Freude (радость)

В 1785 г. в деревушке Гохлис недалеко от Лейпцига Фридрих Шиллер сочинил Оду к Радости [An die Freude]. В этом пеане он восхвалил духовное освобождение, пришедшее к нему после несчастной любви и зимы, проведенной в нужде в Мангейме. Стихи были полны политических и личных намеков: ходят упорные слухи, что первоначально Ода назвалась Гимн Свободе:

Радость, чудный отблеск рая, Дочерь милая богам,

Мы вступаем, неземная, Огнехмельные, в твой храм, Власть твоя связует свято Все, что в мире врозь живет: Каждый в каждом видит брата Там, где веет твой полет.

Обнимитесь, миллионы! В поцелуе слейся, свет!

Братья, над шатром планет Есть Отец,

к сынам склоненный!

Спустя семь лет Бетховен объявил о своем намерении положить Оду на музыку. Он обдумывал этот замысел более тридцати лет.

Бетховен задумал грандиозную Немецкую симфонию где-то в 1817 г. Ему казалось, что она должна заканчиваться хоральной кульминацией. В его ранних записях упоминается Adagio Cantique — «религиозная песня в симфонии в старых ладах... в Adagio текстом будет какой-нибудь греческий миф (или) Cantique Ecclésiastique (кант)». В Allegro — «Карнавал Бахуса». Только в июне-июле 1823 г. он окончательно принимается за Оду, одержимый мрачными предчувствиями. В эти годы, горькие и мрачные годы надвигавшейся глухоты,

Бетховен сумел одолеть свои несчастья в Missa Solemnis и изумительных сонатах для фортепьяно, Ор. 109-11.

Однако Симфония No. 9 (с хором) в D minor (Ор. 125) должна была подняться на новые высоты композиционной изобретательности и эмоциональной дерзости. После короткого (шепотом) пролога первая часть allegro ma non troppo, приводится в движение необычным звуком целого оркестра, исполняющего нисходящее арпеджио D minor в унисон. Во второй части molto vivace, «самом божественном из всех скерцо», музыка то и дело совсем прекращается, а затем возобновляется с удвоенной силой. Третья часть adagio строится вокруг двух переплетающихся благороднейших мелодий.

При переходе к финалу звучавшие дотоле в разных предшествующих частях темы соединятся между двумя вспышками знаменитой какофонии или хаоса. Причем хаос, в свою очередь, прерывается звонким и призывным басом: О Freunde, nicht diese Toene! [О друзья, не надо больше этих звуков! Давайте споем что-нибудь полное радости!] Вскоре новый мотив возникает в партии духовых. Повторенный в торжествующем ре мажоре тональности труб, он образует простейшую и в то же время самую мощную из всех симфоническую мелодию. В строчке из 56 нот почти все удвоены последовательно в партии труб. Для этой именно мелодии были перегруппированы строфы Шиллера.

Невероятная сложность, возникшая в итоге, требует от исполнителей и слушателей чрезвычайных усилий и воображения. Помимо расширенного оркестра необходим большой хор и четыре солиста. Этот квартет певцов развивает тему в двух вариациях. Тенор поет:

«Рад, рад, что солнца сквозь эфир идут» под военный марш с турецкими ударными инструментами. Оркестровая интерлюдия в форме двойной фуги подводит к гремящему хору

«О, миллионы, я обнимаю вас!» Солисты беседуют с хором в начале шиллеровых строф, а затем еще одна двойная фуга подводит к моменту, когда сопрано берут верхнее ля и держат его бесконечные 12 тактов. В коде солисты сливаются в своего рода универсальный круг, клубок пышной полифонии, а затем пропевают уменьшенную версию главной темы. В конце слова «Дочь Элизия, Радость, о Радость, сошедший Бог» повторяются maestoso, пока в заключение не происходит утвердительного перехода из ля мажора в ре мажор.

Девятая, хотя и написана по заказу Лондонского филармонического общества, была впервые исполнена в Вене 7 мая 1824 г. Дирижировал сам композитор. Поскольку он не слышал, то совершенно потерял контроль над оркестром и продолжал дирижировать, когда музыка уже кончилась. Один из оркестрантов повернул его лицом в зал, чтобы он мог увидеть рукоплескания.

Гений Бетховена неизменно служил всем народам. Во вре-