В России с системных позиций

Как показала история, проблема динамической политической стабильности в стране прямо связана с доверием народа к власти. Одним из базовых условий этого доверия, а значит и отсутствия смут, бунтов, массовых протестов и беспорядков, революционной ситуации, является легитимность политической власти, определенный характер ее взаимоотношений с собственным народом (налоги, тарифы, зарплаты, пенсии, такие компоненты социальной политики госвласти, как здравоохранение, образование, прямая поддержка малообеспеченных слоев, жилищные возможности, пособия, прямые выплаты и компенсации и т.д.) и решением властью проблем личной и имущественной безопасности граждан и их организаций.

Типичная ошибка при толковании сущности легитимности – позиция юридического позитивизма, правоведения победившей крупной буржуазии, «забывшей» о лозунге «свобода, равенство и братство». Здесь основа подхода - соответствие власти закону, с точки зрения признания на тер­ритории данной страны и на международном уровне. Хотя история России неоднократно показывала, что власть в нашей стране имеет дело не с законом, когда речь идет о ее существовании, о ее стабильности.

Ей приходится иметь дело с народом и может оказаться, что она легитимна (законна) только для некоторых, но не для всех социальных групп, т.к. эти социальные группы эти самые законы, по которым та или иная группировка получила в свои руки госвласть, не считают честными и справедливыми. Поэтому российской власти не нужно впадать в иллюзии, навеянные юридическим позитивизмом, господствующим сегодня в российских юридических вузах.

А как быть, например, с тем, что и столпы христианской церкви, и разные философы, мудрецы признавали право народа на свержение власти, если она оказалась тиранической? Уж, казалось бы, такого нельзя услышать от просвещенного и законопослушного немца. Но нет, и немецкий философ, родоначальник немецкой классической философии, профессор университета в Кенигсберге, иностранный почетный член Петербургской АН с 1794 г. Иммануил Кант (1702 – 1804) признавал право народа на восстание, если законный монарх оказался тираном.

Поэтому проблема легитимно­сти не в законности, а в отношении общества, составляющих его групп к политической власти. Признания ее законной хотя бы теми сословиями, социальными группами, классами, на которые она опирается и с чьими интересами (в выживании и материальном и духовном развитии) она должна будет связывать свою политику в первую очередь.

Хотя, разумеется, нужно иметь в виду признание режима и со стороны международного сообщества, других государств, с которыми этой госвласти придется иметь дело.

Наш политологический исторический анализ показывает, что для любого политолога, юриста, социолога, когда речь идет о легитимности власти, важны ответы на следующие вопросы: кто выносит оценку (самый простой вопрос; народ или другие государства), как выносится эта оценка и на основании чего эта оценка формулируется.

Сословия, социальные группы, составляющие народ, всегда соотносят и появление, и деятельность власти с ценностями своего группового сознания, с представлениями о том, что, по их мнению, является справедливым и честным, и которые не очень сильно отличаются от общенациональных ценностей всего народа (хотя, разумеется, имеют социально-групповую специфику).

В чем же особенность современного русского менталитета при анализе проблем легитимности политической власти в России?

Как показали наши исследования этой проблемы в 2000-2008 гг.[1], эти особенности в том, что российская власть, в первую очередь, оценивается нравственными критериями, критериями, что есть «добро» и «зло», что есть «честно» и «нечестно» и т.д. Относясь к своему государству как к «общему делу». Особенности России (и природно-географические, и инфраструктурные, и социальные, и исторические, и т.д.) выработали у русских отношение к государству как к самостоятельному творческому субъекту истории, обязанному решать проблемы выживания и развития страны, как к чему-то личному и важному для каждого «общему делу». А не к «либерально-нейтральному».

Как оказывается, нормальная русская нравственность (как и нравственность любого крупного народа) не допускает компромиссов по этим оценкам и всегда считает злом убийства, грабежи, воровство, насилие (особенно над женщинами, детьми и стариками) и т.п., в результате которых к политическому управлению страной пришла новая группировка, властью несправедливой и нечестной.

И отметим, как показала история, что как только в какой-то социальной группе эти действия при завоевании власти будут считаться «добром» (с маскировкой «вынужденным добром»), можно говорить о падении культуры в этой социальной группе и о начавшейся деградации всего народа, нации.

Во вторую очередь, тесно связанную с первой, власть оценивается социальными группами русского народа с позиции, которую можно назвать «исторический политический компромисс».

При этом социальные группы, чьи интересы не представлены во власти (малообеспеченные социальные группы, относительно независимые от власти группы свободных людей и т.п.), соглашаются на существование этой власти (и свое сосуществование с ней в одной стране) в силу историчности корней ее происхождения в стране и, обязательно, при условии, что власть и представленные ею социальные группы будут обеспечивать их существование на исторически прием­лемом жизненном уровне.

Словом, речь идет о своеобразном «общественно-политическом договоре» (не путать с «общественным договором») между властью и частью народа (который и закрепляется в групповом сознании этой части нации как ценность). Напомним, что так любимое нынешней властью понятие «общественный договор», на самом деле не имеет никакого отношения к переговорам «власть-общество», т.к. общественный договор это договор внутри общества, между гражданами по поводу того, что делегировать власти, а что оставить себе из властных функций и т.д.

В-третьих, власть оценивается социальными группами народа с позиции тех ценностных ориентаций, которые в сознании (и подсознании) этих групп фиксируют правила («справедливые» и «честные») взаимоотношений с властью и с другими социальными группами нации.

Эти правила, признавая факт наличия разных сословий, разной близости этих сословий к власти, указывают той или иной социальной группе правила «справедливого» и «честного» поведения с властью и другими группами, которые обеспечивают выживание и данной группы, и других групп и самой власти.

Это тоже «общественно-политический договор» по совместному выживанию социальных групп и самой власти, но на этот раз с позиции «справедливо» и «честно» оцениваются уже сами законы, иные нормативные акты, издаваемые властью для регулирования отношений между ней и данной социальной группой, между социальными группами общества. Словом, этот «общественно-политический договор» становится ценностью сознания и подсознания группы, если эти нормативные акты считаются данной социальной группой справедливыми и честными.

И если по тем этим основанием нация «признает» данную власть, то это и означает ее легитимность в самом сущностном значении этого зарубежного понятия. Это означает, что власть пользуется доверием нации (или тех социальных групп, соответствующую оценку которых она и прошла) по указанным (но еще не всем) основаниям.

История человечества показала, что в условиях кардинального изменения политико-правового режима, как и в условиях, например, социально-экономического кризиса, ценности и ценностные ориентации социальных групп общества сталкиваются с внедряемыми властью новыми ценностями. Это может приводить и к драматическим, и трагическим последствиям для их носителей, а может вести и к переосмыслению старых стереотипов, ценностей и вынужденному восприятию каких-то новых, внедряемых властью. И оказавшаяся в этом последнем случае противоречивой пирамида групповых и личностных ценностей также способна привести к драме и трагедии носителей этой внутренне противоречивой системы ценностей.

Словом и самой русской нации, и ее социальным группам, и отдельным гражданам, далеко не безразлично, куда (идеологическая программа), кто (лидеры, правители, руководители ведомств госаппарата) и как (политико-правовой режим, т.е. конкретные характеристики взаимоотношений власти с обществом) ее ведет. И за счет каких ресурсов и кого (всего общества, какой-то его части) она это делает. Поэтому:

В-четвертых, нация, ее социальные группы должны признать цели новой власти «справедливыми» и «честными».

В-пятых, честными и справедливыми должны быть признаны и лидеры группировки, пришедшей к власти в стране, и члены их команды.

В-шестых, честными и справедливыми в данных, конкретных исторических условиях должны быть признаны и новые взаимоотношения власти и общества (как власть строит свои отношения с обществом; общество ответит тем же), т.е. сам политико-правовой режим, создаваемый правящей группировкой в стране.

Напомним, что легитимность имеет и седьмое основание – признание данной власти законной другими государствами (вопрос «кто оценивает власть?»).

Ясно, что если по какому-то основанию в народе существует различная оценка справедливости и честности власти, режима, лидера, программы, то это означает неполную легитимность власти, а если все или абсолютное большинство социальных групп общества по какому-то даже одному основанию дают одинаковый отрицательный ответ, то это значит, что легитимности власти по данному основанию вообще нет.

История России показала, что власть, для своей устойчивости, может реализовывать какой-то набор (или программу) мероприятий с целью ком­пенсации недостатка легитимности по одним основаниям ее наличием по другим, маневрируя по всему спектру. Словом, для сохранения своей динамиче­ской стабильности, власть апеллирует то к одним, то к другим стереотипам и критериям, одновременно увязывая легитимность внешнюю и внут­реннюю. И пока ей это удается, пока не наступил политический кризис, указывающий на полную импотенцию власти, в народе не возникает устойчивого мнения о том, что такую власть пора менять.

История показывает и еще одну ситуацию, когда власти довольно быстро удается обеспечить доверие народа или быстро его потерять (по всем указанным параметрам!). Речь идет об эффективности или неэффективности политической власти, т.е. ее результативности в реализации функций политического управления страной.

Если эффективности власти не наблюдается, то происходит утрата политического управления обществом, ее авторитета у общества и, естественно, ее легитимности. При наличии эффективности и легитимности режим стабилен, при их отсутствии – нестабилен, при наличии же только одного из двух компонентов режим находится в неустойчивом положении.

Отметим, что существование закономерной взаимосвязи между легитимностью, эффективно­стью и динамической стабильностью признается и используется политико-правовыми науками для соответствующей классификации политико-правовых режимов.

Сегодня образованные слои российского общества ведут дискуссии о возможностях тоталитарной тенденции нашего государства. Как нам представляется, тоталитарный режим в России возникает тогда, когда значительное большинство граждан не воспринимает правящую группировку (или лидера: царя, «верховного правителя», «отца нации» и т.д.) легитимной, т.е. для этого большинства царь «ненастоящий», или правящая группировка «неправильная», «нечестная», «несправедливая».

История показала, что пока такого не происходит, правящий класс в России может себе позволить играть в демократию с народом. Но утрата легитимности режима в условиях экономического и политического кризиса в стране создает проблему доверия все большего числа граждан к власти. Проблему, решение которой у нас оказывается невозможным в рамках демократической модели обустройства страны.

В России правящий класс никогда не отдает власть добровольно. И если общество лишает легитимности его ставленников во власти, то любое действие этих ставленников становится преступным в глазах российского общества. И в этом случае для удержания власти правящий класс (его правящая группировка) идет на изменение политико-правового режима, делая ставку на силу, т.е. превращает его в тоталитарный (если в авторитарный, то это еще гражданам повезло). Формально используя заранее принятые соответствующие законы, или принимая таковые, или вообще не заботясь ни о какой законности. Используя соответствующее пропагандистское прикрытие («забота о благе верноподданных», «радение о народе-богоносце», «выживание страны перед лицом врага» и т.д.)