Телеграмма Полномочного Представителя СССР во Франции в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР

21 марта 1927 г.

Де Моизи на первом заседании пленума конференции***** пытался поставить нас перед альтернативой-, или платить в среднем 60 млн. фр. в год, но без уменьшения ан-нуитетов в первые годы, или в среднем 75 млн., но с уменьше-

* См. т. IX, док. № 63. ** Посланник Швейцарии в Германии. *** Участник советско-германской концессии «Мологолес», бывший рейхсканцлер Германии.

**** Заместитель председателя Главного концессионного комитета при СНК СССР.

***** Имеется в виду советско-французская конференция в Париже; см. т. IX, док. № 76, 107, 108, 111, 131, 175, 216, 220.

нием на первые годы. Если мы не согласимся на одно из Этих предложений, французская делегация, не срывая переговоров, считает, однако, свою задачу законченной и отсылает нас разговаривать с ассоциацией кредиторов. Мы ответили, что последняя для нас не существует, а также что мы не согласны ни на одно из французских предложений, оставаясь при нашей последней прошлогодней позиции *. Де Монзи просил сообщить его предложение в Москву. Хотя такого обещания я не дал, однако будет полезно, если вы сообщите Эрбетту, почему мы не можем отказаться от уменьшения платежа в первые годы. Наши главные мотивы:

1) Состояние наших финансов и наличие еще других валютных платежей.

2) Что мы сами будем использовать французский кредит постепенно.

Де Монзи просил дать ответ до пятницы, когда соберется финансовая комиссия с нашим участием.

Полпред

Лечат, по арх.

67. Нота Народного Комиссариата Иностранных Дел СССР Посольству Японии в СССР

22 марта 1927 г. № 2407

Народный Комиссариат по Иностранным Делам имеет честь довести до сведения Японского Посольства, что ввиду переданного г. Послом Японии желания Японского Правительства о скорейшем назначении торгов на участки, с которых производятся ловля сельди и сбор крабов, Правительство Союза Советских Социалистических Республик, идя навстречу этому желанию, готово немедленно назначить торги на сдачу в аренду этих участков.

Народный Комиссариат по Иностранным Делам пользуется этим случаем, чтобы выразить свою твердую уверенность, что переговоры о заключении рыболовной конвенции между обеими странами**, путем коих удалось счастливо найти принятые обеими сторонами решения по большинству вопросов, будут быстро закончены и что подписанная обеими сторонами конвенция установит твердый порядок на будущее время в отношении сдачи рыболовных участков с торгов японским рыбопромышленникам.

Печат. по арх.

* По этому вопросу см. док. N° 69. ** См. док. № 10, 60.

На эту ноту посольство Японии в СССР ответило нотой от 26 марта 1927 г., № 16 следующего содержания *:

«Подтверждая получение ноты Народного Комиссариата по Иностранным Делам от 22-го сего марта за № 2407, Японское Посольство имеет честь передать ему искреннюю благодарность Японского Правительства за удовлетворение Правительством Союза Советских Социалистических Республик желания Японского Правительства о разрешении вопроса об участках, с которых производятся ловля сельди и сбор крабов.

Японское Правительство пользуется этим случаем, чтобы выразить свою твердую уверенность, что переговоры по пересмотру рыболовной конвенции между обоими государствами будут быстро закончены».

68. Телеграмма Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Временному Поверенному в Делах СССР в Японии

23 марта 1927 г.

У нас создается впечатление, что посол Танака не склонен торопиться с рыболовной конвенцней. Укажите Дэбути, чтобы он выполнил свое обещание об уступках по конвенции и нажал на Танака, чтобы мы поскорее подписали ее. В разговорах укажите, что через 2—3 недели надо назначать торги на горбушу и кету и что было бы желательно к тому времени подписать конвенцию.

Карахан

Печат. по арх.

69. Меморандум советской делегации на советско-французской конференции в Париже

25 марта 1927 г.

Возобновляя переговоры**, прерванные в связи с парламентскими каникулами, делегация СССР на франко-советской конференции в Париже считает необходимым напомнить, что с 14 апреля 1926 г., когда наши первые предложения были вручены французской делегации, мы сделали в финансовой секции н в «редакционном комитете» значительные уступки с целью пойтн навстречу желанию наших французских коллег.

1. 14 апреля 1926 г. делегация СССР внесла предложение об уплате 62 годичных взносов в размере 40 млн. зол. фр., предполагавшее частичный мораторий.

2. В начале июля 1926 г. было сделано новое предложение: речь шла о 62 годичных взносах в размере 55 млн. или 52 взносах в размере 60 млн.

* Нота передана на русском языке.

*? См. т. IX, док. № 76, 107, 108, 111, 131, 175, 216, 220 и док. № 66 настоящего тома.

3. Наконец, желая достигнуть окончательного результата, советская делегация внесла 16 июля новое н последнее предложение, предусматривавшее 62 годичных взноса на основе 60 млн. с установлением прогрессии.

Важность этого предложения заставляет нас привести его от слова до слова в том виде, в каком оно было формулировано в протоколе, составленном Председателями обеих делегаций н представленном финансовой секции 17 июля 1926 г.

«Советская делегация, предложившая сначала уплату 62 взносов в размере 40 млн. зол. фр., согласилась договориться на основе 52 взносов в размере 60 млн. зол. фр., распределяемых согласно подлежащей установлению прогрессии».

«Французская делегация приняла цифру, предложенную советской делегацией, считая, что она обеспечивает уплату долга в размере 25% (двадцати пяти процентов), положенную в основу первоначального ее требования об уплате 75 млн.

Советская делегация со своей стороны заявляет о своей готовности рекомендовать своему Правительству увеличение числа годичных взносов, в случае надобности и в пропорции, необходимой для обеспечения возможности уплаты этого процента, с оговоркой, что это увеличение не сможет превысить 10 дополнительных взносов в сумме 60 млн. в год».

Такой же дух примирения проявила делегация СССР и по другим пунктам. Так, например, после того как в своем меморандуме от 27 марта 1926 г. она настаивала на сокращении общей суммы претензий держателей на 30% в связи с уменьшением территории СССР по отношению к территории бывшей Российской империи, в дальнейшем, в согласии с французской делегацией, она согласилась на снижение в размере 25%'.

То же относится к принципу обмена обязательств.

Так как Советское Правительство обязуется предоставить известное возмещение держателям обязательств старых русских займов, советская делегация имела законное право настаивать на обмене старых обязательств на новые, выпущенные Правительством СССР.

По причинам, к которым мы не будем возвращаться, французская делегация настаивала на необходимости оставить у держателей нх старые обязательства. Хотя с точки зрения законных норм ничто не могло помешать советской делегации платить лишь по обязательствам, выпущенным Правительством СССР, однако, проникнутая духом примирения н желая пойти навстречу желанию, выраженному французской делегацией, советская делегация пошла на важней-: Шую уступку, согласившись на обмен одних лишь купонных листков, с сохранением обязательств займов, при желании, держателями.

Итак, если мы сравним первоначальное предложение делегации СССР с нынешним ее предложением, то мы должны

будем констатировать — и советская делегация уверена втом, что французская делегация признает это вместе с ней,— что последние предложения советской делегации представляют значительную жертву и усилие, приложенное к достижению соглашения, дальше которого она идти абсолютно не может.

Печат. по арх.

70. Нота Полномочного Представительства СССР в Японии Министерству Иностранных Дел Японии

28 марта 1927 е. № 53/327

Посольство Союза Советских Социалистических Республик имеет честь просить Императорское Министерство Иностранных Дел оказать содействие в начинании, предпринятом Всесоюзным обществом культурной связи с заграницей (БОКС) при содействии Посла Японии в Москве г. Танака, а именно в организации выставки изобразительного искусства СССР в Токио и других городах Японии ^2е. Посольство просит Императорское Министерство войти в сношения с компетентными властями в целях освобождения экспонатов выставки от уплаты таможенных пошлин. В случае продажи картин или иных предметов искусства на выставке Посольство гарантирует Японскому Правительству последующую уплату пошлин, следуемых с этих предметов. Во-вторых, Посольство просит Императорское Министерство ходатайствовать о разрешении компетентных властей на производство таможенного досмотра не в Цуруге, а в Токио или, в крайнем случае, в Иокогаме.

Посольство заранее благодарит Императорское Министерство за то, что будет им предпринято в связи с изложенным.

Печат. по арх.

На эту ноту МИД Японии ответил нотой от 9 апреля 1927 г., в которой говорилось:

«Императорское Министерство Иностранных Дел имело честь получить ноту № 53/327 от 28 марта с. г., коей Посольству Союза Советских Социалистических Республик угодно было просить содействия Министерства в освобождении от ввозных пошлин предметов, ввозимых для выставки произведений искусств СССР в Японии, и в производстве таможенного досмотра этих предметов в Токио.

Сообщив в должное время содержание этой ноты Министерству финансов. Императорское Министерство Иностранных Дел сообщает при сем Посольству ответ. * последнего».

* Не публикуется; в ответе сообщалось об удовлетворении просьбы посольства..

71. Телеграмма Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Уполномоченному Народного Комиссариата Внешней н Внутренней Торговли СССР в Южной Америке Б. И. Краевскому

29 марта 1927 г.

Можете предложить Боливии ту же процедуру обмена нотами, как Уругваю*.

Литвинов

Печат. ' по арх.

72. Письмо Полномочного Представителя СССР в Польше

члену Коллегии Народного Комиссариата Иностранных Дел СССР Б. С. Стомонякову

29 марта 1927 г.

Многоуважаемый Борис Спирндоновнч,

I. Сейчас центр тяжести всякого рода переговоров переносится в Москву. Вам придется наконец разговаривать с Патеком по вопросу о пакте**. Я Вам уже сообщал телеграфом, какими мне представляются результаты здешних разговоров Патека с Пилсудскнм, Залесскнм н другими. Я считаю, что положение здесь таково: Пилсудскин понимает, что далее тянуть нельзя и приступить к переговорам в конце концов нужно. Однако те инструкции, которые даются Патеку, не таковы, чтобы довести переговоры до нх успешного конца. Вообще Патек получил директивы: Во-первых, поднять вопрос о включении в предлагаемый нами пакт вопроса о Рижском договоре***. Будет лн это означать, что с нас потребуют выполнения ряда статен по Рижскому договору илн ограничатся только минимумом, сказать сейчас трудно, так как, вероятно, и Залесскому еще доподлинно не известно об этом. Но во всяком случае о Рижском договоре говорить нам придется. Во-вторых, Патек будет предлагать говорить о Лиге наций непосредственно в самом тексте пакта. Сейчас подготовляется формула, которую нам предложат включить в пакт. Я думаю, что она будет переслана Патеку в самое ближайшее время. В-третьнх, пакт будет предлагаться в той илн иной связи с нашими пактами по отношению к Финляндии, Эстонии и Латвии. Какова должна быть связь между этими пактами и нашим пактом с Польшей, сказать сейчас трудно хотя бы и потому, что в министерстве сейчас по этому вопросу столько мнений, сколько людей вообще. Сам Патек говорил мне, что на совещании в мннинделе предлагали по этому

* См. т. IX, док. № 238 и прим. 39 настоящего тома. ** См. док. № 4, 29, 37. *** См. т. III, док. № 350.

вопросу как максимальные, так и минимальные программы. Максимальные программы опять затрагивают вопрос заключения пакта за общим столом, ио, прибавил Патек, я с этим уже покончил; при этом он указал мне на минимальное требование, заключающееся в том, что пакты одновременно ратифицируются. В-четвертых, по вопросу о нападающей стороне нам что-то предложат, взятое из текстов предложенных нами договоров другим странам. Вам виднее представить себе, в чем дело. И, наконец, в-пятых, по вопросу об арбитраже будут стоять на предложении нейтрального арбитра.

2. С точки зрения выяснения той позиции, какую будет занимать польское правительство в предстоящих переговорах, интересно отметить сегодняшнее интервью с Залесским в «Роботнике»²⁷, которое по моей просьбе передано Вам ТАСС целиком. Как видите, в этом интервью, имеющемся также и в нашем «Обзоре прессы», Залесский затрагивает вопрос об умиротворении Восточной Европы, т. е. о связи с пактами Прибалтики. И статья в сегодняшнем номере «Глоса правды», которую я также целиком даю в «Обзоре прессы». Эта статья написана, иесомненно, по приказу из министерства [иностранных дел]. Здесь опять вопрос об общем пакте с Прибалтикой и мнре на Востоке.

Эти статьи служат как бы прелюдией первой речи, которую Патек произнесет в Вашем кабинете."

3. Я очень ожидаю от Вас известий о начале переговоров с Патеком.

С коммунистическим приветом

Войков

Печат. по арх.

73. Интервью Торгового Представителя СССР в Греции И. С. Ашкеиази греческой газете «Элефтерос логос»

29 марта 1927 г. *

Мой приезд в Грецию связан с желанием Советского правительства, и Наркомторга в частности, всячески закрепить и развить уже налаженные между СССР и Грецией торговые взаимоотношения. Многое сделано, но многое еще остается сделать для того, чтобы экономические отношения между обеими странами достигли довоенного уровня и даже превзошли его, учитывая в особенности новые послевоенные условия, в которых очутились СССР и Греция.

Заключенное СССР летом прошлого года таможенное соглашение с Грецией** знаменовало собой в этом отношении шаг вперед, поскольку за 9 лет со времени войны оборвались

* Дата опубликования. ** См. т, IX, док. № 193,

деловые связи между обеими странами и поскольку действовавший ранее русско-греческий торговый договор 1850 г. не содержал специальной таможенной конвенции, а такой важный для Греции продукт экспорта, как коринка, в течение десятилетий ие имел доступа в Россию.

Результаты заключенного соглашения уже сказались иа торговых операциях между обеими странами, что видно из следующих данных: тогда как экспорт из СССР в Грецию увеличился за первое полугодие 1926/27 г. (октябрь — март) по сравнению с тем же полугодием предыдущего года на 22%, экспорт из Греции в СССР за тот же период увеличился на 1027% (с 2900 ф. ст. до 32 679 ф. ст.), т. е. в 11 с лишним раз.

Естественный рост нашего экспорта, не поощрявшийся ранее никакими специальными соглашениями, указывает лучше других аргументов на заинтересованность греческого рынка в наших экспортных товарах, которые представляют для греческого народного хозяйства большую выгоду, удешевляя своей конкуренцией импортируемые предметы потребления и экономя значительное количество валюты, остающейся таким образом в стране.

Торгпредство в Греции концентрирует свое внимание именно на том, чтобы номенклатура экспортируемых в Грецию товаров соответствовала интересам греческого населения и правительства и включала товары, которые все равно при всех условиях ввозятся Грецией из других стран, чтобы таким образом греческое народное хозяйство в целом получало реальную экономию от конкуренции СССР на международном рынке и реальную выгоду от использования греческого тоннажа для морских перевозок.

Вопросы, связанные с нашим экспортом в Грецию, довольно легко разрешимы, поскольку экспорт играет положительную роль в греческой экономике. Потребность Греции в импортной пшенице н пшеничной муке может быть полностью удовлетворена СССР. Усиление добычи нефтепродуктов в СССР и существование в Греции монополии на керосин являются благоприятными факторами для развития операций с нефтепродуктами. СССР может в известной степени удовлетворить Грецию также скотом, рыбопродуктами, углем, лесными материалами и т. д. Опыт показал, что с появлением нашей конкуренции цеиы на некоторые товары снизились до 50% (спички и керосин); использование греческого тоннажа растет из года в год в связи с ростом наших экспортных операций вообще.

Более трудно разрешимым вопросом является проблема расширения греческого экспорта в СССР. Экспорт приносит меньше реальных выгод народному хозяйству Греции, ио в ием заинтересованы значительные группы греческих произво-

дителей (коринка, цитрусовые, маслины). Трудность разрешения этой задачи заключается в том, что импортный план СССР построен прежде всего на ввозе сырья и машин, необходимых СССР для осуществления намеченного плана индустриализации нашей страны; поэтому импортные возможности в отношении продуктов потребления (представляющих огромное большинство экспортных товаров Греции) в данный период чрезвычайно ограниченны. Этим объясняется, что мы получаем здесь значительные заказы наших хозорга-нов на закупку губок и шелковичной греиы и с трудом получаем лицензии на импорт предметов потребления. В мою задачу входит поэтому обследование греческого рынка с точки зрения наличия в Греции таких продуктов, которые в той или иной мере могли бы быть использованы для нашей промышленности.

Я приложу все усилия к отысканию путей, которые позволили бы расширить взаимный товарооборот. Я надеюсь, что в этом отношении я встречу поддержку греческих правительственных органов, самых широких слоев греческого общества и тех кругов в первую очередь, которые непосредственно заинтересованы в тесиом экономическом сближении. Я позволю себе вместе с тем выразить надежду, что при искрением и дружном сотрудничестве обеих сторон задача укрепления советско-греческих экономических отношений получит успешное разрешение.

Печат. по ар к. Опубл. в газ. «Элефтерос логос» 29 марта 1927 г.

74. Письмо Полномочного Представителя СССР в Греции в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР*

30 марта 1927 г.

[...] Кампания против нас усилилась и завершилась наглым выступлением в парламенте 21 марта депутата цалда-риста Краниотакиса²⁵, выступлением, о котором вы осведомлены нашим телеграфным сообщением ТАСС (речь Краии-отакиса и фальшивка, на которую он при Этом ссылался, напечатаны в «Мессаже» от 22 марта).

Учитывая общую ситуацию, мы реагировали иа всю эту кампанию чрезвычайно умеренно и спокойно, отмечая в разговорах с греками, что нас делают «козлами отпущения» за неудачи английской политики; дал 13 марта интервью в «Элефтерос типоо (идет с этой почтой); т. Ашкенази дал согласованное со мною интервью 29 марта (прилагается) **; по

* Печатается с сокращением. ** См. док. № 73.

поводу парламентского инцидента иаписал Михалакопулосу письмо с выражением удивления, что ни председатель, ни присутствовавшие *аа заседании парламента члены правительства ие реагировали на выступление Краниотакиса. Кампания против нас велась в трех направлениях:

1) Против «коммунистической опасности», Коминтерна и «интриг» Москвы.

2) Против полпредства и в особенности торгпредства (писалось о «коммерческих советниках», десятками разъезжающих по Греции с целью пропаганды).

3) Против СССР (печатались всякие небылицы против СССР).

Нельзя, конечно, валить всю ответственность за эту кампанию на одну только «англичанку», хотя английская рука явно чувствовалась в созданной вокруг нас враждебной шумихе. Имелись, конечно, и внутренние причины, благоприятствовавшие развитию наступления иа нас. Об этих внутренних причинах стоит сказать несколько слов.

Во-первых, такой причиной могла явиться чрезвычайно резкая кампания ксенофобии в печати и в парламенте, кампания, вызванная английской концессией «Пауэр энд Трак-шен»; греческое правительство опасалось (внешних осложнений на этой почве и постаралось отвлечь внимание общественного мнения в сторону коммунистической опасности.

Во-вторых, фискальные мероприятия правительства (попытка отмены жилищного моратория, введение хлеба единого образца и т. п.) вызвали недовольство в среде мелкой и средней буржуазии, положение которой продолжало ухудшаться; волновались и государственные служащие, требования которых об увеличении зарплаты до сих пор не удовлетворены; назревшее недовольство вылилось в уличные события 10 марта, окончившиеся столкновением демонстрантов с войсками н человеческими жертвами. Кампанией на тему о большевистской опасности правительство стремилось запугать обывателя, оторвать его от рабочей массы и удержать от увлечения радикальными идеями и от участия в классовой борьбе.

Вы знаете, конечно, что кампания против нас ведется на Балканах не только в границах греческой территории, но и вне ее. Идет работа по запугиванию нами Югославии, Румынии, Италии и т. п. Очень характерно в этом отношении известие, помещенное Бухарестом, согласно которому «большевистские агенты» будто бы сфабриковали помещенный в белградской газете «Политика» документ, изобличавший фо-рин офис в руководстве греческой политикой. Нам известно также, что балканцев и Италию пугают тем, что в случае вооруженного столкновения между Югославией и Италией СССР нападет на Румынию (захват Бессарабии) с целью

связать руки Румынии. Подобных примеров можно привести много.

Конечно, нельзя ждать прекращения с сегодня на завтра ведущейся против нас кампании. Я полагаю, что она будет еще некоторое время продолжаться, пока не изменится общая политическая ситуация и не видоизменятся те факторы, которые побуждают сейчас греческое правительство поощрять кампанию против нас. Моя задача сводится сейчас главным образом к тому, чтобы Отстоять наше таможенно-тарифное соглашение*. С этой целью я время от времени информирую общественное мнение о тех реальных и благоприятных для Греции результатах, которые достигнуты за 8 месяцев действия этого соглашения.

Приводимая ниже таблица говорит в нашу пользу (составил ее для вас, но она будет использована и в печати):

Периоды	Экспорт из СССР в Грецию (реализованная на греческом рынке сумма от продажи наших товаров а. тыс. ф- ст.)	Увеличение в %	Импорт из Греции в СССР (стоимость импорта товаров сиф порты СССР в тыс. ф. ст.)	Увеличение в %
1924/25 г.**....... 1925/26 г......... 1 кв. 25/26 г....... »» 26/27 г....... 1 полуг. 25/26 г......	291 720 195 337 438 540	73 22	2 18 3 33	800 1000

Характерно в этой таблице ослабление темпа роста нашего экспорта и усиление темпа роста греческого импорта в СССР после подписания соглашения.

Еще больший интерес представляет сравнение наших торговых операций последнего;времени с теми же операциями довоенного времени.

За десятилетие 1903—1912 гг. мы экспортировали в Грецию на 115400 тыс. руб. и импортировали из Греции в Россию на 11 млн. руб. Таким образом, греческий импорт составил за это десятилетие 9,5 процента нашего экспорта. Того же примерно соотношения мы достигли и за первое полугодие 1926/27 г.; мы реализовали в Греции товаров на 5103 тыс. руб., а Греция реализовала в СССР товаров на сумму не менее 472 тыс. руб., что составляет свыше 9 процентов реализованной нами в Греции суммы. Если иам удастся 2-е полугодие 1926/27 г. закончить с таким же результатом (а такая

* См. т. IX, док. № 193. ** Имеется в виду хозяйственный год, начинающийся с 1 октября.

возможность не исключена), то это будет означать, что торговые операции СССР с Грецией достигли довоенного уровня, притом с сохранением существовавшего тогда соотношения между нашим экспортом и греческим импортом. Это является для нас прекрасным аргументом против всех нападок московских и здешних министерских греков на наше таможенно-тарифное соглашение.

Основной нашей задачей в Греции является сейчас: не обострять с ней отношений, избегать промахов в нашей торговой политике, усиливать по возможности товарооборот между обеими странами и удержать за собой тем самым те позиции, которые нами завоеваны здесь, сохраняя при том полное хладнокровие и проявляя должную твердость в отношениях с греками в переживаемой сейчас напряженной обстановке..

С товарищеским приветом

Устинов

Печат. по арх.

75. Сообщение Временного Поверенного в Делах СССР в Финляндии о беседе с Министром Иностранных Дел Финляндии Войонмаа *

31 марта 1927 г.

Уважаемый товарищ,

Во вторник, 28 [марта] (обычный приемный день у Вой-оимаа), я зашел к нему, хотя, как Вам известно, никаких конкретных дел я не имел. Я рассчитывал узнать у него что-иибудь более определенное об отношении финского правительства к гарантийным переговорам **. После нескольких минут беседы относительно разных мелких дел (агреман для Артти, подписание измененного текста статьи 27 железнодорожного соглашения***, архивы****) разговор перешел на тему о наших гарантийных переговорах. То, что я узнал, ие ново и повторяет сообщенное Вам уже в свое время т. Лоренцем. Оно сводится к следующему. Теперешнее финское правительство относится с полным сочувствием, к переговорам о пакте, ведомым Латвией и Эстонией. Оно прекрасно понимает положение латвийского правительства и обстоятельства, побуждающие последнее стремиться к заключению пакта. (Интересно умолчание об Эстонии.) Что касается

* Из доклада члену коллегии НКИД СССР Б. С. Стомонякову от 31 марта 1927 г.

** См. док. № 5, 7, 36. *** См. «Собрание законов...», отд. II, № 45, 30 декабря 1927 г., стр. 973—976. ^F

**** См. т. III, док. № 137, ст. 29.

Финляндии, то он, Войонмаа, очень сожалеет, что переговоры были так круто оборваны. На мое замечание, что прекращение переговоров было вызвано не нами и произошло не по нашей виие, Войонмаа ответил, что обстоятельства, мол, сложились такие, что переговоры прекратились, и что, по его мнению, ие следовало тогда так резко обрывать их. Возобновление же переговоров представляет теперь для финского правительства значительное затруднение. Надо для этого вновь подготовить почву и создать благоприятное настроение в политических кругах. Это требует времени. Во всяком случае, финское правительство, когда наступит подходящий момент, намерено вновь начать переговоры о пакте.

С. Рабинович

Печат. по арх.

76. Письмо Председателя советской делегации на советско-Фраицузской конференции в (Париже Председателю французской делегации де Монзи

1 апреля 1927 г. № 29

Господии Председатель,

Делегация СССР, желая пойти навстречу пожеланию, выраженному Вами иа последнем пленарном заседании * конференции, а также в Вашем письме от 26 марта, и в отступление от обычно принятых норм, передала своему Правительству Ваше предложение об отказе от таблицы прогрессии, упоминаемой в условном предложении, внесенном советской делегацией 16 июля 1926 г. **

По соображениям, уже изложенным советской делегацией иа последнем пленарном заседании, Правительство СССР считает сохранение таблицы прогрессии основным условием урегулирования всего вопроса. Я готов дать Вам в этом отношении все разъяснения, долженствующие в глазах французской делегации оправдать полиостью нашу позицию по этому частному пункту.

Другое предложение французской делегации, а именно предложение о непосредственных переговорах с держателями, ие встречает с нашей стороны принципиальных возражений. Придерживаясь по-прежнему точки зрения, формулированной в декрете от января 1918 г.*** об аннулировании долгов, советская делегация была бы счастлива получить возможность дать самим держателям разъяснения о предлагаемых нами практических и вполне удовлетворительных решениях.

* См. док. № 66.

** По этому вопросу см. Док. № 69. *** См. т. I, док. К° 60.

Но для иас иеясио, какими практическими средствами может быть осуществлено пожелание французской делегации, ибо у нас нет сведений о существовании ассоциации держателей, объединяющей действительно значительную часть таковых.

Вот почему советская делегация считает, что, ввиду достижения обеими делегациями в вопросе о долгах соглашения относительно средней годовой цифры и относительно числа лет, конференция должна отложить разрешение вопроса об установлении прогрессии или отказе от таковой в данной таблице и перейти к обсуждению вопроса о кредитах.

В самом деле, советская делегация находится по отношению к французской делегации в условиях явного неравенства; значительные усилия, приложенные ею для изыскания практического решения, не могут быть отрицаемы; с другой стороны, ей до сих пор абсолютно ничего не известно о возможностях предоставления кредитов, являющихся для нее ответом иа обязательства, которые она изъявила готовность принять при разрешении вопроса о долгах.

Советская делегация считает, что в интересах успешного завершения переговоров следует ясно поставить, одновременно с ускорением ритма таковых, вопрос о кредитах.

Примите, господии Председатель, уверения в наилучших к Вам чувствах.

Председатель советской делегации

Печат. по арх.

В упоминаемом письме де Монзи от 26 марта 1927 г. говорилось:

«На первом заседании финансовой секции делегация СССР вручила французской делегации меморандум от 25 марта 1927 г. * с уточнениями предложений, которые советская делегация уполномочена внести.

Я должен констатировать, что эти предложения не представляют собой ничего нового по сравнению с предложениями, сформулированными 17 июля 1926 г.

Как во время каникул, так и после них я полагал, что предложения от 17 июля не носят окончательного характера. Поэтому я просил Вас во время пленарного заседания, на котором возобновились переговоры, обратиться к вашему Правительству с предложением об аннулировании таблицы прогрессии, фигурировавшей в вашем предложении от 17 июля.

Если Вы не считаете своим долгом прибегнуть к этой консультации и если бы нам пришлось придерживаться заключительной фразы вышеупомянутого меморандума, я был бы вынужден рассмотреть третье решение, о котором я говорил на первом пленарном заседании 19-го числа сего месяца, и Вы бы соблаговолили вступить в контакт с самими держателями займов, ибо делегация отказывается как от принятия предложения от 17 июля, так и от того, чтобы прекратить переговоры, на благоприятный исход которых она надеется.

До этого времени, разумеется, решение вопроса о кредитах будет откладываться. Конференция продолжит рассмотрение повестки дня».

* См. док. № 69.

77. Из письма Агента и Генерального консула СССР в Гед-жасе, Неджде и присоединенных областях Заместителю Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Л. М. Кара хану

4 апреля 1927 г.

Уважаемый товарищ,

[...] Хочу высказать свои соображения также и по вопросу, который был поднят в связи с переходом Геджаса под власть, Иби Сауда. Это вопрос о ранге нашего представителя в Геджасе и связанный с ним вопрос о верительной грамоте.

Признание Советского правительства для Ибн Сауда сыграло значительную роль *. Оно упрочило его положение в Арав.ии тем, что послужило прнчиной, как мне говорили в кругах короля, побудившей Англию и другие державы признать Ибн Сауда. Признание Англии, носившее довольно поспешный характер, можно рассматривать даже [как] вынужденное, поскольку формально существует договор 1915 г. Этот договор, по-моему, имеет некоторое значение лишь потому, что Ибн Сауд пока не решается пойтн на объявление его аннулированным, и это обстоятельство только и дает англичанам возможность базироваться иа нем в случаях, когда они предпринимают шаги к урегулированию своих отношений с чрезвычайно усилившимся Ибн Саудом (например, недавние, еще не завершенные переговоры в Медине об этом договоре).

Но наше признание, оказавшееся первым, имело еще то значение, что оио очень четко подчеркнуло перед Иби Саудом нашу дружескую к нему политику и то, что он может иайти у иас моральную поддержку в своих шагах, направленных к эмансипации своей страны.

Я уже сообщал, какое значение Иби Сауд придает вопросу о ранге нашего представительства при ием. После первых об этом переговоров ии я, ни ои этот вопрос снова ие поднимали. Я теперь склоиеи считать, что вопрос о ранге также ие следует иам поднимать, пока Иби Сауд сам ие найдет необходимым и ие поднимет его.

Что Ибн Сауд постепенно и, надо признать, довольно умело прибегает ко всяким мерам, отвечающим целям укрепления его положения, уже очевидно. Для примера можно указать иа принятие им в последние недели в Риаде титула короля Неджда. Сегодня по этому поводу в Джидде состоялось официальное торжество. По получении более подробных сведений и выяснении причин, побудивших Иби Сауда переменить титул «султана» на «короля», я сообщу Вам об этом по

* См. т. IX, док. N° 66.

телеграфу. Пользуясь случаем, скажу лишь, что Иби Сауд, принимая титул султана Неджда в 1920 г., был вынужден добиваться через берховного комиссара в Ираке Перси Кокса признания этого титула Англией, что и последовало в августе того года. Теперь Иби Сауд, меняя свой титул на «короля Геджаса, Неджда и присоединенных областей», очевидно, придает этому особое значение. Значение это, по-моему, заключается в том, что этот титул означает расширение суверенных прав Иби Сауда как главы страны, идущей по пути эмансипации от остатков кабальной связи с Англией, независимо от того, проведен ли он по предварительному с Англией соглашению или нет. Мы имеем все основания полагать, что Ибн Сауд, учитывая затруднения Англнн в ее восточных делах, провел это мероприятие без предварительного согласования с Англией.

Последующим шагом Иби Сауда может быть поднятие им вопроса о ранге аккредитованных при геджасском правительстве представительств. Мы в состоянии ожидать наступления такого момента. Между прочим, уже Ибн Сауд имеет необходимый для себя прецедент: прибывший в Ге-джас представитель Турции вручил ему свои верительные грамоты как дипломатический представитель.

Относительно существующего иыие наименования нашего представительства в Геджасе надо отметить, что отсутствие твердо установленного его названия создает невыгодное впечатление. Дело в том, что в ежегоднике НКИД за 1925 г. наше учреждение именуется «Ministère plénipotentiaire», a в ежегоднике за 1926 г. даио другое наименование, а именно «Agence officielle». Эти официальные наши издания, поступая к мииииделу, могут вызвать у него недоумение. Между прочим, в арабском языке не существует термина «официальное» в таком понятии, какое придано ему в ежегоднике. Этот термин по-арабскн предполагает всякое официальное учреждение, как, например, государственное.

Что касается верительной грамоты, то, пожалуй, в настоящий момент отпала необходимость для меня вручать ее королю Иби Сауду. Установившиеся дружеские отношения не дают чувствовать ее отсутствия. Кроме того, ии одно из имеющихся в Джидде представительств, кроме турок, в связи с признанием Иби Сауда верительных грамот ему не вручило. Чтобы особо не выделяться, мы могли бы, я думаю, прибегнуть к вручению Ибн Сауду верительной грамоты и оформлению таким образом существования нашего представительства при геджасском правительстве при назначении нового, на смену мне, представителя. [...]

С коммунистическим приветом

Хакимов

Печат по арх.

78. Нота Народного Комиссариата Иностранных Дел СССР Миссии Греции в СССР

5 апреля 1927 г. № Ш

В ответ на вербальную ноту от 25 марта 1927 г. за № 971 Народный Комиссариат по Иностранным Делам честь имеет уведомить Миссию Эллинской Республики, что, в силу законодательства Советского Союза о виешией торговле, право заниматься торговлей, связанной с заграничными операциями, является монополией государства или уполномоченных им иа это органов.

В силу изложенного советник Миссии Греческой Республики, снабженный дипломатическим паспортом, не может заниматься внешнеторговой деятельностью.

Для ведения внешней торговли кем-либо на советской территории законодательство Союза требует сначала регистрации фирмы в порядке декрета от 12 апреля 1923 г.*, и только зарегистрированная фирма может возбудить ходатайство о выдаче лицензии на ввоз.

Печат. по арх.

В упоминаемой ноте миссии Греции в СССР от 25 марта 1927 г. № 971 говорилось:

«Миссия Греции в соответствии с указанием Правительства Республики имеет честь довести до сведения Народного Комиссариата Иностранных Дел, что, согласно действующему греческому законодательству, коммерческим советникам Миссий Республики разрешено заниматься торговой деятельностью»,

79. Нота Представительства iCCCP в Чехословакии Министерству Иностранных Дел Чехословакии

5 апреля 1927 г. № 560/81

Полномочное Представительство Союза Советских Социалистических Республик имеет честь обратиться к Министерству Иностранных Дел со следующим:

В своем стремлении развить экономические взаимоотношения между СССР и ЧСР Представительство встречает значительные препятствия, в частности ввиду затруднений при реализации в ЧСР экспортируемых из СССР товаров. Хотя ввоз из СССР в ЧСР весьма незначителен в сравнении со все увеличивающимся импортом из ЧСР, все же представляется затруднительным реализовать даже этот небольшой по размерам ввоз ввиду применения к ввозимым из СССР товарам высоких таможенных пошлин.

* См, «Собрание узаконений.,.», ч. I, № 31, 7 июня 1923 г., стр. 595—596.

В результате имевших место переговоров с Министерством Иностранных Дел советник Министерства г. Брож заявил о состоявшемся официальном постановлении, что к продуктам сельского хозяйства, ввозимым из СССР, будут применяться в ЧСР пониженные пошлины, как и полагается в отношении договорного государства на основании закона ЧСР об аграрных пошлинах. Г-н Брож при этом добавил, что Министерством финансов будут в этом духе даны надлежащие указания таможенным учреждениям ЧСР.

Но в Министерстве финансов было заявлено ответственным сотрудникам Торгового отдела Полномочного Представительства, что циркулярного распоряжения таможенным властям по этому поводу послано до сих пор не было и что фактическое применение к ввозимым из СССР сельскохозяйственным продуктам пониженных пошлин носит неопределенный характер. Разумеется, при таком положении не может быть и речи о возможности наладить планомерный постоянный и значительный ввоз сельскохозяйственных продуктов из СССР в ЧСР.

На практике, как уже показал опыт последних месяцев, происходят при реализации экспорта сельскохозяйственных продуктов из СССР убыточные задержки, так как в отдельных случаях приходится поднимать все тот же вопрос о размере пошлин ввиду отсутствия точного и официального распоряжения по этому вопросу.

Еще затруднительнее обстоит дело с ввозом в ЧСР прочих предметов из СССР.

Как видно из прилагаемого при сем документа*, чиновники таможенных учреждений продолжают ссылаться на отсутствие «каких бы то ни было договоров между ЧСР и СССР». А в Министерстве финансов на запросы сотрудников Торгового отдела Полномочного Представительства ссылаются также и на отсутствие категорического по этому поводу разъяснительного заявления со стороны Министерства Иностранных Дел. И, таким образом, к продуктам ввоза из СССР продолжают применяться повышенные пошлины, делающие их недоступными чехословацкому рынку.

Само собою разумеется,, что при наличии прочих обстоятельств, затрудняющих планомерное и широкое развитие торговых операций со стороны СССР в ЧСР, такие затруднения при реализации в ЧСР хотя бы в незначительных размерах ввоза из СССР не могут не служить препятствием к увеличению размеров размещаемых в ЧСР заказов.

Ввиду изложенного Полномочное Представительство имеет честь обратить внимание Министерства Иностранных Дел на указанные факты, состоящие в противоречии с существующими

* Не публикуется.

между ЧСР и СССР договорными обязательствами, и просит принять все зависящие от Министерства Иностранных Дел меры к тому, чтобы ко всем ввозимым из СССР товарам применялись таможенные пошлины пониженного размера по графе, относящейся к товарам договорных государств, каким действительно в отношении Чехословакии является СССР²⁹. Полномочное Представительство пользуется случаем, чтобы выразить Министерству Иностранных Дел свое совершен-ное почтение.

Печат. по арх.

80. Запись беседы Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР M. М. Литвинова и члена Коллегии Народного Комиссариата Иностранных Дел СССР Б. С. Стомонякова с Посланником Польши в СССР Пате-ком

5 апреля 1927 s.

После 4-месячных «приготовлений» Патек наконец явился к т. Литвинову, чтобы начать переговоры о гарантийном пакте*. С самого начала он просил придать беседе частный характер и несколько раз во время разговора подчеркнул это, обращая внимание на желательность открытия официальных переговоров только в том случае, если в таких «частных» собеседованиях будет установлена возможность договориться.

После длинного предисловия, в котором Патек говорил о миролюбии своего правительства и всей Польши, в чем ои мог убедиться еще раз во время последней поездки, когда он с этой целью пришел в контакт с Правительственными, партийными и журналистскими кругами, Патек сказал, что нет оснований не договориться о пакте, раз обе стороны не хотят войны. Каждый из прежде заключенных договоров, даже будь это почтовая или телеграфная конвенция, сближал обе страны, и еще более должен их сблизить гарантийный пакт, в возможность заключения которого ои верит. Если бы он не верил, то он не взялся бы вести переговоры.

Главное затруднение, по мнению Патека, заключается не в сущности вопросов, подлежащих разрешению в пакте, а исключительно в форме. Сущность проста, облечение ее в правильную форму очень трудно вследствие связанности обеих сторон предыдущими договорами и обязательствами. Основное желание польского правительства заключается в том, чтобы, заключая с нами пакт, сохранить все прежние договоры и отношения, установленные с третьими государствами

См. док. № 4, 29, 37, 72.

и с Лигой наций. Польское правительство не может для заключения пакта с нами нарушать других своих обязательств нли отказаться от' прежних отношений.

После этого Патек стал перечислять основные вопросы, подлежащие разрешению в гарантийном договоре:

1. Лига наций. Необходимо оговорить в договоре неприкосновенность обязательств Польши в отношении Лиги наций.

2. Румыния. В какой-нибудь форме в договоре должно предусмотреть также неприкосновенность обязательств Польши в отношении Румынии, вытекающих из их союзного договора*.

3. Прибалтика. Необходимо «соединение» польско-советского пакта с теми пактами, которые СССР заключит с Прибалтикой, под которой Патек разумеет Латвию, Эстонию и Финляндию. Польша готова отказаться от требования «круглого стола», но в какой-нибудь форме она должна настаивать на связи пактов, в каковой она усматривает необходимое условие «пацификации Восточной Европы». Минимумом Патек считает одновременную ратификацию всех этих пактов, причем на заданный ему вопрос Патек разъяснил, что это условие должно быть оговорено в самом пакте.

4. Определение нападающей стороны. Польское правительство настаивает на таком определении, не предрешая его формы или места, которое оно должно занять в конвенции. Патек указал на две возможные формулы: французскую и финскую (профессора Эриха). Французскую формулу он не мог толком передать и сказал, что запросит ее у Лароша, от которого впервые ее слышал. Формула Эриха сводится к тому, что нападающей является та сторона, которая начинает войну хотя бы и без формального объявления войны или даже без формальных «последствий» войны. Он быстро прочел эту формулу и подчеркнул, что возможно и другое разрешение этого вопроса.

5. Согласительная комиссия и (или) арбитраж. Сперва Патек сказал «и арбитраж», но когда т. Литвинов переспросил его: «Согласительная комиссия или арбитраж?», он подтвердил. Думаю, что он не понял вопроса и что польское правительство имеет в виду «согласительную комиссию и арбитраж».

6. Сохранение Рижского договора. Польское правительство обратило внимание на то, что в проекте пакта, врученном в августе прошлого года т. Войковым**, не имеется указания на сохранение в силе Рижского договора, в то время как аналогичное указание имеется во всех проектах гарантийных договоров с нашими прибалтийскими соседями. В той или дру гой ф орме этот пробел должен быть заполнен.

* См. т. IX, прим. 26.

** См. т. IX, док. № 244.

Кроме того, Патек особо подчеркнул желание его и польского правительства, чтобы результаты переговоров в этой «частной» стадии не предавались гласности.

Тов. Литвинов в своих ответах подчеркнул неизменное желание Советского правительства закрепить отношения с Польшей и готовность заключить пакт, для чего нет серьезных затруднений, если есть действительное желаиие его заключить. На замечание Патека о большой трудности этого дела, иллюстрированной продолжительностью наших гарантийных переговоров с Прибалтикой, т. Литвинов указал, что длительность последних переговоров не была вызвана сложностью вопросов, а исключительно тем, что в первой стадии прибалтийские государства не имели действительного желания договориться. Только в последнее время наступил перелом в Латвии и, мы надеемся, наступает и в Эстонии. Далее т. Литвинов подчеркнул, что Советское правительство, приступая к переговорам, не ставит себе таких нереальных задач, как выход Польши из Лиги наций или расторжение ею договора с Румынией. С этими фактами мы готовы считаться и учесть это при заключении договора. Практика наших договоров с Германией и Литвой, а в особенности итало-испанского пакта, показывает, что гарантийный пакт легко согласовать с принадлежностью к Лиге наций. Патек пробовал было возражать указанием на то, что положение Польши более трудно при заключении пакта, чем в свое время Германии, за которой тогда ухаживали, а также ссылкой на то, что Италия н Испания принадлежат к Лиге наций и поэтому не было необходимости оговаривать и согласовывать это обстоятельство в пакте. Однако т. Литвинов указал ему, что положение Германии при заключении пакта в отношении Лиги наций было более трудным, чем положение Польши, и что, например, во французско-румынском пакте * имеются ссылки на принадлежность обоих контрагентов к Лиге наций. Патек не настаивал и в конце концов заявил о своем убеждении, что этот вопрос удастся легко разрешить.

В отношении Прибалтики т. Литвинов подчеркнул, что не вндит уступки и «минимума» в том требовании, которое предъявляет Патек, и что польское Правительство по существу неизменно остается на прежней позиции, которая до сих пор составляла всегда основное препятствие для переговоров о пакте. Патек возражал и в конце концов заявил, что по этому вопросу он не имеет никакой надежды изменить позицию польского правительства.

В отношении гласности т. Литвинов заявил, что, хотя мы против тайной дипломатии, мы готовы для успеха переговоров отказаться от сообщения печати о ходе переговоров при усло-

* См. т. IX, прим. 74.

вии, однако, что польское правительство гарантирует то же самое. Дело в том, что до сих пор в таких случаях пресса наших контрагентов всегда оказывалась осведомленной о ходе переговоров и, таким образом, получалось лишь одностороннее обязательство с нашей стороны. Патек очень категорически заверил, что он гарантирует, что в польской печати не появится никаких сообщений об этих переговорах. Он сказал: «Всякий из нас служит своему государству на основании особых условий. Я поставил моему правительству условием ведения переговоров, чтобы печать мне не мешала».

В заключение Патек подчеркнул, что основными вопросами заключения пакта являются: связь пакта с нашими прибалтийскими пактами н согласование пакта с принадлежностью Польши к Лиге наций. По просьбе т. Литвинова Патек обещал представить письменные предложения по этим двум пунктам.

В заключение т. Литвинов сообщил Патеку, что мы обсудим его предложения между собой н вернемся к этому вопросу. Продолжение переговоров будет поручено мне, как члену Коллегии, занимающемуся польскими делами. Патек просил сообщить ему о дне следующего заседания.

Б. Стомоняков

Печат. по арх.

81. Нота Поверенного в Делах СшРв Китае Министерству Иностранных Дел Китая

6 апреля 1927 г. № 501/17

Сегодня в 11 час. утра вооруженный отряд полиции н солдат насильно ворвался во владения Посольства и занял западную часть их, в том числе квартиру и служебное помещение военного атташе. Ворвавшиеся солдаты и полицейские арестовали служащих Посольства н китайских служащих, которые находились в этой части территории Посольства, с некоторыми из арестованных грубо обращались, и они были беспощадно избиты. Ворвавшиеся солдаты и полицейские подвергли обыску и разграблению большую часть частных домов, расположенных в этой части посольской территории. Они обыскали и разгромили служебное помещение военного атташе. Особое внимание они уделили библиотеке и клубу; эти помещения были совершенно разгромлены, а библиотека увезена. Женщины и дети, которые попались им во время обыска, подверглись ограблению, у них были забраны деньги; они были схвачены н арестованы и освобождены только в 7 час. вечера. Никто из другой части территории Советского Посольства не был допущен туда, где происходили сцены насилия и грабежа, и даже ответственные должностные лнца

Посольства, пытавшиеся вступить в контакт с командиром ворвавшихся войск, были грубо оттолкнуты полицией. Ворвавшиеся до сего времени продолжают занимать помещения, в силу чего часть служащих Посольства осталась без крова. Надругательство, учиненное в отношении прав экстерриториальности Советского Посольства, имеет настолько недопустимый и небывалый характер, что Советское Посольство, ломимо выражения наиболее энергичного протеста, уже сообщило об этом случае своему Правительству и ожидает решения последнего для принятия дальнейших шагов.

Черных,

Печат. по газ. «Известия» Л? 81 (3015), 9 апреля 1927 г. Опубл. в «The China' Year Book-', 1928 p. 794.

В час ночи 7 апреля А. С. Черных получил ноту министра иностранных дел Китая Гу Вэй-цзюня от 6 апреля 1927 г. В начале ноты говорилось, что МИД получил письмо от начальника пекинской полиции, в котором указывалось, что он часто получал сведения о том, что якобы в помещении Дальневосточного банка и бывших русских казармах скрываются члены гоминдана, которые проводят там собрания и занимаются пропагандой коммунизма. Затем было получено от него второе письмо, в котором начальник полиции сообщал МИД, что по приказу главного штаба аньгопзюня * полиция произвела обыск в этих помещениях, в результате чего были арестованы несколько видных членов гоминдана, захвачено оружие и найдена пропагандистская литература, свидетельствующие якобы о намерении вызвать беспорядки.

В заключение в ноте было сказано: «Дальбанк и бывшие казармы находятся в непосредственном ведении Советского Посольства. Разрешение революционерам использовать указанные помещения в качестве штаб-квар-*тиры для подготовки восстания является вопиющим нарушением условий китайско-советского соглашения и международного права. Мне трудно понять цель такого нарушения, и я должен признать, что Это вызывает чувство глубокого удивления. До выяснения всех обстоятельств дела и до принятия решения относительно того, какие следует принять меры, я оставляю за Китайским Правительством свободу действий и заявляю Вам самый решительный протест».

82. Телеграмма Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Министру Иностранных Дел Китая Гу Вэй-цзюню

Срочно

6 апреля 1927 г.

До сведения Народного Комиссара Иностранных Дел дошли сообщения иностранных корреспондентов о том, что свыше ста солдат армии маршала Чжан Цзо-линя сегодня утром вторглись в помещения Посольства СССР в Пекине,

* Так называемой армии «умиротворения» страны — реакционной военной организации северных милитаристов во главе с Чжан Цзо-линем.

закрыли все входы, заняли помещения, произвели аресты и увезли арестованных на автомобилях. Так как Народный Комиссариат Иностранных Дел не получил никакой информации по этому вопросу от Поверенного в Делах г. Черных, я прошу Вас соблаговолить телеграфировать мие немедленно, является ли правильной вышеупомянутая информация иностранных корреспондентов, что в действительности имело место, а также сообщить, верно ли, что г. Черных лишен возможности сообщаться со своим Правительством? *

Заместитель Народного Комиссара

по Иностранным Делам

Карахан

Печат. по арх.

Ответ МИД Китая на эту телеграмму был передан НКИД СССР потоп поверенного в делах Китая в СССР Чэн Янь-ши от 8 апреля 1927 г. N° 185 г/169 ** на имя Л. М. Карахана, в которой говорилось:

«По поручению Вайцзяобу имею честь передать Вам нижеследующий текст его телеграммы, сегодня полученной мною:

«В ответ на телеграмму г. Карахана нашему Министру передайте таковой ответ:

По делу обыска партийцев в зданиях, находящихся в ведении Советского Посольства, Поверенным в Делах г. Чэн уже послана нота в адрес Народного Комиссара по Иностранным Делам СССР³⁰, причем отмечаем, что во время обыска н здание Советского Посольства никто не входил, а также никто не лишал Поверенного в Делах СССР г. Черных права сообщения. Вайцзяобу, 7 апреля»».

83. Письмо Полномочного Представителя СССР в Австрии Заместителю Народного Комиссара Иностранных Дел СССР M. M. Литвинову

6 апреля 1927 г.

Дорогой Максим Максимович,

Вандервельде приехал в Вену в качестве делегата бельгийского правительства на Бетховенские торжества³¹. Он и Эррио были главным центром внимания всей Вены и всех приехавших сюда иностранцев в течение целой недели. Мы встретились с ним на приеме у министра просвещения и «возобновили свое старое знакомство» по Международному Социалистическому Бюро, в котором я в последнее время перед войной представлял латышскую социал-демократию. Вандервельде очень обрадовался или сделал вид, что обрадовался встрече со мной, демонстративно взял меня под руку и отыскал удобное место для конфиденциального разговора.

* См. док. № 81, 88.

* Передана на русском языке.

Разговор наш продолжался минут двадцать, н Вандервельде не хотел прервать его несмотря на то, что к концу разговора стали обступать нас многочисленные участники приема, желавшие пожать руку «великого министра» или познакомиться с ним. Весь разговор передавать не имеет смысла, это относится больше к области беллетристики (восхищение его нашими успехами, воспоминания о старых встречах с товарищем Лениным и другими и тому подобное). Важно, однако, то, что Вандервельде по своей инициативе заговорил о возобновлении сношеннй между СССР и Бельгией. Он настойчиво уверял меня, что сам он горячий сторонник немедленного возобновления сношений в полном объеме, что он сумел бы это провести, если бы у власти стояла социалистическая партия, но это неосуществимо прн коалиционном правительстве. Максимум, на что теперешнее правительство могло бы пойти,— это оформление торговых сношений *, причем я, несмотря на все попытки, не мог себе уяснить, как он представляет себе это оформление. Я зло посмеивался над его оппортунизмом, который он и его партия проявляют в этом вопросе, но он упорно повторял свое: мы пока слабы, мы не у власти и ничего сделать не можем. Хвастал он, между прочим, своей «социалистической» тактикой в международной политике н ссылался при этом на свое выступление в Женеве по поводу системы террора в Болгарин н также на свою политику в китайском вопросе. Прощаясь со мной, он совершенно неожиданно для меня выкинул такую фразу: «А знаете, как приятно на таком собрании встретиться с товарищем».

Через несколько дней после этого Вандервельде явился и на наш прием, но политических разговоров у нас больше с ним не было.

О нашем приеме я подробнее расскажу в дневнике, который пошлю со следующей почтой.

С товарищеским приветом

Б ерзая

Лечат, по арх.

84. Запись беседы Полномочного Представителя СССР в Греции с политическим деятелем Греции Каиакарисом Руфо-сом

7 апреля 1927 г.

Воспользовался ответным визитом Руфоса,, чтобы затронуть в разговоре с ним вопрос о таможенно-тарифном соглашении **.

* См. док. № 15. ** См. т. IX, док. № 193.

Указал ему на то, что действовавшее в течение 8 месяцев соглашение дало прекрасные результаты, приблизив соотношение греческого -импорта к советскому экспорту к довоенному уровню *. К сожалению, МИД склонен считать сейчас переставшей действовать часть соглашения, а именно ноту о торгпредстве. Поскольку соглашение представляет единое целое и ратифицировано обонми правительствами в целом, нельзя произвольно аннулировать отдельные его части, ссылаясь на перемену решения. Заключая соглашение, не нашим делом было входить в оценку режима, при котором оно было заключено, раз этот режим был всеми, н нами в том числе, признан. Не отрицая права за парламентом контролировать действия допарламентского правительства н высказывать те илн иные дополнительные пожелания, нельзя допустить, чтобы этим ставилось под угрозу само соглашение. Советское Правительство может, конечно, пойтн навстречу пожеланиям греческого парламента, уточнив н разъяснив дополнительным актом (путем обмена нотами) ратифицированное соглашение, но все это лишь в рамках тех принципов, которые были положены в основу соглашения, и не выхолащивая соглашения. Так ставить вопрос, как ставит его МИД,— значит тормозить развитие торговых отношений между обеими странами, так как до выяснения создавшегося положения мы не можем, конечно, осуществлять соглашение (выдавать, в частности, импортные лицензии), не гарантнровав проведение соглашения в целом настоящим греческим правительством.

Руфос признал мою точку зрения вполне правильной. указал на жалобы немцев и других на аналогичный подход настоящего правительства к заключенным ими соглашениям, выразил уверенность, что никто не пойдет на то, что хочет навязать всем из внутриполитических соображений Михалакопулос, ибо это противоречит международному праву и обычаю. Нам следует, по мнению Руфоса, все же быть осторожными в том смысле, чтобы не вызвать впечатления, что именно с нашей стороны проводится саботаж соглашения, чем может быть восстановлено против нас общественное мнение. Руфос рекомендовал нам, между прочим, импортировать еще немного корннки, так как именно нмпорт этого рода производит самое благоприятное впечатление.

Л. Устинов

Лечат, по арх.

* См. док. № 74.