Эстетика, философия, критика

В отдельном человеке влечение к обособлению идет
все дальше, и тем самым может быть достигнута цель
земного элемента. Как природное существо человек
тем совершеннее, чем более самостоятельным и инди-
видуальным он является. Однако влечение к самости
и индивидуальности занимает все же подчиненное ме-
сто в земном элементе; в восходящем развитии оно
должно постепенно растворяться в любви, ограничен-
ная индивидуальность должна отпасть, и все возвратить-
ся в единство.

Поэтому позитивная свобода человека имеет место
лишь в отношении к целому, лишь в любви и общно-
сти, будучи связана с ними. Негативная свобода гаран-
тирована тем, что никакие границы не являются абсо-
лютными; у человека всегда есть способность принять
решение, он всегда остается господином, сколь бы мощ-
ное воздействие ни оказывалось на него со всех сторон.

Истинная ирония, поскольку существует ведь и лож-
ная... есть ирония любви. Она возникает из чувства
конечности и собственного ограничения и видимого про-
тиворечия этого чувства идее бесконечного, заключен-
ной во всякой истинной любви. Как и в реальной жизни,
в любви, направленной на земной предмет, добродуш-
ная и тихая шутка по поводу кажущегося или дейст-
вительного несовершенства другого оказывается на сво-
ем месте и производит, скорее, приятное впечатление
как раз там, где обе стороны уверены в своей взаим-
ной любви и интимность этой любви не терпит ничего
лишнего. Это относится ко всякой другой и даже к
высшей любви, и здесь кажущееся или действительное,
но малозначительное противоречие не может устранить

бесконечной идеи, лежащей в основе такой любви, а,
напротив, служит лишь для ее подтверждения и усиле-
ния. Но лишь там, где любовь уже очищена вплоть
до высшей ступени развития и внутренне упрочена и
завершена, эта выявленная в любвеобильной иронии ви-
димость противоречия никак уже не может нарушить
высшего чувства. И какое иное основание могла бы
иметь и признавать философия жизни, кроме этого по-
нятия подобной любви? Именно об этом основании жиз-
ни, внутренней жизни, я говорил как о единственном
основании, в котором нуждается философия и из кото-
рого она должна исходить. Но только эта любовь долж-
на быть сама пережитой или внутренне испытанной,
и понятие ее должно быть почерпнуто из собственного
чувства и опыта этого чувства.

Насажденное в человеческой душе или данное и
врожденное ей воспоминание вечной любви, вновь ис-
точающееся здесь из сокровенных глубин... представ-
ляет собой не только основу высшей жизни вообще,
но, в частности, и одну из великих внутренних жизнен-
ных артерий подлинного искусства и поэзии. Однако
существуют и многие другие артерии, столь же суще-
ственные и не менее'богатые и обильные. Одной из
таких артерий является, например, тоска по бесконеч-
ному, которая более устремлена в будущее с надеж-
дой, тогда как вечное воспоминание любви, как тако-
вое, более связано с прошлым и часто сливается с ис-
торическим чувством реального прошлого.
...Воспоминание вечной любви в том, что касается его
влияния на искусство, хотя и представляет собой лишь
единое чувство или единую врожденную идею, если
угодно так называть ее, однако его воздействие может
быть всеобщим и простираться на всю область сознания
в целом. Все прочие чувства внутреннего человека, все
мысли, представления и идеи мыслителя или все образы,

картины, идеалы художника, погруженные в это единое
чувство вечной любви, как в море или поток высшей
жизни, духовно преображаются и возвышаются или пре-
вращаются в чистую красоту и совершенство.

Домашние и светские отношения, дружба, любовь
и брак, основывающийся на одном из этих чувств, а то
и стремящийся охватить их оба,— таково содержание
каждого доброго и прекрасного содержательного ро-
мана. В «Избирательном сродстве» Гёте, о котором уже
так много говорилось, основная мысль весьма проста.
Глубокомысленный художник показывает нам, что брак
основан на притяжении неоднородного, любовь — на
притяжении однородного. Вот тайна его химически-
моральной загадки! Все это очень верно согласно обыч-
ному ходу вещей. Кто ищет связи на всю жизнь и кто
серьезно относится к жизни, тот с полным сознанием
или инстинктивным чувством не захочет увидеть рядом
с собой просто повторение собственной самости, скорее
он будет стремиться отыскать и соединиться как раз
с такими качествами души и внешнего поведения, ко-
торых у него нет и которые дополняют его. Как
часто мы видим мужчину с духовной энергией, но страст-
ного удерживаемым на надлежащей жизненной стезе
трезвой и осмотрительной твердостью чувствующей, но
умной женщины! Реже встречаются примеры противо-
положного, но есть и они, и как много можно привести
примеров других сходных связей и отношений. И разве
существовал бы счастливый брак, не основывающийся
на совместном действии и дополнении противоположных
нравственных качеств и способностей?

Иначе обстоит дело со страстной любовью, возни-
кающей не из ощущаемого недостатка и потребности
в том, чего недостает нам в нравственном отношении,
но именно из чувства глубокой внутренней одинако-
вости, которая, будучи скрыта от самих ее обладате-

лей, окружает их магическим покровом, приковывает их
друг к другу с непреодолимой магнетической силой
и влечет их часто к их несчастной судьбе. Отсюда
разрушительное действие и большей частью трагиче-
ский конец страстной любви, ибо односторонняя на-
правленность становится все сильней и убийственней,
все ошибки и болезни души, усиленные тайным согла-
сием любимого, все более отдаются самим себе и своей
гибели. Именно поэтому иногда и брак, казавшийся
вначале счастливым, кончается в соответствии с обыч-
ным ходом вещей отвращением или равнодушием, ибо
именно та неоднородность чувств и качеств, которая
казалась столь пригодной для того, чтобы восполнить
недостающее каждому и создать из соединения обоих
целостную жизнь, именно эта неоднородность (там,
где только казалось, будто есть противоположная
склонность, в действительности же ее не было в глубине
сердца) вызывает часто у пошлых душ раздор, вначале
незначительный, но разрастающийся постепенно и при-
водящий в конце концов к ожесточению, отдалению,
холодности и ненависти.

Но не существует ли связи, хотя бы встречающейся
и редко, где таинственная склонность одинаковой при-
роды сочеталась бы с различными нравственными ка-
чествами и способностями, дополняющими друг друга?
Одним словом, не соединимы ли любовь и брак и не
более ли достойно поэта изобразить этот хотя и редкий,
но реально существующий в человеческой природе
союз, нежели ту убогую обыденность, где любовь и
брак вечно бегут друг от друга, где любовь разру-
шительна, а брак пошл?

Эстетика, философия, критика. М.,

1983. Т. 2. С. 361—362, 367, 387—

Стендаль
О ЛЮБВИ