Доклад Народного Комиссара по Иностранным Делам РСФСР Г. В. Чичерина на заседании ВЦИК 17 июня 6 страница

X. ЛОНДОНСКИЕ ПЕРЕГОВОРЫ

Когда т. Красин поехал в Англию, великобританским правительством было заявлено, что в Лондоне с ним будут вестись только торговые переговоры, ибо политические не могли вестись без уполномоченного НКИД т. Литвинова, оставшегося 'в Копенгагене. На первом же совещании с английскими министрами — 31 'мая т. Красин развил целую программу мероприятий, необходимых для товарообмена ¹⁰⁸. Она заключала в себе определенное снятие блокады, и морской, и финансовой,

и персональной, взаимное торговое представительство, принятие легальных основ торговли, т. е. признание нотариальных и др. официальных подписей, неприкосновенность депозитов и товаров, обеспечение получения полной стоимости золота, траление мин Балтийского >моря, необходимое для движения судов и, вместе с тем, политическое требование прекращения поддержки Польши, ибо тем, что Англия поддерживает Польшу, она затрудняет торговые сношения, она делает для нас невозможным направить все силы нашего транспорта и всю деятельность нашего аппарата на экономические задачи, на торговлю, на транспорт сырья_! на подготовку этого сырья.

Отвечая ему, Ллойд-Джордж со своей стороны тоже развил целую программу «предпосылок торговых сношений». Но эти предпосылки вопреки предшествовавшим заявлениям английского правительства были чисто политические: возвращение английских пленных, отказ от поддержки враждебных Англии стремлений; якобы эмиссары Советской России сеют смуту в Малой Азии, Персии, Афганистане и Индии, якобы Советская России угрожает Грузии и Батуму с его английским гарнизоном. Воздержание от подобной пропаганды и агитации, от поддержки кемалистов и т. д., обязательство не нападать на балтийские государства, не начинать на Черном море военных движений против Крыма и на Каспийском море против Персии и т. д. — таковы были предпосылки Ллойд-Джорджа, его совершенно односторонние требования. От нас требовалось отказаться от нашей политики в целом ряде стран. Взамен Англия не давала ничего, кроме обещания торговать с нами.

На втором заседании 7 июня эти же.пункты детализируются. Относительно блокады Ллойд-Джордж дал формулировку, классическую по своей двусмысленности. Он сказал: «Блокада автоматически снимается, когда возобновятся торговые сношения. Теперь же осматриваются только суда, где предполагается военная контрабанда». Итак, блокада есть и в то же время блокады нет. Неизвестен точно момент, когда она снимается. Полная неопределенность! Затем выплыл пункт, наиболее интересующий Антанту, — признание наших долгов по отношению к подданным Антанты. Ллойд-Джордж сказал: это вопрос особый, мы об этом поговорим потом, но уже теперь необходимо, чтобы Советская Россия 'признала в принципе свои обязательства относительно подданных Антанты. Только в таком случае возможно обеспечение от захвата русского золота и русских товаров, Торговые сношения станут возможны и тогда, когда эти обязательства в принципе будут признаны.

Ллойд-Джордж затем перешел к нашим обязательствам в Азии, стараясь их детализировать, ß конце мая мы заключили

Мир с Грузией, но Ллойд-Джордж, как оказалось, об этом не знал. Мы со своей стороны стояли на том, что требуем двусторонних регулярных политических переговоров. Мы готовы говорить обо всех вопросах, но мы со своей стороны тоже будем предъявлять требования.

17 июня тов. Красин был приглашен иа заседание Верховного * Экономического совета и ему был представлен ряд вопросов; у него старались точнейшим образом вызнать, где находится наше сырье, сколько у нас сырья, в каком виде, в каком состоянии, какие у нас транспортные средства и т. д. Наконец, 29 июня т. Красин представил ноту и огласил ее на совещании, которое в тот же день состоялось с английскими министрами. Он сказал, между прочим, относительно обязательств, что мы готовы рассматривать этот вопрос, ноу нас есть и другие обязательства, другие долги: Антанта является виновницей неслыханных разрушений, опустошений и гибели экономической жизни в России; Антанта проводила интервенцию, поддерживала Деникина и Колчака. Все страдания и опустошения, произведенные тогда в России, все это ложится на Антанту. Мы находим, что вопросы о вдовах и сиротах тех, кто был убит во время наступления Деникина и Колчака, для нас более интересны и стоят в первой очереди по сравнению с вопросами об интересах тех или других держателей займов или купцов, продававших нам товары. И эти вопросы мы готовы рассматривать, но 'при окончательном восстановлении мирных отношений. Спешные вопросы это те, разрешение которых необходимо для восстановления товарообмена. Что касается.политических вопросов, т. Красин поставил требование: пусть будут регулярные политические переговоры, мирная конференция между Россией и Англией. В таком случае мы готовы все эти вопросы рассматривать, но мы требуем, чтобы была настоящая конференция, где бы мы выступили на таких же правах, как и Англия.

Эта йота, составленная в очень решительных выражениях, была прочтена тов. Красиным при свидании с Ллойд-Джорджем 29 нюня **, и Ллойд-Джордж прерывал ее чтение возгласами: «Это есть объявление войны». 30 июня английское правительство представило нам меморандум, на который оно требовало ответа в недельный срок. 7 июля должна была начаться конференция Антанты в Спа и до ее открытия требовался наш ответ. В этом меморандуме были выставлены 4 требования, которые и легли в основу состоявшегося потом соглашения с Англией, причем Ллойд-Джордж в этот момент признал уже обоюдный характер обязательств:

* В тексте — Высшего. ** В тексте ошибочно—19 июня.

1) обе стороны отказываются от Враждебных действий одна против другой и от пропаганды и, в частности, русское правительство отказывается от агитации н враждебных действий в Азии, точно так же, как и английское правительство по отношению к Советской России. Таким образом создается перемирие, которое, надо надеяться, поведет к окончательному и полному миру между Россией и Англией;

2) возвращение пленных с обеих сторон;

3) значительно ослабленная форма требования о долгах: требуется в принципе признание обязательства платить англичанам— частным лицам за полученные от них товары и за личные услуги. Но требуется собственно только принципиальное заявление, а его детализация и проведение в жизнь будут потом, на мирных переговорах между Россией и Англией;

4) взаимное торговое представительство с правом отвода, причем тут же было прибавлено, что если мы это примем, то английское правительство согласится на всякого представителя, кроме уже отведенного. Отведенным был только Литвинов, и это значило, что всякого другого Англия обязуется впустить. Для ответа по этим четырем пунктам нам давался недельный срок. Если в течение его мы не дадим ответа, то Англия начнет совещаться со своими союзниками о мерах, которые она вынуждена будет принять. На требование это мы ответили 7 июля кратким принятием 4 пунктов в принципе, как базиса будущих переговоров. При этом соглашение между нами и Англией не распространялось на Францию. Мы указывали, что мы не хотим затруднять наших отношений с Англией, примешивая вопрос о наших отношениях к Франции.

Казалось, что все препятствия были устранены. Нами была назначена новая делегация в составе тт. Каменева, Красина, Милютина и Ротштсйна. Тем не менее торговое соглашение не было заключено. Наша делегация уехала в Лондон, ио по дороге задержалась в Ревеле до конца месяца. В это время наша армия была еще далеко от этнографической границы Польши. Но польская армия уже находилась в стадии разложения и бежала. Польша уже успела обратиться к Антанте с просьбой о помощи. 11 июля Англия обращается к нам с первой нотой о Польше. В этих нотах опять, с одной стороны, было заманивание, с другой стороны — угрозы. Указывалось, что если время будет упущено, то создадутся условия, которые сделают более трудной возможность заключения мира. Англия, как всегда, заверяла, что желает всеобщего мира, и ради него она настаивает на заключении перемирия между нами и Польшей. Мы были еще далеко от этнографической границы Польши, но Англия предложила, чтобы польские войска отступили до этой границы. С тех пор линия эта стала называться линией Кер-

зоил. В Лондоне же должна была собраться конференция с окраииныМ'И государствами, кроме Эстонии. Эта конференция должна была заседать с участием представителей Англии, которая играла бы роль примирительницы. Она была бы высшей инстанцией над нами и окраинными государствами. Отдельно от этого Англия ставила вопрос о перемирии с Врангелем. Последний-де должен отойти в Крым, должна быть установлена нейтральная зона, сам 'Врангель должен уехать в Лондон, но без права участия на конференции, однако он должен иметь возможность заявлять в Лондоне о своих требованиях. Но если мы на эти предложения не пойдем, если мы будем продвигаться дальше, в таком случае Лига Наций обязывает Англию -и всех своих членов заступиться за Польшу. Англия должна 'будет помогать Польше против нас. Когда эта нота была опубликована в заграничной прессе, то наиболее враждебные нам органы воскликнули, что это признание Советского Правительства. Англия приглашает Советское Правительство в Лондон, говорили они, следовательно, она признает его как одно из правительств Европы. -Несмотря на это, казалось бы, 'выгодное условие, мы, тем не менее, не дали себя заманить этими перспективами. В нашем ответе от 17 июля мы категорически заявили, что не допускаем никаких посредников 'между нами и -Польшей. Мы готовы на перемирие и мир, но если Польша сама к нам обратится. Тогда мы дадим ей больше даже, чем дает ей линия Керзона (последняя была установлена еще в декабре Верховным советом). Мы дадим больше, чем дает Англия, но мы требуем непосредственных переговоров. Что же касается Врангеля, нам нужна его полная капитуляция. Мы уже раньше обещали ему амнистию в случае, если вся территория и транспортные средства будут нам переданы и если произойдет полная капитуляция его самого и его военных сил. Что касается других окраинных государств, то мы ведем с ними переговоры непосредственно.

Ллойд-Джордж заявил в парламенте, что раз мы не хотим непосредственного участия Англии, то она не настаивает. Польша к нам в тот момент не обращалась, и наши войска скоро стали вступать в самую Польшу. 20-го [июля] Англия обращается к нам с новой нотой, более тревожной. Она заявляет, что не настаивает на том, чтобы ее участие было непременным условием переговоров с Польшей, но наша армия двигается все-таки вперед, и если это будет продолжаться дальше, то скоро наступит такой момент, когда Англия с союзниками должна будет вмешаться. Снова угроза в резкой форме! В этот момент, 22-го, Польша обратилась к нам сама с предложением начать непосредственные переговоры, и 23 июля мы ответили Англии, что даны все инструкции о встрече наших делегатов с польскими делегатами для.начатия переговоров о перемирии и мире. При этом мы

,699

выражали согласие на конференцию с державами Аитанты, но без Польши и окраинных государств.

Ллойд-Джордж немедленно отправился в Булонь для совещания с Мильераном об этом предложении. Результат свидании в Булони был изложен в знаменитой булоиской йоте от 30 июля, которую Англия от имени также и Франции сообщила нам: они готовы на конференцию с нашим участием в том случае, если эта конференция займется прежде всего установлением условий мира между Россией и Польшей, во-вторых, установленнем мира России с окраинными государствами, и уже затем заключением мира между Россией и государствами Антанты. Для Франции это был шаг неслыханный. Впервые Франция соглашается, хотя и на определенных условиях, сесть за одни стол с Советской Россией. Мало того, впереди даже представлялась возможность полного примирения с Францией. Все это с тем, однако, условием, что мы вопрос о Польше и окраинных государствах поставим на обсуждение Антанты, т. е. последняя сделается верховным судьей над нами и Польшей и над нами и соседними государствами. В это время наша армия продвигалась вперед. 1 августа произошла встреча наших делегатов с польскими в Барановичах. Однако 3 августа Англия посылает нам еще более тревожную ноту: если наши войска будут продолжать наступать, настанет момент, который был предусмотрен в ноте от 20 июля, когда должна будет выступить Англия.

Между тем 1 августа в Лондон приехала наша делегация, и 4 августа произошло первое свидание тт. Каменева и Красина с Ллойд-Джорджем и другими английскими министрами. Английское правительство было в состоянии полного смятения. Все вопросы о нотах и контриотах Ллойд-Джордж отклонил, поставив один реальный вопрос: «Ваши войска идут к Варшаве, это единственное, что в данный момент интересует Англию; она готова к выступлению через 3 дня, флот будет готов для действия, но если вы пойдете из мир с Польшей, Англия будет рекомендовать Польше помириться с вами». Итак, мы имели еще 'более суровый ультиматум — 3-диевный, причем нам грозили операции всего объединенного флота Антанты. Вся печать была полна криков, направленных против Советской России. Кризис был самый острый — советские войска наступают на Польшу, рушится вся система Версальского договора, точно карточный домик. Встреча с польскими делегатами кончилась ничем, потому что у них ие было мандатов на заключение мира. Хотя мы и предлагали получить мандаты по радио, они вернулись в Варшаву. Французская и английская печать возлагали всю вину на иас, мы-де инсценировали эту встречу, чтобы бросить пыль в глаза, а наша армия идет к Варшаве с целыо-де дальнейшего продвижения на запад. 5 августа т. Каменев обратился с большой нотой к Ллойд-

Джорджу, в которой он подробно рассказывал, что было в Ба-

рановичах, и доказывал, что если произошел перерыв, это было исключительно вииою Польши. В это время итальянский посланник почти каждый день ходил к т. Каменеву, говоря, что Италия не участвует в блокаде, Италия имеет другую политику, абсолютно дружелюбную по отношению к России. 6 августа состоялось второе свидание с Ллойд-Джорджем. Хотя прошло 3 дня, тем не менее, флот еще не начал действовать. Ллойд-Джордж выступил с новым предложением — 10-дневного перемирия, которое должно было начаться ночью с 9 по 10 августа. При этом, как английские генералы указали, нужно было еще 4 дня для того, чтобы известия о перемирии дошли иа фронт. Фактически перемирие началось'бы не 10 августа, а 4 днями позднее. И та и другая сторона не должны были пользоваться перемирием для подвоза военного снаряжения, наши представители допускались в Данциг для того, чтобы следить, чтобы в Польшу оно не подвозилось. Ллойд-Джордж заявил т. Красину, что если мы пойдем на перемирие, то Англия не будет в будущем поддерживать гражданскую войну з России. Франция будет изолирована, бессильна, мы вынграем все.

Мы получили этот новый ультиматум 7-го вечером. За 2 часа до получения этого известия мы получили радио из Польши о ее согласии не только иа ведение переговоров о перемирии, но и о мире. Не медля ни 'минуты, мы предложили Польше, чтобы делегаты прошли через фронт для начатия переговоров в Минске. Мы ответили Англии: «В Минске перемирие может быть подписано сейчас же, следовательно, скорее, чем то, что вы предлагаете. Это покрывает с избытком ваше предложение». Когда иаш ответ получился, уже происходило новое совещание Ллойд-Джорджа с Мильераном в Гайте. Было сообщено, что наш ответ признан неудовлетворительным и что военные и морские руководители Англии и Франции совещаются. Оии совещались целую иочь. Что они решили, иам неизвестно. Ллойд-Джордж заявил, что, так как 11-го в Минске начнутся переговоры, надо отложить решение, подождать, пока выяснятся результаты переговоров в Минске. Еще раз ультиматумы ни к чему не привели, мы спокойно продолжали нашу линию переговоров с Польшей. Между тем чрезвычайно обостренное положение между Антантой и нами успело отразиться в рабочем движении. Первые дни августа были днями неслыханного оживления рабочего движения в Англии. Происходили непрерывные митинги, собрания всюду, по всей стране раздались требования: руки прочь от России, мир с Россией, не помогайте Польше, не содействуйте подвозу снаряжения в Польшу, бойкотируйте приготовление снаряжения и провоз снаряжения в Польшу. 9-го состоялась конференция лидеров тред-юнионов и рабочей партии. И эти умереннейшие

лидеры под напором сильнейшего движения, движения снизу, создали так называемый Совет Действия, причем этот Совет Действия должен был через 3 дня созвать общую конференцию всех профессиональных и политических рабочих организаций Англии, чтобы решить вопрос о всеобщей стачке по русскому вопросу.

На следующий день, 10 августа, Ллойд-Джордж выступил в парламенте. Он начал с того, что всячески порочил советскую систему. Он говорил, что все вернувшиеся из России путешественники иеблагоприитгго выражаются о советской системе, как Бертран Рассел и мадам Сноуден. Ои старался доказать, что в России, в сущности, олигархия, деспотическая кучка управляет массами. После всего этого оказалось, что войск Англия не пошлет, только на море Англия готова действовать против Советской России и при этом надо еще выжидать результатов минских переговоров. Пока продолжалось заседание, наша делегация опубликовала в экстренном издании «Дейли Геральд» краткие условия перемирия с Польшей. Один нз сочувствующих нам депутатов поднес Ллойд-Джорджу текст этой краткой суммировки наших условий перемирия. Ллойд-Джордж созвал кабинет, и кабинет удалился для совещания. Час спустя кабинет снова вступил в зал парламента, и Ллойд-Джордж заявил: «Произошли события, совершенно изменившие положение дел: нам сообщены предварительные условия перемирия и предварительного мира между Россией и Польшей. Создалось новое положение, которое еще требует обсуждения».

Эти условия были признаны настолько умеренными всей английской печатью, что была уничтожена возможность ведения против нас агрессивной политики. Эффект был необычайный. Англия посоветовала в осторожной форме Польше принять наши условия. Правда, было заявлено, что Англия только заявляет, что если таковы действительно условия, предложенные Советской Россией, в таком случае Англия не будет помогать Польше, если Польша их отвергнет.

В этот момент Франция, не предупредив Англию, вдруг признает Врангеля. В Англии — взрыв негодования, и со стороны Ллойд-Джорджа резкие выступления против Мильераиа. Сейчас же после этого собралась конференция рабочих организаций, 12 августа, на которой было представлено 6V2 миллионов организованных рабочих, присутствовало 1044 делегата. Настроение было самое приподнятое. Осторожные соглашательские лидеры принуждены были говорить смелым языком. Была принята единогласно резолюция о всеобщей стачке: Совет Действия уполномочивается принять все меры, какие найдет нужными для этой цели, если английское правительство будет вести агрессивную политику против Советской России. Тогда же состоялся ряд митингов в Англии и во Франции. Со-

вет Действия послал двух умеренных лидеров — Адамсона й Гослинга во Францию, откуда они были высланы. И во Франции принимались такие же резолюции. 16 августа * т. Каменев представил меморандум английскому правительству по поводу отношений его с Врангелем, в котором доказывал, что английское правительство фактически поддерживало Врангеля, дало ему возможность приготовить свои силы, обеспечить за собой Крым. Ллойд-Джордж в тот же день ответил Каменеву категорическим заявлением, что Англия не намерена поддерживать Врангеля и не намерена его признавать. В это время в Англии на первом плане стал уже Совет Действия. В истории Англии не имелось прецедента, чтобы непарламентские организации, классовые и притом рабочие, взялись диктовать правительству политические решения. Совет Действия грозил всеобщей стачкой в случае агрессивных действий против Советской России. Впервые рабочая организация грозила всеобщей стачкой. Это и есть то «непосредственное действие», которое в Англии является лозунгом революционного крыла рабочего движения «которое в этот момент внезапно было принято наиболее правыми осторожными лидерами. К этому присоединилась угрожавшая стачка углекопов. 17 августа Ллойд-Джордж вновь выступает в парламенте, па этот раз главным образом против Совета Действия, относительно же Советской России он высказывается очень мягко.

Итак, внутренний кризис в Англии начинает в этот момент преобладать над кризисом международным и на нем отражаться. В этот день произошел роспуск парламента до конца сентября. 18 августа Совет Действия выпустил манифест, написанный в очень решительных по английскому масштабу тонах, с призывом к борьбе со всей агрессивной политикой Антанты против Советской России и с призывом к борьбе против оказания какого 'бы то ни было содействия и помощи Польше. В то же время в профессиональном движении тоже принимаются аналогичные решения. В «Юманите» было опубликовано воззвание Международного Совета транспортных рабочих, призывающее транспортные организации всего мира не перевозить военного снаряжения и вооружения для Польши.

Этот момент 'был поворотным пунктом. Внутренний кризис в Англии перетянул чашу весов и заставил правительство повернуть более решительно против нас, чтобы вбить клнн в английское движение и чтобы резко выступить против своих собственных рабочих. В этот момент происходит перелом на фронте. 19—20 августа уже все буржуазные газеты Англии и Франции трубят о поражении советских войск, преувеличивают это поражение, представляют Красную Армию как окон-

Иместся в виду меморандум от 15 августа 1920 г.

чательно уничтоженную и стертую с лица земли н положение Советской России как якобы отчаянное. Зима предстоит-де очень тяжелая, Советская власть не сможет справиться с разрухой, с отсутствием транспорта, с недостатком топлива, с неурожаем и т. д. Нужно немного подождать, и Советская власть рухнет. 24 августа в английских газетах появляется сообщение по поводу совещания Ллойд-Джорджа с итальянским премьером в Люцерне об отношении к Советской России. Англия выступила в этом «коммюнике» от имени своего и Италии. Оно было посвящено следующему обстоятельству: когда 10 августа наши условия перемирия были сообщены Ллойд-Джорджу, они были переданы в самом кратком виде и з них было сказано, что у Польши остается оружие для 50 тысяч польской армии и для гражданской милиции. Когда в Минске происходили переговоры, этн условия были там представлены в подобном виде. Вместо пяти строчек 'было пять больших страниц. В массе деталей, которые не могли быть изложены в первоначально -и кратко оглашенных условиях, между прочим, было определение состава этой милиции как рабочей. Нам надо было указать, что мы говорим ие о буржуазной милиции, а о милиции рабочего состава. Ллойд-Джордж ухватился за то, что о рабочем составе гражданской милиции не было Сообщено первоначально. Это было положено в основу коммюнике, написанного в самых резких тонах: будто бы Советское Правительство нарушает слово и с таким правительством нельзя иметь дело. Само Советское Правительство характеризовалось как олигархия. Это коммюнике было сообщено тов. Каменеву вместе с препроводительным письмом Баль-фура, в котором он требовал от нас настоятельно ответа — остаемся ли мы при нашем требовании рабочего состава гражданской милиции или нет, так как в первом случае произойдет с нами разрыв и дальнейшие переговоры будут невозможны, и только во втором случае Англия может продолжать вести с нами переговоры. Мы немедленно, 25 августа, ответили йотой, в которой объяснили, что данное наше требование и вообще наши требования не являются ультимативными, все они могут быть предметом обсуждения; в данном случае идет речь об интерпретации одного пункта; мы удивляемся, что по поводу его интерпретации английское правительство приняло такой необычайный тон. Тут же -мы заявили, что в интересах мира мы отказываемся от требования об образовании рабочей гражданской милиции в Польше. Английское правительство иас обвиняло в том, что мы являемся олигархией, и с цифрами в руках мы тут же доказали, что именно Англия является олигархией, прикрывающейся демократическим строем. Бальфур в ноте 2 сентября продолжал полемику по вопросу о гражданской милиции и тут же ответил относительно советского строя, что богатых легко сделать бедными и он ие сомневается, что

мы достигли в этом успеха, но труднее бедных людей сделать богатыми, и он сомневается, чтобы это нам удалось. В ноте 5 сентября мы еще раз указали на громадную положительную работу, которую Советская Россия уже успела провести, и на те трудности, с которыми оиа должна бороться.

В этот момент американское правительство, все время молчавшее и державшееся в стороне, выступило тоже с нотой, направленной тоже против нас в ответ на запрос Италии об отношении к Советской России; это была длинная филиппика против Советского Правительства с обвинениями его во всевозможных преступлениях, в нарушении слова, в зверствах и жестокостях. 10 сентября мы ответили на это нотой, разосланной всем нашим представителям, где мы подробно выясняли, чем являются в действительности демократические правительства, какова роль и каковы стремления американского капитала и в чем историческое значение советской формы вообще в процессе борьбы трудящихся масс против угнетающего их мирового капитала и против мировой реакции.

В таком положении были наши отношения к Англии, когда вдруг 10 сентября Ллойд-Джордж вызвал тов. Каменева и, резко на него нападая, взвалил на него целый ряд обвинений: «он скрыл-де рабочий состав предполагаемой милиции, он поддерживал сношения с Советом Действия, он участвовал в продаже в Англии царских бриллиантов и в субсидировании рабочей газеты «Дейли Геральд». Тов. Каменев собирался на следующий день ехать с докладом в Москву: Ллойд-Джордж заявил ему, что если бы он не уезжал, то ему было бы предложено уехать, политические же переговоры с Россией прерваны.

Ллойд-Джорджу нужно было на чем-нибудь порвать с нами, приостановить политические переговоры с нами. В ответ на опубликованное в печати письмо т. Каменева к членам парламента, где он объяснял, что первое обвинение уже ликвидировано обменом нот, второе происходило согласно желанию английского правительства, а третье и четвертое просто неосновательны, английское министерство иностранных дел ответило еще более грубым выпадом с.повторением тех же обвинений. Итак, переговоры прерваны, соглашение [от}7 июля перестало существовать. Однако'торговая делегация в Лондоне остается. Руки наши „развязаны, сам Ллойд-Джордж объявил о перерыве политических переговоров.

XI. НАЧАЛО ПЕРЕГОВОРОВ С ПОЛЬШЕЙ

Переговоры с Польшей начались еще в конце июля — 22 июля; одновременно были отправлены 2 радио от польского правительства нашему Правительству и от польского комаи-

дования нашему командованию. На следующий день мы предложили день 30 июля для перехода через линию нашего фронта, с тем чтобы в Барановичах состоялась встреча между нашими делегатами и польскими парламентерами. Встреча эта состоялась, но затем выяснилось, что польские делегаты ие имели мандатов для ведения переговоров о предварительном мире. Незадолго перед этим Дашинский сказал французскому социалисту Лафону, что Польша хочет воспользоваться перемирием для передышки, чтобы дать возможность своим армиям оправиться и перейти в новое наступление. Зная об этом заявлении Дашинского, мы ие могли идти на перемирие без гарантии, а таковою могло быть только заключение на обеспечивающих мир условиях предварительного мира. Руководствуясь этими соображениями, мы выработали условия предварительного мира: польская армия сокращается, остается только 50000 и рабочая милиция, военная промышленность демобилизуется, вооружение выдается,и запрещается к ввозу, мы получаем ж. д. Белосток — Граево, поляки-инвалиды войны и семьи павших наделяются землей; одновременно наши войска отводятся в тыл и их число на Западном фронте сокращается, в- территориальном отношении мы предоставляем Польше'больше, чем дает ей Антанта. Мы настаивали на том, чтобы переговоры велись одновременно и о перемирии и о предварительном мире. Мы тут же предложили польским делегатам, чтобы они по радио снеслись с Варшавой: к 4 августа, когда мы предложили начать переговоры в Минске, ответ по радио мог быть получен, письменные мандаты могли быть следом посланы курьером. Но польские делегаты не согласились, и 2 августа отправились обратно в Варшаву для обсуждения со своим правительством положения.

После этого начинается какая-то странная игра с радио. Польское правительство заявляет, будто бы 5 августа варшавская радиостанция отправила нам радио, которое московская радиостанция не принимала. Московская радиостанция на это заявляет, что Варшава 5 августа ничего не передавала; а в ночь с 6 иа 7 разряды не позволяли принять радио. Только 7-го мы получили радио и сейчас же ответили, но тут уже варшавская радиостанция обвиняет нас, что мы будто бы ответа не послали. Наша радиостанция заявляет, что 7-го вечером ответ был послаи и принят Варшавой. В этом ответе сообщалось, что мы предлагаем польской делегации перейти фронт с тем расчетом, чтобы 11-го начать переговоры в Минске. Хотя польское правительство якобы не получило этого радио, тем не менее 9-го, когда наши парламентеры перешли фронт, иа указанном нами пункте между Межиречьем и Седлецом оказался польский офицер, ожидавший польскую делегацию и сообщивший, что польская делегация ожидается из Седлеца. Был послан запрос в Седлец, откуда сообщили, что польской

делегации там нет. Наш представитель 10 августа отправил в Седлец автомобили, которые вернулись с сообщением, что делегации нет.'В это время Седлец был взят нашими войсками и часть польской делегации оказалась там... При переговорах с ней было установлено, что остальная часть делегации перейдет через фронт 14-го. Уже в четвертый раз происходила оттяжка со стороны Польши, и эти систематические оттяжки привели нас к определенному убеждению, что польское правительство ие хотело мириться, что оно готовило нам удар, который оно и нанесло нам в середине августа.