Основы философии 19 страница

Наряду с учением об общественно-экономических формациях в трудах Маркса содержатся положения о техническом базисе общества и исторических типах личности. Он различает ремесленные орудия труда и машины. Система «работник производства – ремесленное орудие» выражает производительную силу общества, в зависимости от которой формируются социально-экономические и политические отношения. Переход об­щества к системе «работник производства — машина» вызывает коренные изменения в общественном производстве и социально-экономических и политических отношениях. Грядущее использование автоматизированной техники, по мысли Маркса, обязано детерминировать следующее изменение общественных отношений.

Что касается исторических типов экономических отношений и типов личности, то Маркс, как известно, также говорил всего лишь о трех разновидностях: отношения личной зависимости; личная независимость, основанная на вещной зависимости, и свободная индивидуальность.

Если эти два положения Маркса и не противоречат его учению о пяти общественно-экономических формациях, то, во всяком случае, они и не вписываются непосредственно в это учение.

Наряду с формационным подходом к истории в социальной философии существует и цивилизационный подход к развитию общества. Значительный вклад в него внесли Сен-Симон, О. Конт, М. Вебер и А. Тойнби.

Но что такое цивилизация? Чем отличается понятие цивилизации от понятия формации? И в чем существо цивилизационного подхода к истории?

Понятие «цивилизация» появилось в XVIII вв. тесной связи с понятием «культура». Французские просветители называли цивилизованным общество, основанное на началах разума и справедливости. В XIX вв. ходу было употребление этого слова для обозначения высокого уровня культуры народов Западной Европы и даже в качестве характеристики капитализма.

В настоящее время цивилизация рассматривается в трех аспектах. В первом аспекте понятия культуры и цивилизации трактуются как синонимы. Они используются для обозначения сообщества воспитанных и образованных людей, отношения между которыми регулируются гражданскими законами и моральными правилами и жизнь которых всецело зависит от имущественного положения и разделения труда.

Многие в основу культуры и цивилизации кладут совокупность религиозных ценностей. Не государство, не политические институты, а именно религиозные ценности образуют тот «наименьший блок исторического материала», без учета которого нельзя понять историю любой страны. Цивилизация — это вид общества, переживающего фазы рождения, роста, надлома и падения А. Тойнби полагает, что в настоящее время существуют пять цивилизаций Западная, Восточно-православная, Исламская, Индуистская и Дальневосточная (66. С. 99, 102, 133-134).

Во втором аспекте, когда культура определяется как принятая сообществом программа поведения человека, закодированная в материальных ценностях и закрепленная в социальных институтах, понятия культуры и цивилизации не совпадают. Культура — духовный феномен, совокупность философских, моральных, правовых, религиозных и художественных идеалов, нормативно-ценностных правил, а цивилизация – овеществление культуры, совокупность вещественно-технических и социально-организационных инструментов, обеспечивающих людям достойную их социально-экономическую организацию общественной жизни, относительно высокий уровень потребления и комфорта.

Для Шпенглера цивилизация упадок и деградация культуры. В ней духовная деятельность омертвляется и подавляется вещественно-техническими формами (83).

И в третьем аспекте цивилизация рассматривается как историческая ступень развития человечества. «Цивилизация, – пишет Энгельс, — является той ступенью общественного развития, на которой разделение труда, вытекающий из него обмен между отдельными лицами и объединяющее оба эти процесса товарное производство достигают полного расцвета и производят переворот во всем прежнем обществе» (44. Т. 21. С. 173—174).

Как известно, этот вывод Энгельса подготовлен трудами Моргана, проделавшего огромную работу по изучению первобытного общества. Цивилизации предшествуют дикость и варварство, которые основываются на присваивающей технологии (собирательство и охота). Цивилизация появляется вместе с преобразующей технологией. Ее возникновение связывается с выделением скотоводческих племен, с отделением ремесла от земледелия и вытекавшими из этого товарно-денежными отношениями. Рынок становится регулятором производства и распределения продуктов и труда, а в экономической сфере появляется собственность. Собственность возникает на основе ограниченности продуктов труда. Стражем собственности становится государство.

Таким образом, в основе становления цивилизации лежит развитие производства и экономических отношений.

Отмеченное понимание цивилизации как ступени в истории общества, сменившей дикость и варварство и основанной на разделении труда и товарно-денежных отношениях, характеризует цивилизационный подход к историческому процессу.

Наиболее существенные положения цивилизационного подхода следующие.

Во-первых, цивилизационный подход базируется не на выделении уровня производительных сил и экономического базиса как совокупности производственно экономических отношений, а на определении преобладающего вида хозяйственной деятельности и господствующей системы ценностей в жизни общества.

Во-вторых, в нем отсутствует абсолютизация социально-экономических законов, якобы стоящих над людьми и предписывающих им образ жизни. Принимается во внимание сложное переплетение технического, экономического, политического, религиозного и других социокультурных факторов в реальной деятельности людей.

В-третьих цивилизационный подход, не отвергая единство исторического процесса, отказывает в его абсолютизации и предполагает право каждого народа на собственный социально-исторический эксперимент, на реализацию своей культурной программы.

В-четвертых, этот подход не исключает учета исторических условий, в которых совершается социально-исторический эксперимент и которые объективно сближают социокультурные построения различных народов в исторические типы. Так, при всех много численных вариациях на первой ступени цивилизационного развития практически все народы вынуждены считаться с ведущим значением аграрного труда.

В пятых, цивилизационный подход не исключает разнообразия концепций в осмыслении исторического процесса. Такое разнообразие основывается на приоритетном значении какого либо фактора прогресса. Так, в своих работах «Экономическое развитие мира» и «Грядущий подъем» Г. Кан на первое место ставит экономику. Он различает сельскохозяйственную, индустриальную и постиндустриальную цивилизации.

Другой представитель американской социологии Д. Белл в работе «Социальные рамки информационного общества» говорит о переходе от индустриальной к информационной цивилизации.

Американский футуролог О. Тоффлер говорит о цивилизации трех волн: сельскохозяйственной, индустриальной и «третьей волны». Он полагает, что такие названия третьей цивилизации, как «информационное общество», «постиндустриальное общество» не отражают существо происходящих в мире изменений.

Американский социолог и экономист У. Ростоу отдает предпочтение технике в определении цивилизации и периодизации человеческой истории. Он автор так называемой теории «стадий роста».

В его понимании первая стадия – это «традиционное общество» с примитивным сельскохозяйственным производством. Накопления здесь незначительны и расходуются непроизводительно.

Вторая стадия – «переходное общество». На ней формируют­ся предпосылки для «сдвига»: рост производительности сельскохозяйственного труда, увеличение капиталовложений в расчете на душу населения, возникновение централизованного государства и т.д.

Третья стадия — период «промышленной революции», характеризующийся мобилизацией внутренних накоплений и инвестированием более 10 процентов национального продукта в производство, быстрым ростом основных отраслей промышленности и радикальным изменением методов производства.

Четвертая стадия — «путь к зрелости». Она, по Ростоу, началась в Англии в 1850, в США - 1900, в Германии - в 1910, в СССР – в 1950 г. Индустриальное общество отличается бурным развитием промышленности, возникновением новых отраслей производства, повышением уровня капиталовложений до 20 процентов национального дохода, широким внедрением достижений науки, ростом городского населения до 60—90 процентов, увеличением доли квалифицированного труда, изменением структуры занятости. По мнению, Ростоу, для достижения зрелости необходимо 50-60 лет.

Пятая стадия — «высокое массовое производство». Основными проблемами общества становятся проблемы потребления, а не производства; основными отраслями народного хозяйства – сфера услуг и производство товаров массового потребления.

Такова в основных чертах концепция Ростоу, как одно из по­рождений цивилизационного подхода к истории.

Во всех своих вариациях цивилизационный подход к истории более гибкий, чем формационный. Рассматривая преобладающую отрасль народного хозяйства и господствующую систему ценностей в качестве основы исторического типа общества, сторонники цивилизационного подхода избавляются от жесткой необходимости искать в развитии различных народов первобытнообщинный, рабовладельческий, феодальный и буржуазный строй. Цивилизационный подход не знает и жесткой детерминации хода истории законами единства производительных сил и производственных отношений и соответствия производственных отношений уровню и характеру развития производительных сил. Акцент в этом подходе делается на анализе исторической деятельности различных народов, которая, естественно, протекает в определенных географических, социально-экономических и культурных условиях.

Методологически правильно Тойнби указывает, что цивилизации — это «движение, а не состояние, странствие, а не убежище». «Они надламываются и распадаются тогда, когда встречают вызов, на который им не удается ответить» (66. С. 48, 49).

В качестве важного методологического следствия цивилизационного подхода к истории следует указать естественность в различии развития стран Запада и Востока. Отпадает мучительная не­обходимость икать рабство и феодализм на Востоке, подгонять под формационную схему конкретно исторические данные. Впрочем, цивилизационный подход не исключает формаций в развитии западноевропейских стран. Однако сами формации перестают быть обязательными ступенями в развитии человечества.

2. Традиционное и индустриальное общество как два исторически сформировавшихся типа цивилизации

Традиционное общество – следствие неолитической, или аграрной, революции, которая завершилась, приблизительно, в III тысячелетии до н.э. Суть ее в том, что земледелие повлекло за собой оседлый образ жизни, жилищное и хозяйственное строительство, производство разнообразного сельскохозяйственного инвентаря и посуды, изобретение прядения и ткачества. А это кардинально изменило весь образ жизни человека, детерминировало становление традиций и нравов, обеспечивавших стабильность воспроизводства периодически повторявшихся сельскохозяйственных работ.

Все разновидности традиционной цивилизации, возникавшие на основе аграрной революции, имеют некоторые общие черты. В них преобладают: хозяйствование на основе эмпирически найденных технологий и рутинных производственных навыков; использование ремесленных орудий труда, приводившихся в движение главным образом за счет физической силы и мастерства работников производства; земледелие и земледельческая община; незначительность накоплений и непроизводительное их расходование; государственная собственность при второстепенной роли частной; авторитарный, деспотический режим, раболепие низших слоев перед высшими; строгий моральный стандарт, религиозно-нравственные ценности, ориентировавшие общинников на соблюдение интересов общины и божественное спасение; общая застойность и социально-экономическая стабильность.

Социальной основой традиционной цивилизации была сельская община, которая дополнялась государственной организацией. Коллектив общинников традиционно владел землей. Община возглавлялась старейшинами. Над общиной находилось государство, которому она выплачивала традиционную ренту-налог. Между государством и общинами поддерживались патриархальные отношения.

Перераспределяя получаемые от общин средства, государство не было заинтересовано в развитии рыночных отношений и усилении частной собственности. Хотя и рыночные отношения, и частная собственность имели место, община, как правило, тяготела к натуральному хозяйству. Она приглашала и ремесленников и воинов, и подсобных рабочих, и строителей, оплачивая им услуги в соответствии с традицией. Автономия общин уважалась государством, которое собственно и существовало за их счет и не было заинтересовано в новшествах.

В рамках общин совершался технический прогресс, появлялись новые ремесла, но никогда он не был результатом целенаправленных исследований и не рассматривался как общественная ценностью. В качестве высших ценностей считались общинный образ жизни, выполнение раз установленных обычаев и обрядов, моральное совершенство и религиозная благочестивость.

В традиционной цивилизации индивид ценился лишь как член определенной социальной группы, и вне этой группы ею жизнь постоянно подвергалась опасности. Жизнь индивида проходила или в деревне, в которой он родился, или в ремесленном цехе к которому, так сказать, были приписаны его родители. У индивидов не было практически выбора в определении своей жизни решении личных проблем.

В работе «Хозяйственная этика мировых религий» М. Вебер пишет «Крестьянам, тесно связанным с природой и во всем своем хозяйственном существовании зависившим от элементарных природных сил, была настолько близка магия – заклинание духов, пребывавших в силах природы или над ними, или простое обретение расположения божества, что вырвать их из этой исконной формы религиозности могло лишь глубокое преобразование всей жизненной ориентации, произведенное либо другими слоями общества, либо мощными пророками, легитимизированными в качестве колдунов благодаря совершенным ими чудесами» (15. С. 58).

На особенности традиционного общества существенно влияли природные условия, этногенез и культурные традиции. Особое значение имела культура, именно от нее зависит культурно-исторический тип цивилизации (китайский, индийский, иранский и т.д.). В отличие от цивилизационных основ, сближающих различные народы, культура подчеркивает их неповторимые, индивидуальные черты, что, разумеется, не исключает взаимовлияние культур друг на друга.

Клановый уклад жизни в Китае стал возможным лишь в атмосфере конфуцианско- даосистской культуры с ее установкой на почитание общинниками императора как сына Неба и отца народа. В Индии кастовый строй поддерживался бразманизмом. Индийская община нейтрализовала буддизм как попытку пересмотреть кастовые порядки и укрепила свой традиционный образ жизни с помощью индуизма, вобравшего в себя как положения брах манизма, так и буддизма.

От восточных общин существенно отличались порядки в Древней Греции. Здесь крестьянская община никогда не занимала господствующего положения в обществе. Преобладали небольшие города, население которых занималось ремеслом и торговлей. Это предопределило развитие товарного производства, ориентированного на рынок и частнособственнические отношения.

Развитию товарного производства и частнособственнических отношений способствовал демократизм. Он давал свободным гражданам древнегреческих общин право заниматься своим хозяйством, проявлять инициативу и гарантировал им защиту личного достоинства и свободы. Античная Греция не знала бюрократического управления.

В Древней Греции стали формироваться и особые социокультурные принципы. Среди них на первом месте были частнопредпринимательская деятельность и свободомыслие.

В их русле осуществлялись технические новшества и научные изыскания. Достаточно отметить работу Архимеда, которая не знает себе равных в древности. Его открытие законов рычага, статической подъемной силы и центра тяжести на многие столетия определили прогресс в механике.

Древнегреческая цивилизация занимает уникальное место в истории. Ее достижения легли в основу становления индустриального общества.

Термин «индустриальное общество» вошел в общественную науку с легкой руки Сен-Симона. Его поддержали Конт, Спенсер, Дюркгейм. В XX в. сформировалась теория индустриального общества, представители которой рассматривают капитализм как начальную стадию индустриализации, характерную лишь для ряда стран Западной Европы.

Индустриальное общество имеет ряд характерных признаков. Оно основано на машинном производстве, товарно-денежных отношениях, предпринимательстве и наемном труде, получении прибыли, значительных накоплениях общественного богатства и крупных инвестициях в народное хозяйство, а также на научной организации труда, техническом, экономическом и политическом рационализме.

В современном индустриальном обществе господствующее положение занимают промышленные корпорации и банки; промышленные корпорации и банки — акционерный, коллективный капитал; во главе их стоят менеджеры, специалисты; их социальное положение определяется не собственностью, не наследованием капитала, а профессиональной подготовкой, место классов занимают профессиональные группы заинтересованные в сотрудничестве; среди общественных институтов резко возрастает роль выс­ших учебных заведений, где готовятся специалисты и накапливается научно-техническая и социально-экономическая информация; государство становится не столько репрессивным, сколько танирующим и регулирующим органом социально-экономической жизни; в самой социально-экономической жизни утверждаются мобильность, демократизм, равенство возможностей и рационализм.

Цивилизационный фундамент индустриального общества закла­дывается постепенно.

Во-первых, значительных успехов достигает земледелие. В западноевропейских странах сельскохозяйственное производство ориентируется на рынок, и землевладельцы заинтересованы в технических новшествах. К тому же в этих странах систематически ощущается нехватка рабочей силы, и технические усовершенствова­ния были желательны, так как повышали производительность труда и компенсировали нехватку рабочих рук.

Во-вторых, в западноевропейских странах получают широкое распространение городские поселения. В них проживали ремесленники и торговцы. Города превращались в центры экономических отношений, финансовых операций, ремесленного производства и образования.

Вебер отмечает ряд особенностей горожан, которые оказались чрезвычайно полезными для становления индустриального общества. «Общим для бюргерского слоя была тенденция в сторону практической рационализации жизненного поведения, что вытекало из типа их жизнедеятельности, относительно далекой от воздействия сил природы. В основе всего их существования лежал расчет и стремление господствовать над природой и людьми, пусть даже с помощью самых примитивных средств» (15. С. 58).

В-третьих, товарно-денежные отношения и рынок стимулируют развитие частнособственнического предпринимательства, расширение как торговых операций, так и производственной деятельности. В свою очередь, экономическая конкуренция требовала технических новшеств, снижение издержек производства. Обогащение становится лейтмотивом интересов западноевропейских горожан.

В-четвертых, технические новшества способствуют рационализации производственной деятельности, углублению разделения труда и специализации работников в отдельных сферах производства. Ветряная и водяная мельницы становятся прообразами машины, стимулируя поиск более совершенных передаточных механизмов и универсальных источников энергии.

В-пятых, знание природных свойств и законов становится общественной ценностью. Естествознание теснит религию, христианские догмы. Ценность последних падает.

Бэкон и Декарт закладывают мировоззренческие основы инструментального отношения человека к природе, связывая научные исследования с материальной выгодой.

По Бэкону, ценность науки – не знание ради знания, а насыщение производства техническими новшествами. Цель же изобретений – полезность, улучшение жизни людей, использование сил природы.

В том же духе высказывается и Декарт – «Зная силу и действие... окружающих нас тел так же отчетливо, как мы знаем различные занятия наших ремесленников, мы могли бы точно такими же способами использовать их для всевозможных применений и тем самым сделаться хозяевами и господами природы» (27. С. 305).

В-шестых, под влиянием все большего распространения предпринимательской деятельности складывается то, что часто называют «духом капитализма». Его существо – во взгляде на прибыль как на фундаментальную ценность. Прибыль — доказательство умения жить и богоугодности образа жизни. Прибыль становится смыслом существования благочестивого христианина.

Путь к прибыли невозможен без экономического рационализма. «Фундаментальной особенностью капиталистического частного хозяйства является то, что оно рационализировано на основе строгого расчета, планомерно и трезво направленного на реализацию поставленной перед ним цели; этим оно отличается от хозяйства живущих сегодняшним днем крестьян, от привилегий и рутины старых цеховых мастеров и от "авантюристического капитализма", ориентированного на политическую удачу и иррациональ­ную спекуляцию» (14. С. 83—84).

В-седьмых, постепенно складывается общественное мнение, что массовое производство и потребление вполне могут заменить религиозные надежды на духовное спасение. Изобилие предметов потребления, комфорт, развлечение и прочие земные удовольст­вия вполне стоят того, чтобы им посвятить свою жизнь и сделать их целью и смыслом своих хлопот и забот. Потребительство ста­новится культом массового сознания.

Естественно, что данный цивилизационный фундамент нужда­ется в своем завершении в виде машинного производства. О машине Маркс пишет: «В качестве машины средство труда приобре­тает такую материальную форму существования, которая обуслов­ливает замену человеческой силы силами природы и эмпиричес­ких рутинных приемов — сознательным применением естество­знания» (44.Т. 23. С. 397).

Техническая революция конца XVIII — начала XIX в. ознаменовала собой переход общества в царство машин.

Появление технологических машин, использование сил приро­ды в промышленности завершается стандартизацией деталей и узлов различных механизмов, что сделало возможным массовое производство. Изготовление стандартных компонентов техничес­ких устройств и сборка из них различных изделий резко повыси­ли производительность труда и выдвинули промышленное произ­водство на первый план в народном хозяйстве. Индустрия стала господствующим сектором экономики.

Индустриальное общество не только дало массовое производ­ство и потребление, но и вызвало к жизни ряд противоречий, которые в определенной степени оказались неожиданными для людей и разрушительными для основы их существования.

В индустриальном обществе, если использовать хайдеггеровскую терминологию, техника превратилась в часть бытия челове­ка. Человек оказался затребованным техникой. Техническая сис­тема разрешает существовать только тем явлениям, которые принимают ее правила игры, ее требования, и исключает (или мини­мизирует) те явления, которые могут подорвать ее стабильность. В жертву технике приносятся здоровье людей, их наследствен­ность и психика, искусство и гуманизм. Дегуманизация труда и массовое потребление разъедают традиционные нравственно-ре­лигиозные устои человеческой жизни.

Здесь же меняется и взгляд на человека. Раньше полагали, что в нем живет искра божья, а индустриальное общество низводит художника, музыканта, инженера на уровень выдрессированного животного. Если человек произошел от обезьяны, то и он подчинен власти формулы: «стимул – реакция». Так учили Уотсон и Скиннер. В книге «Бихевиоризм» Уотсон писал: «Доверьте мне десяток здоровых нормальных детей и дайте возможность воспитывать их так, как я считаю нужным, гарантирую, что, выбрав каждого из них наугад, я сделаю его тем, кем задумаю: врачом, юристом, художником и даже нищим или вором, независимо от его данных, способностей, призвания или расы его предков».*

* Годфруа Ж. Что такое психология Т. 1. М., 1992. С. 87.

Так индустриальное общество порождает свою идеологию, свое мировоззрение. От былого величия человека практически ничего не остается в этой идеологии и в этом мировоззрении.

Таковы в общих чертах особенности индустриального общества, пришедшего на смену традиционной цивилизации.

3. Рациональность как социокультурная проблема

Индустриализация общества вызвала в общественном сознании, в философии и социологии глубокий интерес к рациональности. Что такое рациональность, в чем ее существо и насколько она важна для познания и практики? Является ли рациональность причиной машинной индустрии? Можно ли рациональность отнести исключительно к науке, рассматривая ее как воплощение разума, или же надо говорить о рациональности всех видов деятельности, в том числе и религиозной? Таковы некоторые аспекты проблемы рациональности.

Обычно рациональность противопоставляют иррациональности, которую понимают как логическую невыразимость духовного опыта, эмоциональность или нормативность, а также как хаотичность функционирования техники, экономики и политики в обществе.

В отличие от иррациональности рациональность определяют как совокупность процедур и инструментов интеллектуальной деятельности, обеспечивающую точность и достоверность результатов научного исследования. Это наиболее распространенное понимание того, что такое рациональность. Но ее же определяют и как способность к логически непротиворечивому, последовательно организованному на основе логических законов выражению духовной деятельности (нравственной, художественной, религиоз­ной, философской и т.д.). И, наконец, рациональность понимают как характеристику цивилизации, как существенную черту культуры. Механизм культурной программы поведения людей в той или иной цивилизации может основываться как на науке, так и на религиозно-нравственных, художественных нормах. Там, где в культуре преобладает наука, существует рациональная цивилизация. Для традиционных цивилизаций Индии и Китая характерно преобладание религиозно-нравственных и художественных норм функционирования общества, что часто истолковывалось как доказательство того, что эти культуры отличаются не рационализмом, а мистицизмом.

Хотя все эти определения не тождественны и свидетельствуют о том, что понимание рациональности постоянно уточняется и развивается, в них содержится существенно общий подход к проблеме: рациональность связывается с целесообразностью и целенаправленностью человеческой деятельности.

Прежде всего рациональность относится к средствам достижения цели. Научный анализ гарантирует выбор наиболее эффективного и кратчайшего пути к задуманному. Что касается самих целей, то нет научного способа определить, какая цель верна, а какая нет. Логика помогает очистить цель от несообразности, но не избавляет от риска.

В принципе, цели определяются потребностями и системой ценностей. Они зависят от научно-технических, социально-экономических и политических условий. Такие условия, с одной стороны, подсказывают, чего следует добиваться, а, с другой, – дают реальные средства достижения цели. В зависимости от реальных средств формируется цель.

Но полагать, что возможны такие условия, возможно такое общество, которое на сто процентов избавляет от риска при определении цели, иррационально. Иррационально и стремление «делать все возможное из любви к ближнему», – полагает А. Этциони, один из последователей М. Вебера (48. С. 304).

Иррациональна и абсолютизация рационального. Разум должен видеть собственные границы. Они условны, подвижны, относительны, но они существуют. Рациональность исторична.

Поскольку рациональность рассматривается как способность подвергать выбор средств в достижении цели логическому и эмпирическому анализу, постольку сам выбор оказывается относительным. Рациональное для одного человека, может быть иррациональным для другого, вынужденного согласовывать цель с несколько иной системой ценностей, нормативных соображений.

Впервые проблема рациональности была поставлена в философии античного общества. Ее представители выделили разум как фундаментальную характеристику космоса и познания. Разум понимался ими как нечто божественное, стоящее над людьми, всегда тождественное самому себе, абсолютное и неизменное.

В природе все целесообразно, учил Аристотель. И человек об­наруживает эту разумность, и сам становится разумным. Мышле­ние логично, подчинено правилам разума.

Античные мыслители допускали, что люди могут поступать неразумно, иррационально, но это отступление от разума — ре­зультат заблуждения, и оно исправляется врожденной способнос­тью сознания двигаться к истине.

Итак, абсолютный разум господствует над неизменной природой согласно вечным принципам. Эти принципы бытия открываются, по мнению Аристотеля, метафизике.

В Новое время Галилей внес уточнение в понимание рациональности. Он говорил, что перед человеком лежит раскрытая книга природы, но написала она языком математики. Поэтому понять Великую книгу могут лишь те, кто знает математику.

Для Аристотеля природа целесообразно устроена и ее рациональность можно понять с помощью обыденного опыта. Надо толь ко прислушиваться к рекомендациям философии.

Галилей уточняет, что рациональность природы имеет специфику. Рациональность своей основой и своим выражением имеет математику. Непосредственно книгу природы не прочтешь. Необходимо овладеть математической символикой, чтобы читать книгу, написанную Богом. И для того, чтобы иметь уверенность в результатах познания, важно постоянно проверять свои выводы. Математически оформленные результаты опытного познания отличаются точностью и адекватностью действительности.