и субъективный моменты. Объективное понима­ние — это понимание текста или речи как факта языка на предметно содержательном уровне, выяснение того, «что» говорится. Субъективное понимание — понимание текста или речи как факта мышления на индивидуально-личностном уровне, выяснение того, «как» говорится.

Позже В. Дильтей полностью субъективизировал процесс понимания, определив его как вживание во внутренний мир автора текста.

Русский философ Г. Шпет выступал против психологической трактовки понимания. Согласно Г. Шпету, понимание есть деятельность разума по поводу раскрытия смысла, понимаются знаки, имеющие объективный смысл, а не индивиду­альность говорящего или пишущего.

В XX в. также наблюдается различие трактовок категории «понимание». Так, М. Хайдеггер называет понимание способом бытия человека в мире. Вопрос о смысле существования приравнивается им к вопросу о смысле понятого, тем самым М. Хайдеггер превращает понимание в онтологическую категорию, а герменевтику приравнивает к онтологии.

Другой философ XX в., П. Рикер, считает, что понимание есть особый этап в познании, работа по присвоению смысла, составная часть объяснения. Понимание, по его мнению, — категория гносеологическая, а не онтологическая.

Х.Г. Гадамер рассматривает понимание как актуализацию тех смыслов, которые вложил в текст автор, интерпретацию этих смыслов в современном контексте. Проблема понимания есть проблема языковая, однако язык рассматривается как мир, окружающий человека. Таким образом, понимание в концепции Х.Г. Гадамера становится не модусом познания, а модусом бытия.

Как видно, в рамках герменевтики нет единства трактовок категории «понимание». Но несмотря на разноречивость теоретических подходов, существует несколько устоявшихся принципов, переходящих из одной герменевтической концеп­ции в другую и наполняющих конкретным содержанием понятие «понимание». Это следующие принципы:

- принцип диалогичности понимания;

- принцип герменевтического круга;

- принцип конгениальности;

- принцип предварительного понимания.

Принцип диалогичности понимания имеет фундаментальный характер и выражает тот факт, что любое понимание есть диалог- между интерпретатором и автором текста. Любое культурное явление можно рассматривать как текст, а текст есть застывшая речь, для понимания которой должна вводится ситуация диалога.

Принцип герменевтического круга является отражением циклического характера понимания. Движение понимания осуществляется по кругу: от предварительного знания о целом, через последовательное понимание частей, к более полному и адек­ватному пониманию целого. Герменевтический круг, по сути, представляет собой спираль, по которой движется процесс понимания.

Принцип конгениальности выражает требование соразмерности творческих и интеллектуальных потенциалов автора текста и интерпретатора. Истолкование принципа конгениальности не является единым. Одна точка зрения заключается в том, что интерпретатор должен передать точный смысл, заложенный в текст автором. Согласно другой точке зрения, интерпретатор должен понимать текст лучше автора, т.е. выявлять те смыслы, которые самим автором не осознавались. Понимания текста на уровне автора недостаточно, необходимо добиться лучшего понимания.

Принцип предварительного понимания заключается в том, что понимание всегда опирается на некоторые нерациональные и не вполне осознаваемые предзнания и предсуждения, выступающие его основой. Для начала процесса понимания необходимо предварительное знание о том, что предстоит понять. Предварительное понимание или предпонимание определяется традицией, предрассудками, личным опытом человека и т.п.

Важно отметить, что методы объяснения и понимания используются и в науках о природе, и в науках о духе. Объяснение и понимание — основные процедуры научной деятельности, однако в естествознании преобладает объяснение, а в гуманитарных и социальных науках—понимание. Понимание - универсальная гносеологическая процедура постижения смысла явления или события, в которой объединены как рациональные, так и нерациональные моменты. Понимание возможно там, где есть смысл. Понимание стремится сохранить уникальное в изучаемом объекте, постичь его как целостность. Объяснение — универсальная гносеологическая процедура выявления сущности изучаемого объекта или явления, подведение его как частный случай под общий закон.

Постижение культурной и человеческой реальности не может быть простым отображением фактов, но предполагает раскрытие того, что стоит за этими фактами, т.е. смыслов. Понимание тесно связано с объяснением, однако не сводится к нему. В понимании помимо рационального присутствует и нерациональный момент, связанный с интуитивным постижением действительности. Однако ошибочно полностью иррационализировать понимание. Наука, независимо от того, является ли она естественной или гуманитарной, не может опираться на иррациональные методы.

Особенностью современной философии является то, что она весь мир рассматривает как совокупность знаковых систем разного рода, т.е. языков, которые должны быть прочитаны и поняты. В таком контексте герменевтика становится сре­доточием большого числа актуальных философских проблем.