Новые классы исследуемых переменных

Я указал на огромную сферу действия, которую предос­тавляет для психологической науки это новое направ­ление. Одним из следствий этого расширения компетенции является то, что появляются целые новые области исследуемых проблем, измеряемых переменных. Мне 'хотелось бы сказать несколько слов о работах, которые, по-моему, возвещают о будущем этого направления. В каждом из примеров мы обнаружим, что используе­мые измерения имеют много качеств, ценных для пред­ставителей бихевиоризма. Они являются, без сомнения, объективными измерениями, результаты которых могут быть легко повторно получены. Однако философские допущения бихевиористов в этих исследованиях не ис­пользуются. В них измеряют переменные величины, ко­торые могут возникнуть только в результате глубокого •проникновения в феноменологический мир индивида, представления о связи с человеком как о процессе оценки и выбора, существования и становления.

а) Значение. Укажем на некоторые проблемы, свя­занные со значением. Мы можем исследовать законо­мерность, выражающуюся в том, что с изменением структуры значений феноменологического мира меня­ется и наше поведение.

Мы можем также исследовать взаимосвязь изменен­ного значения понятия с различными внешними типами поведения, или, обращаясь к другому, возможно более обоснованному использованию метода семантического дифференциала, можем определить, имеет ли семанти­ческое пространство, по существу, сходные корни в раз­личных культурах, представители которых говорят на разных языках. Мы можем узнать, есть ли у различных культур, несмотря на их непохожесть, существенная общность в способе восприятия значений. В данных ис­следованиях мы видим впечатляющий пример изучения функциональных взаимосвязей путем использования операциональных методов, применяемых к проблемам внутренних феноменологических значений, существую­щих в личном мире каждого индивида, при правильном раскрытии взаимосвязи между этими значениями. О ка­кой более непостижимой проблеме можно мечтать, чем проблема измерения образного пространства, существу­ющего между двумя или более значениями в личном опыте, и путей изменения этих пространственных свя­зей во времени. И тем не менее эта важная экзистен­циальная область изучается объективными методами, давая результаты, которые могут быть воспроизведены любым квалифицированным ученым.

б) Переменные «Я» и «отношения с другими». Я хо­чу перейти к другому примеру, вернее, к Труппе приме­ров одного рода. Объектом огромной важности в луч­ном мире каждого индивида является его «Я». Много лет назад я понял всю важность этой проблемы в пси­хотерапии, несмотря на имевшееся в научном мире пре­дубеждение против всего неопределенного, ненаблюдае­мого, зараженного интроспекционизмом. Клиенты упор­но выражали свои чувства в таких терминах: «Я чувствую, что я — не я», «Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал мое реальное я», «Хорошо бы пойти домой и быть там самим собой», «Я думаю, если мне очистить себя от всего поверхностного, то под этим появится твердое, реальное Я». Постепенно я стал осознавать, что измене­ния клиента в процессе терапии тесно связаны с проблемой «Я», — а если это не так, то как же эта проб­лема смогла стать частью психологической науки?

Я могу хорошо вспомнить волнение, которое я испы­тал, когда один из выпускников университета рассказал мне о Q-технике, придуманной В. Стефенсоном, и о возможностях, которые дает этот метод для измерения индивидуального представления о себе или восприятия себя. С тех пор идет развитие методов исследования «Я». Любой может обнаружить адекватное объективное представление о себе как о юноше или девушке: «Я», каким я вижу себя сейчас, «Я», каким я хотел бы быть, «Я», каким мама воспринимает меня и т. д. Эти методы дают нам средство, часто неадекватно понимаемое и, без сомнения, иногда неправильно применяемое, но тем не менее средство для объективного представления одного из наиболее важных аспектов внутреннего мира человека. Вместо измерения всех видов моторного по­ведения мы можем прямо выйти на то, что часто назы­вают динамической сущностью личности, т. е. на «Я», имеющее самое значительное влияние на поведение. Индексы, получаемые в результате этих измерений, также как корреляции между воспринимаемым «Я» и оцененным «Я», доказали свою достоверность при изме­рении плохой приспособленности и свое первенство в измерении изменений при.психотерапии. Самым важным является то, что возможность дать объективное пред­ставление об этом важном феноменологическом явлении открыла путь для эмпирического исследования некото­рых аспектов теории «Я». На степень признания проб­лемы «Я» в качестве объекта изучения психологии ука­зал Хебб в своем приветствии Американской психоло­гической ассоциации: «Я» — не тайна и не мистика, а сложный умственный процесс... Он не менее доступен для изучения в лаборатории, чем в клинике».

Тесно связанными с изучением «Я» являются проб­лемы самоуважения, степени схожести между «тем («Я»), какой «Я» есть, и тем «Я», каким бы хотел быть». Скляйн в остроумной и заставляющей поразмышлять статье сравнивает несколько способов изме­рения этой сложной феноменологической переменной. Помимо других интересных положений он придумал свой физический способ измерения этого явления, совершенно абстрактный по своей природе. Для 'измере­ния нужны две плексигласовые дорожки, которые мо­гут пристраиваться друг к другу концами, или перек­рываться в различной степени, или только -наклады­ваться одна на другую. Индивида просят одну из до­рожек представить в качестве себя, какой он есть, дру­гую — в качестве себя, каким бы он хотел быть, и раз­местить их в соответствии с этими представлениями о себе. Скляйн показывает, что это до конца абстрактное, невербальное, связанное с двигательными реакциями измерение, которое обеспечивается положением доро­жек, более адекватно отражает индивидуальное вос­приятие личности взаимосвязи с «Я»-идеальным, чем субъективные качества структурированного метода Q (Q-sort). Этот пример доказывает, что когда мы начи­наем заниматься проблемой измерения феноменологи­ческих конструктов, то мы можем найти всевозможные остроумные методы. Конечно, найдется человек, кто мог бы a priori считать невозможным создание метода, с помощью которого можно было бы абстрактно измерять субъективные самооценки различных людей, принимая во внимание, что у каждого человека оценочное чувство основано на индивидуальном, присущем только ему со­отношении элементов, где даже простые составляющие по-разному значимы для каждой отдельной личности. Подобные выводы об уникальности каждого индивида вытекают из результатов более простого эксперимента Скляйн.

в) Переменные, возникающие в результате психо­терапевтической интеракции. Мне хотелось бы указать на то, что исследование, основанное на феноменологи­ческом подходе, требует от нас более направленного измерения значимых переменных. Приведем в качестве примера эксперимент из области психотерапии, в кото­ром оценка степени вхождения клиента во взаимосвязь с терапевтом, другими словами, степень вербализации клиентом этой связи, те сочеталась с последующими из­мерениями. Но когда шкала измерений была передела­на и в нее были введены показатели, отражающие спе­цифический феноменологический опыт человека, то клиент проявлял больше интереса к эксперименту и ре­зультаты были иными.

Эти эксперименты показали ту степень взаимосвязи между клиентом и психотерапевтом, которая являлась источником нового опыта для клиента, что хорошо вы­ражалось в его заявлении: «Я никогда не мог заста­вить себя ранее испытывать такую зависимость, как сейчас». Такие оценки определенно ассоциировались с исходными измерениями.

Мне хотелось бы обратиться и к другим примерам из области психотерапии. Попытки изучить и смодели­ровать поведение терапевта в прошлом не были успеш­ны. Недавно появились более обнадеживающие ре­зультаты. На основе естественных клинических наблю­дений было выдвинуто предположение, согласно кото­рому степень ясного чувственного -эмпатического пони­мания, идущего от терапевта или общения с клиентом, может как-то повлиять на изменения личности клиента. Работая над этой чисто экзистенциальной, феномено­логической проблемой, три различных исследователя Баррет, Леннард, Холкайдс придумали свои способы измерения этой эмпатической способности терапевта по­нимать клиента и применили их к разным группам те­рапевтов, работающих с определенным контингентом клиентов. Во всех трех случаях была найдена тесная связь между степенью эмпатии терапевта и степенью личностных изменений клиента, возникающих в результате такой эмпатии.

Новые, хорошо продуманные исследования провели терапевты, работая с группой людей, страдающих шизо­френией. В этих исследованиях средняя оценка эмпатии терапевта, которая ставилась сторонними наблюдателя­ми на основе записанных на пленку интервью, коррели­ровала с независимым от этих интервью измерением степени и направленности личностных изменений клиен­тов в результате психотерапии. Таким образом, эти ис­следования доказывают важность и закономерность взаимосвязи между двумя внутренними переменными (эмпатией терапевта и личностными изменениями кли­ента), являющимися, по существу, феноменологически­ми по своей природе.

В этих же исследованиях изучались субъективные чувства, отношения терапевта к клиенту. Были оценены степень его безусловного положительного отношения к клиенту, уровень проявления бескорыстной теплоты и любви к нему. Измерения этих не совсем, ясных фено­менологических качеств терапевта также значимо кор­релируют с независимо измеренными личностными изменениями под влиянием психотерапии.

Позвольте мне привести два других примера. Клини­ческими наблюдениями было выявлено, что от отноше­ний клиента к себе и своим проблемам зависит возмож­ность предсказания, будет ли он или не будет изме­няться в результате психотерапии. Одна.из гипотез по этому поводу такова: по готовности клиента раскрыть в себе новые 'чувства и новые 'качества можно пред­сказать его личностные изменения. Другая гипотеза связана со способностью клиента непосредственно отра­жать свой опыт, с тем, является ли чувственный мир для него отдаленным и неосознанным, или он может непосредственно выражать свои чувства, как только они появятся. Были выработаны методы для определения показателей этих субъективных внутренних переменных. Хотя эти методы еще очень несовершенны, однако бла­годаря им были получены некоторые интересные ре­зультаты. Например, в группе испытуемых, страдающих шизофренией, о которых мы упоминали выше,.измере­ние глубины их самопознания в повторном интервью значимо коррелирует (с уровнем значимости 1%, или р<0,01) с независимым от этого измерением их лич­ностных изменений в конце психотерапевтического лече­ния, проводимого через год, два или три после интер­вью. Даже оценка степени проникновения и осознания клиентом своего опыта коррелирует, правда, менее зна­чимо (с 5%-ным уровнем значимости), с исходным из­мерением его изменчивости. Особенности отношения клиента к своим проблемам, проявляющиеся в повтор­ном интервью, коррелируют (с 5%-ным уровнем значи­мости) со степенью изменчивости, характерной для него в течение всего периода терапии.

Такими исследованиями подтверждается мнение, что когда мы начинаем направленно изучать и измерять объективные индексы субъективных внутренних фено­менологических процессов, которые должны быть стати­стически значимы, то можем найти при этом больше законности, порядка и возможностей для прогноза, чем когда мы ограничиваем сферу познаваемого изучением только внешнего поведения.

Личностное научение и связанная с ним феномено­логическая переменная. Я хотел бы рассказать историю, которая произошла со мной много лет назад и связана с моими первыми шагами в этой области. Один серьез­ный студент, писавший свой диплом под моим руковод­ством, выбрал для изучения проблему факторов, на базе которых можно было бы предсказывать поведение ма­лолетних преступников. Он провел тщательное изучение психологической атмосферы в семье, условий в школе, степени влияния знакомых и культурного влияния, уров­ня развития социального опыта, физического развития, наследственности каждого преступника. Эти внешние факторы были оценены по степени благоприятного или неблагоприятного влияния на нормальное развитие -по континууму от элементов, разрушительно действую­щих на благополучие ребенка, вредных для него, до элементов, благоприятствующих его развитию, укрепле­нию его здоровья. Позже пришла мысль провести оцен­ку степени самопознания преступника, и, хотя этот процесс не считали одним из основных факторов, усло­вий, предположили, что он мог бы сыграть определен­ную роль в предсказании будущего поведения. Эта оценка, по существу, отражала степень открытости и реалистичности для индивида его состояний и ситуаций, эмоционального принятия себя и своего окружения.

Эти результаты, полученные на 75 подростках, срав­нили с оценками их поведения и адаптации к действи­тельности, проведенными через 2 или 3 года после пер­воначального исследования. Оказалось, что оценки кли­мата в семье и социального опыта- взаимодействия со сверстниками служат лучшими показателями для прог­ноза будущего поведения подростка. К нашему удив­лению, степень самопознания явилась самым лучшим основанием для прогноза, в 84% случаев коррелируя с дальнейшим поведением индивида, тогда как показа­тель социального опыта коррелировал только в 55% случаев, а атмосфера в семье — в 36% случаев. Мы не были морально подготовлены к принятию таких резуль­татов, и поэтому наше исследование не публиковалось до тех пор, пока не было подтверждено вторично. Поз­же это исследование было повторено на новой группе испытуемых. Из 76 человек, и все существенные резуль­таты предыдущего опыта подтвердились, хотя они уже не были такими сенсационными, как в первый раз. Более того, результаты были подвергнуты детальному ана­лизу. Выделив группу подростков-преступников, кото­рые жили в самых неблагоприятных семьях и остались в них после освобождения из тюрьмы, мы лучше всего предсказали их будущее поведение, исходя не из пока­зателя неблагоприятных условий дома, а из степени их реалистического осознания себя и окружения. Таким образом, данная феноменологическая переменная пред­сказывает будущее поведение лучше всех других пока­зателей, в том числе лучше любых (наблюдений за внешним окружением и его влияниями на человека).

Выводы, которые я смог сделать лишь постепенно, таковы: 1) можно достоверно измерять феноменологи­ческие переменные, которые так же надежны, как и сложные поведенческие переменные; 2) если в нашу за­дачу входит изучение переменных, имеющих потенци­альную предсказательную силу, и представление значи­мых функциональных взаимосвязей этих переменных с важными внешне наблюдаемыми явлениями, то хорошо отобранные феноменологические переменные лучше, чем поведенческие, выразят такую потенциальную силу. Внутренний мир. индивида сильнее влияет на его пове­дение, чем внешние стимулы окружающей среды.

Возможно, этих примеров будет достаточно для обос­нования того.мщения, что под влиянием этой «третьей силы» в психологии будут изучаться переменные и клас­сы переменных, которые выведут нашу науку из узкой сферы ее компетенции далеко вперед. Если мой прогноз верен, то конструкты «семантическое пространство», «непосредственная реализация опыта», «безусловное по­ложительное отношение», «самоуважение» только пред­шественники многих переменных, значимых для челове­ческого существования, которые будут исследованы эм­пирически в недалеком будущем.