Она меня молитвам не учила

Но отдала мне безраздельно все:

И материнство горькое свое,

И просто все, что дорого ей было.

Для Ходасевича понятие Россия – не географическое, а эстетическое – это не сельская Русь с ее прекрасными пейзажами, оно тесно связано с культурой русского народа и с русским языком:

Я родился в Москве. Я дыма

Над польской кровлей не видал,

И ладанки с землей родимой

Мне мой отец не завещал.

России – пасынок, а Польше –

Не знаю сам, кто Польше я.

Но: восемь томиков, не больше, -

И в них вся родина моя.

Эти «восемь томиков» – Собрание сочинений Пушкина, которое он взял с собой за границу, и для него они остались символом России:

А я с собой свою Россию

В дорожном уношу мешке.

Стихи «К Психее», «Так бывает почему-то», «Душа», «Психея! Бедная моя!», «Искушение», «Пускай минувшего не жаль», «Когда б я долго жил на свете» – так и не отвечают на сложные вопросы, поставленные самим автором, и он смотрит «с язвительной отрадой / Времен в приближенную даль». Уже в этом сборнике критики отмечают влияние тютчевского космизма и любование мирозданием:

Горит звезда, дрожит эфир,

Таится ночь в пролете арок.

Как не любить весь этот мир,

Невероятный Твой подарок?

Но поэт понимает, что этот прекрасный мир не совершенен, он видит страшные картины будущей гибели всей земли:

И с этого пойдет, начнется:

Раскачка, выворот, беда,

Звезда на землю оборвется,

И станет горькою вода.

Прервутся сны, что душу душат,

Начнется все, чего хочу,

И солнце ангелы потушат,

Как утром – лишнюю свечу.

(«Из окна»)

Наиболее интересный цикл, написанный в эмиграции – «Европейская ночь» – проникнут пессимистическими настроениями. В нем даны запоминающиеся картины жизни европейских городов и их обитателей. Героями его стихов становятся самые обыкновенные люди: это девочка Марихен, стоящая за стойкой бара, чью судьбу поэт может предсказать с большой точностью; это и нищий старик, живущий в мире своих грез («Под землей»), старая прачка; безрукий, идущий с женой в кино, встреча с которым подталкивает поэта к трагическому ощущению жизни («Баллада»). Все эти люди живут в страшном современном городе:

С берлинской улицы

Вверху луна видна.

В берлинских улицах

Людская тень длинна.

Дома – как демоны,

Между домами – мрак;

Шеренги демонов,