Hi-Tech-филантропы

Новое поколение американских филантропов-мультимиллионеров, предпринимателей, выросших на высокотехнологическом бизнесе, так называемых «хай-тек-благотворителей», вывело благотворительность на новый этап развития.

Особенность этого поколения с его особыми стратегиями состоит в том, что они сделали деньги в достаточно молодом возрасте в очень короткие сроки. Кремниевая долина в Калифорнии и пригород Сиэттла Редмонд, где находится компания Microsoft, заполнены миллионерами, которыми еще нет сорока. Многие из них уходят из той сферы деятельности, в которой они сделали свои миллионы, решив, что сделали все, что могли в этой области и теперь должны найти себя в другой. Известен случай, когда программист, ставший миллионером в фирме Microsoft, бросил программирование и поступил в медицинскую школу, сказав, что решил все программистские задачи, которые хотел. Он заработал деньги, которых ему хватает для жизни, и теперь он хочет найти какую-то новую область, в которой будет полезен людям, где сможет самореализоваться другим путем.

Так или иначе, молодые бизнесмены, сколотив огромный капитал на взрыве высокотехнологичного бизнеса, существуют в культуре системной благотворительности, в которой все крупные предприниматели создавали фонды для того, чтобы управлять своими деньгами в благотворительных целях. И, естественно, молодые благотворители в бизнесе hi-tech – не исключение. Они также дают огромные деньги разным благотворительным организациям, в том числе и тем, которые они учреждают сами.

Важное отличие от ситуации предыдущих десятилетий, поразившее Америку, в том, что эти люди с большими деньгами молоды и энергичны. Они пришли в благотворительность не на закате лет, когда их основным делом было бы создание благотворительных стратегий и организаций, которые после их смерти выполняли бы поставленные задачи. Эти люди сами готовы управлять своей благотворительностью. В известном смысле, мы возвращаемся на этом этапе к эпохе великих филантропов Рокфеллера и Карнеги, когда последний сам управлял своей благотворительной корпорацией.

Отметим, что эта эпоха новых больших денег в благотворительности также характеризуется новым острым соревнованием между филантропами в области того, кто из них создаст наиболее успешные программы. В этом смысле очень характерны отношения Тэда Тернера и Билла Гейтса. Когда Тернер принял решение об оплате части американского долга ООН, он прямо говорил журналистам о том, что на новых богатых людях Америки лежит ответственность за решение множества международных и американских проблем, которые они могли бы решить своими деньгами. Американские журналисты восприняли это замечание однозначно – Тернер, не называя имен, указывает на новых молодых hi-tech предпринимателей, в первую очередь, на Билла Гейтса.

Билл Гейтс, конечно, ответил на этот вызов брошенный ему не только Тернером, но и журналистским сообществом, которое охотно подхватило эту идею. Он не просто стал давать деньги на благотворительность, но создал свой собственный огромный фонд. Он носит название “Фонд Билла и Мелинды Гейтс” и является крупнейшим фондом в мире, распределяющим гигантские суммы. Естественным образом основные стратегические решения этого фонда принимаются в узком кругу людей, которые управляют фондом. В этот круг входит сам Билл Гейтс, его жена Мелинда, и два сопрезидента фонда: отец Гейтса – Билл Гейтс старший, и Пэтти Стоунсайфер, бывшая коллега Гейтса по Microsoft.

Пэтти Стоунсайфер работала в Microsoft с 1988 по 1997 год, когда в возрасте сорока лет и будучи мультимиллионером, она ушла с поста старшего вице-президента кампании, чтобы заниматься чем-то новым и проводить время со своими двумя сыновьями. «Я оставила замечательную работу по одной причине – из нее ушла страсть. Мое эго и чувство возбуждения были удовлетворены, но у меня уже больше не было страсти в отношении тех проблем, с которыми я сталкивалась каждый день. Я была как жонглер – управляя проектами, бюджетами и людьми – и моя единственная задача была не уронить шары», – говорила Пэтти, и ей можно верить. Как только возникло новое дело, потребовавшее новой страсти, она вернулась в большой бизнес – бизнес благотворительности. Дружеские отношения с Гейтсом сохранились, и когда он решил создать свой мегафонд, то обратился к ней как классному профессиональному менеджеру.

Фонд Гейтса – очень яркий пример, когда крупнейший предприниматель сохраняет за собой полную возможность определять все стратегии своего фонда. Но другие современные молодые доноры стремятся действовать таким же образом, и сейчас мы входим в новую эпоху благотворительности, и мы даже еще не знаем, чем она будет характеризоваться. Возможно, новые фонды потеряют характер сугубо благотворительных организаций и станут похожи на бизнес-корпорации, подобные тем, в которых работают их основатели. Возможно, некоторые новые филантропы, подобно Карнеги, оставят свой бизнес и обратятся целиком к филантропической деятельности, применив в этой сфере все те навыки и стратегии бизнеса, которые они реализовывали раньше, и это, безусловно, всколыхнет устоявшуюся систему. О том, что будет, гадают современные исследователи, которые проводят исследования, собирая информацию и проводя интервью с новыми благотворителями. Ясно одно: вспышка богатства на основе высоких технологий на много лет вперед закладывает новые тенденции развития системной благотворительности.

Если в США благотворительность стоит на пороге новой эпохи, российская благотворительность находится еще в самом начале своего развития. На этом фоне есть только зачатки организованной благотворительности в виде корпоративных фондов. К примеру, Фонд имени Вернадского содержится на деньги Газпрома, однако это не является значимой деятельностью в масштабах этой крупнейшей газовой компании. Наиболее интересный пример в современной России это, конечно, фонд Владимира Потанина. Это первый в России классический фонд большой благотворительности, который на наших глазах начинает свою работу, вырабатывает свои собственные стратегии и практики и учится технологиям филантропии: как организовывать конкурсы, как создавать и осуществлять программы.

Понятно, что развитие благотворительности в России будет тесно связано с новым частным богатством и будет иметь выраженные индивидуальные черты. У нас много людей преуспевших в бизнесе и уже имеющих крупные состояния, и многие из них очень молоды. Поэтому от них можно ожидать – в том числе и при создании фондов – такого же отношения к благотворительности, какое было у раннего Карнеги или же у современных американских благотворителей, получивших деньги в области высоких технологий. Эти люди, если и будут создавать благотворительные фонды, то станут внимательно следить за тем, как они управляются, а на стратегическом уровне будут управлять ими сами. Это тоже будет естественный этап развития и его надо будет только приветствовать.

Современная российская филантропия уже существует в каких-то отдельных проявлениях, но как понятие оно еще не сложилась. «Меценатами» называют людей, предоставляющих спонсорские услуги в обмен на рекламу своих компаний. Пока благотворительные фонды не пользуются доверием. Это же относится во многом к иностранным и международным благотворительным организациям: понятие «гуманитарная помощь» приобрело в разговорном языке отрицательный оттенок. В обществе не сформировано единого определенного взгляда как на благотворительность вообще, так и на тех людей, которые сегодня в ней нуждаются. Как, например, относиться к бездомным, которых у нас теперь принято называть «бомжами» и которые все реже вызывают, казалось бы такую естественную, жалость? Тем более сложное отношение к беженцам, неприязнь к которым часто подогревается национальными конфликтами.

Приведем другой пример, например, «Врачи без границ» – международная неправительственная гуманитарная организация, оказывающая бесплатную медицинскую помощь людям в кризисных ситуациях. Она основана 30 лет назад и уже работает в 72 странах мира. В России организация «Врачи без границ» проводит несколько программ, самая масштабная из них – медицинская и социальная помощь бездомным в Санкт-Петербурге и Москве.

Надежды на развитие системной благотворительности в России есть именно потому, что у нас немало людей, которые обладают крупными состояниями и являются сильными предпринимателями и талантливыми менеджерами. Крупная системная благотворительность – это не дело коллективных образований, таких как корпорации или общества. Большая благотворительность – дело отдельных больших людей, сделавших имя и деньги в предпринимательстве.

В отношении современных миллионеров и миллиардеров из области высокотехнологичного бизнеса исследователи употребляют выражение «венчурный благотворитель». Это выражение верно и для Карнеги, и для Рокфеллера, и для молодых предпринимателей Кремниевой Долины в настоящее время. И можно надеяться на то, что в России с ее быстрой аккумуляцией капитала в частных руках тоже появятся такие же венчурные благотворители, которые откроют для себя и для общества в целом новые области и направления благотворительной деятельности в сфере социальной помощи и политики, поддержки вузов, развития искусства, науки и медицины.