ГЛАВА ПЯТАЯ Литературно-критические концепции модернизма

Импрессионистические и экспрессионистические тенденции в критике 20-х годов; литературно-критические взгляды М.Кузмина, Н.Никитина, А.Воронского, Б.Пильняка, О.Мандельштама, А.Белого; «синтетизм» Е.Замятина.

"Всякое искусство стремится быть выражением мироощущения своего века"^[174],- писал о модернистских тенденциях немецкий теоретик искусства Оскар Вальцель. Его современник и соотечественник Юлиус Бабговорил о стремлении художника запечатлеть предметы "в том их мгновенном облике, какой действительно видел. Это новое художественное устремление импрессионизма отнюдь не было новшеством только техническим, - оно было продуктом внутреннего настроения эпохи. Всякая художественная форма ценна и может надеяться на то, чтобы утвердить себя, лишь в том случае, если она имеет известное внутреннее значение, если в ней выражается какой-нибудь новый крупный поворот в развивающемся миросозерцании"^[175]. Модернизм стал одной из форм выражения мироощущения ХХ века; его возникновение явилось результатом крупных поворотов в развивающемся миросозерцании человечества.

Модернистская эстетика была естественной и неотъемлемой частью литературного процесса советской эпохи. И хотя ее присутствие в советском литературном процессе никогда не декларировалось, хотя она не получила оформившегося теоретического осмысления в литературно-критических концепциях, ее влияние было достаточно велико.

Для работ, изданных в 20-е годы, (в основном это были книги немецких исследователей) характерно выделение внутри модернизма двух течений: импрессионистического и экспрессионистического. Оскару Вальцелюпринадлежит мысль о том, что импрессионизм и экспрессионизм соотносятся как искусство отображения и искусство выражения. Однако противоположность этих явлений не исключает и их близости, смежности: "отдельные этапы угасающего импрессионизма кажутся иногда предвосхищающими задания экспрессионизма"^[176].Однако чаще исследователи подчеркивают принципиальные различия между ними. Так, современник и соотечественник ВальцеляФридрих Маркус Гюбнерподчеркивал, что несмотря на обычность сопоставления, "обе величины, противопоставляемые друг другу, в сущности говоря, совершенно несоизмеримы. Импрессионизм есть учение о стиле - экспрессионизм же - норма наших переживаний, действий и, следовательно, основа целого миропонимания"^[177].

У каждой из противоположных точек зрения есть своя истина. Импрессионистическая и экспрессионистическая эстетика столь же близки, сколь и различны.

Их сближает общая принадлежность к модернизму, проявляющаяся прежде всего в противостоянии реализму. Само их возникновение обусловлено кризисом реализма, а так же характерной для него рационально объяснимой картины мира, пришедшемся на рубеж веков. О.Вальцельсчитает, что основным положением импрессионизма "было изгнание мышления: все рассудочное, с помощью чего работало прежнее искусство, должно было исчезнуть, чтобы не нарушалась чистота эстетического впечатления, и не искажалась типичность его воспроизведения"^[178]. Поэтому речь тут уже не идет о социально-исторической мотивировке характера средой.

Принципиальный индетерминизм, по мысли исследователей, становится основой модернистского мировосприятия: импрессионизм "понимал слово "впечатление" в строжайшем смысле и стремился передавать только красочные впечатления, не думая при этом о вещах, возбуждавших это впечатление"^[179], что ведет в конечном итоге к "отрицанию всех художественных средств, основывающихся на мысленном истолковании впечатления... Мы не должны смотреть, отягощенные нашими представлениями, мы не должны производить мысленных заключений от наших впечатлений к вещам, на которых основывается впечатление, мы не должны исправлять зрительных впечатлений на основании опыта. Иначе теряется подлинность впечатления, теряется вместе с тем и истина; и вместо нее выступает расплывчато нечто среднее между правильным наблюдением и мысленным истолкованием". В таком случае художник "мыслит вместо того, чтобы видеть"^[180].

Психологическое состояние личности, вызванное воспоминанием, ощущением, подмена причинно-следственного восприятия мира субъективным впечатлением, основанном на неком подсознательном механизме припоминания, и составляет суть импрессионистического сознания.

Если импрессионизм направлен на восприятие мельчайших оттенков и нюансов бытия, то "в экспрессионизме, как регулирующая норма, скрыта идея"^[181]. Об этом же пишет один из немногих русских исследователей экспрессионизма 20-х годов К. Дрягин: "Не импрессионистически схваченные моментальные снимки действительности, не обобщение и типизация реальной окружающей действительности, а отвлеченная мысль является основой и темой произведения"^[182]. Отсюда характерное для экспрессионизма стремление к гротеску, вообще к фантастическому, подчеркнутая ирреальность, нарушение жизненных пропорций: "Ставя своей задачей лишь одно - резко и ярко представить перед читателям или зрителем свою мысль, художник совершенно не заботится о том, чтобы быть верным действительности, чтобы в самом быте найти живое воплощение своей мысли (как не привык он вообще поверять свои мысли действием). Он создает новую, фантастическую действительность; создает образы, не встречающиеся в природе, но резко и определенно выражающие его мысль"^[183].

"Рядом с рационализмом, - продолжает исследователь, - у экспрессионистов надо поставить ирреализм", - и подтверждает свою мысль тезисом Луначарского: "Художник экспрессионист, выражая свои переживания... отнюдь не хочет быть при том же еще верным внешней окружающей его природе, действительности. Он считает себя в праве употреблять какие угодно краски, увеличивать, уменьшать, видоизменять как угодно формы. Цель его - совсем не создание чего-либо подобного действительности, а как бы воплощение сна, кошмарного или райского, или другого какого-нибудь, который передал бы чужой душе всю сложность присущего самому художнику переживания"^[184].

Фантастичность, гротескность, гиперболизм экспрессионистических образов обусловлен особыми принципами типизации, которые К. Дрягинопределяет следующим образом: "Не символизация, не отражение "несказанного", "надмирного", а алгебраизация, сведение конкретного к отвлеченной "сущности" (essentia), вещи к понятию - вот прием Андреева"^[185].

Импрессионистический взгляд утверждает ценность реальности, будь то всего лишь миг прекрасного, он в памяти художника простерт в вечности. Если импрессионизм видит смысл в том, чтобы научить людей "искусству видеть мир", как сказал бы А.К.Воронский, критик, очень близкий к импрессионистической идеологии, то "основная черта экспрессионизма - отказ от подражания действительности... Поэты снова превращаются из созерцателей в исповедников"^[186].

В литературном импрессионизме концепция творческой личности обусловлена прежде всего способностью к восприятию и субъективной интерпретации окружающего. С этим связан основной принцип импрессионизма, принцип постоянного баланса и хрупкого равновесия между субъективным впечатлением и действительностью. Поэтому в литературе импрессионизма трудно говорить собственно о герое: главным, а иногда и единственным героем там бывает субъект повествования, "лирический герой", как, скажем, в прозе О.Мандельштама, а предметом изображения является не столько действительность, сколько воспринимающее эту действительность сознание.