2015-01-30
365
В исследовании системы социальной защиты мало просто констатировать очевидность того, что помощь тем прогрессивнее, совершеннее и многостороннее, чем более развито материальное производство, чем более эффективна экономика. Необходимо также отталкиваться от того, что продукты производства производятся одним классом, а присваиваются другим с целью получения прибыли. В течение всей истории цивилизации один класс – будь то рабы, крепостные или наемные рабочие – занимался производительной деятельностью, а другой – рабовладельцев, феодалов или капиталистов – присваивал эти продукты. Социальная помощь в классовом обществе, таким образом, представляет собой не просто практическую деятельность, но и особое экономическое отношение между неимущим эксплуатируемым классом и классом эксплуатирующим, имущим.
В классовом обществе владеющий средствами производства и распоряжающийся прибавочной стоимостью обладает ключом к распределению социальной помощи. Разумеется, этим занимается не сами капиталисты, а их представители – чиновники всех уровней, государственные служащие.
Говоря же о многочисленных исследованиях социального обеспечения и социальной защиты, следует отметить, что классовая сущность социальной помощи и поддержки всячески сглаживается именно в силу её государственной принадлежности. О социальных проблемах людей, живущих продажей своей рабочей силы, печётся не непосредственный хозяин-эксплуататор, а государство как реальный хозяйственный представитель буржуазии и формальный выразитель воли всех слоев общества. Это обстоятельство, наряду с некоторыми другими, всячески затрудняет прояснение общественной сути социальной работы как общественного явления.
Ученые в большинстве своем встают на позицию поиска правильных для государства подходов и решений. Но ведь интересы государства и интересы класса, создающего своим трудом материальные блага, совершенно противоположны! Чего уж совсем нельзя сказать о гармонии интересов высшей государственной власти и крупной буржуазии.
Вот почему с появлением современного государства, которое провозглашает себя социальным и правовым, то есть государством всеобщего благосостояния, возникают и соответствующие государственным запросам социально-философские концепции.
Например, “философы-либералы” вроде Карла Поппера выдвигают концепцию так называемого “открытого общества”, основанного на индивидуализме и присущей ему свободе выбора приоритетов, в котором вопрос: “Помогать или не помогать” решается в связи с тем, что ““общество” не рационально, но задача социального конструктора, или инженера, состоит в том, чтобы рационализировать его”. [1, С. 427] Оказывается, что “факты, как таковые, не имеют смысла. Придать им смысл могут только наши решения”. [1, С. 321]
Личность при таком подходе отрывается от социального контекста и рассматривается изолировано от него, а общество выступает как механический агрегат неких гуманных принципов. Между тем, жизнь общества, действительная солидарность его членов, определяется не только и не столько индивидуальной волей “свободных людей” и “открытых институтов”. Оказание социальной помощи покоится на объективном, от воли человека независящим основании – уровне и характере производительных сил и соответствующих им отношениях людей в процессе производства материальных и духовных благ. Вместо того, чтобы попытаться понять противоречия, присущие социальной помощи как практике, обратив взор на материальные условия её оказания, многие обществоведы начинают создавать философские системы, выведенные из тех или иных идеалистических представлений о благе человека.
Объективные же условия таковы, что на сегодняшний день в мире потребности и нужды значительных масс людей удовлетворяются не так, как подобает социально-приемлемому уровню жизни человека. В то же время другая, намного меньшая доля населения, живёт в роскоши. Связано это с тем, что средства производства в мировом масштабе, так же как и прибавочная стоимость от реализации произведённых продуктов, оказываются принадлежащими одному общественному классу. Большинство производительных сил общества принадлежит меньшинству населения.
Всемирное разделение обществ на классы способствует тому, что наряду с государственной помощью сосуществует и властвует над умами церковный принцип благотворительности: “подай сколько сможешь”, а не принцип “все во имя человека, все во благо человека”.
Классовая структура капитализма, с одной стороны, порождает бескомпромиссную схватку между людьми за средства производства, прибыли, рынки сбыта, за право эксплуатировать, но не быть эксплуатируемым, образуя то, что можно коротко назвать борьбой за существование. С другой стороны, современное развитие капитализма ставит на первый план государственную роль в регулировании благосостояния широких масс населения, и реализация этой задачи предполагает институты, программы и действия, опирающиеся на консолидацию людей, их взаимную ответственность, объединение вокруг трудностей, требующих преодоления. Противоречие здесь покоится в самой сущности капитализма, где буржуазия и рынок способствует постоянному революционному изменению производительных сил, однако частная форма присвоения продуктов производства в общем, остается незыблемой. Частная собственность, с одной стороны, обеспечивает беспрецедентную в истории эффективность производства, его совершенствование, а с другой стороны, основываясь на эксплуатации наемного труда, вызывает массу социальных проблем. Этот вопрос о сочетании экономической эффективности с нравственностью и гуманизмом имеет очень длинную историю. В данной работе мы ограничимся рассмотрением лишь некоторых аспектов.
Рыночная конкуренция – это постоянное уменьшение издержек. Не только и не столько за счёт усовершенствования технологий производства, сколько за счёт рабочих, то есть, экономии на их благосостоянии, здоровье, удовольствии от работы. На этом фоне социальная помощь и социальная работа призваны повысить благосостояние рабочего, улучшить его здоровье, воскресить чувство радости от жизни.
Если исходить из того, что помощь зачастую нужна именно тогда и потому, когда и почему человек не может помочь себе сам, то в условиях классового общества все его члены, относящиеся к классу эксплуатируемых, сталкиваются с постоянным переживанием собственной обездоленности. Потерянность таковых, разрушение их семейной жизни, пьянство, жадность, зависть, опасения, потеря ощущения собственного достоинства, апатия и безразличие [2], – всё это есть следствия индивидуалистического “закона джунглей”, принципа, противостоящего взаимопомощи и взаимовыручке. Наемные рабочие – социальное ядро нуждающихся в социальной помощи. Наемные работники – прилежащая к этому ядру оболочка, по массе своей превысившая к началу 21 века само ядро в несколько раз. И для тех и для других остаётся актуальным вопрос о справедливости оказываемой им государством помощи.
Что, вообще говоря, значит “справедливо оказанная помощь” безотносительно к историческим условиям, так сказать «в идее»? Справедливая – значит собственно общественная, то есть оказанная по общему демократическому решению. Но как это вообще возможно, если само общество разделено на противоположные по положению и интересам классы? Суждение о справедливой социальной помощи в рамках классовой структуры общества определяется самой классовостью как непреложным фактом общественного устройства. Поэтому вполне четко можно выделить в науке концепции социальной справедливости в оказании социальной помощи, соответствующие интересам капитала и соответствующие интересам труда. “Социальная справедливость или несправедливость, − пишет Ф. Энгельс, – определяются лишь одной наукой, а именно наукой, которая имеет дело с материальными фактами производства и обмена – наукой политической экономии... Справедливость политической экономии, поскольку последняя верно формулирует законы, управляющие нынешним обществом, эта справедливость оказывается целиком на одной стороне - на стороне капитала” [3]. Государственная социальная помощь, в которой в первую очередь нельзя ущемить собственников средств производства, является помощью классовой, то есть, постоянно лавирующей, посреднической, “Любые формы помощи бедным – от перераспределения в их пользу части бюджетных средств до установления дотаций и премий предпринимателям с целью повышения занятости – могут быть приняты высшим классом в условиях господства экономических отношений лишь в том случае, если не снизят доходы его представителей и не нанесут ущерба прогрессу производства...” [4]Вместе с тем, нельзя отрицать тот факт, что хотя капиталистический “рынок сам по себе никаких социальных ценностей не преследует и даже не ставит”, зато “рыночный механизм есть прекрасный калькулятор экономической эффективности. И в этом состоит, пожалуй, единственная его социальная ценность”. [4]
То есть механизм экономики, основанный на конкуренции и постоянном снижении издержек, повышении эффективности производства во имя прибыли создает исторически определенный материальный базис для социальной помощи. В итоге, “социальные ценности, с одной стороны, накладываются на рынок, определяют параметры его функционирования. С другой стороны, сам рынок предопределяет возможный объем социальных ценностей. Поэтому всегда и везде рынок ограничен, регулируем”. [5, С.80-81.]
Российский экономист М. И. Воейков приводит следующую интересную аналогию, касающуюся двух возможностей или целей регулирование рынка. “Первая – это поддержание достаточной и постоянной эффективности экономического процесса. Скажем, по примеру волков, пасущих стадо овец. Здесь тоже есть какая-то социальность, то есть социальное обеспечение всех или почти всех волков свежим мясом. Вторая – это поддержание достаточной и постоянной эффективности для обеспечения социального прогресса. Так, в примере волков и овец, последние будут рассматриваться не только как средство существования волков, а всё в большей мере как самоценность. То есть будет формироваться представление, идея, что овцы тоже уникальная ценность, их поедание – грех, негуманно и т. п. Более того, если овцы с течением времени осознают своё положение, своё количественное превосходство, создадут эффективную политическую организацию, то смогут поставить волков перед ультиматумом: или видоизмениться или быть уничтоженными. Социальные ценности самой массовой популяции станут ценностями всего общества. Рынок будет регулироваться именно с этой точки зрения”. [5, С. 81]
Социальная помощь, её ценности не содержатся в капиталистическом способе производства, но вводятся в этот способ с помощью социальной и экономической политики, проводимой государством. [5, С. 80] Пока государство есть аппарат или же машина, подконтрольная “волкам”, количество и качество социальной помощи будет необходимо сопровождаться отчуждением со стороны нуждающихся “овец”. Когда же аппарат этот перейдёт в руки осознавшего свою историческую роль большинства рабочих, тогда рынок как “калькулятор” станет регулироваться уже с точки зрения другой, более человечной логики. И действительно, для оказания подлинной помощи, предоставляемой человеку не потому, что он входит в какую-то касту, корпорацию или класс, дающий ему привилегии или материальные возможности для получения оной, а потому, что он является членом общества, что он – как минимум человек – для оказания этой помощи в масштабах страны и мира нужны соответствующие материальные возможности, получить которые в распоряжение можно лишь одним способом – общественным овладением средствами производства и справедливым распределением продуктов этого производства.
Пока же государство как совокупный бюрократический аппарат, прежде всего стоящий на страже интересов класса собственников средств производства вынужден в тоже самое время подстраиваться в своих действиях под волю широких масс населения, не обладающих средствами производства, до тех пор переход от рыночных принципов практики управления социальной защитой к принципам гуманизма будет невозможен. Под этим переходом мы подразумеваем движение от кратковременных выгод – к долговременному планированию и инвестиционным вложениям в “человеческий фактор”, от власти капитала над сферой социальной помощи – к власти труда, от утверждения рынка – к утверждению личности, от удовлетворения потребностей капитала – к удовлетворению жизненно важных общественных потребностей людей труда.
Необходимость регулировать производство соответственно потребностям, а не стремлению к прибыли всё отчетливее назревает не только в экономике, но и в сфере оказания социальной помощи. Социальная работа как особая практика противится анархии и бесконтрольности. При существующей централизации и обобществлении средств производства, замена единично-практикуемого богобоязненного милосердия на полное плановое удовлетворение необходимых нужд людей приобретает характер неизбежности. [6]
Общественный, солидарный характер социальной помощи требует её научно-планомерного осуществления, то есть осуществления как особым образом организованной твердой гарантии, покоящейся на общественном распоряжении средствами производства, дающими материал для образования соответствующих фондов. На первый взгляд, нельзя сказать, что современное государство поступает как-то иначе. Здесь так же за счёт прибавочной стоимости образуются социальные фонды, и деньги этих фондов идут на поддержку нуждающихся. Однако эта поддержка в большинстве стран мира есть в некотором роде анархия вспомоществления. [Например, см.: 7] В ней социальная помощь оказывается постольку, поскольку государство заинтересовано ее оказать и постольку, поскольку есть “социальное лобби”, обращающее на себя внимание государства.
Этот принцип реагирования похож на лечение тут и там возникающих симптомов болезни, а не устранение причин самой патологии. Главный его недостаток состоит в том, что он не способен обуздать ту стихию, которая побуждает государство к действиям.
Если же взять международную помощь, то отнюдь не анархия управляет в ней благими намерениями, а откровенная “эксплуатация всё большего числа маленьких или слабых наций небольшой горсткой богатейших или сильнейших наций”. [8] Состояние мирового сообщества, которое характеризуется повсеместным торжеством капиталистического способа производства, капиталистической экономической формации – глобальный капитализм, или же империализм, способствует в мировом масштабе отчуждению социальной помощи. Абсолютное проникновение капитала во все сферы жизни всех стран, капитала, не знающего никаких границ и ограничений в общении между странами – главная черта этой системы общественных отношений, в которой условия оказания помощи оговаривают удовлетворение экономических интересов государств-помощников [“Любой банк, коммерческий ли всемирный (банк реконструкции и развития – прим. А. С.), для того, чтобы существовать, должен подчиняться универсальному закону прибыльности: деньги должны приносить доход. Закон прибыльности закреплен в уставе Банка специальными условиями выдачи ссуд. Эти условия оговаривают удовлетворение экономических интересов государств-вкладчиков. Условия эти давно стали притчей во языцах и причиной бесконечных жалоб стран третьего мира”. Подробнее см.: 9], государств-рантье, буржуазия которых живет все больше вывозом капитала и “стрижкой купонов”.
Тогда как внутри государства, “совершенно очевидно, что даже сохраняя нынешнюю ситуацию, если можно так выразиться, в абсолютных показателях, любые усилия государства не способны привести к качественному изменению пропорций распределения общественного богатства в целом. Любые формы помощи бедным – от перераспределения в их пользу части бюджетных средств до установления дотаций и премий предпринимателям с целью повышения занятости – могут быть приняты высшим классом в условиях господства экономических отношений лишь в том случае, если не снизят доходы его представителей и не нанесут ущерба прогрессу производства... катализатором новых проявлений классового противостояния может стать крах существующей в настоящее время системы социального обеспечения. Средства, направляемые на решение социальных проблем (включая и те, что могут быть изысканы при приложении определенных дополнительных усилий), лишь консервируют проблему, но не решают ее. Ввиду этого государство должно будет в обозримом будущем сделать трудный выбор между потерей конкурентоспособности национальной промышленности и поддержанием нынешнего уровня жизни получателей трансфертов и пособий. Учитывая современную обстановку в экономике самих развитых стран и международную конъюнктуру, можно с уверенностью сказать, что развитие социальной сферы не станет приоритетом в первые десятилетия наступающего века”. [4]
Таким образом, подлинное основание нужды наемных рабочих лежит не в плохом общественном балансе между эгоизмом и альтруизмом, не в нравственном пороке имущих классов под названием “жажда наживы”, не в коррумпированной и безответственной политике, и тем более не в отсутствии у каждого человека готовности начать улучшение мира с самого себя. Суть дела – в неизбежных последствиях экономического уклада классового общества. Вот почему социальная помощь в современном классовом обществе является по сути институализировавшейся государственной реакцией на присущие капиталистическому способу производства социальные следствия.
Список литературы:
1. Поппер К. Р. Открытое общество и его враги. Т. 2: Время лжепророков: Гегель, Маркс и другие оракулы. Пер. с англ. Под ред. В. Н. Садовского. – М.: Феникс, Международный фонд “Культурная инициатива”, 1992.
2. Ronald V. Urick Alienation: Individual or Social Problem? 2nd edition. Prentice-Hall, Inc., Englewood Cliffs, N. J. 1977 – p. 83.
3. Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. изд. 2, т. 19. – С. 255, 258.
4. Иноземцев В. И. Классовый аспект бедности в постиндустриальных обществах // Социс. № 8 2000. – С. 26.
5. Воейков М. И. Социальные ценности и марксова теория способа производства. Теория и практика марксизма. (история, современность, перспективы) сб. материалов одноименной научно-практич. конф. – М.: 2000, ИФ РАН.
6. Именно такой ориентир поддержан на уровне ООН “Докладом по экономическому развитию человечества за 1996 год”. Цит. по: Хомский Н. Прибыль на людях / Пер. с англ. Б. М. Скуратова. – М. Праксис, 2002. – С. 47.
7. Питалев И. Рак у ворот. // Коммерсантъ деньги. №46 (501) 22.11-28.11.2004. – С. 100-102.
8. Ленин В. И. Империализм, как высшая стадия капитализма (популярный очерк). М.: Политиздат, 1967. – С. 120.
9. Мостовской Г. Н. Верить ли в благотворительные займы? // Социс 1998 № 1 – C. 108.
