Самиздат и тамиздат

Системным стал в начале 60-х и до конца советского союза. Литературный самиздат довольно ничтожная часть. В основном – научные, философские, богословские труды. Рассказать, какие знаковые труды и почему они были запрещены.

Название самиздат появилось в народе как естественная пародия на названия советских государственных издательских организаций вроде Госкомиздат, Политиздат и т. п. Вероятно, первым близкое по смыслу и форме слово «самсебяиздат» употребил поэт Николай Глазков, уже в 1940-е гг. ставивший это слово на изготовленных им раскрашенных и переплетённых машинописных сборниках своих стихов. Собственно, нет ничего нового в том, что автор дарит друзьям копии своих произведений. Игровой момент был именно в оформлении, в пародировании официального книгоиздания, в этом самом словечке «самсебяиздат».

Александр Даниэль (сын того, которого судили с Синявским): Мне кажется, что под словом «самиздат» имеет смысл подразумевать не сам текст, а способ его бытования. Я бы предложил такое определение (увы, не очень операционное): самиздат - это специфический способ бытования общественно значимых неподцензурных текстов, состоящий в том, что их тиражирование происходит вне авторского контроля, в процессе их распространения в читательской среде. Автор может лишь «запустить текст в самиздат», дальнейшее не в его власти.

Владимир Буковский дал следующее определение: «Самиздат: сам сочиняю, сам редактирую, сам цензурирую, сам издаю, сам распространяю, сам и отсиживаю за него» в автобиографическом романе «И возвращается ветер…».

В виде самиздатовских копий впервые получили хождение:

▪ многие выдающиеся произведения литературы, в частности «Доктор Живаго» Б. Пастернака, «Архипелаг ГУЛАГ», «Раковый корпус» и «В круге первом» А. Солженицына, «Зияющие высоты», «Светлое будущее» и «Желтый дом» А. Зиновьева, «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» В. Войновича и «Опустелый дом» Л. Чуковской.

▪ стихи Иосифа Бродского, О. Мандельштама, А. Галича,

▪ книги авторов, которые формально не были запрещены (или запрет формально был отменён), но издавались крайне мало и не могли попасть ко многим читателям, например, стихи и проза М. Цветаевой, Андрея Белого, Саши Чёрного, А. Ахматовой, B.Шаламова, Хармса, некоторые произведения братьев Стругацких, «Мастер и Маргарита» М. А. Булгакова и др.,

▪ переводная иностранная литература (художественная, научная, социально-политическая, например, Джилас).

▪ таким же образом по Москве и Ленинграду «ходили» записанные анекдоты Игоря Губермана, эпиграммы на советских политиков и известных коммунистических литераторов, например, эпиграммы Зиновия Паперного.

Поэму А. Галича «Мы не хуже Горация» (см. Текст песни «Мы не хуже Горация») можно считать одой самиздату.

Термины самиздат и тамиздат стали интернациональными, как и некоторые другие слова, пришедшие из СССР, например, спутник, КГБ, перестройка, гласность. В 70-х годах самиздат был столь широко распространен, что про него был сочинен анекдот: Бабушка для внука перепечатывает на машинке роман «Война и мир» Толстого — внучек ничего, кроме самиздата, не читает.

Преследование самиздата противоречило международным соглашениям, подписанным Советским Союзом в Хельсинки. Были организованы группы содействия выполнению Хельсинкских соглашений в СССР, см., например, Московская Хельсинкская группа. Документы Хельсинкских групп выходили как в самиздате, так и в тамиздате. Изготовление и распространение этих документов преследовалось властями; участников Хельсинкских групп выгоняли с работы, арестовывали и подвергали принудительному лечению (карательная психиатрия).

Несмотря на репрессии, поток самиздата ширился. Председатель КГБ Андропов в 1970 году в секретном сообщении ЦК отмечал: «За период с 1965 года появилось свыше 400 различных исследований и статей по экономическим, политическим и философским вопросам, в которых с разных сторон критикуется исторический опыт социалистического строительства в Советском Союзе, ревизуется внешняя и внутренняя политика КПСС, выдвигаются различного рода программы оппозиционной деятельности»

В дальнейшем наряду с откровенно диссидентскими трудами в самиздате распространялись и политически безобидные, но по тем или иным причинам не вошедшие в официальную «обойму» произведения, например переводы книг Туве Янссон и Дж. Р. Р. Толкина.

Одним из первых образцов советского самиздата был знаменитый доклад Н. С. Хрущёва «О культе личности Сталина». Доклад этот был закрытым и в официальной советской прессе в полном объёме опубликован только после начала перестройки, однако по стране ходило достаточно большое количество машинописных копий.

Кто печатался в самиздате, хронология:

Мне представляется по мемуаристике и устным воспоминаниям современников, что в сороковых - начале пятидесятых годов в списках ходили почти исключительно стихи. В сталинскую эпоху это был, прежде всего, Слуцкий, Окуджава, Евтушенко, Ахмадулина.

Рубикон был перейден где-то ближе к концу десятилетия: самиздат освоил прозаические и далеко не всегда беллетристические тексты. Поразительно, но, если не считать письмо Раскольникова Сталину, в первую очередь это были переводные тексты: Кестлер, Орвелл, Кафка, «Письмо к заложнику» Сент-Экзюпери, Нобелевская лекция А. Камю. В сущности, именно они, переводчики, были первыми литераторами, осознанно использовавшими механизм самиздата.

Что касается отечественной прозы, то, как мне кажется, в пятидесятые годы это была проза Платонова, Зощенко и «Доктор Живаго» Пастернака, который распространялся по стране не столько в машинописи, сколько в виде фотокопий с зарубежных изданий. Ну, и конечно, особый жанр, который я бы назвал «републикациями самиздата» - произведения, когда-то опубликованные в СССР и не переиздававшиеся в течение десятилетий: письма Короленко Луначарскому, «Несвоевременные мысли» Горького, Пильняк, Замятин, Булгаков и т. д.

В начале шестидесятых самиздат подхватил мемуары Евгении Гинзбург, рассказы Шаламова (причем явно не в качестве художественной прозы, а как историко-философские произведения), философские эссе Г.Померанца. «Открытое письмо Эрнста Генри Илье Эренбургу» и одна из самых, по-моему, толстых книг в мире - работа Роя Медведева о сталинизме «К суду истории». Видимо, где-то в это же время в самиздате начали циркулировать сборники «Вехи», «Из глубины», работы Бердяева и других религиозных философов начала века.

С конца 1950-х самиздат - это не просто механизм распространения запрещенных или полузапрещенных текстов. Он становится главным инструментом «второй культуры», т.е., культуры, которая не просто реализует себя в обход цензурных ограничений, а вообще игнорирует эти ограничения. Речь уже идет не о рукописях, отвергнутых цензурой, а о рукописях, изначально не предназначенных для цензуры. Люди начинают «писать в самиздат», как раньше «писали в стол». Иными словами, самиздат становится социально-культурной институцией.

Начало этого процесса я бы датировал 1959 годом Именно тогда молодому журналисту из «Московского комсомольца» Александру Гинзбургу (возможно, не без участия поэта Генриха Сапгира.) пришла в голову дерзкая идея выпускать машинописный поэтический сборник, состоящий из произведений разных авторов, по тем или иным причинам не прошедших цензуру либо вовсе не предлагавшихся в печать. Это предприятие разом превратило самиздат - в Самиздат, т.е., в инструмент альтернативной культуры. институцию. Вероятно, Гинзбурга отчасти вдохновляла практика поэтов лианозовского круга, многие из которых время от времени составляли и пускали по рукам собственные сборники. Впрочем, первый же номер «Синтаксиса» (так был назван альманах) состоял отнюдь не только из стихов лианозовцев. Но главное не в этом. Одно дело - авторский сборник, мало чем отличающийся от обычных поэтических подборок тогдашнего самиздата, и совсем другое дело - альманах, да еще и периодический, да еще и с указанием имени составителя на первой странице. Быть может, сегодня трудно уловить этот нюанс, однако современникам «Синтаксиса» он был абсолютно внятен: издание сборника стало своего рода Декларацией независимости культурного процесса. Внятен он был и госбезопасности: в 1961 гг. Гинзбурга, выпустившего уже в 1959-1960 годах три номера журнала и готовившего четвертый номер, арестовали, и против него было возбуждено уголовное дело по обвинению в «антисоветской агитации».

Но пример был показан, и джинн выпущен из бутылки. Необязательность печатного станка для самореализации культуры была продемонстрирована с предельной наглядностью. Не стану перечислять многочисленные (по большей части, эфемерные) самиздатские альманахи и журналы, выпущенные в подтверждение этого тезиса. Упомяну лишь создававшийся в это же время и в этом же кругу сборник «Феникс» (сейчас его обычно называют «Фениксом-61», в отличие от «Феникса-66» - сборника, подготовленного Юрием Галансковым пятью годами позже). Характерно, на мой взгляд, что в тот период составлением сборников и альманахов занимаются, по преимуществу, маргиналы с площади Маяковского. По-видимому, этот жанр интуитивно ощущается как нечто качественно отличное от обычной самиздатской деятельности, как новый шаг, требующий большей степени независимости от системы.

Уже в 1950-е годы в самиздате циркулировала не только поэзия и не только художественная проза. Первыми правозащитными текстами в истории советского самиздата и предтечами будущей диссидентской эпохи стали два текста, которые можно отнести к правозащитной тематике, хотя формально они были связаны, как и следует ожидать, с литературой (точнее, с репрессивной реакцией власти на независимую литературу). Включив в себя эти тексты, самиздат забил колья на территории прежде чуждых ему газетных жанров - публицистики, документалистики, судебного очерка. Это, прежде всего, два текста - запись общего собрания московских писателей осенью 1958 г., где шельмовали Пастернака, и, конечно же, запись процесса 1964 г. над Бродским, сделанная Фридой Вигдоровой. Насколько мне известно, запись 1958 года велась официально, в самиздат она попала в результате утечки из Секретариата СП (вот бы узнать, кто и зачем уволок из Секретариата эту запись и запустил ее в самиздат!). А вот Фрида Вигдорова уже вела свои записи как «частное лицо». Запись суда, сделанная Вигдоровой, в тысячах экземпляров распространилась по стране, а сама Вигдорова вольно или невольно стала основоположником нового самиздатского жанра - правозащитного документа.

Но чем дальше, тем чаще правозащитный документ - петиция в советские органы, обращение к различным межгосударственным или общественным международным структурам, к прессе, отечественной или опять-таки зарубежной, к западным правительствам, общественным или политическим деятелям, наконец, «открытое письмо» - и не предназначался для свободной циркуляции внутри страны. Автор мог, например, передать его за рубеж в надежде, что его опубликует какая-нибудь западная газета или что «Голос Америки» и «Свобода» озвучат этот текст в своих передачах. Автор мог передать его в Московскую хельсинкскую группу или в «Хронику текущих событий» в качестве информации о каком-то происшествии.

В 1966 г., на процессе Синявского и Даниэля жены подсудимых уже вполне целенаправленно записывали ход судебных заседаний, осознанно следуя примеру Вигдоровой.

«Тамиздат» (термин, пародийно повторяющий слово «самиздат», которое, напомню, в свою очередь пародировало официальное «Госиздат») - это, в советском словоупотреблении 1970-х годов, тексты, опубликованные в зарубежных издательствах и нелегально ввезенные в СССР. «Тамиздат» как явление возник еще в середине 1950-х годов. Первыми известными миру советскими «тамиздатчиками» стали Б. Пастернак, А. Синявский, Ю. Даниэль, А. Есенин-Вольпин. На рубеже десятилетий переход произведения из самиздата в тамиздат становится уже типичным. Но настоящее распространение это явление получает лишь в 1970-е гг., когда, невзирая на неудовольствие властей, принимавшее самые разнообразные формы (но, после скандального процесса Синявского и Даниэля, почти никогда не доходившее до уголовного преследования), значительная часть литераторов, даже из числа принадлежащих к советскому культурному истэблишменту, принялась отправлять свои рукописи на Запад. При этом ряд авторов - Солженицын и другие писатели, не желавшие откровенно ссориться с советской властью, ранние диссиденты - именно так объясняли публикацию своих текстов за рубежом.

«Хроника текущих событий», начиная примерно с пятидесятого - пятьдесят пятого выпусков приходила к читателю в основном, в виде нью-йоркского переиздания или через зарубежное радиовещание на русском языке. Что же касается большинства других диссидентских текстов, то их хождение и «саморазмножение» к концу семидесятых было настолько незначительным, что говорить о них как о произведениях самиздата (а не как о «кружковой литературе») можно лишь с весьма серьезными оговорками.

Ясно, что исчезновение самиздата не могло произойти позже, чем летом 1990 г., когда в СССР была отменена цензура как государственный институт. Однако самиздат (в нашем понимании этого слова) исчез несомненно раньше. Когда же: в 1987 году - с началом перестройки? В начале восьмидесятых - с усилением репрессий? Я полагаю, что упадок самиздатской деятельности наступил значительно раньше, в конце семидесятых годов, и был связан не с репрессиями, а наоборот, с появлением новых альтернативных самиздату возможностей, в первую очередь «тамиздата». В чём специфика распространения самиздата, начиная с ХVII века? Именно в слиянии функций читателя, пользователя литературы и издателя. В самиздатском процессе издатель и читатель - это одно и то же лицо.

Журналы московского и ленинградского самиздата:

Синтаксис Самиздатский машинописный альманах, выпускавшийся в 1959–1960 молодым московским журналистом Александром Гинзбургом. Вышло три номера, тираж которых достигал 300 экз. Состоял исключительно из стихов московских (№1, 2) и ленинградских (№3) поэтов, публикации которых встречали препятствия со стороны цензуры (Булат Окуджава, Иосиф Бродский, Николай Глазков, Генрих Сапгир, Наталья Горбаневская и др.). Иллюстрировал выпуски альманаха московский художник и поэт, неформальный лидер «Лианозовской группы» Евгений Кропивницкий. 
Большинство исследователей полагает, что именно «Синтаксис» следует считать первенцем самиздатской периодики. Принципиально новым стало то, что альманах издавался открыто: на его обложке были проставлены фамилия и адрес издателя. По свидетельствам современников, это обстоятельство производило большое впечатление на читателей. Во время работы над №4 «Синтаксиса» (июль 1960) Гинзбург был арестован, органы госбезопасности конфисковали весь архив «Синтаксиса», и издание альманаха было остановлено. (Самому редактору, вместо планировавшегося сначала политического обвинения, было предъявлено сфальсифицированное обвинение по уголовной статье, а дело о «Синтаксисе» было прекращено 11.01.1961). Альманах распространялся в основном среди любителей поэзии, «Синтаксис», пропагандировали видные московские ученые, бывшие узники сталинских лагерей Л.Е. Пинский и Г.С. Померанц. Через пять лет все три номера «Синтаксиса» были перепечатаны в эмигрантском журнале «Грани» (1965, №58).

Феникс Весной 1961 молодой московский поэт Юрий Галансков, участник собраний молодежи у памятника поэту Владимиру Маяковскому («Маяковка»), ставших неофициальным клубом любителей поэзии, составил и выпустил (размножил на пишущей машинке) альманах «Феникс». В сборнике были представлены разные жанры неподцензурного творчества молодых московских авторов конца 1950-начала 1960-х. Поэтический отдел в основном включал стихи друзей Галанскова - поэтов «Маяковки» Анатолия Щукина, Аполлона Шухта, Владимира Вишнякова (псевдоним Ковшин). Кроме них, публиковались произведения и других молодых литераторов (напр., Натальи Горбаневской). Составитель поместил в сборнике свою поэму «Человеческий манифест» – общественно-эстетическую программу «Маяковки». Из творчества литераторов старшего поколения в «Феникс» вошло одно стихотворение и отрывок из «Автобиографии» опального Бориса Пастернака. Публицистику в сборнике представляло написанное редактором «Открытое письмо Евгению Евтушенко», с критикой популярного тогда молодого советского поэта и упреками в приспособленчестве. 
В августе-октябре 1961 четверо активистов «Маяковки» были арестованы органами госбезопасности, а собрания на площади пресечены властями. Литературные устремления Галанскова и других «маяковцев» показались им менее значимыми.
Циркуляция «Феникса» не была широкой, возможно, из-за распыления среды – практически все активные участники «Маяковки» были подвергнуты внесудебным преследованиям. Сборник был передан за границу и полностью опубликован в №52 эмигрантского журнала «Грани» за 1962. Эта публикация осталась практически единственным памятником всплеску самиздатской активности, порожденной «Маяковкой» - участники чтений выпустили еще несколько неподцензурных литературно-публицистических сборников – «Бумеранг», «Чу!» и др., оставшиеся неизданными.

Второй сборник «Феникс» т.н. «Феникс-66», был составлен Ю. Галансковым в Москве осенью 1966. Непосредственным толчком к его появлению был прошедший в феврале 1966 суд над писателями Андреем Синявским и Юлием Даниэлем. В отличие от предыдущего сборника, в «Фениксе-66» основное место занимала не поэзия, а литературная, философская и политическая публицистика. Туда были включены две статьи Синявского (одна из которых – «Что такое социалистический реализм» - была только что признана Верховным судом РСФСР «антисоветской», а вторая – «В защиту пирамиды», подготовленная к печати журналом «Новый мир», была снята цензурой после ареста писателя). В сборник также вошли широко распространявшиеся в самиздате в середине 1960-х тексты: открытое письмо журналиста Эрнста Генри к писателю Илье Эренбургу с резкой оценкой личности Сталина. Программными для «Феникса-66» были две работы самого Галанскова: «Открытое письмо Михаилу Шолохову» с резкой критикой «погромного» выступления нобелевского лауреата на XXIII съезде КПСС, призывавшего к бессудной расправе над арестованными писателями, и статья «Организационные проблемы движения за полное и всеобщее разоружение и мир во всем мире» – один из первых пацифистских документов в советском самиздате. Кроме того, сборник включал стихи молодых московских поэтов - от «маяковцев» до СМОГистов. 
«Феникс-66» был передан редактором на Запад В январе 1967 Галансков был арестован в Москве органами госбезопасности. На «процессе четырех» (А.Гинзбурга, Ю.Галанскова, А.Добровольского, В.Лашковой, Москва, январь 1968) некоторые тексты, вошедшие в «Феникс-66», были признаны «антисоветскими», редактирование, размножение и передача сборника за границу были вменены в вину и Галанскову, и его однодельцам, осужденным по ст. 70 УК РСФСР («антисоветская агитация и пропаганда»).

Ми́тин журна́л — российский литературно-художественный журнал. Выходит нерегулярно. Издаётся с января 1985 года в самиздате, с 1993 года (выпуск 49) типографским способом. Главный редактор — Дмитрий Волчек. В 2005 году после выхода 63-го номера издание журнала приостановлено. В 2010 году вышел №64, в 2011 - №65.

Обводный канал В начале 80-х гг. В Ленинграде Обводный канал становится одним из очагов советской неподцензурной культуры. В 1981 г. поэты Сергей Стратановский и Кирилл Бутырин организуют самиздатовский литературно-критический журнал «Обводный канал», ставший вскоре наряду с «Часами» одним из рупоров ленинградской неподцензурной словесности. За двенадцать лет существования машинописного журнала (1981 – 1993) было издано восемнадцать номеров. Авторами «Обводного канала» являлись такие выдающиеся поэты, прозаики и критики второй половины 20 в., как Иосиф Бродский, Дмитрий Александрович Пригов, Лев Рубинштейн, Виктор Кривулин, Юрий Кублановский, Бахыт Кенжеев, Леонид Аронзон. В журнале публиковались переводы из Джона Донна, Уильяма Блейка, Антонена Арто, Джорджа Оруэлла и нек.др. В предисловии к одной из книг поэта Сергея Завьялова, чьи ранние стихи также были опубликованы в «Обводном канале», поэт, филолог и критик Александр Скидан писал об «общей апокалиптической ноте» – лейтмотиве журнала. Обводный – как «вылет» из официальной культуры, из разрешенного (официального) пространства в пространство запредельное, иррациональное и страшное, почти гоголевское.