Современные методологические направления в экономической науке

Последние две трети XX в. предложили новые варианты реше­ния методологических проблем в экономической науке, результа­том которых стало формирование новых школ методологического анализа. Среди последних следует выделить: 1) австрийскую методологическую школу (Л. фон Мизес, Ф. Хайек, К. ГТоппер); 2) кейнсианство в его различных вариантах (Дж.М. Кейнс, Дж. Хикс, Дж. Робинсон); 3) неоклассическую школу (М. Фридмен, Р. Лу­кас, М. Блауг); 4) институционализм и неоинституционализм (Дж. Гэлбрейт, Д. Норт, Р. Томас, О. Уильямсон, Дж. Бьюкенен). Как отдельное методологическое направление в экономической науке можно выделить и 5) российскую методологическую школу философии хозяйства (С.Н. Булгаков, Ю.М. Осипов).

Основные идеи новой австрийской школы в области мето­дологии представляют собой логическое продолжение традиции, заложенной старой австрийской школой — прежде всего мар-жиналистским ее направлением (К. Менгер и др.). Субъекти­визм, индивидуализм, а также фундаментально разработанный Ф. Хайеком тезис ограниченности человеческого знания плюс концепция постепенного совершенствования социальных ин­ститутов К. Поппера (в противовес радикальному его вариан­ту, предлагаемому марксизмом) — краеугольные камни этого методологического направления, оказавшего значительное вли­яние на весь XX в.

Тезис индивидуализма, в частности, сыграл важнейшую роль в «оправдании» института частной собственности, который под­вергался разрушительной критике, начиная со второй полови-

_ны XIX в. Был задан методологический вектор на оправдание этого института, и с тех пор этот вектор позитивно восприни­мается почти всей экономической наукой.

«Главной заботой великих индивидуалистов было действитель­но отыскать набор институтов, которые могли бы побуждать человека по его собственному выбору и на основании мотивов, направляющих его обычное поведение, вносить максимально возможный вклад в удовлетворение потребностей всех осталь­ных; их открытием стало то, что система частной собственнос­ти обеспечивает такие побуждения в гораздо большей степени, чем это представляли до сих пор»¹.

К. Поппер в свою очередь внес большой вклад в разработку аспектов, синтезирующих между собой экономическую методо­логию и методологию политических наук. Вслед за Ф. Хайеком он апробировал тезис о возможности институционального само­усовершенствования рыночной экономики и ее институтов и одновременно об абсолютной нереальности полного и абсолют­ного управления их развитием.

«Даже те институты, которые возникают как результат созна­тельных и преднамеренных человеческих действий, оказывают­ся, как правило, непрямыми, непреднамеренными и часто не­желательными побочными следствиями таких действий»².

Таким образом, новая австрийская школа может быть охарак­теризована как школа методологического индивидуализма в эко­номической методологии, а по вышеприведенной классифика­ции И.П. Гуровой — как одна из методологических школ эко­номического либерализма.

Кейнсианцы (включая самого Дж.М. Кейнса) также активно занимались методологическими проблемами, и их вклад в раз­витие методологии экономического знания должен быть признан весьма весомым.

Одной из заслуг Дж.М. Кейнса и его последователей стала эмпирически и теоретически доказанная идея, что рыночная экономика не может существовать без активного государствен­ного вмешательства (интервенционизма). Но Кейнс и кейнси­анцы не пошли здесь по пути Маркса, который требовал, чтобы этот интервенционизм в конце концов поглотил всю рыночную экономику вместе с базисным для нее институтом частной соб­ственности. Сам Кейнс в своей «Общей теории занятости, про-

КейнсДж.Н. Предмет и метод политической экономии. С. 170.

ХайекФ. Индивидуализм и экономический порядок. М., 2001. С. 33. Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1. М., 1992. С. 111.

104

105

цента и денег», отказавшись признать капитализм саморегулиру­емой системой, одновременно доказывал, что, опираясь на по­мощь государства (в частности, на его помощь в решении про­блемы безработицы), этот капитализм способен подобно баро­ну Мюнхгаузену вытащить себя за собственные волосы из воды, т.е. из тех многочисленных спекулятивно-биржевых депрессий, в которые его ввергает принцип laissez-faire.

«Перечитав Кейнса, можно отрицать каждый отдельный эле­мент его аргументации, можно подвергать сомнению даже ло­гическую состоятельность всей кейнсианской схемы, но невоз­можно сохранить веру в способность рыночной экономики под­держивать полную занятость. Некоторые полагали, что Кейнс не справился с теоретическим доказательством, но даже они согла­сились, что его идея подтвердилась на практике. В любом слу­чае кейнсианская революция ознаменовала подлинный конец "доктрины laissez-faire"»^х.

К другому важнейшему признаку методологической программы Кейнса относится его акцентирование глубочайшей взаимосвя­зи между рациональным и иррациональным в поведении чело­века — как производителя и потребителя, признание диалекти­ческой противоречивости в принципах деятельности различных экономических субъектов.

«"Общая теория" (Дж.М. Кейнса. — Л.О.) — это не просто до­казательство технических ошибок в анализе факторов, опреде­ляющих занятость, а попытка предложить новый взгляд на но­вую экономику, иначе говоря, привести теоретический инстру­ментарий в соответствие с новой реальностью. При этом обращенность к реальности означает признание важности пси­хологических факторов, принципиальной неопределенности бу­дущего и невозможности прогнозировать отдаленные последствия предпринимаемых и кажущихся рациональными действий эко­номических субъектов. Признание того, что рациональное на ин­дивидуальном уровне может оказаться нерациональным на уровне социальном, открывает возможности иного подхода к экономи­ческой науке, к пониманию ее сущности и задач»².

Неоклассическая школа (сюда же мы относим монетаризм и экономику предложения) возродила идеи английской поли­тической экономии на основе синтеза с идеями маржинализма

Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М., 1994. С. 607. История экономических учений / Под ред. B.C. Автономова, О. И. Ананьина, Н.А. Макашевой. М., С. 503.

и кембриджской школы и возникла как консервативный проти­вовес кейнсианству в 60-80-е гг. XX в.

Неоклассическая школа — это школа «восстановленной тра­диции», т.е. традиции классической политэкономии, которая прервана другими школами и которую неоклассика пытается восстановить уже как бы на новом уровне. Но из классического направления XIX в. новая школа берет далеко не все, а прежде всего стремление к предельно абстрактному (у неоклассиков — _в большей степени математическому) описанию хозяйственных процессов и явлений. Этот подход дополняется пониманием экономического субъекта как строго рационального существа, полновесным равновесным анализом и (у монетаристов) вклю­чением фактора денег в общий теоретический анализ.

Основные идеи неоклассического синтеза можно также изло­жить следующим образом:

«Экономические субъекты рациональны в том смысле, что они стремятся обеспечить оптимум своих целевых функций, ориенти­руясь при этом не только на текущие, но и на возможные в бу­дущем состояния рынка;

в системе отсутствует совершенное предвидение — субъекты не знают, какая ситуация сложится на рынке в результате их действий, и поэтому вынуждены ориентироваться на собствен­ные прогнозы;

прогнозы строятся на базе всей доступной и существенной для субъектов информации;

ожидания субъектов рациональны в том смысле, что они по­лучены при оптимальном (с точки зрения критерия максимиза­ции) использовании информации;

равновесие трактуется не как результат, одномоментное со­стояние, а как процесс выравнивания спроса и предложения»¹.

Таким образом, методологические идеи неоклассической Школы ставят экономическую мысль в направлении максимально возможного формально-абстрактного (включая математическое) °Писания экономической действительности; иррациональность поведения хозяйственного субъекта в такой системе описывает­ся как неполное рациональное поведение; но, в принципе, рацио­нализации можно подвергнуть описание всех экономических ^пРоцессов; исторический аспект анализа и региональный уровень Р^ассмотрения экономических явлений, судя по всему, здесь не ^иМеют существенного значения.

История экономических учений. С. 589.

106

107

Институционализм изначально зарекомендовал себя как «дис­сидентское движение» внутри экономической мысли XX в., хотя и связанное тесными корнями с кейнсианством, австрийской школой и неоклассическим анализом.

«Старый» институционализм (от Т. Веблена до Дж. Гэлбрей-та), хотя и анализировал различные институциональные изме­нения в экономической сфере, но не смог создать фундаменталь­ной методологической программы и тем самым не мог составить серьезную конкуренцию кейнсианству и неоклассике в области экономической методологии в 30—60-е гг. XX в. Новый инсти­туционализм (неоинституционализм), наоборот, уже с самого своего возникновения очевидно демонстрировал ярко выражен­ный фундаментальный методологический поиск.

К каким же результатам этот поиск привел?

Начнем с того, что неоинституционализм взял на вооружение принципиально иной тип методологического индивидуализма (иной по отношению к неоклассике и австрийской школе): в центре рассмотрения оказался не просто индивид, а индивид, творящий институты. Таким образом оказалась преодолена грань, отде­ляющая (прежде изолированного в других методологических школах) «экономического человека» от социальных групп и клас­сов, членом которых он является, и от социальных учреждений, которые он творит.

«Неоинституционализм ставит во главу угла независимого индивида, который сам, по своей воле и в соответствии со сво­ими интересами решает, членом каких коллективов ему быть»'.

Второй важный пункт неоинституционального экономичес­кого мышления — это новая методологическая рефлексия, пере­смотр неоклассических представлений об экономике как в зна­чительной степени формализованной и математизированной науки, а также отказ от некоторых общепринятых методов кон­кретного экономического исследования.

«Институциональная экономика отвергает методы маржиналь­ного и равновесного анализа, беря на вооружение эволюцион-но-социологические методы»².

Именно глобального историко-эволюционного подхода, ум­ноженного на широкий социологический, культурологический и философский ракурс, не хватало предшествующим институци-

¹ Нуреев P.M. Институционализм: вчера, сегодня, завтра // Олейник А.Н.
Институциональная экономика. М., 2001. С. 5.

² Там же. С. 7.

онализму экономическим течениям и методологиям, особенно неоклассике. Д. Норт отмечает по этому поводу:

«Социальные науки постоянно испытывают внутренний кон­фликт из-за того, что разрабатываемые нами теории не соответ­ствуют реальным процессам человеческого взаимодействия. Это несоответствие наиболее явно проявляется в экономической науке, где особенно велик контраст между логическими выво­дами неоклассической теории и функционированием экономи­ческих систем (как бы мы ни определяли и ни измеряли его). Конечно, неоклассическая теория явилась огромным вкладом в человеческое знание, и ее применение даст хорошие результа­ты при анализе рынков в развитых странах. Но если обратиться к другому концу шкалы экономического развития, то мы уви­дим, что неоклассическая теория не служит надежным подспо­рьем для изучения таких организаций, как средневековое фео­дальное поместье, ярмарки в Шампани, или "сук" (базар в странах Ближнего Востока и Северной Африки, без которого трудно понять эти страны). Неоклассическая теория не только не спо­собна убедительно описать взаимодействие между этими струк­турами, но и не может объяснить, почему такие, казалось бы неэффективные, формы взаимодействий существуют в течение тысячелетий»¹.

Дальнейшие перспективы развития экономической науки пред­полагают еще большую апелляцию к институциональной мето­дологии: ее эвристические резервы далеко не исчерпаны и, воз­можно, нас ждет в этом направлении значительно больший про­гресс, чем тот, который имеется на сегодняшний день развития экономического знания.

Теперь несколько слов о российской школе философии хо­зяйства с ее специфическим подходом к методологическим про­блемам.

Эта школа философии хозяйства, начало которой было поло­жено работой Сергея Николаевича Булгакова «Философия хозяй­ства» (1912), взяла курс на особое методологическое объяснение хозяйственных процессов, по-своему переформулировав пробле­му целей и назначения экономической науки.

Согласно С.Н. Булгакову, хозяйство, по своей сути, есть некая ^тРансцендентная, необъяснимая научным или рациональным °бразом реальность, которая не сводима исключительно к види­мом хозяйственным процессам:

Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М., 1997. С. 27.

108

Ю-

«Хозяйство в своей феноменологии, т.е. непосредственной эмпирической данности, существует для нас как добровольно или недобровольно принимаемая необходимость, которая налагает­ся на нас извне»¹.

Анализируя сущность хозяйства, С.Н. Булгаков определяет его также как часть процесса общей борьбы за существование:

«Хозяйство есть борьба человечества со стихийными силами природы в целях защиты и расширения жизни и очеловечива­ния природы»²; «Все частное хозяйство можно рассматривать как частный случай биологической борьбы за существование»³.

Экономическую методологию С.Н. Булгакова можно охарак­теризовать как эволюционную методологию, которая содержит в себе признаки антиномии, диалектического противоречия: в ней причудливо соединяются сциентизм и религиозный анти­сциентизм, позитивизм и эссенциализм, биологический редукци­онизм и признание хозяйства особой сферой, несводимой к другим сферам. В последнем пункте русский мыслитель подвергает же­сткой критике марксизм как разновидность грубого «экономи­ческого детерминизма», показывает невозможность вывести все культурные феномены из хозяйственных процессов.

Ю.М. Осипов, современный российский представитель школы философии хозяйства и главный редактор альманаха с таким же названием, добавляет к этим пунктам следующее определение философии хозяйства:

«Философия хозяйства — не только философия о хозяйстве, не одна лишь отрасль философии, даже не философская интер­претация экономики, это еще и особая сфера знания о челове­ке, его жизни и хозяйственной деятельности, для которой харак­терны проблемы и смыслы, сопряженные с феноменом челове­ка вообще, началами и целями жизни, устремлениями человека хозяйствующего и творящего, историческими судьбами челове­ка и мира. Что есть хозяйство, почему оно, чего оно хочет, к чему ведет? И что есть человек в хозяйстве, как и для чего он дей­ствует, что переживает, чего творит? Эти, как и многие другие вопросы, волнуют философию хозяйства, ибо это воистину фи­лософские вопросы, на которые даются, если возможно, и фи­лософские ответы»⁴.

¹ Булгаков С.Н. Философия хозяйства//Соч.: В 2 т. Т. 1. М., 1993. С. 260.

² Там же. С. 85.

³ Там же. С. 84.

⁴ Философия хозяйства. 2001. № 5(17). С. 303.

Следовательно, философия хозяйства как экономическое на­правление стремится синтезировать традиции российской фило­софской и экономической мысли, ввести понятие трансценден­тности хозяйственных процессов, дополнить строгий рациона­лизм и сциентизм классических методологий религиозной и эволюционной экономической методологией.