2015-02-27
370
Убеждать в необходимости основывать экономику страны на росте ее инновационных сегментов в России сегодня, пожалуй, уже никого не нужно. Важнее понять, как пойдет этот рост. Сразу констатируем: развитие современной инновационно-технологической системы нашей страны во многом осуществляется и будет происходить в русле общемировых трендов, безусловно, со своей национальной спецификой.
Изменения в мировой инновационной среде сейчас происходят по трем направлениям, так или иначе завязанным на государственное и корпоративное управление НТП.
Первое. В развитых странах государство, создав экономическую и правовую среду для преимущественного инновационного развития экономики, понемногу уступает главенство в определении НТП бизнесу, в первую очередь, крупному. Корпорации, предъявляя спрос на высокотехнологичный продукт, сами – и чем дальше, тем больше – оплачивают расходы на его получение, становясь, таким образом, основным двигателем инновационной активности в глобальной экономике. В США доля государства в расходах на НИОКР в 2003 г. составила всего 30% по сравнению с более чем 50-процентной долей, приходящейся на госфинансирование в начале 1980-х гг. Все больше расходов на НИОКР берет на себя бизнес и в Европе. Если в начале 1990-х гг. в Великобритании и Франции свыше 50% затрат на НИОКР финансировало государство, то в 2003 г. эти параметры снизились до 30 и 39%, соответственно, а за последние годы упали еще больше.
По данным аналитиков из американской Booz Allen Hamilton, 1000 компаний — мировых лидеров по объему расходов на НИОКР потратили на эти цели в 2005 г. в общей сложности 407 млрд долларов, тогда как в 2004 г. — 384 млрд. Это значит, что только за период 2004—2005 гг общий прирост ниокровских расходов крупнейших корпораций мира составил 4,2%. В целом доля частных инвестиций в расходах на научно-исследовательские и конструкторские разработки в «странах золотого миллиарда» сегодня вплотную приблизилась к 70%.
Второй важный тренд связан с происходящими изменениями в подходах к управлению НТП в самих корпорациях. Создание технологий внутри крупных компаний (или под их прямым управлением) становится неотъемлемой частью бизнес-процессов наиболее конкурентоспособных корпораций. Зачастую R&D-департаменты компаний благодаря не только большим финансовым возможностям, но и гибкости и приспособляемости к потребностям рынка, опережают вузы и НИИ не только по объемам средств, идущих на ведение разработок, но и по выводу готовых продуктов на рынок.
В этой ситуации кардинально меняется роль традиционных исследовательских структур – университетов, академических и отраслевых НИИ – они все чаще вовлекаются в инновационную деятельность корпораций, становясь частью их научно-технической политики. Компании, отказываясь от ниокровского изоляционизма, выступают заказчиками для научных центров, формируя кластерные пулы разработчиков из кафедр профильных вузов, НИИ и КБ для совместной работы над определенными проектами, оставляя за собой управляющую функцию («дирижирование»).
В итоге такого взаимодействия за последние три года корпорации сократили расходы на собственные НИОКР с 4,5% до 3,5% от суммы продаж, в то время как объем ниокровского аутсорсинга вырос с 20% до 35%. Такие показатели демонстрирует, к примеру, американская компания NineSigma. Отказался от безусловного приоритета внутренних НИОКР и расширил сотрудничество с независимыми разработчиками и такой транснациональный гигант как Procter & Gamble2. В компании создан отдел технической разведки численностью 40 человек, в задачи которого входит поиск и заключение контрактов с независимыми разработчиками новых идей по всему миру. Кроме того, P&G при содействии фармацевтической компании Eli Lilly создала специальный сайт – InnoCentive.com, в базу данных которого вошло более 70 тыс. инновационных разработчиков.
В мире появились даже целые компании, действующие по принципу инновационно-технологических брокеров – «держателей» исследовательских сетей. Та же NineSigma создала базу данных научно-исследовательских институтов, исследовательских центров, входящих в различные компании, а также независимых ученых и разработчиков, включающую более 1,5 млн специалистов. Она используется для поиска инновационных идей и рекрутинга участников проектных групп, разрабатывающих новые технологии по заказам клиентов NineSigma.
Еще один тренд, определяющий развитие мирового инновационного сектора – глобальная миграция центров промышленного производства (основного современного потребителя инновационной продукции) и последующее за этим перемещения центров НИОКР. Основной движущей силой таких перемещений также выступают транснациональные корпорации.
Сначала перемещение производства затронуло низкотехнологичные отрасли – добычу и первичную обработку природных ресурсов. Затем в страны-поставщики ресурсов потянулись крупные металлургические компании, в районы заготовок леса переместилась лесопереработка (это очевидно и по происходящим на российском Северо–Западе изменениям в лесной отрасли). Все это обуславливается стремлением корпораций быть ближе к ресурсной базе, а также к крупным портам, упрощением логистики, то есть доступа товара к своим потребителям. Наиболее привлекательными странами для переноса ресурсоемких производств на сегодняшний день считаются страны БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай).
Нефтегазохимические производства размещаются в районах, богатых сырьем: тех же странах БРИК, на арабском Востоке, в Пакистане, Вьетнаме, а теперь все больше и в Африке. В настоящий момент именно в этих странах размещаются крупнейшие исследовательские технологические центры ресурсных отраслей (нефтегазовый технопарк в ОАЭ, исследовательские и разработческие центры технологического оборудования для горнодобывающей промышленности и металлургии – в КНР, центры биотехнологий в Бразилии и т.д.).
В последнее десятилетие изменения в мировой экономической географии уже происходят и в наиболее технологичных отраслях. Развивающиеся страны все чаще выступают в качестве зон аутсорсинга и оффшоринга в автомобилестроении, судо- и самолетостроении, точном машиностроении, электронике и IT-индустрии. По оценкам McKinsey, автомобилестроение и дальше будет перемещаться в страны БРИК, а массовое гражданское крупнотоннажное судостроительное производство – из Европы и Японии в Корею и Китай. Там уже за последние 20-30 лет сформировались технологические центры судостроения, автомобилестроения, энергомашиностроения и проч.
Пространственное перераспределение центров рынков вызывает миграцию и инновационно-технологических центров. Близость к заказчикам и рынкам (а рынки развивающихся стран становятся и основными центрами потребления) является залогом их долгосрочной конкурентоспособности. Причем речь идет в том числе и о коммуникационной, институциональной и культурной доступности. Привлекательность для аутсорсинга Китая и Индии основана, среди прочего, и на широкомасштабном распространении там английского в качестве языка образования, исследований и технической документации, что существенным образом снижает коммуникационные барьеры. С 1993 г., когда Motorola основала свою первую иностранную научную лабораторию в Китае, число таких НИОКР-представительств только в этой стране выросло до 700. В Индии одна из крупнейших ТНК мира – General Electric – наняла более 2400 человек для разработок в сфере авиационных двигателей, потребительских товаров длительного пользования и медицинского оборудования. Фармацевтические компании Astra-Zeneca, Eli Lilly, GlaxoSmithKline, Novartis, Pfizer и Sanofi-Aventis проводят в Индии клинические исследования. Все это способствует не только активному развитию процесса трансфера технологий в эти страны, но и созданию там собственных технологических платформ, что позволяет им достигать конкурентных позиций на мировом рынке технологий: формирующиеся там центры производства технологий начинают ориентироваться уже не столько на внутреннее потребление, сколько на глобальный рынок.
