2015-04-06
331
13 марта 1927 г.
Счастлив поздравить Вас с подписанием торгового договора *****( на базе которого, я уверен, экономические отношения между нашими странами будут успешно развиваться в полном соответствии с теми великими принципами, которые лежат в основе договоров — Московского и Парижского ******. Ваше непосредственное личное участие в переговорах, обеспечившее успешное их завершение, дает мие в
* Телеграмма одновременно была направлена в генеральные консульства^ СССР в Шанхае н в Ханькоу.
** Гу Вэй-цзюнь, министр иностранных дел Китая.
**Г См-док-№ 4Î> 46>47-
rr'rD v ^пильвааек И. И.— зав. консульским отделом полпредства «Д*. Jae' Васьк°в В. А.— переводчик полпредства.
**••»- гМ- Д0К- № 48' 49-
^^.соответственно т. III, док. Ns 342 н т. VIII, док, № 418.
IUI
этом полную уверенность. Прошу Вас передать мои поздравления Председателю турецкой делегации и всем ее членам, положившим много труда и завершившим дело великой важ» ности для обеих стран.
Заместитель Народного Комиссара Иностранных Дел
Л. Карахан
Печат. по йрх. Опубл. в газ. «Известия' Л«61 (2995), 15 марта 1927 г.
В ответной телеграмме Тевфика Рушди, направленной на имя Л. М. Ка-рахана 14 марта 1927 г., говорилось:
«Спешу выразить свою глубокую благодарность за приятные слова по отношению ко мне, а также к Председателю и членам турецкой делегации, за поздравления и пожелания по случаю подписания торгового договора. Я также убежден, что экономические отношения между нашими странами будут развиваться в полном соответствии с Московским и Парижским договорами, которые столь счастливо образуют основу дружественных отношений между обеими странами. Шлю Вашему Превосходительству свои самые сердечные поздравления и счастлив заявить, что искреннее желание завершить дело, воодушевлявшее оба Правительства, и дух сотрудничества, а также плодотворная деятельность г. Посла СССР и его коллег-делегатов были основными факторами этой важной работы».
52, Запись беседы Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Послом Германии в СССР Брок-дорфом-Ранцау
14 марта 1927 г.
Раицау выразил соболезнование по поводу смерти Штанге *. Затем ои прочитал мне полученную им утром телеграмму по поводу женевского заявления Шуберта24. Телеграмма опять говорит о характере интервью, но ие опровергает существа. Посол нисколько не был удивлен, когда я ему объяснил, что нас интересует не этика журналистов, а вопрос о секретных дополнительных обязательствах, принятых иа себя гер'манскнм правительством в Локарно, о которых оио не считало нужным даже информировать нас. Раицау в свою очередь стал ругать свое начальство н клясться, что ему тоже о локарнских обязательствах ничего не известно. Я официально просил его немедленно запросить Берлин н дать иам ответ по существу. Ранцау просил, чтобы я то же поручение дал н т. Крестинскому. Я указал графу иа некорректность Штреземана, приписавшего слухи об антисоветском фронте советским источникам. Наша пресса все эти слухи позаимствовала из иностранной прессы, по преимуществу германской, но Чемберлеи глубокомысленно решил, что источником является Москва,, а Штреземан, чтобы
* Быв. первый секретарь полпредства СССР в Германии.
лишний раз доказать свою респектабельность, считает нужным вторить ему. '
Я заговорил было о «Мологолесе» в связи с полученной утром от Хнльгера * нотой, иамекиув на неприемлемость поставленных иам условий, но Ранцау уклонился от разговора на эту тему.
Ранцау сообщил, будто английский и французский посланники запрашивали Циеленса об отношении Латвии к Лиге наций в связи с советско-латвийским пактом**, на что Циелеис будто бы ответил, что Лига наций не обеспечивает в достаточной мере независимость Латвии, вследствие чего ей необходимо иметь особые договорные отношения с СССР, и что для ограждения прав Лиги наций к пакту будет приложена нота, списанная с приложения № 7*** к Локарнскому договору. Циеленс выступает с предложением о заключении гарантийного договора между Эстонией, Финляндией, Латвией, Англией, Францией, Германией н СССР, по поводу чего он имеет в виду запросить Москву, Берлин, Лондон и Париж.
Ранцау поручено Берлином заявить мне, что Германия приветствует советско-латвийский договор и что она хотела бы видеть его подписанным, имея в виду укрепление положения СССР, в особенности потому, что этому противодействуют английское и польское влияния. Германия имеет сведения, будто Англия оказывает давление на Эстонию в связи с займом.
Ранцау все еще не может успокоиться по поводу неправильной передачи Моратом**** его (Ранцау) разговора со мной. Ои просил сообщить ему дату нашего предложения Лнтве о посылке ноты Польше и о созыве принеманской конференции. Морату предложено использовать пребывание в Ковно Сндзикаускаса ***** для выяснения отношения Литвы к Германии и сделанным ею в последнее время предложениям. Литовское правительство ищет займа в Англии н в то же время почти не реагирует на намеки н указания иа возможность получения займа в Германии. Морату поручено яснее подчеркнуть Сидзикаускасу готовность Германии оказать Литве финансово-экономическую поддержку. Германия доказала свою дружбу уже тем, что она не занимала Совет Лиги иацнй ме-мельским вопросом, несмотря на новые правонарушения Литвы, выразившиеся в новой отсрочке выборов в сейм. Сид-знкаускас весьма благожелательно отнесся к заявлениям Мората.
* Советник посольства Германии в СССР. ** См. док. № 44. *** Имеется в виду письмо участников Локарнской конференции германской делегации; см. сб. «Локарнская конференция 1925 г. Документы», М., 1959, стр. 484.
**** Посланник Германии в Литве. *** Посланник Литвы в Германии.
Посол спрашивал меня, верны ли слухи о раздорах среди кантонцев. Я ему ответил, что, как и во всякой партии, в гоминдане имеется несколько течений, что делает неизбежными иногда внутренние трения.
Раицау просил оказать содействие в получении заграничного паспорта его личному врачу д-ру Линку, желающему поехать за границу по своим делам на 4 недели.
Литвинов
Печат. по арх.
53. Телеграмма Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Полномочному Представителю СССР в Германии Н. Н. Крестннскому
14 марта 1927 г.
Мы все время ждали через Вас или Ранцау опровержения германским правительством заявления Шуберта24 по существу. Вместо этого аусамт* и германская делегация в Женеве занимаются глубокомысленным вопросом о том, имело лн место интервью или приватный разговор и имели ли право журналисты опубликовывать заявление. Нас интересует не это, а вопрос о том, брало ли германское правительство на себя в Локарно обязательство, о котором говорил Шуберт. Сегодня я просил Ранцау** получить иа это ответ его правительства, но независимо от этого и Вам необходимо немедленно обратиться за объяснениями к Штреземану или Шуберту, а если их иет, то к рейхсканцлеру.
Литвинов
Печат. по арх.
54. Нота Народного Комиссариата Иностранных Дел СССР Посольству Японии в СССР
15 марта 1927 г. № 2173/т
Ссылаясь на вербальную ноту Японского Посольства от 19 января с. г. за № 3, Народный Комиссариат по Иностранным Делам имеет честь довести до сведения Посольства о следующем:
1 декабря минувшего года Японское Посольство обратилось к Народному Комиссариату с вербальной нотой за № 120 ***, в которой в связи с постановлениями концессион-
* —министерство иностранных дел (сокр. нем.). ** См. док. № 52. *** См, т. IX, док_ № 356 и стр. 593.
них договоров от 14 декабря 1925 г. * в части, касающейся порядка передачи концессионерам на Северном Сахалине иму-ществ, принадлежащих Советскому Правительству, просило Народный Комиссариат сообщить Посольству все те аргументации, на основании которых Правительство СССР находит возможным признать собственностью Союза имущества, которые в свое время были вложены японской стороной в некоторые предприятия, одно время работавшие на этой части территории Советского Союза.
Народный Комиссариат уже имел честь ответить на это в своей йоте от 21 декабря 1926 г., что право собственности Союза ССР на названные имущества основано иа соответственном постановлении Советского Правительства. Этим постановлением, помимо общих постановлений о национализации предприятий горной промышленности, является специально для данной части территории СССР постановление Совета Труда и Обороны от 3 мая 1923 г.**
Если со своей стороны Народный Комиссариат полагал целесообразным сделать предметом своего обращения к Японскому Посольству разногласие, возникшее между сторонами, участвующими, в концессионных договорах от 14 декабря 1925 г., и подлежащее согласно § 36 угольного и § 42 нефтяного договоров разрешению в определенно там указанном порядке, то он руководствовался исключительно надеждой иа то, что с неоднократно обнаруженной Японским Посольством в других случаях любезностью это Посольство употребит свой авторитет для побуждения концессионеров к миролюбивой ликвидации возбужденного ими спора, продолжающего препятствовать нормальному проведению в жизнь концессионных договоров.
-Печат. по арх.
В упоминаемой ноте посольства Японии в СССР от 19 января 1927 г. № 3, в частности, было сказано:
«Японское Посольство имеет честь подтвердить получение им вербальной поты Народного Комиссариата по Иностранным Делам за № 11923 от 21 декабря прошлого года. В этой вербальной ноте Народный Комиссариат утверждает, что имущества, принадлежащие японцам в районе нефтяных и угольных месторождений на Северном Сахалине, перешли в собственность Правительства Союза Советских Социалистических Республик согласно законам и постановлениям Правительства о национализации промышленных и горных предприятий. Хотя и не упоминается, какие положения указанных законов и постановлений Комиссариат намерен приводить в подтверждение, Японское Посольство не может согласиться с утверждением, что в силу одного лишь факта существования определенных законодательных актов имущества, законно принадлежащие Японскому Правительству
** См. т. VIII, прим. 166. тля " Собрание узаконений..», отд. I, № 40, 30 нюня 1923 г.,
и японским подданным и от которых они никогда не отказывались, должны рассматриваться как перешедшие во владение Союзного Правительства. Японскому Посольству любопытно было бы знать, когда именно и каким путем эти имущества перешли в другие руки без ведома их владельцев.
Оставляя, однако, в стороне дискуссию о принципах, имеющих отношение к этому делу, Посольство не может не считать, что Народный Комиссариат, по-видимому, не принимает во внимание ноты, коими Делегаты Японского и Союзного Правительств обменялись в Пекине 20 января 1925 г. *, а также те факты, которые после того имели место в отношении распоряжения японскими имуществами на Северном Сахалине».
Выразив затем несогласие с содержанием ответа НКИД СССР от 21 декабря 1926 г. на свою ноту от 1 декабря того же года, посольство заявляло, что оно передает вопрос об имуществе «на вторичное рассмотрение Народного Комиссариата и просит о благоприятном ответе на свою предыдущую ноту». Всячески пытаясь обосновать незаконные «права» японских концессионеров на имущество, принадлежащее правительству СССР, посольство Японии далее сообщало, что для него «представляется невозможным» согласиться с просьбой НКИД рекомендовать японским концессионерам подписать акты о передаче имущества и что оно считает необоснованным заявление НКИД о том, что «отказ со стороны концессионеров подписать подобные документы является нарушением концессионных договоров».
На ноту НКИД СССР от 15 марта 1927 г. № 2173/т была получена ответная нота посольства Японии в СССР от 1 апреля 1927 г. № 18, в которой, в частности, говорилось:
«Японское Посольство настоящим имеет честь подтвердить получение вербальной ноты Народного Комиссариата Иностранных Дел за № 2173 от 15 марта, являющейся ответом на вербальную ноту Посольства за № 3 от 19 января с. г. по вопросу о владенин имуществами в районах нефтяных и угольных месторождений на Северном Сахалине».
Далее посольство заявляло, что «в случае, если эта нота означает, что рассматриваемый вопрос должен быть разрешен подлежащими местными властями Союза Советских Социалистических Республик и соответствующими концессионерами, предполагая, что означенные имущества принадлежат Союзу Советских Социалистических Республик, то для Посольства представляется невозможным согласиться с точкой зрения Народного Комиссариата по причинам, подробно изложенным в предыдущих нотах Посольства».
55. Телеграмма Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Временному Поверенному в Делах СССР в Японии
15 марта 1927 г.
Заявите Дэбути по вопросу о ратификации бессарабского протокола** Японией в связи с Вашим разговором с ним: 1) Для нас поворот Японии в отношении ратификации бессарабского протокола является неожиданным и противоречащим той линии сближения, которая наметилась за последнее время. Мы считаем вопиющим фактов, чтобы Япония, подпи-
* См. т. VIII, док. № 31. ** См. т. II, прим. 21.
Ю©
савшая акт в то время, когда она фактически находилась с нами в состоянии войны (интервенция), готова была ратифицировать его после установления с нами нормальных дипломатических отношений. 2) Иосидзава в свое время определенно заверял т. Карахана, что бессарабский вопрос не интересует Японию и что она не склонна вмешиваться в европейские дела*. 3) Ратификация протокола Японией произведет на общественное мнение СССР крайне тяжелое впечатление, тем более что от одной Японии сейчас зависит, чтобы «узаконить» с точки зрения европейских держав захват Бессарабии. 4)- Если кое-какая заинтересованность в ратификации протокола и имеется у Италии, то у Японии никаких общих интересов с Румынией нет. Ратификация означала бы, что Япония под влиянием Англии примыкает к той борьбе, которую последняя ведет против Советского Союза.
Нужно ие только довести до сведения МИД эти соображения, но надо их пустить широко.
Карахан
Печат. по арх.
56. Беседа члена Коллегии Народного Комиссариата Внешней и Внутренней Торговли СССР Я. С. Ганецкого с сотрудником газеты «Известия»
15 марта 1927 г. **
Торговый договор, заключенный между Советским Союзом и Турцией ***, является дальнейшим этапом по пути экономического и политического сближения народов СССР и Турции. Уже до заключения торгового договора экономические отношения между обеими странами постепенно наладились. Однако заключение торгового договора необходимо было для того, чтобы упрочить развитие торговли между нами н Турцией.
Заключение торгового договора представляло особые трудности ввиду различия хозяйственных систем обеих договаривающихся сторон. Найти форму экономического сотрудничества без ущерба для хозяйственных систем каждой стороны — такая задача стояла перед обеими делегациями.
В результате большой работы удалось найти форму договора, приемлемую для обеих сторон.
Наша политика по отношению к восточным странам носит особый характер и особую форму. Мы не видим в них конкурентов для нашей промышленности и не опасаемся пойти
* См. т. VIII, док. № 31. Дата опубликования
* См. док. № 48, 49.
на некоторые льготы в отношении режима торговли. Как известно, наша торговая практика с капиталистическими странами носит иной характер. Народное хозяйство Турции, особенно областей, прилегающих к СССР, весьма заинтересовано в сбыте нам своих продуктов. Мы считали возможным в торговом договоре пойтн навстречу турецким интересам в этом направлении.
С другой стороны, торговый договор обеспечивает наши интересы в отношении экспортной деятельности хозорганов и положения торгпредства.
Торговый договор состоит из следующих главнейших частей: 1) права граждан и юридических лиц; 2) вопросы режима торговли; 3) вопросы мореплавания; 4) транзит; 5) таможенные статьи.
Политическое значение торгового договора заключается в том, что, несмотря на ожесточенную кампанию, которая ведется против СССР в последнее время, Турция, хорошо учитывая свои собственные экономические и политические интересы, идет своим собственным путем, который диктуется ей близким экономическим и политическим содружеством с СССР.
В то время как некоторые великие державы пытаются строить козни против СССР и обострить отношения других государств к Советскому Союзу, Советское правительство неуклонно ведет мирную политику. Только что заключенный торговый договор с Турцией не иа словах, а на деле это доказывает.
Печат. по газ. «Известия» Л§ 61 (2995), 15 марта 1927 г.
57. Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Германии Заместителю Народного Комиссара Иностранных Дел СССР M. M. Литвинову
16 марта 1927 г.
Только что был у Штреземана. Он решительно заявил, что Германия никогда не признавала и не признает права прохода французских войск через Германию, Польшу, Чехословакию и что, наоборот, в Локарно она категорически заявила, что считает такой проход недопустимым, и это ее заявление не было никогда никем оспорено и ие оспаривается до сих пор. Штреземан был очень взволнован тем, что Вы потребовали официального правительствеиного заявления по этому поводу*, пытался увидеть в этом Ваше личное недоверие к нему, сомнение в правдивости тех заявлений, которые он
* См. док. № 52, 53.
неоднократно делал Вам, т. Чичерину и мне при переговорах о пакте. Пришлось успокаивать его, разъясняя, что никакого личного недоверия здесь нет, а есть лишь желание лично от него получить подтверждение, что политика германского правительства по отношению к нам осталась прежней и что Ло-карнским соглашениям не дается теперь никаких новых толкований, могущих быть направленными против нас. По словам Штреземана, Чемберлен в Женеве не предлагал Германии блока против нас, а лишь сообщил, что если мы не прекратим агитации в Азии против Англии, то его партия вынудит его порвать с СССР дипломатические и торговые сношения. Чемберлен прибавил, что войны с нами Англия не хочет и не поведет даже после разрыва и что Англия считается с тем, что Германия сохранит с нами прежние отношения.
Крестинский
Печат. по арх.
58. Нота Полномочного Представителя СССР в Италии Председателю Совета Министров и Министру Иностранных Дел Италии Муссолини
17 марта 1927 г. № 377
Господин Премьер-Министр,
В ответ на Вашу ноту от 7 марта имею честь сообщить Вам нижеследующее:
Правительство СССР неоднократно со всей энергией и необходимой точностью заявляло перед лицом всего мира и перед правительствами, подписавшими Парижское соглашение от 28 октября 1920 г.*, между прочим и в ноте от 6 октября 1926 г.**, адресованной Итальянскому Правительству, что аннексия Бессарабии Румынией представляет собой грубый захват территории, вопреки желанию ее населения. Этот захват является явным нарушением неоспоримого права каждого народа на самоопределение.
Ввиду того что нота Вашего Превосходительства ссылается на переговоры, имевшие место в Варшаве в 1921 г. и в Вене в 1924 г.***, я вынужден напомнить, что во всех переговорах по поводу Бессарабии Советское Правительство всегда стояло на той точке зрения, что судьба этой территории может н должна быть решена исключительно свободным проявлением воли ее населения****. Отказ румынского правительства от предлагавшегося Советским Правительством решения вопроса о Бессарабии путем плебисцита больше
-**
* См. т. II, прим. 21.
_^!:£м=: т. IX, док. № 285.
«»"»£*• т- IV- пРим. 107 и т. VII, прим. 33.
"**-€*. т. VII, док. № 87.
всего свидетельствует об осознании румынским правительством того факта, что оно осуществляет свою власть на территории Бессарабии лишь в силу военной оккупации и насилия над волен ее населения.
Этот факт не может быть изменен в сознании населения СССР и Бессарабии никакими соглашениями третьих держав нли ратификацией подобных соглашений со стороны кого бы то ни было.
Подписание Парижского соглашения 1920 г., носившего определенно враждебный характер по отношению к СССР, имело место в то время, когда участвовавшие в соглашении державы не только не поддерживали никаких отношений с Советским Союзом, но и велн против него интервенционистскую войну, оккупируя даже своими собственными войсками его территорию. Ратификация этого акта Италией через три года по восстановлении нормальных дипломатических и экономических отношений между обеими странами не может иметь оправдания нн с точки зрения международного права, ни тем менее с точки зрения взаимных интересов обеих стран.
Я не могу умолчать также о том, что ратификация данного акта со стороны Италии именно в данный момент, который общественное мнение всего мира считает омраченным угрозами нарушения мира, способна обострить это опасное состояние и оказать поддержку тем планам, которые направлены против СССР и, следовательно, против всеобщего мнра.
Заявляя от имени моего Правительства самый решительный протест против акта Итальянского Правительства, я считаю необходимым подтвердить Вашему Превосходительству, что СССР по-прежнему и неизменно считает аннексию Бессарабии Румынией фактом голого насилия и что соглашение от 28 октября 1920 г., ныне ратифицированное Италией и заключенное без участия СССР и без опроса населения Бессарабии, является в его глазах актом, лишенным всякого правового значения и не только не способным, как это полагает Итальянское Правительство, обеспечить мир на востоке Европы, но н резко противоречащим принципам мирной политики.
Соблаговолите принять, господин Премьер-Министр, выражения моего самого высокого уважения.
Полномочный Представитель СССР в Италии
Печат. по арх. Опубл. в газ. «Известия» ta 65 (2999), 20 марта 1927 г.
В упоминаемой итальянской ноте от 7 марта 1927 г. говорилось: «6 октября прошлого года предшественник Вашего Превосходительства обратился ко мне с письмом, дабы ознакомить меня с точкой зрения Правительства СССР в вопросе о Бессарабии и известить меня, что Прави-
тельство СССР с сожалением констатировало на основании писем, которыми я и председатель румынского совета министров обменялись в связи с подписанием 16 сентября 1926 г. дружественного договора между Италией и Румынией, что Итальянское Правительство указало на возможность будущей ратификации Италией договора относительно Бессарабии, заключенного 28 октября 1920 г. между Италией, Великобританией, Францией, Японией и Румынией.
К своему сожалению, я вынужден был констатировать, что независимо от существа этого сообщения в нем совершенно не была принята во внимание итальянская точка зрения на вопрос, точка зрения, которую Королевское Правительство имело случай высказать раньше.
Итальянское Правительство в действительности никогда не имело намерения не признавать действий своих полномочных представителей, подписавших в Париже с надлежащего разрешения договор 28 октября 1920 г., ни уклоняться от выполнения взятых им на себя в силу названного договора обязательств. Но так как Правительство СССР проявило к этому договору отрицательное отношение, Королевское Правительство сочло необходимым отложить совершение акта ратификации лишь в надежде, что непосредственные переговоры между Россией и Румынией, подобно переговорам между обеими державами, имевшим место как в Варшаве в 1921 г., так и в Вене в 1924 г., смогут привести к удовлетворительному для обеих сторон соглашению, причем добрые отношения, существующие между Италией и СССР, могли бы косвенно содействовать достижению этого соглашения в атмосфере ясного и правильного понимания соответствующих интересов.
Это было единственным соображением, которым руководилось до сих пор в своих действиях Итальянское Правительство.
Но так как нынешняя позиция Италии в отношении договора 1920 г. не может длиться до бесконечности и так как, с другой стороны, нет данных рассчитывать на скорую возможность дружественного урегулирования вопроса, на которое Италия надеялась и продолжает надеяться и ныне. Королевское Правительство решило не откладывать дальше ратификации упомянутого договора.
Доводя до сведения Вашего Превосходительства об этом решении, Королевское Правительство считает, что Правительство СССР не должно усматривать в этом недружественный акт в отношении России, а лишь желание Италии оставаться верной международным обязательствам, принятым ею на себя согласно с другими державами, подписавшими Парижский договор от 28 октября 1920 г.».
59. Нота Полномочного Представительства СССР в Китае Министерству Иностранных Дел Китая
17 марта 1927 г. № 501/14
В ответ на свои йоты от 5, 10 и 11 текущего месяца* относительно инцидента с советским пароходом «Память Ленина» н дипломатическими курьерами, арестованными на его борту, Посольство Союза Советских Социалистических Республик получило от Министерства Иностранных Дел письмо, в котором говорится лишь о том, что указанный инцидент расследуется н что Министерство даст ответ по существу по получении дальнейшей информации от местных властей. До настоящего времени Посольство не было уведомлено
* См. док. № 41.
III
Министерством о каких-либо предпринятых действиях, и вследствие этого его протест, выраженный в указанных выше нотах, остается все еще без ответа. Тем временем Посольство Союза Советских Социалистических Республик получило подробную информацию, касающуюся обстоятельств дела, от г. Линде, Генерального консула Союза в Шанхае, который недавно посетил Нанкии в связи с инцидентом. Эта информация, основанная на показаниях капитана парохода, служит достаточным обоснованием протеста Посольства против совершенно незаконного и ничем не оправдываемого насилия.
Из этих показаний следует, что 28 февраля пароходу «Память Ленина» китайским военным кораблем было приказано остановиться и этот приказ капитаном был немедленно выполнен. Группа китайских военных поднялась на пароход и произвела тщательнейший обыск, который показал, что пароход не перевозит ничего незаконного или запрещенного. Как известно, на борту парохода находились дипломатические курьеры Советского Правительства. Они предъявили свои специальные дипломатические паспорта и курьерские листы, выданные Народным Комиссариатом по Иностранным Делам Союза Советских Социалистических Республик и завизированные соответствующими китайскими властями. Это, безусловно, должно было бы освободить их почту от досмотра китайских воинских чинов, однако, несмотря на их протесты, официальные печати Советского Правительства были сорваны и содержимое почты было просмотрено. Было установлено, что указанная почта содержала в себе только книги и перио-дические издания на русском языке.
В тот же день на пароход явилась с обыском вторая группа под руководством личного представителя ген.ЧжанЦзун-чана и снова обыскала пароход и дипломатическую почту. Этот вторичный обыск еще раз показал, что ни груз парохода, ни пассажирский багаж, ни указанная почта не содержали ничего предосудительного. По окончании этого второго обыска капитан парохода подготовил заявление о его результатах и попросил руководителя этой группы подписать его. Однако ему в этом было отказано без объяснения причин.
На следующий день на пароход с обыском явилась третья группа, на этот раз состоявшая преимущественно из бывших русских офицеров, в настоящее время служащих в армии ген. Чжан Цзун-чана. Эта группа в третий раз стала досматривать ту же дипломатическую почту, и тут русские белогвардейцы вдруг заявили, что ими найдено среди прочего содержимого почты пять или шесть листов рукописи на китайском языке. Капитан категорически заявил г. Линде, что ни он, ни курьеры никогда не видели этой рукописи ранее и единственным объяснением является то, что русские белогвардейцы сами принесли ее на пароход.
Это неожиданное обнаружение «обличающего материала» в почте, состоящей из ограниченного количества чемоданов, которые уже дважды подвергались самому тщательному обыску, не обнаружившему каких-либо подобных «открытий», убедительно показывает, к каким ухищрениям было прибег-иуто для того, чтобы получить хотя бы призрачное оправдание для последующих враждебных действий против парохода и лиц, находящихся на его борту.
В этой связи Посольство Союза Советских Социалистических Республик должно напомнить Министерству Иностранных Дел о своих неоднократных серьезных предупреждениях и протестах, содержавшихся, например, в его нотах от 25 февраля, 11 апреля и 22 мая 1925 г.*, указывавших на то, что присутствие в китайской армии русских белогвардейцев неизбежно приведет к постоянным недоразумениям и создаст напряженность в дружественных и мирных отношениях, которых одинаково желают как Китай, так и Советский Союз. Еще свежи в памяти два вопиющих случая: подложное дело Доссера в Шанхае в 1925 г. ** и незаконный арест двух советских граждан — Позднеева и Маракуева в Цзинани в 1926 г.25 Настоящий же случай, очевидно, является еще одной попыткой, предпринятой в том же направлении и теми же агентами.
В очевидном соответствии с заранее намеченным планом действий военные власти приступили затем к захвату этого советского судиа и к аресту его пассажиров. Большая часть членов экипажа судна была снята, и их место было занято белогвардейскими офицерами. Капитану было приказано загрузить бункера углем и держать судно под парами, чтобы быть готовым к следованию в неизвестном направлении. В то же время бывшие русские военные установили на борту судна два полевых орудия с боеприпасами, превратив, таким образом, советский торговый пароход в военный корабль. 4 марта белый русский офицер из шаньдунских войск дошел до того, что, несмотря иа протест капитана, спустил государственный флаг Союза Советских Социалистических Республик и фирменный флаг Совторгфлота. Это возмутительное действие 8 марта было дополнено тем, что было закрашено название судна и ему было дано китайское название «Ичан». Тем временем пассажиры, среди которых находились дипломатические курьеры, были направлены под арестом в Цзинань.
Г-н Линде установил, что дипломатические курьеры были подвергнуты неслыханному варварскому оскорблению — содержанию в наручниках. При таких обстоятельствах кажется весьма странным, что Министерство Иностранных Дел могло
* См. т. VIII, док. № 75, 109, 153. См. т. VIII, док. № 217, 220, 239.
ИЗ
заверить Посольство в том, что с арестованными лнцамн обращались хорошо.
В заключение Посольство Союза Советских Социалистических Республик считает окончательно установленными следующие моменты: что указанное судно находилось в законном плавании и что его захват, равносильный насильственной конфискации, лишен какого бы то ни было оправдания; что, далее, нарушение неприкосновенности дипломатической почты и арест дипломатических курьеров, должным образом снабженных всеми необходимыми документами, подтверждающими их статус, является актом грубого произвола в отношении Союза Советских Социалистических Республик и открытым нарушением элементарных принципов международного права; и что все обращение с судном, его экипажем, пассажирами и дипломатическими курьерами является не только незаконным, но и убедительно доказывает наличие злонамеренного и безответственного внешнего влияния.
В своей беседе с г. Линде геи. Чжан Цзун-чан заявил, что все дело передано им Пекинскому Правительству. В соответствии с этим Посольство, располагающее в настоящее время всеми фактами, вынуждено не только подтвердить, но и усилить свои предыдущие протесты н еще раз повторить свое требование о немедленном освобождении судна и всех содержащихся под стражей лиц.
Печат. по арх. Опубл. в «The China Year Book», 1928, pp. 789—791.
60. Телеграмма члена Коллегии Народного Комиссариата Иностранных Дел СССР Временному Поверенному в Делах СССР в Японии
17 марта 1927 г.
Согласованы вопросы* Амурского лимана путем предоставления Советскому Союзу неограниченного права передавать без торгов своим государственным и кооперативным предприятиям, а также местному населению рыболовные участки и найма союзных рабочих путем совместной декларации и готовности заключить соглашение о процеитности таких рабочих, которые до этого нанимаются в условиях, равных с рабочими-японцами. Согласован и вопрос об охране труда на консервных заводах, коим японцы приняли наши условия, из которых важнейшими являются: предоставление определения размера оплаты сверхурочных работ по соглашению между Народным комиссариатом труда и предпринима-
* Имеются в виду вопросы, согласованные в ходе переговоров о заключении советско-японской рыболовной конвенции.
телями и обязательство предпринимателей устроить смену рабочих в случае систематического удлинения рабочего дня.
Значительно продвинут вопрос о правах госпредприятий. Японцы приняли ряд наших требований относительно способов выбора участков, срока переговоров, о резервировании новых участков и обязательств госпредприятий по отношению к частникам. Остается спорным вопрос о предприятиях с меньшинством государственного капитала. Японцы предлагают, чтобы о способах получения участков такими предприятиями Советское правительство советовалось с японским правительством, что для нас неприемлемо, нбо мы настаиваем на праве таких предприятий выступать в торгах. Относительно кооперации Танака выдвигает совершенно частный проект: дать формально кооперации право участия в торгах, обязавшись в случае надобности посоветоваться с японским правительством об иных способах приобретения участков кооперацией. Он указывает, что если кооперация на торгах ие создаст японцам угроз, то ее участие в торгах не будет отменено. Мы по-прежнему настаиваем иа неограниченном праве кооперации участвовать в торгах. Вопрос о новых консервных заводах не решен. Танака, видимо, отказывается от требования неограниченного и внеконцессионного порядка и обещал дать новый проект. Мы считаем возможным принять обязательство только относительно фиксированной цифры новых заводов. Наше предложение 20 заводов вполне достаточно. Ввиду упорства Танака нами предложено вообще оставить открытым вопрос о новых заводах, условившись урегулировать его к сезону 1928 г. и разрешить в этом сезоне постройку в концессионном порядке двух-трех заводов. Танака окончательного ответа не дал. Другие спорные вопросы о заводах пока не обсуждены, однако предвижу большие разногласия по долевым отчислениям, где японцы новым проектом предлагают в шесть раз меньше, то есть режим лучший, чем наших госпредприятий. По вопросу о торгах этого года нет окончательных решений. Мы категорически отвергли всякую идею комедии торгов, предложенную Танака, и считаем, что практика 1924 и особенно 1925 г. есть самые нормальные торгн с участием государственных предприятий. Япониы сильно возражают, считая, что в 1924 г. был сговор и что в 1927 г. они должны получить все свои прежние участки. Я предложил либо назначить немедленно нормальные торги, либо обождать подписания конвенции, указав, что делаю это в частном порядке, нбо назначение торгов есть внутреннее дело СССР. Танака не дал ответа, запросив Токио и повторив их мнение, что практику 1924 г. надо толковать как удержание японцами по предварительному сговору всех их прежних участков.
Вопрос о новых консервных заводах является самым трудным, ибо японское требование сводится к тому, чтобы
поставить японцев в более привилегированное положение по сравнению с нашими гражданами, не имеющими по нашим основным законам права постройки и эксплуатации заводов. Ожидаем компромиссного предложения Танака.
Стомоняков
Печат. по арх.
61. Телеграмма Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Полномочному Представителю СССР в Германии Н. Н. Крестинскому
17 марта 1927 г. *
Штреземан как бы игнорирует приписываемое Шуберту заявление24, которое до снх пор ие только не дементировано, но даже подтверждено со ссылками на некорректность журналистов. Если секретных обязательств в Локарно не брали, то зачем Шуберт говорил об этом, а если ои этого не говорил, то почему он не опровергает интервью по существу? Если Штре-земаи почему-либо не находит возможным прямое дементи от имени Шуберта, то пусть разрешит нам публично заявить, что германское правительство отрицает наличие каких бы то ни было секретных обязательств в отношении пропуска французских войск. Нас не могут смущать упреки в недоверии**, пока заявление Шуберта не будет официально опровергнуто.
Литвинов
Печат. по арх.
62. Сообщение Полномочного Представителя СССР в Норвегии о беседе с Посланником Кубы в Норвегии Уркиага-
и-Аррастиа ***
17 марта 1927 г.
Мне пришлось разговаривать с посланником Кубы г. Urquiaga у Arrasüa. Разговор не особенно интересный, но упоминаю об одном обстоятельстве ввиду того, что мие необходимо иметь от вас определенное указание.
Дело в том, что к концу лета г. Уркиага-и-Аррастиа, по его словам, собирается поехать в Советский Союз: в бытность свою дома он говорил с минииделом, который советовал ему поехать по всем странам Европы, чтобы там нащупать рынки и возможность торговых сношений. Мининдел указал ему и на Россию. Когда посланник указал на отсутствие политиче-
* Дата составления; отправлена 18 марта 1927 г. ** См. док. № 57.
*** Из письма в НКИД СССР от 17 марта 1927 г. Беседа состоялась 16 марта 1927 г.
ских отношений, МИД будто бы ему и поручил познакомиться со страной (Советский Союз), с ее политическим и экономическим состоянием и пр.
На это посланник задал вопрос: а что скажет Америка? (Сам посланник сопроводил эту часть разговора весьма выразительными, отнюдь не дружелюбными жестами по адресу Америки.) На что МИД решительно будто бы сказал, что «мы самостоятельное государство и можем завязывать сношения, с кем хотим». Конечно, прибавил мне посланник от себя, нам (т. е. Кубе) необходимо иметь в виду огромную силу Америки и надо все делать чрезвычайно осторожно и деликатно.
Я выразил надежду, что посланник будет иметь возможность в скором времени окончательно определить, насколько реально его предположение о поездке в Советский Союз, рассказал ему много хорошего о нашей стране, избегая твердо ангажироваться без вашего указания.
Макар
Печат. по арх.
63. Опровержение ТАСС в связи со слухами о советско-румынских переговорах
18 марта 1927 г.
В связи с заграничными сообщениями о конфиденциальных переговорах между СССР и Румынией, предшествовавших ратификации.бессарабской конвенции Италией*, ТАСС уполномочен заявить, что после Венской конференции 1924 г. ** Советское правительство не вело с Румынией никаких переговоров — ни открытых, ни тайных, ни прямых, ни косвенных. Равным образом не вело оно никаких переговоров о советско-румынских отношениях ни с какими правительствами и не давало никаких оснований предполагать о возможности для СССР отступления от позиции по отношению к Бессарабии, занятой им на Венской конференции.
Печат. по газ. «Известия» Л§ 64 (2998), 18 марта 1927 г.
64. Письмо Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Временному Поверенному в Делах СССР в Великобритании
18 марта 1927 г. Уважаемый товарищ,
Нет сомнения, что акт Муссолини*** больше всего вызван толчком со стороны Англии. Чемберлен это сам признал.
* См. док. № 43, 58. ** См. т. VII, док. № 87, 90 95. *** См. док. № 43, 58.
Нота * была Лишь этап, атака Англии на нас будет развертываться все шире. Боюсь, чтобы Чемберлен и Муссолини не вздумали что-нибудь сделать против Турции, это было бы крайне тяжело. Возможно, что акт Муссолини произошел скорее, чем этого хотел Чемберлен, но это деталь. С товарищеским приветом
Георгий Чичерин
Печат. по ар&
65. Письмо Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Полномочному Представителю СССР в Германии Н. Н. Крестннскому **
19 марта 1927 г.
1. Ранцау вчера на панихиде в латвийской миссии мельком сообщил мне о полученной им от Штреземана длинной телеграмме, которую он будто бы еще не успел хорошенько просмотреть. Он сослался при этом на Ваш разговор со Штре-земаном***, давая понять, что полученная им телеграмма передает лишь содержание Вашего разговора. Ранцау как будто уклоняется подробно говорить со мной на эту тему, так как он сильно смущен и не находит оправдания для странного поведения в этом деле аусамта.
2. Действительно, это поведение представляется нам в крайней степени загадочным. Штреземаи переходит в контрнаступление, негодуя по поводу нашего «недоверия и обвинения его во лжи» (эту цитату привел мне вчера Ранцау из упомянутой телеграммы), для того чтобы напустить побольше туману и завуалировать сущность недоразумения. Мы никаких обвинений германскому правительству пока не предъявляли и никакого недоверия ему не выражали. Иностранные газеты приписали статс-секретарю публичное заявление, что Германия взяла на себя в Локарно в устном секретном порядке дополнительное обязательство о пропуске французских войск в помощь Польше и Чехословакии. Статс-секретарь после этого счел нужным публично заявить, что приписываемое ему заявление было сделано не в форме интервью, а приватного разговора с французским журналистом, который нарушил доверие, предав содержание разговора гласности и при этом еще с некоторыми искажениями. То же заявление было повторено публично германской делегацией в Женеве. Вместо того чтобы опровергнуть заявление по существу и сказать, что приписываемых германскому правительству секретных обязательств не существует, Шуберт и германская делегация обвиняют
* См. стр. 60.
** Печатается с сокращением. *** См. док. № 57.
французских журналистов в болтливости и в нарушении доверия, говорят неопределенно о каких-то искажениях, храня при этом упорное молчание о существе интервью или разговора. Когда же мы требуем от аусамта объяснений и прямого ответа на вопрос, делал ли Шуберт приписываемое ему заявление и соответствует ли это заявление действительности, Штреземан, уклоняясь от ответа, становится в гордую позу, ставит перед нами вотум доверия и требует прекращения в нашей прессе полемики. Из Вашей телеграммы не видно, как Вы реагировали на это комедиантство Штреземана.
3. При создавшемся положении нам недостаточно конфиденциального утверждения Штреземана о его безупречности и лояльности в Локарно. Поднятым публично вопросом имеет право интересоваться наша общественность, которой публично же должен быть дан ответ, и ответ недвусмысленный. Пусть Шуберт и Штреземан заявят официально, что никаких дополнительных к опубликованному Локарнскому соглашению обязательств, и в частности.о пропуске войск, Германия на себя не взяла и что никакого заявления об этом Шуберт ие делал. Только такая форма дементи ликвидирует создавшееся совершенно нетерпимое недоразумение между нами и Германией. В самом крайнем случае мы могли бы выступить с таким официальным заявлением со ссылкой на Штреземана, но такой выход я считаю менее желательным, так как он даст повод иностранной прессе утверждать, что Штреземан вторично нас надувает. Я не вижу никаких неудобств для Германии от публичного выступления Штреземана или Шуберта с надлежащим опровержением. Пока это не будет сделано, мы ие можем удерживать нашу печать от дальнейшей разработки заданной Шубертом темы. Кроме того, у Советского правительства тоже не может не остаться некоторого подозрения в отношении политики Германии в Локарно. Так как Раицау, по-видимому, и впредь будет уклоняться от вмешательства в это дело, то ликвидировать конфликт придется Вам в Берлине. 4. Новое предложение Швейцарии не могло быть обсуждено инстанцией в четверг. Из-за вчерашнего праздника оно не обсуждалось еще и в коллегии. Наше решение придется телеграфировать Вам после заседания коллегии или даже инстанции. Лично я полагаю, что первая часть декларации, связывающая ее с нашим отказом принимать участие в конференциях, должна быть совершенно устранена. Не должно быть, конечно, и речи о Лиге наций. Декларация могла бы начаться с установления факта советско-швейцарского конфликта и объяснения его происхождения. При этом должно быть указано, что поводом к конфликту было не только убийство и покушение, но и оправдание убнйц судом. Должно быть устранено упоминание об оставлении в силе швейцарского протеста, ибо иначе мы должны были бы сказать, что
оставляем в силе и свои обвинения. Далее, декларация должна включить ранее предлагавшееся нами упоминание о вознаграждении Нины Воровской в той же формулировке, которую мы раньше предлагали через французское правительство*. Она гласила: «... и что оно готово в духе примирения предоставить дочери Воровского материальную помощь, которая сможет быть уточнена при прямых переговорах между Правительствами СССР и Швейцарской Конфедерации о совокупности вопросов, остающихся неурегулированными между обеими странами». Выход Воровской замуж нисколько не меняет положения, ибо нам важна не фактическая компенсация, а готовность на нее швейцарского правительства как особое выражение сожаления. Повторяю, это пока мое личное мнение, на основании которого Вы никаких новых предложений Рю-фенахту** делать еще не должны. На всякий случай Вам посылается точный текст формулировок, обсуждавшихся между нами и Швейцарией при посредстве французского правительства.
5. По делу «Мологолеса» была нами получена 13 марта от германского посольства вербальная нота, в которой сообщалось решение имперского совета министров. На эту ноту мы сочли нужным ответить подробным изложением нашей точки зрения, наряду с сообщением о новой пролонгации платежей от 31 марта. О пролонгации т. Шейнмаи телеграфировал также Вирту***. Для противодействия кампании враждебной прессы Ксандров**** даст на днях интервью, в котором подробно изложит всю историю наших переговоров с «Мологолесом». Тексты обмененных нот Вам посылаются. [...]
Литвинов
йенах, по арх.
