2015-01-22
547
--------------------------------
<1> См.: Курс международного права: В 7 т. М., 1989. Т. 2. С. 17.
В сотрудничестве государств по защите прав человека должны соблюдаться все основные принципы международного права. Однако высокая степень обобщения прав и обязанностей субъектов международного права, предусмотренных каждым из них, может вызывать определенные трудности в толковании данных принципов и отрыву друг от друга, что на практике создает угрозу нарушения международного правопорядка, угрозу миру и безопасности. В частности, это относится к соотношению принципа уважения прав человека и принципов суверенного равенства государств и невмешательства во внутренние дела. Чтобы раскрыть данное соотношение, обратимся к юридическому содержанию данных принципов. Принцип уважения прав человека обязывает государства как самостоятельно, так и совместно поощрять и развивать эффективное осуществление гражданских, политических, экономических, социальных, культурных и других прав и свобод человека в соответствии с целями Устава ООН <1>. Выполняя данное обязательство, которое, как и иные международно-правовые обязательства, возникает в силу суверенного волеизъявления, государства закрепляют установленные международно-правовыми актами права и свободы в своих конституциях и законах и создают механизмы, обеспечивающие их соблюдение и восстановление в случае нарушения. Так, в ч. 1 ст. 17 Конституции РФ права и свободы человека и гражданина признаются и гарантируются "согласно общепризнанным принципам и нормам международного права".
--------------------------------
<1> См.: Курс международного права: В 7 т. Т. 2. С. 153 - 154.
Содержание и объем прав и свобод человека в каждом государстве определяются его социально-политическим строем, уровнем экономического развития, демократическими традициями. Таким образом, государства осуществляют суверенное право добиваться решения поставленных перед ними задач теми способами и средствами, которые являются для них наиболее приемлемыми.
Массовые нарушения данных прав и свобод рассматриваются как грубое нарушение международного права, которое может повлечь неблагоприятные для государства последствия: осуждение со стороны международного сообщества, потерю авторитета, политическую изоляцию. Подобное отношение имеет целью добиться от государства-нарушителя прекращения определенных действий или принятия мер по обеспечению соответствующих прав и свобод, однако оно не затрагивает его суверенных прав, поскольку речь идет о соблюдении общепризнанного принципа международного права - императивной и обязательной для всех государств нормы. Для ее реализации создаются и совершенствуются специальные международные механизмы. Некоторые из них стали столь эффективными, что это может вызывать опасения утраты государственного суверенитета и легализации вмешательства во внутренние дела государства. Подобное представление связано, в частности, с правом индивидов обращаться с петициями в международные органы напрямую, без согласия или посредства государства. В случае положительного для индивида решения, вынесенного соответствующим органом, государство обязано восстановить нарушенное право и компенсировать потери, понесенные индивидом вследствие данного нарушения. Подобная практика получает все более широкое распространение, однако указанные опасения не имеют под собой основания по ряду причин.
Во-первых, данная практика возникла именно благодаря реализации государствами своих суверенных прав путем создания соответствующих международных органов и наделения их необходимой компетенцией.
Во-вторых, каждое государство в добровольном порядке решает вопрос об участии в международных договорах, являющихся правовой основой деятельности этих органов.
В-третьих, право индивидов на обращения в международные органы санкционируется государствами фактом признания данных договоров юридически обязательными.
В-четвертых, отсутствуют какие-либо механизмы насильственного принуждения к выполнению решений международных органов.
В-пятых, государства самостоятельно решают вопрос о выборе мер и средств, необходимых для исполнения данных решений.
Таким образом, обращения индивидов в международные органы и решения этих органов, обязывающие государства поступать тем или иным образом, не имеют целью заставить их отказаться от свободного и беспрепятственного осуществления своих суверенных прав и, следовательно, не ущемляют их суверенитета и не являются вмешательством во внутренние дела этих государств.
Вместе с тем признание прав человека всеобщей ценностью и международно-правовое регулирование в данной области означают, что защита прав и свобод человека не является исключительно внутренним делом государства. Как отмечается в современных научных исследованиях, "сфера применения принципа невмешательства не распространяется на права человека, потому что в данной области стирается четкая граница между внутренним и международным правопорядком" <1>. В данном контексте усилия, предпринимаемые мировым сообществом, отдельными государствами и направленные на соблюдение фундаментальных прав и свобод в глобальном масштабе, не могут рассматриваться как вмешательство во внутренние дела <2>. Как разъяснял Генеральный секретарь ООН, "принцип выражения международной озабоченности состоянием прав человека получил приоритет перед требованием о невмешательстве во внутренние дела" <3>.
--------------------------------
<1> Кузнецова С.Н. Международная защита прав человека. Н. Новгород, 2005. С. 29.
<2> См.: Карташкин В.А. Гуманитарная интервенция в глобализующемся мире // Юрист-международник. 2003. N 3. С. 5.
<3> Кофи Аннан. Проблема вмешательства. Нью-Йорк, 1999. С. 38.
Однако защита прав человека не должна становиться поводом к развязыванию рук для реализации каких-либо односторонних интересов. В истории международных отношений подобные попытки уже неоднократно имели место в виде гуманитарной интервенции. Появление термина "гуманитарная интервенция" связано с международно-правовой практикой середины XIX в., когда Австро-Венгрия и Россия воевали с Турцией за освобождение христианских народов Балкан. Международное право, действовавшее в тот период, признавало применение силы, и доктрина гуманитарной интервенции имела широкое распространение, хотя и не являлась бесспорной. Дискуссионность данной проблемы находит отражение в противоречивости самого словосочетания "гуманитарная интервенция". Смысловая нагрузка слова "гуманитарный" - позитивная, так как в этом понятии заключается то, что направлено на благо человека, защиту его прав. Что касается "интервенции", то в иностранных языках этим словом выражается как нейтральное, так и негативное отношение к обозначаемому им действию, а в русском языке соответствующее понятие толкуется именно как "насильственное вмешательство" <1>.
--------------------------------
<1> Словарь русского языка. В 4 т. / Под ред. А.П. Евгеньева. М., 1957. Т. I. С. 928.
Отношение к гуманитарной интервенции в современной международно-правовой доктрине неоднозначно в силу противоречивости и самого явления. В п. 7 ст. 2 Устава ООН было установлено, что ООН не правомочна вмешиваться в дела "по существу входящие во внутреннюю компетенцию любого государства", и это положение относится ко всем членам ООН, которые, как указывается во вступительной части к ст. 2, "действуют в соответствии со следующими принципами.". И поскольку права человека во время создания ООН и в течение ряда последующих лет рассматривались исключительно как внутреннее дело государства, вопрос о гуманитарной интервенции на некоторое время утратил остроту. Однако изменения в мире, происходящие под воздействием процесса глобализации, вновь сделали эту проблему актуальной. В последнее время в политических кругах и научной доктрине наблюдается стремление расширить понятие гуманитарной интервенции и оправдать ее применение. При этом под гуманитарной интервенцией (гуманитарным вмешательством) понимается любой вид иностранного вторжения на территорию государства с использованием силы с целью защиты основных прав граждан данной страны и (или) иностранных граждан, когда государство не способно в силу действующего в нем режима самостоятельно решить данную задачу. Гуманитарная интервенция рассматривается как временный контроль над частью территории суверенных государств и прекращение действия в данном пространстве центральной власти <1>.
--------------------------------
<1> См.: Смыслов Б.А. Гуманитарная интервенция // Российский ежегодник международного права. 2005. Специальный выпуск. СПб., 2006. С. 160.
Не вызывает возражений использование вооруженной силы, санкционированное Советом Безопасности ООН - единственным органом, уполномоченным международным сообществом принимать такого рода решения.
Принципиальным моментом в решении вопроса об оказании помощи населению в условиях массовых нарушений его основных прав и свобод является принятие согласованных решений в соответствии с международным правом и предусмотренным им процедурами. "Самостоятельные действия" в целях содействия всеобщему уважению и соблюдению прав человека, предусмотренные ст. 56 Устава ООН, могут и должны предприниматься с учетом содержащегося в той же статье уточнения: в сотрудничестве с ООН. Бездействие Организации не отменяет этого требования. В соответствии с п. 2 ст. 11 любой член ООН, а также государство, не являющееся членом ООН, может поставить перед Генеральной Ассамблеей любой вопрос, относящийся к поддержанию мира и безопасности. Массовые нарушения прав человека всегда чреваты угрозой этим всеобщим ценностям, и, следовательно, инициатива со стороны отдельного государства в этом случае имеет правовую основу. В свою очередь Генеральная Ассамблея может передать вопрос, требующий немедленного решения, в Совет Безопасности не только после, но и до его обсуждения. Данная процедура дает возможность действовать оперативно. Тем не менее не следует исключать возможности для принятия безотлагательных мер в случаях крайней необходимости, однако действия в подобной ситуации и сама ситуация должны быть четко регламентированы. Так, например, остается открытым вопрос о том, каким должен быть масштаб нарушения прав человека, чтобы военная интервенция могла быть предпринята <1>. В отсутствие такой регламентации нельзя гарантировать, что использование права на самостоятельные действия будет всегда обоснованным. Более того, оно может стать хорошим прикрытием для реализации интересов одних государств за счет ущемления интересов других. Во избежание подобных ситуаций необходимо усиление возможностей и полномочий ООН по осуществлению гуманитарной интервенции.
--------------------------------
<1> См.: Соломенникова М.А. Проблема соблюдения прав человека и гуманитарная интервенция // Международное и европейское право: проблемы определения и защиты демократии, правового государства и прав человека: Тезисы докладов международного форума. Н. Новгород, 2004. С. 134.
Проблема гуманитарной интервенции является чрезвычайно важной в контексте соблюдения международного правопорядка. Ее решение во многом будет зависеть от того, насколько эффективной будет деятельность органов ООН, универсальных и региональных контрольных механизмов, как существующих, так и тех, которые будут созданы в будущем, от адекватности нормативной базы целям и задачам международно-правового регулирования в данной сфере.
Признание приоритета прав человека в современном международном сообществе открывает новые точки отсчета и создает новые ориентиры в межгосударственном сотрудничестве. В перспективе гуманитарное вмешательство может стать одним из важнейших элементов глобального социума. Вместе с тем это не должно быть оправданием для дифференциации основных принципов международного права по степени императивности, поскольку все эти принципы в конечном счете "работают" на общечеловеческие интересы, которые находят выражение в правах и свободах человека.
§ 4. Международная правосубъектность индивида
в международном праве защиты прав человека
Международная правосубъектность индивида является предметом теоретических дискуссий, которые ведутся на протяжении ряда лет юристами-международниками и представителями других отраслей правоведения. Диапазон мнений, который выявился в процессе обсуждения этой проблемы, довольно широк: от уверенного признания до полного отрицания с промежуточными позициями частичного признания и указания на специфический характер данной правосубъектности. Следует заметить, что в основном обсуждение проходит вне связи с проблемой уважения и защиты прав человека, хотя наиболее целесообразной представляется такая постановка вопроса: какие позитивные последствия имело бы признание индивида субъектом международного права и что он теряет в отсутствие этого признания? Совершенно очевидно, что признание или непризнание является субъективной оценкой, имеющей смысл только в том случае, если она влияет на возможности реализации определенных интересов индивида при наличии у него объективной способности к этому.
Можно взглянуть на проблему международной правосубъектности индивида и с другой точки зрения: будет ли способствовать ее признание достижению общечеловеческих целей. Чтобы найти ответы на эти вопросы, обратимся к принципиальным характеристикам субъекта международного права.
В общей теории права сложилось устойчивое представление о субъекте как участнике отношения, урегулированного правовыми нормами, т.е. носителе прав и обязанностей, установленных этими нормами. Если исходить из этого определения, то субъектом международного права является участник международных отношений. Международные отношения в традиционном понимании - это отношения между народами, а с учетом их политической организации - между государствами. Очевидно, что при данном подходе индивид не может считаться субъектом международного права. Не меняет сути дела и расширительное толкование международных отношений как выходящих за рамки (территории, юрисдикции) одного государства. В этом случае следует разграничивать межгосударственные отношения, отношения, осложненные иностранным элементом, транснациональные отношения <1>. Для каждого из этих видов существует свой правовой регулятор, соответственно международное право, международное частное право и транснациональное право. Индивид является участником только одной из указанных разновидностей - отношений, осложненных иностранным элементом. Нельзя отрицать роли международного (публичного) права в регулировании этих отношений, однако применяется оно в этом случае не непосредственно, а через обязательства государств, возникающих для них в силу участия в межгосударственных соглашениях или в силу международно-правового обычая.
--------------------------------
<1> О транснациональных отношениях см.: Мережко А.А. Транснациональное торговое право. Киев, 2002; Шумилов В.М. Концепция глобальной правовой системы // Юрист-международник. 2003. N 3. С. 46 - 52.
В то же время современное международное право содержит немало положений, непосредственно относящихся к индивиду. Примером тому может служить весь нормативный массив международного права прав человека. Реализация указанных норм происходит преимущественно во внутригосударственных отношениях, а международное право становится регулятором этих отношений <1>.
--------------------------------
<1> О международном праве как регуляторе внутригосударственных отношений см.: Канашевский В.А. Международное право и гражданское законодательство России. М., 2004.
Данный факт используется в качестве еще одного аргумента для вывода об обладании индивидом прав и свобод, основанных на международном праве. Однако с таким утверждением трудно согласиться, поскольку и в этом случае наблюдается посредство государства, без согласия которого никакие нормы международных договоров не могут действовать или применяться в национальном правопорядке. Оно выражается использованием различных способов имплементации международно-правовых норм в правовую систему государства, включая прямое действие, но каждый из способов избирается в добровольном порядке. Как правило, прямое действие имеет место в случае пробела в национальном законодательстве и характеризуется более простой процедурой применения, поскольку нет предмета для сравнения с положениями международного права. Но оно никак не означает отрицания роли государства в обеспечении прямого действия. В действительности эти положения адресованы именно ему и имеют своей целью не наделение индивида правами и свободами, а установление обязательств государств по обеспечению и защите этих прав и свобод. И у индивида они возникают не по факту закрепления в международном договоре, а в результате правореализационной деятельности соответствующего государства.
В то же время было бы ошибочно и переоценивать роль государства. Действительно, с формально-правовой точки зрения определение правового положения личности происходит в рамках внутреннего права, но можно ли утверждать сегодня, что власть государства абсолютна, что поведение государства, грубо и массово нарушающее основополагающие права и свободы своих граждан, безнаказанно? Как указывается в отечественной литературе, "вопрос о взаимоотношении личности и государства не может рассматриваться с точки зрения подчинения индивида государству" <1>. Кроме того, в ходе обсуждения проблем конституционного развития России, в частности, активно проводилась мысль о преобладании права личности над суверенитетом государства <2>.
--------------------------------
<1> Хабиров Р.Ф. Права человека на стыке правовых систем: некоторые теоретические проблемы // Применение международных договоров в области прав человека в правовой системе Российской Федерации: Материалы всероссийской научно-практической конференции. Екатеринбург, 2003. С. 90.
<2> См.: Колотова Н.В. Российское государство и право на рубеже тысячелетий (Всероссийская научная конференция) // Государство и право. 2000. N 7. С. 11.
Еще более убедительными признаками международной правосубъектности индивида выглядят уголовная ответственность индивида, предусмотренная международным правом, и обращение в международные органы. Однако и против них выдвигаются заслуживающие внимания доводы. "Говорить об уголовной ответственности индивидов согласно международному праву как о чем-то равнозначном международно-правовой ответственности государств с целью доказать возможность наделения индивидов международной правосубъектностью, - пишет С.В. Черниченко, - не более логично, чем доказывать, что государства могут быть посажены на скамью подсудимых наравне с индивидами... Эти лица нарушают нормы уголовного, а не международного права. Такие нормы, если они содержатся в уставах международных судебных органов, могут формально не включаться во внутреннее право государств, однако их "переадресовка" (имеется в виду - государствам. - Авт.) все равно происходит, когда возникает вопрос об их непосредственном применении к индивидам" <1>. По сути, речь идет о том, что, как и в случае с правами и свободами, положения международно-правовых актов об ответственности индивидов устанавливают права и обязанности государств по привлечению индивидов к уголовной ответственности. Кроме того, представляется спорным применение понятия уголовной правосубъектности к индивиду. Лицо, совершившее уголовное преступление, становится объектом уголовно-правового воздействия, которое может быть основано как на национальном, так и на международном уголовном праве.
--------------------------------
<1> Черниченко С.В. Еще раз о международной правосубъектности индивидов // Московский журнал международного права. 2005. N 4. С. 25.
Обращение индивидов в международные органы в целях защиты прав и свобод является правом, предусмотренным международными договорами и обеспечиваемым обязательствами государств - участников данных договоров <1>. Данное право составляет основу процессуального статуса физического лица в рамках международных механизмов и процедур. Есть мнение, что особенностью названного статуса является отсутствие жесткой привязки субъективных прав индивида к государственному усмотрению. В подтверждение делается ссылка на формулировку ст. 1 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод: "Высокие договаривающиеся стороны обеспечивают каждому человеку, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы..." <2>.
--------------------------------
<1> См. об этом также: Тюрина Н.Е. Статус индивида в международном праве и проблема его защиты // Права человека: теория и практика: Сборник научных трудов. Нижнекамск, 2002. С. 171.
<2> См.: Захаров Т.В. Материально-правовой статус частного лица в системе международно-правовой защиты прав человека // Международное и европейское право: проблемы определения защиты демократии, правового государства и прав человека: Тезисы докладов международного форума. Н. Новгород, 2004. С. 65.
Действительно, цитируемый текст уже не оставляет места усмотрению для субъекта договора. Из него следует обязательство обеспечить права и свободы, но это обязательство подлежит реализации путем совершения государством определенных действий, без которых провозглашенные Конвенцией права не дойдут до адресата. Очевидно, что право на обращение в международные органы носит процессуальный характер и не превращает индивидов в субъекты международного права. Оно сходно с другими правами и свободами в том, что возникает благодаря государству, но отличается от них характером обеспечения. Государство признает это право индивида на обращение в международные органы и не препятствует его реализации. Его использование является своего рода контрмерой со стороны индивида по отношению к государству, так как обусловлено невыполнением обязательств государства по обеспечению и защите какого-то из других прав.
Обращение в международные органы является юридическим фактом, порождающим самостоятельное правоотношение, которое никак нельзя назвать внутригосударственным: оно носит процессуальный характер и регулируется правилами (внутренними регламентами соответствующих органов), которые не являются нормами международного права.
Еще одним примером обоснования международной правосубъектности индивида является ссылка на международно-правовые акты, закрепляющие право индивида на повсеместное признание его правосубъектности. Об этом говорится в ст. 6 Всеобщей декларации прав человека, ст. 16 Международного пакта о гражданских и политических правах; в Международной конвенции о защите прав всех трудящихся-мигрантов и членов их семей 1990 г. данное положение относится к соответствующей категории лиц - трудящимся-мигрантам. Однако при внимательном прочтении данных документов видно, что в них речь идет отнюдь не о международной правосубъектности, а о единообразном подходе к правовому положению индивидов во внутригосударственных отношениях, и в отечественной юридической литературе уже отмечалось неверное толкование текстов о правосубъектности индивида в приведенных документах <1>.
--------------------------------
<1> См., например: Гуреев С.А. К вопросу о субъектах международного права // Российский ежегодник международного права 2000. СПб., 2001. С. 323 - 324.
Вывод может быть следующим: для признания индивида субъектом международного права достаточных оснований не находится, что тем не менее не должно быть поводом для сожалений. Ни в одном из исследований на эту тему не установлено, что отсутствие указанного качества негативно сказывается на обеспечении и защите прав индивида или приводит к ограничению его правосубъектности во внутригосударственных отношениях. Последнее представляется наиболее существенным, поскольку, как уже отмечалось, права и свободы индивида реализуются преимущественно во внутреннем правопорядке. К тому же признание его международной правосубъектности все равно не могло бы обеспечить индивиду участие в международном правотворчестве, тогда как именно способность создавать правовые нормы придает субъекту международного права особое свойство, без которого международная правосубъектность утрачивает смысл. Сообщество, в котором подобное могло бы иметь место, и право, которым регулировались бы отношения в таком сообществе, уже не будут международными. Это было бы какое-то другое сообщество и другое право.
В настоящее время, когда основной парадигмой мирового развития становится глобализация общественных отношений, возникает вопрос о правосубъектности индивида в новом нарождающемся социуме. Ответ на него зависит от того, что будет представлять собой в этой системе правовой регулятор. По данному поводу можно строить различные предположения, однако эволюционный путь развития не оставляет альтернативы международному праву. Расширяя сферу своего действия на уровне межгосударственных отношений, оно все глубже проникает в национальные правовые системы и регулирует уже внутригосударственные отношения. Новые качества международного права придают ему глобальный характер. Тем не менее его природа остается неизменной и неизменными остаются критерии международной правосубъектности, что не позволяет пока причислить индивида к субъектам глобального права.
Не являясь субъектами международного правотворчества, индивиды все-таки оказывают на него свое влияние. Как отмечает С.В. Черниченко, непрямое участие индивидов в разработке и принятии норм международного права очевидно <1>. Под воздействием общественного мнения, неправительственных организаций, наиболее авторитетных специалистов и политических лидеров формируется международно-правовая позиция государств, и таким путем индивиды вносят определенный вклад в достижение общечеловеческих целей. Возрастает также роль индивидов в реализации международного права. В качестве экспертов в контрольных и судебных органах они оказывают также влияние на принятие решений, необходимых для поддержания международного правопорядка. Нельзя не признавать и роль личности в осуществлении представительских функций государства. При этом права и свободы, предусмотренные международным правом, способствуют формированию личности, адекватной задачам, стоящим перед обществом, независимо от его организации и масштаба. Следовательно, как справедливо было замечено И.И. Лукашуком, "главное - не формально провозгласить индивида субъектом международного права, а найти реальные пути обеспечения прав человека во взаимодействии национального и международного права" <2>.
--------------------------------
<1> См.: Черниченко С.В. Еще раз о международной правосубъектности индивидов // Московский журнал международного права. 2005. N 4. С. 22.
<2> Лукашук И.И. Международное право: Общая часть. М., 1996. С. 18.
§ 5. Соотношение международного и внутригосударственного
права по защите прав человека
Вопрос о соотношении международного и внутригосударственного права долгое время был дискуссионным. Нельзя сказать, что разногласий не существует и в настоящее время. Тем не менее в отечественной науке довольно прочно укоренилось представление о том, что международное и внутригосударственное право являются самостоятельными, автономными по отношению друг к другу системами. Такое соотношение имеет объективную обусловленность: современный мир - это сообщество суверенных государств, существующие правоотношения имеют два вида - межгосударственные и внутригосударственные - и различаются по субъектам, международное и внутригосударственное правотворчество представляют собой совершенно разные процессы.
Реалии современной жизни уже не оставляют никаких сомнений в том, что существенным моментом функционирования данных систем является их тесное и все возрастающее взаимодействие, которое охватывает самые различные сферы и "проявляется в согласованном регулировании отношений, относящихся к совмещенному предмету регулирования" <1>. Таким "совмещенным предметом" является, в частности, защита прав человека. В каждой из систем соответствующие нормы составляют весьма значительный массив. В международном праве они образуют отдельную отрасль, в национальном - это межотраслевые институты, пронизывающие конституционное, административное, гражданское, уголовное, а также все виды процессуального права. Полный перечень отраслей национального права составить весьма сложно, так как для каждого такого права он может быть особенным.
--------------------------------
<1> См.: Международное право: Учебник для вузов / Под ред. Г.В. Игнатенко, О.И. Тиунова. М., 2003. С. 147.
Закрепление норм о правах человека в качестве юридически обязательных является важнейшим результатом мирового развития и свидетельством того, что вектор гуманизации стал устойчивым направлением поступательного движения общества. Человеческое измерение мира, идея которого высказывалась еще в глубокой древности греческими философами-софистами, в XX в. материализовалась в международно-правовом принципе уважения и защиты прав человека, получившем признание в качестве всеобщего императива.
Во взаимодействии международного и внутригосударственного права в регулировании прав человека можно выделить несколько аспектов.
Содержательный (нормативный) аспект. Основные права и свободы человека определены и зафиксированы в международно-правовых актах. То, что речь идет об основных правах и свободах, означает, что они не ограничиваются указанным перечнем. Наряду с выполнением обязательств по международным договорам государства могут идти дальше, расширяя как перечень, так и содержание прав и свобод.
