Екатерине Васильевне Даниловой. Вы пишете: «Страх мертвит ду­шу»

Вы пишете: «Страх мертвит ду­шу». Но не так действует Божий страх: Божий страх просвещает душу. Неужели вы боитесь ветра и дождя, будучи в своей комнате?

Что ж бы с вами было, когда бы вы были на море и покачивались в корабле? Без смерти смерть! Припомните, что страшливые Царст­вия Божия не наследуют. Вот такой-то и я бо­язливый, как вы. Но Господь оградил меня стенами.

Что ж касается до страха Божия, то нам должно верить, что без него человек спастись не может. Человек, имеющий в себе страх Божий, всегда ищет творить угодное пред Богом. Страх Божий удерживает его от всяко­го страха и убеждает к соблюдению заповедей Божиих. Страхом Божиим покрытый человек вразумляется, умудряется и просвещается в вере, надежде и любви... Страх Божий есть дар, свыше ниспосылаемый просящим его... Смотрите: во всю вселенную слышно, как вопиет и умоляет о сем Господа святой Златоуст: «Господи, всели в мя корень благих — страх твой в сердце мое». Видите, что от страха Божия, как от корня, все блага происходят и им содержатся. Ангельские Силы, преисполненные божественною любовью, со страхом предстоят Господу славы! А когда верующие приступают к причастию Святых Таин, тогда вы слышите глас от святого алтаря, предупреждающий их: «Со страхом Божиим и верою приступите». И сим-то каждому дается побуждение опомниться и размыслить: с каким приготовлением и к чему он должен присту­пить, с кем примиряется и что в себя приемлет?

Грешник кающийся, приступая к страш­ному Таинству, примиряется с Богом, прием­лет в себя истинное Тело и истинную Кровь Христову и весь, всеми чувствами, душевными и телесными, соединяется со Христом и Богом и соделывается из тьмы светом, светлейшим солнца, да приносит славу, благодарение, честь и поклонение Триипостасному Богу — Отцу и Сыну и Святому Духу, всегда, ныне и присно и во веки веков!..

Есть и такие из приступающих, которые мнят о себе нечто быти; говорят, напротив: чего мне бояться, когда я приступаю с любо­вью?.. Но не самая ли любовь научает нас бла­гоговению и страху, чтобы не оскорбить чем любимого? Пожалуй, кто хочет, может возра­зить, что любовь изгоняет страх: также и это неоспоримо, что я желаю быть неразлучно с тем, кого люблю более всего. Сия любовь, конечно, изгоняет всякий страх враждебный и неприязненный, но не освобождает же она от святого страха, с которым Херувимы и Сера­фимы предстоят Престолу Божию. В Самой же превыспренней Любви, Которая именуется Бог, нет никакого страха,— но сей свет не­постижим! Сей свет освещает вся; сей свет радостотворит всего возлюбленного человека и отъемлет от него всякий страх... Такового милостивого воззрения Господь удостаивает человека токмо кроткаго и молчаливаго, и трепещущаго словес Его (см.: Ис 66, 2)...

Повторяю молитву: «Господи, страхом Твоим сердце мое да покроется смиренномудр­ствующее: да не вознесшееся отпадет от Тебе, Всещедре!»

Теперь, прочитавши написанное, вы мо­жете быть уверены в том, что страх Божий не мертвит душу, но просвещает и приближает к Богу; и кто имеет в себе страх Божий, тот страшен и неприступен злобствующему духу, наносящему всякое страхование на тех, кото­рые не имеют в себе страха Божия.

Марта 20-го, 1835 года