Другое отличие герундия от инфинитива связано с категорией так называемой «модальной репрезентации»: инфинитив, в отличие от герундия, обладает определенной модальной силой, особенно в функции определения, например: There was no one to tell him the truth (= There was no one who could tell him the truth).
Герундий может выражать вторичную предикацию в тех случаях, когда в герундиальной части предложения, или в полупредикативной герундиальной конструкции имеется свой собственный, «внутренний» субъект. Субъект герундиального комплекса может быть выражен притяжательным местоимением или существительным в родительном падеже, если субъект является одушевленным, например, Mike’s coming back was a total surprise to us; Do you mind my smoking?; также субъект герундиальной конструкции может быть выражен существительным в общем падеже или объектным местоимением, например: She said something about my watch being slow. Герундиальные полупредикативные комплексы используются в различных синтаксических функциях, например: Mike’s coming back was a total surprise to us (подлежащее); Do you mind my smoking? (дополнение); I couldn’t sleep because of his snoring (обстоятельство); The thought of him being in Paris now was frustrating (определение).
The gerund is another verbid that serves as the verbal name of a process and combines verbal features with those of a noun; the gerund, like the infinitive, can be characterized as a phenomenon of hybrid processual-substantive nature, intermediary between the verb and the noun. It is even closer to the noun, because besides performing the substantive functions in a sentence like the infinitive, it can also be modified by an attribute and can be used with a preposition, which the infinitive can not do, e.g.: Thank you for listening to me; Your careful listening to me is very much appreciated. The functions of the gerund in the sentence are as follows - that of a subject, e.g.: Your listening to me is very much appreciated; It’s no use crying over spilt milk; of a predicative, e.g.: The only remedy for such headache is going to bed; of an object, e.g.: I love reading; of an attribute, e.g.: He had a gift of listening; of an adverbial modifier, e.g.: On entering the house I said “hello”. In these functions the gerund displays nounal combinability with verbs, adjectives, and nouns, especially in cases of prepositional connections. As for the verbal features of the gerund, first of all, there is no denying the fact, that its meaning is basically processual, which is evident when the gerund is compared with the nouns, cf.: Thank you for helping me. – Thank you for your help; in addition, the gerund distinguishes some aspect and voice forms, e.g.: writing, being written, having written, having been written. Like the finites, it can be combined with nouns and pronouns denoting the subject and the object of the action, and with modifying adverbs, e.g.: I have made good progress in understanding English; She burst out crying bitterly; Her crying irritated me.
The verbal features distinguish the gerund from the verbal noun, which may be homonymous with the indefinite active form of the gerund, but, first, it has no other verbal forms (passive or perfect); second, cannot take a direct object, but only prepositional objects like all other nouns, cf.: reading the letters (gerund) – the reading of the letters (verbal noun); and, third, like most nouns can be used with an article and in the plural, cf.: my coming (gerund) – his comings and goings (verbal noun). In the correlation of the three processual-substantive phenomena, which constitute a continuum of transitions between the verb and the noun – the infinitive, the gerund, and the verbal noun, the infinitive is the closest to the verb, as it is more dynamic and possesses fewer substantive features, the gerund is somewhere in between the two, semantically semi-dynamic, and the verbal noun is the closest to the noun, semantically static, possessing practically all the features of normal nouns. They can be treated as the three stages of a lexico-grammatical category of processual representation which underlies various situation-naming constructions in the sphere of syntactic nominalization (see Unit 24), cf.: He helped us. à for him to help us à his helping us à his help to us.
Another difference between the gerund and the infinitive involves the category of so-called ‘ modal representation ’: the infinitive, unlike the gerund, has a certain modal force, especially in the attributive function, e.g.: There was no one to tell him the truth (= There was no one who could tell him the truth).
The gerund can express secondary predication, when the gerundial sentence-part, or the semi-predicative gerundial construction has its own, separate subject. The subject of the secondary predicative part of the sentence can be expressed either by a possessive pronoun or by a noun in the genitive case, if it denotes an animate referent, e.g .: Mike’s coming back was a total surprise to us; Do you mind my smoking?; it can also be expressed by a noun in the common case form or an objective pronoun, e.g.: She said something about my watch being slow. The gerundial semi-predicative constructions can be used as different notional parts of a sentence, cf.: Mike’s coming back was a total surprise to us (the subject); Do you mind my smoking? (object); I couldn’t sleep because of his snoring (adverbial modifier); The thought of him being in Paris now was frustrating (attribute).
Причастие первое (причастие настоящего времени) полностью омонимично с герундием: это тоже так называемая «инговая форма» глагола (или, вернее, четыре «инговые» формы: writing, being written, having written, having been written). Но семантика причастия I отлична: оно обозначает процессуальный признак, объединяя глагольные признаки с признаками прилагательных и наречий; причастие первое, таким образом, можно охарактеризовать как явление смешанной процессно-признаковой природы, промежуточное между глаголом и прилагательным/наречием. Тройственный характер причастия первого находит выражение в его смешанной валентности и синтаксических функциях. Глагольная сочетаемость причастия первого раскрывается в его сочетаниях с существительными, обозначающими субъект и объект действия, например: her entering the room, с наречными обстоятельствами и со вспомогательными глаголами в аналитических глагольных формах; адъективная сочетаемость причастия первого раскрывается в его сочетаниях с определяемым существительным и с определяющими наречиями степени, например: an extremely maddening presence; адвербиальная сочетаемость причастия первого раскрывается при его объединении с определяемыми глаголами, например: to speak stuttering at every word. В свободном использовании причастие первое функционирует как предикатив, например: Her presence is maddening to me; как определение, например: The fence surrounding the garden was newly painted; или как обстоятельство, например: While waiting he whistled.
Как все неличные формы глагола причастие первое может образовывать полупредикативные комплексы, если оно объединяется с существительным или местоимением, обозначающим субъект действия; сюда относятся, в частности, «сложное дополнение с причастием первым», например: I saw her entering the room; «сложное подлежащее с причастием первым» (которое представляет собой трансформ сложного дополнения в пассиве), например: She was seen entering the room. Кроме того, причастие первое может образовывать обособленные полупредикативные конструкции, известные как «абсолютные причастные конструкции», которые не пересекаются ни в одном из своих компонентов с первично-предикативной частью предложения, например: The weather being fine, we decided to take a walk; I won’t speak with him staring at me like that.
В конструкциях сложного подлежащего и сложного дополнения различия между инфинитивом и причастием первым заключаются в аспектном представлении процесса: причастие первое представляет процесс как развивающийся, ср.: I often heard her sing in the backyard. – I hear her singing in the backyard.
Абсолютная омонимия герундия и причастия первого привела некоторых лингвистов, в частности, американских дескриптивистов, В.Я. Плоткина, Л.С. Бархударова и др., к выводу, что это не две разные вербалии, а лишь обобщенные случаи субстантивного и квалификативного функционирования одной вербалии, образуемой с помощью суффикса “- ing ”. Особенно спорным является статус полупредикативных конструкций, традиционно определяемых как «полу-герундиальные» конструкции, в которых неличная «инговая» форма не может быть по семантике однозначно определена как процессуально-субстантивная или процессуально-признаковая, и при этом она объединяется с существительным в общем падеже, например: I remember the boy singing in the backyard.
Спорные случаи можно прояснить, если противопоставить причастие и герундий как полярные явления. Герундий акцентирует собственно субстантивированный процесс; именной характер данной вербалии можно подтвердить с помощью тестов, например, с помощью теста на постановку вопроса, ср.: I remember the boy’s singing (his singing). - What do you remember?; существительное, обозначающее субъект действия, является семантическим и синтаксическим определением герундия – Whose singing do you remember? В причастных конструкциях семантический акцент приходится на производителя действия, ср.: I remember him singing. - Whom do you remember?; причастие первое является определением субъекта, обозначая его процессуальный признак. В полугерундиальных конструкциях семантический акцент делается на описываемом событии, на его ситуационном содержании с процессуально-предметным ядром, ср.: I remember the boy singing in the backyard. – What do you remember about the boy? Подобные случаи можно рассматривать как нейтрализацию оппозиции, как перенесенное причастие, или «герундиального причастия».
В функции определения семантические различия между причастием первым и герундием особенно очевидны: референт существительного, которое модифицирует причастие I, обозначает производителя действия, а само причастие первое обозначает его процессуальный признак; значение герундия в атрибутивной функции не является динамическим; различия между ними можно продемонстрировать с помощью следующих тестов: a sleeping girl à a girl who is sleeping (причастие I); a sleeping pill à a pill taken to induce sleep (герундий).
Participle I (present participle) is fully homonymous with the gerund: it is also an ‘ ing-form ’ (or, rather, four ‘ ing- forms’, cf.: writing, being written, having written, having been written). But its semantics is different: it denotes processual quality, combining verbal features with features of the adjective and the adverb; participle I can be characterized as a phenomenon of hybrid processual-qualifying nature, intermediary between the verb and the adjective/adverb. The triple nature of participle I finds its expression in its mixed valency and syntactic functions. The verb-type combinability of participle I is revealed in its combinations with nouns denoting the subject and the object of the action, e.g.: her entering the room, with modifying adverbs and with auxiliary verbs in the analytical forms of the verb; the adjective-type combinability of participle I is manifested in its combinations with modified nouns and modifying adverbs of degree, e.g.: an extremely maddening presence; the adverb-type combinability of the participle is revealed in its combinations with modified verbs, e.g.: to speak stuttering at every word. In its free use, participle I can function as a predicative, e.g.: Her presence is extremely maddening to me; as an attribute, e.g.: The fence surrounding the garden was newly painted; and as an adverbial modifier, e.g.: While waiting he whistled.
Like any other verbid, participle I can form semi-predicative constructions if it is combined with the noun or the pronoun denoting the subject of the action; for example, complex object with participle I, e.g.: I saw her entering the room; complex subject with participle I (the passive transformation of the complex object constructions), e.g.: She was seen entering the room. In addition, participle I can form a detached semi-predicative construction, known as the absolute participial construction, which does not intersect in any of its components with the primary sentence part, e.g.: The weather being fine, we decided to take a walk; I won’t speak with him staring at me like that.
In complex object and complex subject constructions the difference between the infinitive and participle I lies in the aspective presentation of the process: participle I presents the process as developing, cf.: I often heard her sing in the backyard. – I hear her singing in the backyard.
The absolute homonymy of the gerund and participle I has made some linguists, among them American descriptivists, the Russian linguists V. Y.Plotkin, L. S. Barkhudarov, and some others, treat them not as two different verbids, but as generalized cases of substantive and qualitative functioning of one and the same “ ing -form” verbid. Particularly disputable is the status of the semi-predicative construction, traditionally defined as the “ half-gerund ” construction, in which the semantics of the “ ing -form” is neither clearly processual-substantive nor processual-qualifying and it is combined with the noun in the common case form, e.g.: I remember the boy singing in the backyard.
The dubious cases can be clarified if the gerund and the participle are distinctly opposed as polar phenomena. In gerundial constructions the semantic accent is on the substantivized process itself; the nominal character of the verbid can be shown by a number of tests, for example, by a question-forming test, cf.: I remember the boy’s singing (his singing). - What do you remember?; the noun denoting the subject of the action semantically and syntactically modifies the gerund – Whose singing do you remember? In participial constructions the semantic emphasis is on the doer of the action, e.g.: I remember him singing. - Whom do you remember?; the present participle modifies its subject, denoting processual quality. In half-gerund constructions the semantic accent is on the event described, on the situational content with the processual substance as its core, cf.: I remember the boy singing in the backyard. – What do you remember about the boy? This case can be treated as the neutralization of the opposition, as a transferred participle, or a gerundial participle.
In the attributive function, the semantic differences between participle I and the gerund are unquestionable: the noun modified by participle I denotes the actual doer of the action, and the participle denotes its processual qualification; the meaning of the gerund in the attributive function is non-dynamic; the difference can be demonstrated in the following tests, cf.: a sleeping girl à a girl who is sleeping (participle I); a sleeping pill à a pill taken to induce sleep (the gerund).
Причастие II, как и причастие I, означает процессуальный признак и может быть охарактеризовано как явление смешанной процессно-признаковой природы. У причастия второго только одна форма, традиционно описываемая в практической грамматике как «третья форма» глагола и используемая для образования аналитических форм пассива и перфекта личных форм глагола, например: is taken; has taken. Категориальные значения пассива и перфекта имплицитно выражаются причастием вторым в свободном функционировании, например, когда оно выступает в предложении как определение или предикатив: He answered through a firmly locked door (причастие II в функции определения); The room was big and brightly lit (причастие II в функции предикатива). Функция причастия II часто рассматривается как адвербиально-обстоятельственная в примерах типа: When asked directly about the purpose of her visit she answered vaguely. Однако такие конструкции представляют собой скорее случаи синтаксической компрессии, чем самостоятельного адвербиального использования причастия II, ср.: When asked directly ß When she was asked directly … Таким образом, причастие II можно охарактеризовать как неличную форму глагола, сочетающую глагольные признаки (процессную семантику и глагольную сочетаемость) с признаками прилагательного
Как и все неличные формы глагола, причастие второе может образовывать вторично предикативные конструкции в сочетании с собственным, «внутренним» субъектом-подлежащим; к причастным полупредикативным конструкциям относятся «сложное дополнение с причастием вторым», например: I’d like to have my hair cut; We found the door locked; «сложное подлежащее с причастием вторым» (которое представляет собой трансформ сложного дополнения в пассиве), например: The door was found firmly locked; «абсолютная причастная конструкция», например: She approached us, head half turned; He couldn’t walk far with his leg broken.
Значение перфекта передается причастием вторым во взаимодействии с лексико-грамматической характеристикой глагола: с предельными глаголами причастие второе передает значение предшествования («относительное прошлое»), а причастие первое – одновременность («относительное настоящее»), ср.: burnt leaves (‘the leaves have already been burnt’; относительное прошлое) – burning leaves (‘the leaves are burning now’; относительное настоящее); отсюда и альтернативная пара терминов: причастие первое – причастие настоящего времени, причастие второе – причастие прошедшего времени. С непредельными глаголами это различие нейтрализуется и причастие второе передает одновременность, например: a brightly lit room. Кроме того, причастие первое и причастие второе иногда противопоставляются как «активное причастие» и «пассивное причастие», например: the person asked (пассив) – the person asking the question (актив); хотя причастие второе также участвует в структурном формировании пассива и перфекта причастия первого, например: being asked, having asked. Это, а также другие отличительные черты причастия второго, подтверждают его статус как отдельной неличной формы глагола.
Participle II, like participle I, denotes processual quality and can be characterized as a phenomenon of hybrid processual-qualifying nature. It has only one form, traditionally treated in practical grammar as the verbal “third form”, used to build the analytical forms of the passive and the perfect of finites, e.g.: is taken; has taken. The categorial meanings of the perfect and the passive are implicitly conveyed by participle II in its free use, for example, when it functions as a predicative or an attribute, e.g.: He answered through a firmly locked door (participle II as an attribute); The room was big and brightly lit (participle II as a predicative). The functioning of participle II is often seen as adverbial in cases like the following: When asked directly about the purpose of her visit she answered vaguely. But such constructions present cases of syntactic compression rather than an independent participle II used adverbially, cf.: When asked directly ß When she was asked directly … Thus, participle II can be characterized as a verbid combining verbal features (processual semantics and combinability) with the features of the adjective.
Like any other verbid, participle II can form semi-predicative constructions if combined with the inner subject of its own; they include complex object with participle II, e.g.: I’d like to have my hair cut; We found the door locked; complex subject with participle II (the passive transformation of the complex object constructions), e.g.: The door was found firmly locked; and absolute participial construction with participle II, e.g.: She approached us, head half turned; He couldn’t walk far with his leg broken.
The meaning of the perfect is rendered by participle II in correlation with the aspective lexico-grammatical character of the verb: with limitive verbs participle II denotes priority (“relative past”) while participle I denotes simultaneity (“relative present”), cf.: burnt leaves (‘the leaves have already been burnt’; relative past) – burning leaves (‘the leaves are burning now’; relative present); hence the alternative terms: participle I – present participle, participle II – past participle. With unlimitive verbs this difference is neutralized and participle II denotes simultaneity, e.g.: a brightly lit room. In addition, participle I and participle II are sometimes opposed as the active participle and the passive participle, cf.: the person asked (passive) – the person asking the question (active); though participle II also participates in the structural formation of the passive and the perfect of participle I, e.g.: being asked, having asked. This, together with the other differential properties, supports the status of participle II as a separate verbid.
Key terms: non-finite forms of the verbs (verbids), the category of finitude, full predication (primary, genuine, or complete predication) vs. semi-predication (secondary, or potential predication), infinitive, ‘to-infinitive’ (‘marked infinitive’), ‘bare infinitive’, ‘split infinitive’, gerund, half-gerund (fused participle, gerundial participle), verbal noun, participle I (present participle, active participle), participle II (past participle, passive participle), complex subject constructions, complex object constructions, absolute participial constructions
Ривлина А.А. Теоретическая грамматика английского языка
UNIT 12
ГЛАГОЛ: ЛИЦО И ЧИСЛО
VERB: PERSON AND NUMBER
Спряжение личных форм глагола. Категория лица; категория числа. Их отраженный характер (субстантивная отнесенность). Взаимосвязь категорий числа и лица. Формы числа и лица различных групп глагола. Оппозиционное представление категории. Случаи «смыслового согласования» по категории числа и лица. Случаи контекстуальной редукции оппозиции.
Conjugation of the finite forms of verbs. The category of number; the category of person. Their reflective nature (substantive correspondence). The blending of their morphemic expression. The forms of person and number of different groups of verbs. The oppositional presentation of the category. The “notional concord” cases. The cases of contextual neutralization of the category.
Традиционно категория числа рассматривается как соотношение форм единственного и множественного числа, а категория лица – как соотнесение трех указательных (дейктических) функций, отражающих отношение референтов к участникам речевой коммуникации: первое лицо - говорящий, тот, кто говорит, второе лицо – тот, с кем говорят, третье лицо – тот, о ком (то, о чем) говорят. В системе глагола в английском языке эти две категории настолько переплетены, как семантически, так и формально, что их часто рассматривают как одну категорию: категорию числа и лица.
Во-первых, обе эти категории являются для глагола рефлективными: форма глагола отражает лицо и число субъекта действия, обозначенного существительным или местоимением, с которым данный глагол соотносится в составе предложения. А в значении агенса семантика числа неотделима от семантики лица во всех индоевропейских языках, в частности, в парадигме личных местоимений выявляются шесть компонентов, обусловленных пересечением двух данных категорий: первое лицо единственное число – I, первое лицо множественное число - we, второе лицо единственное число – you, второе лицо множественное число – you, третье лицо единственное число - he/she/it, третье лицо множественное число – they. Кроме того, категории числа и лица выражаются нерасчлененно, одной и той же глагольной формой, ср.: they speak; he speaks; этот факт подтверждает объединение данных двух категорий в системе глагола.
Traditionally, the category of number is treated as the correlation of the plural and the singular, and the category of person as the correlation of three deictic functions, reflecting the relations of the referents to the participants of speech communication: the first person – the speaker, the second person – the person spoken to, and the third person – the person or thing spoken about. But in the system of the verb in English these two categories are so closely interconnected, both semantically and formally, that they are often referred to as one single category: the category of person and number.
First, the semantics of both person and number categories is not inherently “verbal”, these two categories are reflective: the verbal form reflects the person and number characteristics of the subject, denoted by the noun (or pronoun) with which the verb is combined in the sentence. And in the meaning of the subject the expression of number semantics is blended with the expression of person semantics; for example, in the paradigm of personal pronouns the following six members are distinguished by person and number characteristics combined: first person singular - I, first person plural - we, second person singular – you (or, archaic thou), second person plural - you, third person singular - he/she/it, third person plural - they. Second, formally, the categories of person and number are also fused, being expressed by one and the same verbal form, e.g.: he speaks; this fact supports the unity of the two categories in the system of the verb.
В древнеанглийском языке глагол согласовывался с подлежащим практически во всех лицах и числах, как в русском языке и других флективных языках, ср.: ед. число, 1 лицо - telle, 2 лицо - tellest, 3 лицо - telleð, мн. число - tellað. Различались по категории числа и лица глаголы в прошедшем времени. В современном английском языке большая часть этих форм отмерла.
В настоящее время по выраженности категории числа и лица все глаголы распадаются на три группы. Модальные глаголы вообще не имеют форм категории числа и лица. Глагол ‘to be’, наоборот, сохранил больше форм категории числа и лица, чем все остальные глаголы в современном английском языке, ср.: I am, we are, you are, he/she/it is, they are; в прошедшем времени глагол to be обладает отдельными формами числа первого и третьего лица: I, he/she/it was (ед. число) - we, they were (мн. число); во втором лице используется форма were и в единственном, и во множественном числе. Большая часть глаголов сохранили только особую форму третьего лица единственного числа в настоящем времени изъявительного наклонения. Таким образом, категория числа и лица в современном английском языке представлена фрагментарно и асимметрично, реализуясь в настоящем времени изъявительного наклонения в оппозиции двух форм: сильный, маркированный член оппозиции – форма третьего лица единственного числа (speaks) и слабый, немаркированный член оппозиции, который охватывает все остальные формы категории числа и лица, и поэтому называется «общей формой» (speak).
Некоторые архаичные глагольные формы числа и лица сохраняются в возвышенном стиле, особенно формы второго числа и лица всех глаголов, включая модальные глаголы и глагол to be, например: Thou shalt not kill; Thou comest to the needy; Thou art omniscient.
In Old English the verb agreed with the subject in almost every person and number, like in Russian and other inflectional languages, cf.: singular, 1st person - telle, 2nd person - tellest, 3d person - telleð, plural - tellað. There were special person and number forms in the past tense, too. Nowadays most of these forms are extinct.
In modern English all verbs can be divided according to the expression of this category into three groups. Modal verbs distinguish no person or number forms at all. The verb ‘to be’, on the contrary, has preserved more person-number forms than any other verb in modern English, cf.: I am; we are; you are; he/she/it is; they are; in the past tense the verb to be distinguishes two number forms in the first person and the third person: I, he/she/it was (sing.) – we, theywere (pl.); in the second person the form were is used in the singular and in the plural. The bulk of the verbs in English have a distinctive form only for the third person singular of the present tense indicative mood. Thus, the category of person and number in modern English is fragmental and asymmetrical, realized in the present tense indicative mood by the opposition of two forms: the strong, marked member in this opposition is the third person singular (speaks) and the weak member embraces all the other person and number forms, so, it can be called “a common form” (speak).
Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:
2015-03-20
927
6138
5884
