Телеграмма Народного Комиссара Просвещения РСФСР Полномочному Представителю СССР в Великобритании

26 января 1931 г.

По решению правительственных инстанций можете пригласить участников выставки персидского искусства ****** организовать следующую выставку в Москве или в Ленинграде.

Наркомпрос Бубнов

[JevQT. no арх.

* См. протоколы сессии панъевропейской комиссии с 15 по 21 января I93l г. в сб. «LezgTie of Nations. Commission of Enquiry ior European Union». Geneva, 1931. pp. 1—55.

** См. также т. XIII, док. № 227, 247. *** Си. док.№ 39. **** См. док. № 15.

***** Министр иностранных дел Великобритании. ****** См. т. МП, док. Хя 450 и док, Лз 13 настоящего тома.

27. Запись беседы Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Послом Италии в СССР Аттолико*

26 января 1931 г.

1. О пан-Европе. Аттолнко начал беседу с вопроса, удовлетворены лн мы победой, которая была одержана в Женеве, и принятым решением о нашем участии в панъевропейских делах **.

Отметив, что излагаю Аттолико только свое личное мнение, я сказал, что достигнутые результаты ие могут быть квалифицированы как победа сторонников нашего безоговорочного приглашения на панъевропейскую конференцию. В лучшем случае принятое решение может быть названо «полупобедой» Италии и Германии. Я считал бы большим успехом, если бы Граиди и Куринус сохранили в подкомиссии свою решительную позицию, хотя бы даже в результате этого, при воздержании Гендерсона, Бриан, Мотта *** и Титулеску **** провели большинством голосов решение не приглашать нас. Принятое решение о привлечении Советского Союза к изучению экономического положения и к борьбе с последствиями экономического кризиса не может, естественно, быть рассматриваемо как безоговорочное приглашение СССР и, следовательно, не является победой сторонников именно такого участия Советского Союза в панъевропейской конференции. Вот почему я склонен максимально квалифицировать результаты работы комиссии как «полупобеду» и решение о характере приглашения как лишь частичную сдачу позиций противниками привлечения Советского Союза.

Выслушав мою оценку, Аттолнко живо реагировал следующим образом, аргументируя победу сторонников приглашения СССР.

Вопрос о привлечении Советского Союза разбивался на три части:

1) приглашение немедленное; 2) приглашение на равных основаниях; 3) привлечение к обсуждению всего комплекса вопросов Соединенных Штатов Европы. По первым двум частям мы имеем абсолютно положительные результаты — вы приглашены немедленно и на равных основаниях. По третьему — решение частичное, но касающееся основного и главного вопроса. Нельзя недооценивать громадного значения экономического кризиса. Здесь переплетается узел и экономических и политических вопросов. Борьба за экономическое оздоровление

* Печатается с сокращением.

* См. док. К? 39 и стр. 70.

'• Начальник политического департамента Швейцарии '* Постоянный представитель Румынии в Лиге наций.

Европы является основной задачей настоящего периода. Привлечением СССР к обсуждению именно этого вопроса сделан решающий шаг в сторону полного участия Советского Союза во всех делах проектируемого панъевропейского объединения. На нынешней стадии экономический кризис является основной проблемой, которая ставится перед европейскими странами. Все остальные вопросы, как второстепенные, могут быть лишь отложены. Кроме того, бесспорно положение, что приглашение СССР для обсуждения этих основных вопросов предопределит и дальнейшее. Ведь вы не можете пригласить меня к себе на обед, угостить меня закусками, а затем сказать — уходите, я буду продолжать обедать один. Так же как я держу теперь в своих руках конец вот этой папки (Аттолико взял лежащее перед ним дело), и мне ничего не стоит, потянув за конец, взять всю папку, так и вы при существующем положении и вашем желании сможете участвовать во всех панъевропейских вопросах. Из перечисленных мною трех основных условий, на которые можно подразделить приглашение СССР, полностью приняты первые два и в основном удовлетворено третье. Вот почему я и квалифицирую решение комиссии как победу.

Отвечая Аттолико. я отметил, что в итоге последних работ в Женеве имеются некоторые положительные результаты. Этн положительные результаты могут быть отнесены к вопросу о Бенеше и в известной степени н к вопросу о приглашении Советского Союза к обсуждению панъевропейских вопросов. Но я должен снова указать Аттолико. что принятая формула в этом последнем вопросе отнюдь не отвечает принципу полного и безоговорочного приглашения Советского Союза. Дело не в значении вопроса, к обсуждению которого привлекается СССР, а в ограничении приглашения определенным вопросом.

Аттолико снова повторил вышеприведенную им аргументацию о трех частях, о самодовлеющем значении экономического кризиса, о неизбежности перспективного полного участия н пр. Аттолико сообщил, что хочет повидаться с т. Литвиновым для беседы по этому вопросу. Аттолико не знает, послано лн нам приглашение в соответствии с решением комиссии.

Я ответил, что приглашения мы еще не получили.

2. Аттолико спросил, есть ли у меня какие-нибудь дела, о которых я хотел бы с ннм разговаривать.

а) Напомнив Аттолико нашу беседу о советских гражданках, вышедших замуж за итальянцев, и о проекте устного соглашения по этому вопросу, я спросил у Аттолико, получил лн он уже инструкции из Рима. Аттолико ответил, что не имеет еще ответа из министерства иностранных дел и просит поэтому пока оставить у себя ноту итальянского посольства по этому вопросу ".

б) Несколько дней тому назад итальянское посольство прислало в НК.1ТД ноту, в которой просило нас обратиться к монгольским властям и добиться выезда из Ургн * задерживаемого там итальянского гр-на Аттнаса. Я указал Аттолико. что Монголия является независимым государством, представленным в -Москве своей миссией, глава которой фигурирует в официальном списке дипкорпуса, и что поэтому мы рассматриваем факт посылки итальянцами нам этой ноты как недоразумение. Я прошу Аттолико забрать ноту обратно, а по интересующему его вопросу снестись непосредственно с находящейся в Москве монгольской миссией. Аттолико взял ноту, записал фамилию монгольского министра, сказал, что о существовании монгольской миссии он ничего не знал и. видимо, был неверно информирован по этому делу Персико **.

в) Я сообщил Аттолико. что компетентные власти расположены удовлетворить просьбу итальянцев о наименовании открытой экспедицией Теплнц долины на Памире «долиной Италии». По этому вопросу еще нет окончательного решения, но предварительные сведения, имеющиеся у нас, говорят за предстоящее удовлетворение ходатайства итальянцев ***. Аттолико благодарил и справлялся, будет лн удовлетворена и вторая часть просьбы итальянцев о наименовании соединяющего долину перешейка именем г-жн Теплнц. Я указал Аттолико, что благоприятное разрешение этой части вопроса вряд ли возможно. Присвоение отдельным географическим пунктам имен частных лнц. независимо от заслуг и личных качеств этих лиц. встречает значительные затруднения. Аттолико начал настаивать на положительном разрешении вопроса о наименовании перешейка, мотивируя свою просьбу как личным влиянием н заслугами г-жн Теплнц, так н той обидой, которую нанесет ей иаш отказ в этом наименовании. Ответил Аттолико, что мы еще не имеем окончательного ответа нн по первой, нн по второй части вопроса, но что я предвижу значительные, почти непреодолимые трудности в удовлетворении ходатайства о названии перешейка именем Теплнц.

3. Справившись, нет лн у меня еще чего-либо к нему, Аттолико перешел к делам, которые возникли у итальянского посольства.

а) Вручил мне эд-мемуар об издании институтом исторического архива при итальянском министерстве иностранных дел книги к празднованию столетня этого института. Итальянцы просят нас снять ряд копни для этого издания с докладов русских представителей в Италии за 1830—1831 гг. По этому делу посольство уже обращалось в III Западный отдел.

• - * —Улан-Батор.

** Советник посольства Италии в СССР. *** См. док. Х» 141.

Аттолнко спросил, не будем ли мы иметь возражений против привлечения к этой работе находящегося в СССР итальянского профессора Логато, который должен выехать в Ленинград и мог бы сам заняться розыском необходимых документов в архиве, Аттолико добавил, что он умышленно задерживает отъезд Логато в Ленинград до получения от нас ответа по этому вопросу.

Я сказал Аттолико, что мы не имеем никаких возражений против предоставления Логато возможности ознакомления в архиве с интересующими итальянцев досье. В настоящий момент III Западный отдел выясняет через Центроархив, где находится документация — в Москве или Ленинграде и по получении необходимых сведений немедленно снесется с итальянским посольством *, [,..]

Н. Крестинский

ПекйТ. no apt,

28. Письмо Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Полномочному Представителю СССР в Норвегии А. А. Бекзадяиу**

28 января 1931 г.

Дорогой Александр Артемьевич,

Чем больше я знакомлюсь с газетными и иными отчетами о сессии комиссии пан^Европы, тем больше убеждаюсь в особенной резкости выступлений Мувинкеля ***. Он весьма упорно н многократно выступал против предложения Гранди и Кур-циуса**** о немедленном приглашении в комиссию СССР и Турции. Он, во-первых, предлагал отсрочить это приглашение до выработки программы и методов комиссии, а во-вторых, стремился ограничить наше участие отдельными вопросами. Если можно еще понять поведение Югославии, Румынии и других сателлитов Франции, поддерживавших Бриана также в силу своей собственной враждебности к нашему Союзу, то совершенным сюрпризом является поведение скандинавов, и в частности Мувинкеля, выступавших против Англии н Германии, которые гораздо ближе скандинавам, чем Франция. Никакие объяснения Мувинкеля и ссылки на формальные моменты не могут уничтожить этого впечатления. Вы не должны этого скрывать от Мувинкеля. Конечно, о выставлении нами его кандидатуры в председатели теперь не может быть и речи.

* Далее в беседе затрагивались второстепенные консульские вопросы. ** Копкя письма направлена полпредам СССР в Швеции и Дания. *** См. газ. «Известия».V» 24 (4231), 25 января I93l г. н.Na 29 (4236), 30 января 1931 г.

»*** См. док. № 27.

Наше неудовольствие поведением Мунка * и шведского делегата, котЪрый хотя и не выступал, но голосовал за оговорку против даже компромиссного предложения подкомиссии четырех, должно при всех удобных случаях подчеркиваться нашими полпредами в Стокгольме и Копенгагене.

С приветом

Литвинов

Наши упреки законны независимо от нашего желания или нежелания участвовать в комиссии. На это надо указывать при всех случаях.

Литвинов

Печат. по арх,

29. Запись беседы Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Посланником Польши в СССР Патеком

29 января 193} г.

Патек просидел у меня около часа. Ввиду недоразумении, имевших место за последнее время в наших разговорах с Польшей ¹⁵, я постараюсь записать беседу с Патеком возможно нолиее, употребляя его собственные выражения.

Патек начал с текущих вопросов, хотя я с самого начала указал на свое незнакомство с текущими вопросами и предложил ему обратиться к т. Стомонякову. Патек, однако, сказал, что ои считает нужным и меня поставить в известность об этих вопросах, вызывающих раздражение в Польше, а именно: 1) он показал мне в своем альбоме несколько аитипольских карикатур, нз которых одна озаглавлена «Пнлсудский-кат» (палач);

2) издающаяся иа Украине газета иа польском языке «Сев» обвиняла публично харьковское консульство в моральной и материальной помощи лицам, обвииеииым по делу СВУ**;

3) в Тифлисе казней польский гражданин Антовипер из Галиции и о причинах казии Патеку ничего не известно³⁶.

Я ответил, что мы относимся отрицательно к личным нападкам иа членов правительств и вообще к враждебной полемике в прессе обеих стран, но что эти вопросы не могут разрешаться односторонне. Я полагаю, что в соответственном отделе НК.ИД также имеется альбом с вырезками и карикатурами из польской прессы, которые не менее шокнруют нас, чем показанные мне Патеком. Априори могу указать на издающуюся в Варшаве «За свободу» ***, которая не очень шадит членов нашего

* См. док. > ЮЗ.

'* См. т. ХШ. прим. 35.

'* Белогвардейская газета.

правительства и не скупится на эпитеты, Что касается Антови-iiepa, то я. конечно, об этом не знаю и не могу зкать. и сведения могут быть получены из соответственного политического отдела.

После этого Патек сказал, что он покончил *с неприятными вопросами* и переидет к другим. Я выразил надежду, что эти другие вопросы будут из разряда <шоияткых'>. на что Патек ответил отрицательно.

Патек загозорил о нашем опровержении слухов касательно пахта о ненападении ^1? и изложил мне историю вопроса. Когда он Оыл еще во время отпуска в Варшаве, у него созрел план, которым он поделился с нами сейчас же по приезде з Москву *. А именно он решил, что ml; должны начать с разрешения ряда частных вопросов, чтобы потом перейти к общим, и поэтомv предложил заклЕочить ряд соглашений. По моей просьбе Патек перечислил мне те соглашения, которые он имел з виду, а именно: а) почтово-телеграйкая конвенция, б) посылочная, в'] воздушная, г) пограничная, д) об осушении болот у Припяти и е) образование особого польского торгового отдела в Наркомторге, В это время в Москву прнезжат по личным делам Овсеенко **, который зашел к нему, и плану Штека противопоставил свой план перехода от общих вопросов к частным. После зтогч Овсеенко свои план изложил Залеескому и затем недавно Беку. Переговоры о пакте о ненападении в свое зре.мя велись в Москве между Патекс-м и т. Стомоняковым ***. Патек считал эти переговоры непренращенными, и поэтому когда Овсеенко явился к Зал ее с кому и заговорил о канте, то это было сочтено нозын предложением, ибо если бы речь шла о продолжении старых переговоров, то мы-де вели бы их по-прежнему с Патеком з Москве, После этого появилось наше опровержение, которое, немало смутило поляков. Патек не возражал, конечно, против перенесения переговоров в Варшаву ei не хотел больше в это дело вмешиваться, ибо нельзя вести переговоры одновременно <ш здесь и там"*. Он з свое время условился с т. Стомоияковым, что на первоначальной стадии всякие переговоры между ними будут считаться неофициальными и частными до тех пор. пока они не созреют для облечения их в официальную форму.

Я подтвердил, что Патек в свое время действительно излагал нам свой план разрешения некоторых незначительных вопросов, лишенных политического значения, с тем чтобы отложить более крупные политические вопросы на более позднее время, К числу этих крупных вопросов относился, конечно.

* См. т. ХШ_Г -ск. Ns 33ü. ** Полпред СССР з Польше В. А. Лктонов-Овееенко. *** См. т. X, док. _ь\|ь 90. 104. 125, 145.

4«

и пакт о ненападении. Этот план действительно у нас поддержки не нашел, ибо мы считаем желательным раньше всего изменить наши отношения к лучшему, тогда станет возможным легче и в дружественной атмосфере обсуждать частные вопросы. В порядке этих идей, по-видимому, говорил т. Овсеенко с Патеном. г затем и с Залесским и Беком, Он при этом не мог не упомянуть, что под крупными вопросами мы разумеем н пакт, но из этого отнюдь не следует, что он сделал, какие-либо нозые предложения, За последние 4 года мы не упускаем случая, чтобы не упомянуть о нашей готовности к заключению пакта о ненападении с Польшей и другими странами, Нельзя же каждое упоминание о пакте рассматривать как новое предложение с нашей стороны. На паше предложение о пакте 4 года тому назад* Польша ответила отказом** или. точнее говоря, поставила нам ряд условий, которое мы сочли неприемлемыми и отвергли. Очевидно, переговоры о пакте могли бы быть возобновлены лишь в случае изменения позиций одной из сторон, и новым можно было считать лишь такое предложение, которое изменило бы в чем-либо прежнее предложение. Мы своей позиции не изменили и по-прежнему считаем условия Польши неприемлемыми. Во всяком случае, мы здесь в Москве никогда не заявляли об изменении своей позиции и не давали поручения Овсеенко делать подобные заявления, и он их делать не мог и не делал. Изменилась ли позиция Польши? Одно время могло показаться, что есть некоторое «движение вод.>. а именно когда Патек явился ко мне и предложил заключить согласительную конвенцию***. Тг.к как арбитражное соглашение в свое время было одним из польских услозий пакта о ненападении, то замена арбитража согласительной комиссией была бы изменением польских условий для заключения пакта. Поэтому я заявил Патеху. что согласительная комиссия сама по себе нас не интересует, ибо она не может давать желательных результатов при отсутствии необходимой дружественной атмосферы, и что если нам предлагается согласительная конвенция в качестве дополнения к пакту о ненападении вместо ранее предлагавшегося арбитража, то мы на это готовы пойти. Патек, вероятно, вспомнит, что он тогда решительно заявил, что согласительная конвенция им предлагается как дополнение к пакту Келлога и к Московскому протоколу****, а не к пакту о ненападении, Таким образом, вновь была подтверждена неизменность позиции Польши по вопросу о пакте. При этих обстоятельствах мы считаем, что переговоры о пакте остались в том же положении, в каком они были

* См, т. IX. док..V 244. ** См, т. IX, гок. Кз 313.350. *** См. г. XIII, дгж..\* 330. **** См. т, XII, дох. Nî 3S.

оставлены 4 года назад. Мы были, конечно, поэтому немало удивлены, когда узнали из газет, будто нами сделано какое-то новое предложение о пакте. Более того, вслед за этим мы узнали, что польское правительство сочло нужным об этом мнимом предложении официально оповестить ряд правительств других стран, К нам стали поступать запросы от корреспондентов и даже от правительств и, когда мы отвечали отрицательно, нас, естественно, спрашивали, отчего мы не опровергаем газетных сообщений. Мы тогда сочли Нужным выступить с опровержением. Сегодняшнее объяснение Патека еще больше убеждает меня в том, что у Польши не было никаких оснований говорить кому бы то ни было о новых переговорах и тем менее о новом предложении с нашей стороны касательно пакта, и право требовать объяснений происшедшего принадлежит нам. а не Польше.

Патек в ответ на мое заявление несколько раз повторил, что Овсеенко явился к Залесскому официально и сделал совершенно официальные предложения. «Поверьте мне, он сказал гораздо больше, чем Вы мне излагаете». «У меня,— сказал Патек,— есть «запах» (он, очевидно, хотел сказать «чутье» — М. Л.). Я чувствую, что Овсеенко говорит в Варшаве гораздо больше, чем Вы думаете. Возможно, что Овсеенко хотел попытаться сделать крайнее усилие и на собственный риск и страх делал предложения».

Я возразил, что наши полпреды достаточно дисциплинированны, чтобы не говорить больше того, что им поручается. Конечно, Овсеенко ходит в МИД и говорит совершенно официально, но я не могу допустить, чтобы он делал какие-либо предложения, как предполагает Патек, на собственный риск и страх. Он не мог говорить о принятии нами каких-либо польских условий к пакту, если он знает, что мы от своей позиции не отступили. Он в порядке обмена мнениями мог говорить о предпочтительности переговоров о наиболее важных вопросах, каковым является пакт, но на этом нельзя конструировать предположения, а тем более утверждения о каком-то новом предложении с нашей стороны. Овсеенко после этого разговора, правда, писал нам. что он составил себе впечатление о возможности изменения Польшей своей позиции в отношении СССР, а следовательно, и пакта. Мы к этому сообщению отнеслись скептически ввиду отсутствия каких-либо данных, подтверждающих это предположение. Если Польша действительно решила бы изменить свою позицию по отношению к СССР и стремилась бы к сближению, то не имела бы места враждебная выходка польской делегации в Женеве *. Мы не знаем ни одного положительного факта, который указывал бы

* См. т, XIII, док. № 459.

на сближение. Взять хотя бы последнюю сессию панъевропейской комиссии. Мы не знаем, как выступал Залесский на секретных заседаниях, но мы знаем, что на открытых он не выступал и, кажется, не голосовал против нас. Но вот если бы Залесский выступил с заявлением, что Польша как сосед СССР не представляет себе успешного обсуждения европейских вопросов без участия такой страны, как СССР, и что он поэтому поддерживает предложение Гендерсона, Курциуса и Гранди о приглашении СССР в комиссию, то это, несомненно, произвело бы некоторое впечатление у нас. Таким образом, положительных фактов нет, а отрицательных сколько угодно, в особенности на международной арене. Вот почему мы отнеслись недоверчиво к сообщению Овсеенко о возможности новой политики со стороны Польши.

Патек на это сказал: «Овсеенко — большой оптимист, он говорит больше и нам и Вам». «Если бы были какие-нибудь изменения в Варшаве, то я об этом знал бы, ибо у меня с За-лесским наилучшие отношения», в доказательство чего Патек показал.мне частное письмо Залесского с просьбой купить ему что-то. «Если Овсеенко мог писать Вам о неправильном впечатлении касательно Варшавы, то почему Вы не допускаете, что он и Залесскому передавал также неправильное впечатление о вашей позиции?» Я ответил, что относительно польской позиции Овсеенко может строить предположения, наша же позиция ему хорошо известна, и поэтому он не мог говорить о ней предположительно.

Во избежание недоразумений я поставил Патеку вопрос прямо, есть ли какие-либо изменения в позиции Польши относительно пакта о ненападении и мыслится ли Патеком согласительная комиссия как дополнение к пакту о ненападении. Патек стал говорить очень путано и неясно, и я поэтому апеллировал к нему как к юристу, поннмающему-де значение точных и отчетливых формулировок-, и просил его дать ответ на мой вопрос: да или нет? Патек ответил, что согласительная комиссия имелась им в виду как продолжение пакта Келлога и Московского протокола, вне связи с пактом о ненападении. После этого я констатировал, что в позициях обеих сторон в отношении пакта не произошло никаких изменении и что никаких предложений мы друг другу не делали, против чего Патек не возражал.

В течение всей беседы Патек приводил очень мало аргументов, а варьировал лишь на разные лады два положения: 1) Овсеенко не точно передал нам свой разговор с Залесским и 2) сам факт перенесения разговоров о пакте из Москвы в Варшаву мог быть истолкован как новое предложение. О торговом договоре Патек ни разу не заикнулся. Патек сказал, что он скоро поедет в Варшаву и окончательно выяснит это дело.

Перейдя к неофициальному разговору, я спросил Патека, насколько верны слухи о предстоящем уходе Залесского и о его назначении в Лондон. Патек ответил, что, Е-:огда он еще был в Варшаве, говорилось об уходе Залесского. причем Пилсуд-ский ему сказал: «Зачем Вы спешите. Бы же не уйдете ранее январской сессии Совета Лиги». Если не Залесский, то его жена предпочла бы Париж Лондону, но тут встречаются затруднения денежного свойства, ибо представительство в Париже стоит гораздо дороже, чем в Лондоне, и поэтому до сих пор туда назначались такие богатые люди, как Замокский и Хлапозскии: в случае же назначения туда Залесского пришлось бы увеличить ему ассигнования из казначейства.

30. Запись беседы советника Полномочного Представительства СССР в Великобритании Д. В. Богомолова с Верховным комиссаром Ирландии Дуланти*

29 января №l с

Завтракал с побь:м верховным комиссаром Ирландии Дуланти. В течение разговора я задал ему вопрос, как реагирует ирландское правительство па проект торгового договора **. который был ь свое время передан нами прежнему верховному комиссару Смиддп. Дулаитн ответил, что за время своего пребывания в этой должности он не имел ответа из Дублина. На днях ирландский министр иностранных дел Макгиллигап будет проезжать через Лондон, он с ним переговорит и сообшит мне ответ, Со своей стороны он полагает, что все дело задержалось потому, что ирландское министерство иностранных дел, в котором ограниченное количество сотрудников, было занято в течение последних у.есяцев работой в связи с имперской конференцией, а самое последнее время в связи с конференцией в Желеве***, куда поехал Макгнллнган.

Затем, когда мы говорили зообще об отношениях между СССР и Ирландией^ Дуланти. подчеркнув, что он говорит в совершенно доверительное порядке, сообщил, что он лично думает, что развитие отношений между СССР н Ирландией затормозилось благодари той неблагоприятной позиции по отношению к СССР, которую заняли на имперской конференции

* Из дневника Д. Б. Богомолова за пер над от 29 до 30 января 19-31 г. ** См. т. XIII. Z.OK. № 219. *** Имеется в виду II сессия Кокиееин по изучению вопроса о европейском ссюзе. состоявшегося в Женеве с 16 по 21 января 1931 г.

другие доминионы, в особенности Канада. Дуланти сказал, что отношения между Ирландией и метрополией в данный момент складываются таким образом, что очередным вопросом Ирландии становится вопрос о достижении полной независимости. Ирландия может достичь своей цели, только координировав свои действия с другими доминионами, в первую очередь с Южной Африкой и с Канадой. Поэтому приходится согласовывать с доминионами другие вопросы внешней политики. К сожалению же, он должен повторить, что отношение Канады к СССР в связи с вопросом о -^демпинге;* * советского зерна крайне неблагоприятное и не может не влиять на отношение к СССР друщ.ч доминионов. Бот если бы.мы могли гожлшбуль урегулировать наши отношения с Канадой. о;> было бы легко '."регулировать отношения и с остальными доминионами.

Я объяснил Дуланти в кратких оловах объективные причины падения цен на пшеницу на мировом рынке п сказал, что после окончания имперской конференции с канадской стороны неофициальным путем было выскг.зано пожелание о достижении какого-либо соглашения по вопросу о пенах на пшеницу между главными производящими странами, ?, частности между Канадой и СССР, На это предложение мы ответили положительно, но. несмотря на это. канадское правительство ничего не предприняло официальным путем.

В заключение разговора Дуланти, который раньше был коммерческим представителем Ирландии, заявил, что он будет оказывать всемерное содей:тзие в развитии торговых отноше-ний между СССР и Ирландией.

n*w no с;.х.