Н.-С. де Шамфор

МАКСИМЫ И МЫСЛИ,
АФОРИЗМЫ И АНЕКДОТЫ

Природа наделила человека одновременно и разу-
мом, и страстями, надо думать, для того, чтобы с по-
мощью последних он заглушал страдания, которые при-
чиняет ему первый. После того как человек избывает
свои страсти, природа оставляет ему всего несколько
лет жизни и, видимо, руководится при этом жалостью:
она не хочет обрекать его на существование, поддер-
живаемое одним только разумом.

Любая страсть всегда все преувеличивает, иначе она
не была бы страстью.

Философ, который силится подавить в себе страсти,
подобен химику, который вздумал бы потушить огонь
под своими ретортами.

Неверно утверждение (высказанное Руссо вслед за
Плутархом) будто, чем больше человек думает, тем
меньше чувствует. Верно другое: чем больше он рас-
суждает, тем меньше любит. На свете мало людей,
которых можно было бы назвать исключением из это-
го правила.

Любовь — милое безумие; честолюбие — опасная
глупость.

Любовь — единственное чувство, в котором все ис-
тинно и все лживо; скажи о ней любую нелепость —
и она окажется правдой.

Когда влюбленный жалеет человека здравомысля-
щего, он напоминает мне любителя сказок, который
зубоскалит над теми, кто увлекается историческими
сочинениями.

Любовь — это рискованное предприятие, которое
неизменно кончается банкротством; кто им разорен,
тот вдобавок еще и опозорен.

Что такое любовница? Женщина, возле которой за-
бываешь то, что знал назубок, иными словами, все не-
достатки ее пола.

Любовь, по-видимому, не ищет подлинных совер-
шенств; более того, она их как бы побаивается: ей
нужны лишь те совершенства, которые творит и приду-
мывает она сама. В этом она подобна королям: они
признают великими только тех, кого сами и возвели-
чили.

Любовникам довольно нравиться друг другу своими
привлекательными, приятными чертами, но супруги мо-
гут быть счастливы лишь в том случае, если связаны

взаимной любовью или хотя бы подходят один к дру-
гому своими недостатками.

Мужчине мало быть любимым: он хочет, чтобы его
оценили, а оценить могут лишь те, кто на него похож.
Потому-то на свете и не существует любви, вернее, по-
тому она так недолговечна между двумя существами,
одно из которых ниже другого. Дело тут не в тщесла-
вии, а в естественном самолюбии; попытка же лишить
человека самолюбия бессмысленна и обречена на не-
удачу. Тщеславие — свойство натур слабых и порочных,
тогда как разумное самолюбие присуще людям вполне
порядочным.

Мужчина охладевает к женщине, которая слишком
сильно его любит, и наоборот. Видимо, с сердечными
чувствами дело обстоит как с благодеяниями: кто не
в состоянии отплатить за них, тот становится неблаго-
дарным.

В женском мозгу, видимо, на одно отделение мень-
ше, а в сердце — на одно чувство больше, чем в мозгу
и сердце мужчины. Без этого особого устройства жен-
щины не могли бы растить, выхаживать и холить детей.

Любовь лишь тогда достойна этого названия, когда к
ней не примешиваются посторонние чувства, когда она
живет только собою и собою питается.

Всякий раз, когда я вижу женщин, да и мужчин,
слепо кем-то увлеченных, я перестаю верить в их спо-
собность глубоко чувствовать. Это правило меня еще ни
разу не обмануло.

Грош цена тому чувству, у которого есть цена.

Любовь как прилипчивая болезнь: чем больше ее
боишься, тем скорее подхватишь.

Влюбленный человек всегда силится превзойти са-
мого себя в приятности, поэтому влюбленные большею
частью так смешны.

Отнимите у любви самолюбие — и что же останет-
ся? Почти ничего! Очистите ее от тщеславия — и она
уподобится выздоравливающему человеку, который от
слабости еле волочит ноги.

Быть может, чтобы вполне оценить дружбу, нужно
сперва пережить любовь.

Одна умная женщина бросила мне как-то фразу,
которая, возможно, проливает свет на природу слабо-
го пола: «Когда женщина выбирает себе любовника,
ей не так важно, нравится ли он ей, как нравится ли
он другим женщинам».

Размышления и афоризмы фран-
цузских моралистов XV/— XVIIt ве-
ков. М., 1987. С. 4)4, 426, 464,
466, 468, 469

А. де Ривароль
ИЗБРАННЫЕ ВЫСКАЗЫВАНИЯ

Любовь, которая живет среди бурь и порою воз-
растает на лоне предательства, не всегда способна вы-
держать безоблачную погоду верности.

Молодые люди ведут себя с женщинами как робкие
богачи, а старики — как наглые нищие.

Невинную девушку растлевают бесстыдными реча-
ми, женщине легкого поведения кружат голову почти-
тельной любовью: в обоих случаях — неизведанным
плодом.

Ничто убедительней не доказывает, сколь мало че-
ловек уважает себе подобных, как непроизвольное пре-
небрежение, проявляемое им к актерам и вообще ко
всем, кто служит его забавам и наслаждениям; вот
почему мужчина чаще всего оправдывает презрение
к женщине тем, что обладал ею.

Самолюбие в любви или несчастьях — всегда нелов-
кий проситель: оно говорит о себе там, где надо гово-
рить о любимом предмете; о своих заслугах — там,
где надо восхвалять оказанные благодеяния.

Любовь — порождение двух существ, чающих друг
от друга одинакового наслаждения.

С точки зрения социальной в любви разумно, быть
может, только одно — то, что она безумна.

Воля — это дюжая рабыня, прислуживающая то
страстям, то рассудку; она есть напряжение всех наших
способностей, слишком часто порождаемое страстями:
невозможно ведь предположить, что воля независима
от них, хотя с рассудком она порывает отнюдь не редко.
Зависть, жестокость, честолюбие желают; рассудок про-
сит или приказывает — недаром у женщин всегда пре-
избыток желаний. Слабое напряжение воли называется
поползновением. Когда мы прощаемся с возрастом
страстей и чувствований и входим в разум, желаний
становится меньше, и у нас формируется наконец по-
литическое мышление.

Страсти — вот ораторы многолюдных собраний.
Разум — историк, страсти — актрисы.

У разных людей и страсти проявляются по-разному:
одни не только признаются в своих пороках, но даже
хвалятся ими, другие — тщательно их скрывают; одни
ищут, с кем бы провести время, другие — кого бы оду-
рачить. Самый большой себялюбец не всегда открыто
потакает своему себялюбию, равно как самый большой
чревоугодник не всегда расхваливает вкусное кушанье:
напротив того, он сладострастно его смакует и при
этом помалкивает из страха, что все наперебой станут
просить его поделиться с ними этим яством.

Размышления и афоризмы фран-
цузских моралистов XVI—XVI/I ве-
ков. М., 1987. С. 520, 521, 50Й, 5)7

Ф. Баадер
ИЗ ДНЕВНИКОВ

Я потому называю женщину хранительницей любви,
что, как известно, у мужчины инициатива принадлежит
не любви, но похоти и любовь только следует за наслаж-
дением, тогда как, напротив (в нормальном состоянии),
у женщины наслаждение следует за любовью, а вообще
женщина не столь способна к абстрагированию того и
другого, как мужчина. Поэтому мужчина в этом смысле
сознательно дает женщине худшее — наслаждение, а
женщина мужчине — лучшее (любовь), и против этого
достоинства женщины не может служить серьезным
возражением ни употребление во зло половой любви,
ни то замечание, что именно женщина разжигает в муж-
чине похоть и что любовь девы возбуждается мужчи-

ной, потому что женщина лишь неосознанно (невинно)
пробуждает похоть в мужчине, но зато отвечает ему
любовью сознательно.

...Естественно совершающаяся в любви полов фан-
тасмагория, когда любящие на первой стадии своей
любви взаимно считают· себя более красивыми, милы-
ми, совершенными — лучшими, чем есть они на деле,—
то и это указывает на высшее значение. Эту восхищен-
ность, эту идеализацию любящие должны рассматри-
вать лишь как ободряющий и поощряющий призыв,
обращенный к ним, а именно как призыв и призвание
становиться в своем совместном стремлении подлинно
и существенно тем самым, чем провидчески, словно ми-
раж, являет им внутренние, заложенные в них задатки
та самая фантасмагория любви,— вместо того чтобы,
как это обычно происходит, обращать во зло эту мимо-
летную утреннюю зарю любви, скоро, слишком скоро
теряющуюся в сером облаке жизни, пользуясь ею все-
го лишь для взаимного, праздного, тщеславного и нич-
тожного самолюбования.

Эстетика немецких романтиков. М.,
1987. С. 352—355