Часть 1 Возрождение 2 страница

– Надо подключить психологов, – сказал он, – и выяснить всё о симбиозе мозга и души.

Дитрих хмыкнул.

– Сынок, душа суть мистическая, вряд ли её можно исследовать.

– Я попытаюсь, – откликнулся учёный.

И поднялся.

– Прошу прощения, но мне придётся вас покинуть. Мы с Арлисой обещали сыну сводить его в парк развлечений.

Штригель тоже встал.

– Идём вместе. После смерти я ещё не видел своего маленького тёзку-внука. Грета, ты с нами?

– Я присоединюсь, но позже, хочу ещё немного побыть с Йарденом.

– Хорошо.

И, попрощавшись, Дитрих с сыном покинули друзей.

* * *

Кабинет Верховного правителя свободного мира тонул во мраке. Вокруг стола неподвижно и безмолвно сидели какие-то люди, в темноте казавшиеся безликими

– Владимир Александрович, – прозвучал чей-то глухой голос, – хватит конспирироваться. Включите свет.

Один из мужчин поднялся и, подойдя к стене, дотронулся до неё. Помещение осветилось. Теперь можно было видеть, что под старым, покрытым кракелюрами [5] портретом первого главы государства обосновался немолодой мужчина, удивительно похожий на недоброй памяти Людвига Крюгера. Остальные, однако, внешне нисколько не напоминали заговорщиков, которым суд Штригеля вынес когда-то смертный приговор.

– Сколько можно говорить, что свет должен зажигаться от хлопка в ладоши? – проворчал глава. – Котлов, займитесь этим, наконец.

Некрупный седой человек хмыкнул.

– Долго ли нам осталось хлопать? – вопросил он. – Не сегодня-завтра в этом кабинете будет сидеть чужак.

Лицо председателя перекосилось.

– Собака! – произнёс он. – Говорят, что он собственноручно убил моего предка…

– И наших тоже, – перебил Котлов. – Вы собираетесь ему это припомнить?

Его сосед – старый, горбатый мужчина фыркнул.

– Ваш пращур, Густав, тоже пытался ему что-то припомнить. Чем это закончилось, вы знаете. Не глупите. Лучше ответьте, есть ли у вас идеи, как не пустить Штригеля к власти?

Верховный правитель развёл руками.

– Если только убить…

Котлов вскочил и кинулся к стоящей в углу урне. Его вырвало.

– С ума сошли?! – заорал он голосом покойного прадеда Эрика Геббельса. – Кто из нас на это способен?

– Никто, – подтвердил потомок Крюгера. – И всё-таки придётся научиться…

И прикрикнул на Каппа, в свою очередь расставшегося с недавно съеденным обедом:

– Норберт, с тобой-то что…

Сидящий поодаль сорокалетний крепкий мужчина спокойно произнёс:

– А разве не ясно? Репрессии Штригеля возымели своё действие, нас тошнит даже тогда, когда мы думаем об убийстве. И вряд ли нам удастся себя изменить. Поэтому ст о ит смириться с тем, что завтра соберётся Совет, и нас сместят.

– Похоже, вы этому рады, Менгер? – с сарказмом поинтересовался пришедший в себя Котлов.

– Рад. С вами очень трудно работать, граждане. Элементарнейшие законы вы обдумываете месяцами. И нередко промахиваетесь. Вспомните о поправках, связанных с клонированием…

– Идиот, – прошипел Котлов, – если бы мы запретили его совсем, то Штригель давно оставил бы этот мир.

– Я никогда не голосовал за регресс, – холодно произнёс Менгер, вставая. – Нельзя тормозить развитие мирной науки, это не доведет до добра. Советую вам предоставить новому главе возможность исправить ваши ошибки, не ставя ему палок в колёса. Вы вряд ли меня поймете, но я сочту за честь его поддержать, и надеюсь, что он почтит меня своим доверием, как и моего далёкого предка. Прощайте.

Мужчина подошёл к двери, с полминуты постоял на пороге, словно вспоминая, всё ли сказал, и покинул кабинет. А огорошенные члены правительства, обменявшись недоумевающими взглядами, погрузились в размышления.

Глава III

– Дедушка, – спрашивал семилетний Дитрих Дорпкуин у своего великовозрастного тёзки, – а зачем тебе нужна власть?

Мальчик был развит не по годам и этим напоминал отца. Он старался постичь как можно больше из того, что оставалось за пределами его разумения. Штригель любил прогулки с внуком, ему нравилось наполнять знаниями этот пытливый ум.

– Мне она не нужна, Дитрих, – сказал он улыбаясь. – Но во мне нуждаются люди, забывшие, что такое борьба.

– А зачем бороться, если у нас всё хорошо? – ещё больше заинтересовался мальчик.

– Когда человеку не за что сражаться, он перестаёт мыслить, трудиться и, в конце концов, заплывает жиром и тупеет от безделья, – ответил Штригель. – Сейчас в свободном обществе возникла как раз такая ситуация, и её надо исправить.

Ребёнок задумался.

– Но ведь мы с тобой и папой не такие? – неуверенно поинтересовался он.

– Нет, и это потому, что я и твой отец пришли сюда из мира, где царили беспринципность и беспощадность. Там человек не мог позволить себе расслабиться и не размышлять, иначе он бы погиб.

Мальчик замолчал и некоторое время шёл, опустив голову, а потом его пальцы судорожно сжали ладонь деда. Он поднял глаза, в которых застыл страх.

– Я не хотел бы там жить, – сказал он. – И, кажется, понял, что ты имел в виду. Если мы не будем думать и напрягаться, а только валяться на пляже или в кровати, наш разум ослабнет. Так?

– Так, – ответил Штригель, довольный тем, что внук ухватил самую суть сказанного.

– И, – продолжил ребёнок, – превратимся в животных.

– Ну, может быть, не все и не в животных, но большинство жителей Земли точно станут слабоумными. Советую тебе прочесть книгу писателя Герберта Уэллса, которая называется «Машина времени», и тогда ты сможешь представить, что грозит человечеству через несколько столетий.

– Я обязательно почитаю, дедушка, – серьёзно ответил Дитрих, вновь стискивая руку мужчины.

– Вот вы где! – раздался весёлый голос.

К ним спешил Тиалонай с большим мороженым. Мальчик взвизгнул от восторга и, поблагодарив, схватил лакомство. Насладившись им, он убежал играть с ровесниками, а отец и сын расположились на скамейке под деревьями.

– Дитрих очень умён, – задумчиво глядя вслед внуку, произнёс Штригель, – всё схватывает на лету.

– Вы снова говорили о политике? – улыбнулся Тиалонай.

– И да, и нет.

– У него хорошая наследственность: ты, я, Арлиса…

Дитрих засмеялся.

– Я не в счёт. Мы не кровные.

Сын, хлопнув себя по лбу, присоединился к веселью собеседника.

– Всё время забываю об этом, – сказал он.

– А я рад, – серьёзно отозвался отец. – Значит, для тебя это не имеет значения.

– Конечно, нет. Видишь ли…

Тиалонай не договорил, потому что из противоположного конца парка послышались отчаянные вопли отдыхающих. Происходило что-то плохое, и мужчины вскочили, высматривая мальчика. Штригель, сложив ладони рупором, выкрикивал имя ребёнка, и вздохнул с облегчением, когда тот прибежал на зов.

– Тиалонай, где Арлиса? – взволнованно спросил Дитрих.

– Играет в шахматы.

– Немедленно отведи сына к ней, и пусть они уходят через восточную аллею. А сам возвращайся. Надо выяснить, что здесь творится.

Мужчина кивнул и, подхватив мальчика, со всех ног кинулся к тихой обители шахматистов.

* * *

Мгла, словно живая, ползла изо всех углов, затапливая небольшой зал, где не было ни единого предмета мебели, кроме огромного, вырубленного в стене трона. На нём, скорчившись, сидел человек. Он опирался подбородком о приклад необычной формы автомата и, казалось, размышлял.

Внезапно незнакомец поднялся и, отшвырнув оружие, направился к двери. Когда он проходил мимо тусклой лампы на стене, лицо его на мгновение осветилось. Выглядело оно устрашающе. Хотя черты и напоминали человеческие, но они несли на себе печать уродства и вырождения: бледную кожу покрывали чешуйки, а глаза без радужки смотрели на мрачный мир большими чёрными блюдцами зрачков.

Руки его выглядели не менее безобразными. Все в шишках, шипах и наростах они, тем не менее, обладали огромной силой: тугие шары мускулов перекатывались под кожей при каждом движении хозяина.

Скрипнули петли, и обладатель столь примечательной внешности крикнул:

– Нодж!

Не дождавшись ответа, он повысил голос:

– Нодж!

Раздались тяжёлые шаги, и перед неизвестным появился не менее «привлекательный», чем тот, гигант.

– Я к вашим услугам, президент Рештлиг.

Сев на трон, Рештлиг поинтересовался:

– Ременг вернулся?

– Нет, президент. Ворота не подавали сигнала.

– Долго, очень долго. Как только он появится, немедленно пришли его ко мне.

– Да, президент.

Великан поклонился и уже собирался выйти, когда Рештлиг остановил его словами:

– Убери хвост.

Над ремнём, затянутым на бёдрах подчинённого, виднелся небольшой хвостик с кисточкой, на кончике каждого волоска которой находилась небольшая присоска, напоминающая зубастый рот. Нодж остановился.

– Президент, – жалобно произнёс он, – мне больно, когда он внутри. Но я выпускаю его лишь, когда вокруг никого нет.

– Больно?! – тихо, но грозно вопросил Рештлиг. – Больно, говоришь? Если, глядя на таких, как ты, мои подданные теряют уверенность в том, что они люди – это не больно?! Или ты думаешь, что мне не больно смотреть, как деградирует выжившее в подземельях человечество?!

Схватив оружие и наставив дуло на струсившего Ноджа, по штанам которого расплылось мокрое пятно, он заорал:

– Убери хвост, скотина!

Несчастный с гримасой сжал пальцами отросток, и тот мгновенно втянулся в багровую расщелину в области копчика. Вытирая слёзы, Нодж спросил:

– Я могу идти?

Разъярённый повелитель ответил не сразу, раздумывая, не прикончить ли ему плачущего подданного. Но опустил автомат и, садясь, кивнул.

– Иди. И не забудь о Ременге.

– Да, президент.

Нодж вышел, а Рештлиг снова ушёл в размышления.

– Десятка мощных атомных бомб и двух с небольшим столетий хватило для того, чтобы человек стал таким, – пробормотал он. – На поверхности жить нельзя, а здесь… ещё через пару веков мы превратимся в мерзких склизких, безмозглых созданий, сражающихся друг с другом за глоток крови своего собрата. Я не вечен. Когда меня не станет, начнётся анархия, и человечеству придёт конец. Нет, мы должны собраться с силами и как можно скорее захватить прекрасный мир за воротами. Только там у нас есть будущее.

Президент обхватил голову руками и, скорчившись на троне, застыл в пугающей неподвижности.

* * *

Тиалонай вернулся быстро. Двое мужчин побежали в сторону западной аллеи, где до сих пор раздавались странные, угрожающие звуки.

– Зачем тебе бинокль? – на бегу поинтересовался Штригель.

– Не станем же мы кидаться в свалку, очертя голову. Сначала надо разобраться, что происходит, – задыхаясь, ответил сын.

Дитрих, заметив, как бледнеет лицо спутника, сбавил темп.

– Снова сердце? – спросил он испуганно.

– Я справлюсь. Скорее!

И оба понеслись вперёд.

А в парке творилось невообразимое. В центре детской площадки из недр земли показался поблёскивающий металлом, вращающийся нос неизвестной машины, в считанные секунды выбравшейся на поверхность. Страшным буром задело нескольких человек, и, подхватив истекающих кровью раненых, непострадавшее большинство кинулось врассыпную.

Но им не удалось уйти далеко. Выползшее наружу чудовище словно взорвалось, находившиеся в эпицентре люди вмиг разлетелись на куски, а те, кто успел уйти, напоролись на невидимую преграду, на которой и сгорели, словно мотыльки, попавшие под стекло керосиновой лампы. «Счастливчики», оставшиеся в живых, в панике ринулись обратно, и тут их атаковали. Из открывшегося люка выскочили монстры, бросившиеся к жертвам.

У некоторых из пришельцев росли хвосты, кое-кто стучал на бегу огромными когтями босых, шишковатых ног по сохранившимся после взрыва островкам асфальта, тела иных покрывала шерсть, но все нападающие походили друг на друга страшной бледностью чешуйчатых лиц, наполовину скрытых большими чёрными очками. Они хватали перепуганных людей, заталкивая их в машину, а со стороны, не имея возможности приблизиться, за этим действом беспомощно наблюдали Дитрих и Тиалонай.

Запихнув пленников внутрь, неизвестные задраили люк, и огромный кусок металла вгрызся в землю, мгновенно исчезнув с глаз. Превратившиеся в хлопья пепла тела осыпались с тихим шелестом, заставившим мужчин похолодеть. И тотчас их обоняние оскорбил невыносимый запах горелой плоти.

Оба стояли, не глядя друг на друга и борясь с тошнотой. Дитрих, судорожно сжимающий в руках бинокль, угрюмо спросил:

– Ты обратил внимание на вожака?

– Нет, я совсем растерялся, – покаянно сказал сын.

– Ну, а я его рассмотрел. И, если не брать в расчёт когти и хвост, я уверен в том, что это был Оскар.

– Оскар? Какой Оскар? – ошеломлённо вопросил Тиалонай.

– Оскар Менгер, Толя.

Мужчина потрясённо уставился на отца. А тот без сил опустился на усыпанную останками траву.

* * *

Пришедший в себя человек открыл глаза. Он висел в вертикальном положении внутри просторного белого кокона. Руки, ноги и голову мужчины стягивали тканевые ленты, не позволяющие двигаться и говорить. Что с ним произошло? Он в плену? Его пытали? Нет, не может быть, тут что-то другое. И почему так саднит грудь?

Человек громко замычал, пытаясь привлечь внимание, и это ему удалось. Кокон открылся, и в него заглянул какой-то незнакомец.

– Вы кто? – равнодушно поинтересовался мужчина, когда смог разжать челюсти. – Мне кажется, я вас где-то видел.

– А кто вы? – вопросом на вопрос ответил неизвестный.

– Дитрих Штригель – командующий армией свободного мира.

– Что вы помните?

На лице Штригеля мелькнуло раздражение.

– Я отвечу на все ваши вопросы, если они не касаются военных тайн. Только снимите меня поскорей.

Спаситель кивнул и вскоре Дитрих уже лежал на кушетке, опутанный датчиками, а вокруг суетились люди в белом.

– Так что вы помните?

– Что умер, – всё тем же безразличным тоном ответил допрашиваемый. – Кажется, я клон Дитриха Штригеля. Второго… нет, первого.

И в это мгновение память окончательно проснулась.

– Чёрт побери!

Мужчина вскочил, обрывая провода.

– Евлап! Какого шута меня возродили?! Вам мало одного Штригеля?

– Я сделал это по его просьбе на свой страх и риск.

– Зачем?

– Ваша жена очень расстроена, а Дитрих питает к ней тёплые чувства.

– Ниада? Где она?

– Вы скоро её увидите. Но сначала я должен назвать вам вторую причину, по которой вас воскресили. Вы знаете о нападениях на свободный мир?

Штригель кивнул.

– Ну, так вот, чтобы справиться с этой бедой, ваш двойник должен взять власть в свои руки, а вам предлагает к нему присоединиться.

Мужчина закрыл глаза, осмысливая услышанное.

– Никогда не думал, что могу попасть в такой переплёт, – сказал он, наконец, слабо улыбнувшись. – Я так же ответственен за этот мир, как и тот Штригель, и, конечно, окажу ему любую помощь, какую смогу.

Напряжённо ожидавший ответа Евлап, с облегчением вздохнул. Подойдя к двери, он позвал:

– Ниада!

Медленно ступая, в палату вошла женщина. Она остановилась на пороге и вопросительно посмотрела на Дитриха. Тот протянул руки.

– Милая, – сказал он нежно.

Отбросив сомнения, Ниада кинулась к мужу.

Глава IV

Зал съездов волновался, как море. Некоторые депутаты негромко переговаривались, остальные же сосредоточенно молчали, с головой уйдя в размышления. Ждали Штригеля.

Хлопнула дверь, и головы людей повернулись к вошедшему. Но это оказался Менгер. Здороваясь со знакомыми, он пружинистым шагом прошёл между рядами и занял своё место среди членов правительства.

Миновали ещё десять минут, Дитрих не появлялся. Верховный правитель раздражённо хлопнул ладонью по столу, включив электрический звонок, возвестивший о начале заседания.

– Если гражданин Штригель не желает присутствовать при решении такого важного вопроса, как передача полномочий, то мы начнём без него, – глухо произнёс он.

Голос Кригера, усиленный микрофонами, доносился до самых укромных уголков помещения.

– Некоторые из моих коллег, – продолжил он, – настаивали, чтобы правительство пригласило на высший пост основателя нашего сообщества гражданина Дитриха Штригеля – опытного политика и военного профессионала. Я не возражал, в конце концов, все мы немолоды и устали, и в период управления государством нам не приходилось сражаться. Ещё больше укрепили меня в этом решении участившиеся налёты неизвестных чудовищ. Но…

Рука оратора потянулась к стакану с водой. Выпив глоток, он достал платок и вытер лоб. Среди напряжённого безмолвия звонко жужжала муха.

– Но, – продолжил старик, – в минувшие сутки у меня неожиданно возникли сомнения, и я подумал: а стоит ли подпускать такого человека к власти. Много веков наше общество является оплотом мира и порядка, мы искоренили насилие и войны, подарили людям радость жизни, а гражданин Штригель, несмотря на все его заслуги, убийца, руки его обагрены кровью. Сможем ли мы довериться ему или нет, решать вам. Но я бы посоветовал гражданам, представляющим здесь своих избирателей, задуматься над моими словами.

– Вы предлагаете, – прозвучал в тишине насмешливый голос, – уговорить монстров, убивающих невинных людей, этого не делать? Или собираетесь заключить с ними пакт о ненападении, вручив им в качестве контрибуции [6] наш мир?

Менгер обвёл взглядом зал и встал. Игнорируя возмущённого Каппа, крикнувшего что-то о регламенте, он обратился к депутатам.

– Кто из вас хотя бы раз в жизни пользовался оружием?

Люди зашевелились, и вверх робко поднялось несколько рук, две из которых тотчас же спрятались.

– Что и требовалось доказать.

Взгляд мужчины похолодел, а в голосе зазвучал металл.

– Вас здесь три тысячи, и десять человек, умеющих владеть хотя бы ножом – капля в море. Вы можете возразить, что у нас есть армия, и защита мирных жителей – её обязанность. И будете правы. Но… армии, как и государству, требуется предводитель. Он должен быть достаточно беспринципен и жёсток, чтобы поддерживать надлежащую дисциплину. Поверьте, ст о ит необстрелянным солдатам узреть опасность, как они в безумном страхе кинутся удирать. И нужно, чтобы кто-то перехватывал их и гнал на врага.

Нет, граждане, без крови на сей раз не обойтись. Терроризирующим нас существам неведомы жалость и благородство. У них есть цель – захватить этот мир и либо уничтожить, либо подчинить его себе. Мы станем рабами, а что такое рабство, вы наверняка помните из курса истории. Именно поэтому я и призываю вас проголосовать за кандидатуру человека, который сумеет спасти государство от гибели.

– Вы правы, мой друг!

Слова эти донеслись откуда-то сверху, народ зашумел, а на лицах Менгера и остальных членов правительства возникло выражение изумления. Обернувшись, они увидели, что с верхней галереи спускается Штригель, сопровождаемый Йарденом и Евлапом. Лица виновников переполоха были строги.

Дитрих, взойдя на трибуну, заговорил, и внимали ему почти с благоговением.

– Мне практически нечего больше сказать, – посетовал он. – Предыдущий оратор – гражданин, ответственный за людей и государство, которым управлял много лет бок о бок со стадом баранов, по-видимому, мыслит так же, как и я. Могу только добавить, что никто из сидящих перед вами стариков, не нюхавших пороха, не справится с ситуацией.

Да, руки мои в крови, и это не вызывает у меня чувства гордости. Мне пришлось проливать её ради счастливого будущего, то же самое я буду вынужден делать и теперь. И тот, кто хочет, чтобы его мир остался таким же светлым и чистым, каким он знал его до этих страшных событий, пойдёт за мной.

Зал взорвался криками. Люди скандировали: «Штригель! Штригель!». На высший государственный пост Дитриха избрали единогласно.

Направляясь к выходу, тот остановился рядом с озабоченным Менгером.

– Вы хотите присоединиться ко мне? – мягко спросил Штригель.

Мужчина встрепенулся.

– Я только что раздумывал, как вас об этом просить, – неловко улыбнувшись, ответил он.

Евлап похлопал его по плечу, и властелин мира с небольшим эскортом проследовал в свой бывший-нынешний кабинет.

А низложенные представители некогда реакционных семейств уныло сидели в небольшой жаркой комнате дома Котлова.

– Что с вами произошло, Густав? – выговаривал старику хозяин. – Ваши доводы звучали совершенно неубедительно, даже я не поверил ни единому слову.

– Я никогда не был оратором, Коля? – плаксиво ответил бывший властодержец. – Вот если бы вы меня поддержали…

– Мы так бы и поступили, если бы не чёртов Менгер, – перебивая Кригера, взорвался Капп. – Я приготовил убийственную речь, но даже не успел раскрыть рта. Предатель всё испортил.

– Эх, не надо бы пускать его в зал, – меланхолично произнёс молчаливый Владимир Александрович Мышк о. – Но как мы могли его удержать?

Котлов развёл руками.

– Нам придётся смириться с поражением, – печально произнёс он. – Мы не можем убить, не сумеем ударить, связать, и я чувствую себя сейчас абсолютно беспомощным.

– Неет, граждане, – хитро улыбнувшись, возразил горбатый мужчина, – ничего ещё не кончено. У меня появилась идея, и подсказал мне её, как ни странно, именно Менгер.

Все взгляды устремились на горбуна.

– Идея – это уже кое-что, – устало произнёс Котлов. – Мы внимательно слушаем вас, Шефер.

Тот придвинул кресло ближе к столу, жестом предложив остальным сделать то же самое, и заговорщицким шёпотом начал делиться с ними своими мыслями.

* * *

В тёмном сыром коридоре у больших чёрных ворот замигала красная лампочка. Нодж, изнывающий от безделья, вскочил и, торопливо засунув временно выпущенный на свободу хвост в его нору, нажал кнопку.

Створки раздвинулись, как в лифте, и в подземное помещение въехал обычный бронетранспортёр, откуда, как горох, посыпались мутанты, таща за собой упирающихся людей. Гигант смотрел на них, вытаращив глаза.

– Это кто? – ошарашено спросил он.

– Еда, – отрывисто ответил один из прибывших. – Господин Ременг решил, что если уж мы можем питаться таким отребьем, как фрики [7], то это нам тем более подойдёт. Попробуй.

И он подтолкнул к разинувшему рот охраннику вырывающуюся девушку. Тот уставился на неё во все зрачки, а потом жалобно произнёс:

– Президент лично запретил мне выпускать хвост при свидетелях, а желудок мой крови не принимает.

Обнюхав незнакомку, он спросил:

– Если уж я не могу использовать её по назначению, то, может быть, она сгодится, как женщина?

– Делай с ней, что хочешь, – махнув рукой, ответил собеседник и двинулся прочь, волоча за собой нескольких пленников.

Горящий вожделением Нодж схватил девушку за руку, и вдруг, что-то вспомнив, окликнул удаляющегося мутанта:

– Одланд!

Тот остановился.

– Президент велел господину Ременгу по возвращении сразу же явиться к нему.

Одланд кивнул.

– Я передам.

И исчез за спинами товарищей. Нодж постоял немного, глядя ему вслед, а потом увлёк в темноту забывшую о сопротивлении, охваченную страхом жертву.

Рештлиг, услышав шум, вскочил и взял оружие наизготовку. Дверь отворилась, и на пороге возник тот, кого президент так долго ждал. Успокоившись, он снова опустился на трон, а гость остановился напротив.

– Оракс, – вопросил хозяин, – почему вы отсутствовали так долго?

– Мне пришла в голову мысль, – ответствовал тот, – что стоит попробовать, каковы на вкус жители того мира, в который мы собираемся переселиться. Их поимка потребовала времени.

Он хлопнул в ладоши, дверь снова открылась, и в пещеру втолкнули молодого человека, не выказавшего ни малейшего страха.

– Угощайся, Тихидр, – улыбнулся Ременг, снимая очки.

Рештлиг встал и, подойдя к юноше, принюхался. Он облизнулся, но тотчас губы его скривились от отвращения.

– Ты сошёл с ума, Оракс? Это же человек – такой, какими до злосчастных взрывов были и мы. Чтобы полностью деградировать, нам осталось только стать каннибалами.

– Мы иные, – возразил собеседник. – Да и слишком поздно, ребята наверняка уже распределили добычу между собой.

– Что?! – взревел президент. – По какому праву ты принимаешь подобные решения единолично?! Напасть, чтобы создать панику – это одно, людоедство же совсем иное дело. Немедленно отобрать пленных, а тех, кто попробовал их крови или мяса, уничтожить, иначе они никогда не смогут остановиться…

– Тихидр…

Голос Ременга взлетел.

– Ты прекрасно знаешь, что мы уже не люди. Так зачем же стараешься удержать нас в рамках человеческой нравственности. Так ты договоришься до того, что есть фриков аморально, раз внешне они напоминают нас…

Рештлиг навёл оружие на Ременга.

– Человек тот, кто себя таковым считает. Если ты немедленно не выполнишь приказ, я убью тебя, – тихо, но с угрозой произнёс президент. – Я не хочу, чтобы наши собратья стали похожими на чудовищ Лавкрафта, отторгаемых человечеством и Богом?

– Ты снова о Боге…

– Да. Он послал нам испытание, и мы должны его выдержать, не превратившись в монстров. Неужели эту истину постиг только я? Если это так, то нам конец!

– Ты прав, – после долгого размышления откликнулся Ременг. – Я виноват, я совершил ужасную ошибку и готов её исправить. Но, прошу, не надо губить своих.

– Тогда придумай что-нибудь другое, если сможешь, – сказал Рештлиг.

Проводив соратника взглядом, президент, кивнув юноше, стоящему с высоко поднятой головой, указал ему на место у подножия трона.

* * *

Дитрих сидел в кабинете под собственным состарившимся портретом, глядя на экран компьютера. Когда он поднял глаза на застывших в напряжённом молчании людей, в них светился ужас.

– Двенадцать миллиардов человек, – произнёс он, – Двенадцать! Вдумайтесь в эту цифру. Свободный мир перенаселён. Кажется, клонирование стало не благодеянием, а бедой для человечества.

– В некоторых округах, – откликнулся Менгер, – управляющие ограничили рождаемость или вовсе запретили людям иметь детей. А кое-кто самовольно наложил вето на закон о воскрешении умерших.

– Но почему же правительство не направило космические экспедиции на поиски годных для жизни миров? – удивился Йарден. – В случае успеха проблема отпала бы сама собой.

– Эти бараны, как справедливо назвал их Дитрих, не видели ничего дальше собственного носа, – резко сказал Евлап. – И нам, действительно, очень долго придётся разгребать то, что они натворили.

– Вы, как я думаю, осведомлены о недочётах в работе кабинета, – обратился Штригель к Менгеру. – Поделитесь с нами информацией. И, кстати, позвольте узнать ваше имя.

Собеседник, оторвавшись от созерцания стилуса, который крутил в пальцах, поднял голову и ответил:

– Меня зовут Дитрих Менгер.

Штригель вздрогнул и внимательно посмотрел на соседа.

– Оскар Менгер – ваш предок?

– Да, – отозвался собеседник, – и его чтит вся наша семья. Согласно завещанию прапрадеда мальчики, рождавшиеся в ней, носили имя его друга – ваше имя, гражданин Штригель.

Дитрих, Евлап и Йарден переглянулись.

– Вы прямой потомок Оскара? – поинтересовался последний.

– Да.

Дитрих изумился.

– Но как же так? Ведь Генр… то есть его жена не могла иметь детей.

– Ты забываешь, Дитрих, – объяснил Йарден, – что Каролина – производное от Генриетты. Если болезнь не врождённая, клон, обычно, от неё не страдает.

Менгер кивнул.

– Я знаю эту историю, – сказал он. – Она изустно передавалась от отца к сыну, как чудесная легенда. Каролина родила Оскару троих мальчиков. Последний появился на свет в две тысячи тридцать шестом, за год до смерти отца. И я его праправнук.

– Он зачал ребёнка в шестьдесят пять? – изумился Евлап. – Я понимаю, что сейчас это норма, но тогда…

– Оскар всегда и во всём был силён, – улыбнулся Штригель. – Но мы отвлеклись. Думаю, что, пока на Земле ведутся военные действия, астронавты должны делать свою работу. Надо организовать несколько звёздных экспедиций. Кто этим займётся?

– Пожалуй, я, – отозвался Йарден. – Мне приходилось участвовать в космических проектах.

– Тогда, пожалуйста, приступай немедленно. На поиски могут уйти годы, если не десятилетия.

Чиновник, кивнув, извлёк из компьютера носители и вышел.

– Теперь о главном… Дитрих, вы можете показать, где пришельцы чаще всего наносят удары?

Менгер замялся.

– Это вне моей компетенции, – признался он. – Я контролировал округа и…

– Я покажу, – прозвучал очень знакомый голос.

Перед опешившими членами правительства возник второй Штригель, одетый в мундир армии свободного мира. Дитрих поднялся из-за компьютера и шагнул к двойнику. Оба клона с минуту пристально смотрели друг другу в глаза, а потом сомкнули ладони в крепком рукопожатии.

Глава V

Опустив головы, в тронный зал один за другим входили трепещущие налётчики. Следуя примеру Ременга, они спрятали хвосты и постарались скрыть когти под одеждой. И сейчас орда, недавно свирепствовавшая в парке, выглядела похожей на людей больше, чем когда-либо.

Рештлиг с непроницаемым лицом наблюдал за тем, как его подданные выстраиваются в ровную шеренгу, готовясь принять любое наказание, которое он им назначит. Но дрогнул, когда конвоиры ввели в помещение пленников. У кого-то не хватало ноги, кто-то смотрел на мир чёрными провалами глазниц, некоторые лишились рук, и лишь немногие самостоятельно смогли войти внутрь.