Телеграмма Полномочного Представителя СССР во Францнн В. С. Довгалевского в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР

20 ноября 1931 г.

Сегодня я был у Вертело. Он виделся с Залесским, которому передал содержание разговора Литвинова с Патеком *. Залесский возразил, что он получил от Патека телеграмму с сообщением о том, что тот доволен беседой с Литвиновым, внушившей надежду на благоприятное направление переговоров. Вертело повидался также с польским поверенным в делах в Париже Мильштейном, который подтвердил, что на самом деле получил от Вертело текст пакта с приложениями и

* См. док. №338.

объяснениями и что все это было переслано в Варшаву в МИД и лично Патеку. Вертело выразил Залесскому свое возмущение заявлением Патека Литвинову. Мне лично Вертело добавил, что, разумеется, весьма неприятно, что переговоры от поляков ведет Патек. относящийся, по-видимому, явно враждебно к заключению советско-польского пакта, но что он. Вертело, надеется, что путем нажима удастся заставить Патека изменить линию.

Я сообщил Вертело мысль, изложенную в вашей телеграмме от 19 ноября²*². Вертело заявил, что не верит сведениям о попытке нажима Пнлсудского на Румынию, во-первых, потому, что Румыния вовсе не так хорошо относится к Польше, а во-вторых, потому, что румынское правительство или сам Кароль * немедленно сообщили бы ему. Вертело, о нелояльной попытке Пнлсудского, если бы она имела место. Что же касается пессимизма Литвинова, то он. Вертело, его не разделяет, ибо. на его взгляд, в предложениях Патека н ответах Литвинова есть база для успешных переговоров. Я выразил удивление по поводу необоснованного оптимизма Вертело, напомнив ему историю нынешнего разговора с Польшей, заявление поляков Вертело, что они принимают франко-советский текст пакта как базу для польско-советского пакта и противоположное заявление Патека Литвинову, равно как подчинение польским правительством советско-польского пакта заключению пакта со всеми лимитрофами, в то время как и французскому правительству и польскому правительству прекрасно известно, что это требование для нас абсолютно неприемлемо. Французское правительство, если и питало ранее сомнения относительно политики Советского правительства в отношении Польши и лимитрофов, теперь должно быть убеждено в прямоте и искренности этой политики. Если французское правительство хочет добиться заключения пакта между Польшей и СССР, то сно должно нажать на поляков и побудить их к активизации переговоров и снятию своего требования, которое может иметь единственным следствием затяжку и. возможно, срыв переговоров. Инцидент с лживым заявлением Патека, так возмутивший Вертело, является лишь эпизодом; гораздо существеннее, что поляки отвергли франко-советскую редакцию пакта и связывают пакт с лимитрофами. Считая, что успех переговоров зависит от этого последнего обязательства, я бы настроился оптимистически, если бы знал, что Вертело одного со мною мнения и что французское правительство будет настаивать перед поляками на снятии требования о лимитрофах. Вертело возразил, что не продумал еще этого вопроса и не может сейчас же ответить мне, однако ему продолжает

* Король Румынии.

казаться, что наша тревога преждевременна: поляки торгуются, что в порядке вещей; пакт не будем заключать в один присест, и можно надеяться, что путь к соглашению будет наконец найден,- французское правительство будет к этому по-прежнему побуждать польское правительство, Он. Вертело, уже сказал сегодня Залесскому. что, оттягивая и затрудняя переговоры, польское правительство сможет навести Советское правительство на мысль о неискренности и отсутствии доброй воли, а также устойчивости в отношении СССР, что было бы неверно и чего французское правительство не может допустить. Он, Вертело, по телеграфу поручит Лярошу выразить Варшаве недовольство по поводу того, что польское правительство не поставило его до сих пор в известность о разговоре Патека с Литвиновым, несмотря на обещание держать французское правительство в курсе переговоров. Он также поручит Лярошу внимательно следить за всеми шагами Патека, дабы не позволять ему отсебятины и саботирования переговоров. Мои повторные попытки добиться от Вертело обещания, что он побудит поляков отказаться от припутывания лимитрофов, не только не увенчались успехом, но и вызвали с его стороны даже некоторое раздражение. С нескрываемым неудовольствием Вертело сказал, что он мне не может дать немедленно ответа, равно как не может сейчас же составить суждения о том, увенчаются ли или нет успехом переговоры с поляками. Если я надеюсь, что кто-либо другой, например Бриан или Лаваль, может мне дать немедленный и удовлетворяющий меня ответ, то мне вольно пойти к ним.

Полпред

Печат. по арх.

350. Сообщение Народного Комнссарната Иностранных Дел СССР об отношении Правительства СССР к событиям в Маньчжурии

21 ноября 1931 г.

При посещении народного комиссара по иностранным делам т. М. М. Литвинова 19-го сего месяца японский посол г. Хнрота сделал т. Литвинову следующее заявление:

«Во время советско-китайского конфликта в 1929 г, * Императорское Правительство придерживалось политики строгого невмешательства. Оно отказалось перевозить китайские войска, которые направлялись в район станции Маньчжурия,

⁸ См. т. XII, предметно -тем a г и ческпй указатель, рубрика «Кятзйско-Восточная железная дорога».

66S

что. по всей вероятности, еще в памяти Союзного Правительства. Поэтому Императорское Правительство с самого начала нынешнего японо-китайского конфликта ожидало со стороны Союзного Правительства политики строгого невмешательства н неоказания помощи каким бы то ни было китайским войскам. Императорское Правительство выразило свое удовлетворение по поводу заявления Союзного Правительства от 29 октября*, которое подтвердило это ожидание Императорского Правительства. Императорское Правительство не верит различным слухам, которые идут после означенного заявления. Оно категорически заявляет, что не может быть и речи о том, что японские консульства и военные власти измышляют слухи и распространяют их через печать и телеграфные агентства. Что касается заявления японских военных властей в Мукдене и беседы японского вице-консула в Харбине, упомянутых в заявлении Союзного Правительства от 14 ноября**, то. хотя Японскому Правительству неизвестно, в какой форме они были переданы, оно полагает, что первые просто говорили сотрудникам газет, что идут подобные слухи (они распространяются в Харбине), а второй откровенно поделился той информацией, которая у него имелась. Является недопустимым недоразумением полагать, что японские власти измышляют лишенные всякой почвы слухи. По имеющимся сведениям, китайская сторона распространяет слухи о получении китайскими войсками разного рода помощи от СССР в целях поднятия духа хэйлунпзянских войск. Союзному Правительству, заявившему о своей политике невмешательства, следовало бы направить свою жалобу скорее китайской стороне. Ввиду натянутого положения между японскими и китайскими войсками Японское Правительство ожидает ясного заявления о том, что Союзное Правительство не будет помогать войскам ген. Ma, снабжая их оружием и другими материалами.

Императорское Правительство, вынужденное выступить для самозащиты своих прав и интересов в Маньчжурии и Монголии, понятно, постаралось, чтобы интересам СССР не был нанесен ущерб. Хэйлунизянские войска в нарушение принятого соглашения не только напали на малочисленные японские части, посланные для защиты ремонтной бригады ж.-д. мостов Таонань-Цицикарской ж. д., но и стянули в район Индикара многие подкрепления с запада и востока и тем самым угрожают нашим малочисленным войскам. У японских войск нет нн малейшего намерения парализовать деятельность КВЖД, но если хэнлуннзянскне войска не перестают

* См- док..\ь 320. ^:* См. док. № 341.

придерживаться провокационно-вызывающего отношения к японским войскам, то становится неизбежным столкновение между противостоящими друг против друга войсками, вследствие чего район Ананьци может временно оказаться в смятении. Императорское Правительство принимает всякие меры к тому, чтобы избежать такого столкновения и нанесения ущерба интересам КВЖД, поскольку вой-ска ген. Ma не используют в своих целях этой дороги. Однако если, несмотря на наши старания, произойдет несчастное событие, то ответственность за это несомненно падет на китайскую сторону. Ответственность за это должна нести также КВЖД. которая допускала по ней стягивание и перевозку китайских войск»'*'".

Тов. Литвинов принял вчера, 20 ноября, японского посла г. Хирота и сделал ему следующее ответное заявление:

«Советское Правительство с удовлетворением принимает к сведению Ваше. г. Посол, заявление о том, что Я^по^нск"°е Правительство не верит слухам о нарушении принципа невмешательства и об оказании советской помощи китайским генералам и что оно, таким образом, отмежевывается от безответственных заявлений, сделанных японскими официальными лицами, очевидно, без санкции своего Правительства. Советское Правительство не могло ожидать иного отношения со стороны Японского Правительства к означенным слухам после совершенно ясного заявления г. Карахана, сделанного им по поручению Правительства о строгом невмешательстве в японо-китайский конфликт и о неоказывании ни одной, ни другой стороне какой бы то ни было помощи.

Поскольку в Вашем заявлении, г. Посол, проводится некоторая аналогия между нынешними событиями в Китае и советско-китайским конфликтом 1929 г., я вынужден отметить неправильность такой аналогии. Несмотря на совершенно несомненное и очевидное для всех грубое нерушение китайскими властями договорных прав СССР, Советское Правительство не вторгалось н не помышляло вторгаться в Маньчжурию, Лишь после повторных нападении китайских и русских белогвардейских отрядов на советскую территорию советские войска перешли маньчжурскую границу для отражения нападения, разоружения нападавших и прекращения дальнейших нападений. При этом никакого вопроса о возможности оккупации, хотя бы и временной, советскими войсками китайской территории, о смещении существующих властей и создании новых не возникало. Не было тогда также и отдаленнейшей возможности нарушения законных прав и интересов Японии. Как только советские войска выполнили свою ограниченную задачу, они былн оттянуты обратно на советскую территорию. Советское Правительство не использовало при этом своего

военного превосходства и слабости Китая для навязывания последнему каких бы то ни было новых условий или для разрешения проблем, не связанных непосредственно с возникновением конфликта.

Если Вы, г. Посол, сообщая об отказе Японского Правительства в перевозке китайских войск во время конфликта 1929 г., имеете в виду ЮМЖД и этому противопоставляете имевшие якобы место перевозки китайских войск по КВЖД при нынешнем японо-китайском конфликте, то я должен дать Вам следующее разъяснение. ЮМЖД находится под полным управлением и контролем Японии н охраняется японскими войсками, между тем как КВЖД находится под смешанным советско-китайским управлением и охраняется китайскими войсками, подчиненными исключительно китайским властям. Вам должно быть известно, что Советское Правительство добровольно отказалось от привилегий царского правительства держать свои войска в Китае, и в частности на КВЖД. И оно не раскаивается в этом, ибо убеждено, что поступило вполне правильно, отказавшись от привилегий царского правительства. Но из этого следует, что нельзя отождествлять условия на ЮМЖД с условиями на КВЖД- Советскому Правительству неизвестно, чтобы китайские войска охраны КВЖД перевозились по КВЖД для военных операций. В этом и не было необходимости, пока зона японо-китайского конфликта ограничивалась районом Южной Маньчжурии. Такая опасность могла возникнуть лишь с момента продвижения японских войск к линии КВЖД- И когда такая опасность стала реальной, Советское Правительство учло это обстоятельство и 11 ноября* дало советской части правления КВЖД директиву о том, чтобы продолжать проводить принцип нейтралитета и ни в коем случае не соглашаться иа перевозку на фронт той или иной воюющей стороны по КВЖД. И действительно, несмотря на все трудности, созданные близостью фронта, КВЖД в целом сумела сохранить режим нейтралитета. Я считал нужным, г. Посол, сделать это разъяснение, чтобы подчеркнуть, что я не могу согласиться с Вами насчет ответственности КВЖД.

Советское Правительство с удовлетворением принимает к сведению повторные заверения Японского Правительства в его стараниях о недопущении ущерба интересам КВЖД и СССР н в отсутствии у японских войск намерения парализовать деятельность КВЖД. Приходится, однако, констатировать, что, несмотря на первоначальное сообщение, сделанное мне Вами, г. Посол, по поручению вашего Правительства, об отданных нм распоряжениях о максимальном сужении военных

* В тексте ошибочно — 12 ноября.

операций в Маньчжурии *, эти операции с тех пор значительно расширились и вышли далеко за пределы первоначальной их зоны. Это обстоятельство, расширяющее возможность затрагивания интересов СССР, не может не вызвать у Советского Правительства серьезного беспокойства.

Советское Правительство последовательно во всех своих отношениях с другими государствами проводит строгую политику мира и мирных отношении. Оно придает большое значение сохранению и укреплению существующих отношений с Японией. Оно придерживается политики строгого невмешательства в конфликты между разными странами. Оно рассчитывает, что к Японское Правительство стремится к сохранению существующих отношений между обеими странами и что оно во всех своих действиях и распоряжениях будет учитывать ненарушимость интересов СССР».

Печат, по арх Qnt/ô.t. в газ. «Известия* Л* 320(4527), 2! ноября ИЗ! г.

351. Письмо Полноночного Представителя СССР в Великобритании Народному Комиссару Иностранных Дел СССР Л\. М. Литвинову

21 ноября 1931 г,

Уважаемый Максим Максимович,

В нашей печати появились в свое время подробные отчеты о ходе работ комитета²⁴⁴. Поэтому я ограничиваюсь лишь кратким резюме и некоторыми замечаниями, связанными с оценкой работы комитета.

Общее настроение большинства участников комитета было таково, что желательно в той или другой благовидной форме окончательно похоронить советский проект**, не высказывая осуждение самого принципа экономического ненападения по существу. Нашей задачей являлось не допустить такого рода замаскированных похорон и в этом смысле мы достигли цели, которую себе ставили; поскольку комитет не имел в виду, в силу настроения большинства участников, открыто опровергать принципы советского проекта, в результате удалось добиться, наоборот, одобрения основных принципов пакта, подтверждения принципа мирного сосуществования двух систем, осуждения дискриминации против СССР по политическим мотивам, назначения следующего заседания комитета перед заседанием панъевропейской комиссии и, наконец, специального

* См, г,:ж. № 279, ** См док. Лз 163.

предложения всем правительствам представить конкретные предложения изменении текста советского проекта. Это последнее обозначало признание необходимости органической работы над советским проектом.

Каковы дальнейшие перспективы проекта пакта о ненападении? Если в следующем заседании комитета работа будет идти в таком же духе, как на последнем заседании, то, может быть, в результате будет выработай какой-нибудь текст, который, однако, будет иметь весьма мало шансов на ратификацию соответствующими правительствами. В этом случае будет выработан документ, который повиснет в воздухе. Если же в комитете в случае соответствующих директив от представленных правительств возобладает настроение против органической работы над советским проектом, то в таком случае комитет будет рекомендовать панъевропейской комиссии принять текст какой-нибудь декларации, более или менее соответствующей формулировкам советского проекта, отклонив, однако, придание этой декларации характера международной конвенции, имеющей юридическую силу.

Что касается хода работ в комитете, то чрезвычайно показательной является та обстановка, в которой оказалась советская делегация. Конечно, не следует упускать из виду, что весь вопрос в целом не имеет первостепенной важности, но тем не менее показательно, что советская делегация в комитете ии в коей мере не чувствовала себя в состоянии изолированности.

Немецкая делегация после того, как с ней договорились о •формулировках, касающихся преференциальных договоров, весьма активно поддерживала нас, внеся целый ряд предложений, согласованных с советской делегацией.

Де Микелис {Италия), председательствуя, в общем и целом весьма нам помог, хотя в отдельных случаях он маневрировал так. чтобы получилось впечатление, что он поддерживает французов.

Чехословацкий делегат Фирлннгер занимал благоприятную позицию и так же, как немцы, внес одну существенную, согласованную с нами поправку в предложенный французами текст резолюции.

Польский делегат Сокаль держался прилично и также выступлением против формулировки французского текста резолюции содействовал нам.

Турецкий делегат (турецкий посланник в Берне) весьма дружески поддерживал нас.

Также поддерживал нас эстонский делегат. Финский делегат, выступавший против советского проекта, затем настолько струсил, что дважды выступал с заявлением о том, что его неправильно поняли, и потребовал

исправления стенограммы заседания, измениз смысл своего выступления.

Делегаты Уругвая и Чили поддерживали в общем и целом советскую позицию,

Английский делегат Сидней Чэпмен, одобряя принцип ненападения, высказывался против придания советскому проекту характера международной конвенции.

Французская делегация твердо поддерживалась только испанским делегатом и югославским делегатом, но и сама французская делегация не решилась на открытое враждебное выступление, только контрабандой протаскивая антисоветские нотки. Французский делегат Эльбель, являясь одновременно председателем французской комиссии, ведущей переговоры в Париже с Дволайцким *, несомненно, чувствовал себя в некоторой степени связанным. С другой стороны, сам Эльбель показал себя фигурой вполне третьестепенной и не смог занять какую-либо твердую и удачно намеченную тактическую линию.

Большой конфуз произошел в комитете при голосовании внесенной нами поправки (при окончательном редактировании проекта резолюции), поправки, состоявшей во внесении во фразу о сосуществовании двух систем слова «мирного» сосуществования двух систем. Один из членов французской делегации (в отсутствие Эльбеля) заявил, что эта поправка неприемлема, так как она, с одной стороны, противоречит фактам, ибо за истекший период сосуществование вовсе не было мирным, а с другой стороны, никто не может-де поручиться за будущее, в котором отношения тоже-де могут быть не всегда мирные. После этого выступления французов я потребовал голосования нашей поправки. Де Микелкс попробовал от этого увильнуть, но мы настаивали. Голосование дало результат, который ошарашил всех, а именно: 18 стран высказались за нашу поправку. После этого французы не решились голосовать против, и когда голосовали против, не поднялось ни одной руки. В такой обстановке нам удалось в результате ряда поправок, внесенных как прямо советской делегацией, так и через другие делегации, совершенно изменить первоначальный характер резолюции, предложенной французами, и добиться удовлетворительного текста постановления комитета.

Полпред

Печат. по срх.

* Схт. док. № 159.

352. Сообщение ТАСС о возобновлении польско-советских переговоров.о пакте о ненападении

22 ноября 1931 г.

Из авторитетного источника нам сообщают, что народный комиссар по иностранным делам т. М- М. Литвинов принял вчера. 21 ноября, польского посланника г. Патека и предложил ему возобновить переговоры о пакте о ненападении. Еще 14 октября с. г. т- Литвинов по поручению правительства предложил польскому правительству через ныне покойного поверенного в делах г. Зелезинского подписать пакт о ненападении * в той же редакции, в какой парафирован советско-французский пакт**. Советское правительство исходило при этом нз предположения, что поскольку переговоры на основе советского проекта 1926 г_*** натолкнулись на разногласия, предложение нового текста пакта, принятого уже Францией, не встретит возражений со стороны Польши. Польское правительство заявило, однако. 14-го с- м. через г. Патека т. Литвинову**** о неприемлемости для Польши советско-франиузского текста пакта и о предпочтительности проекта пакта, предложенного Советским правительством польскому в 1926 г., дополненного польскими поправками *****. Вчерашнее заявление т_ Литвинова означает согласие Советского правительства на возобновление переговоров на основе пакта 1926 г. Переговоры начнутся в ближайшие дни.

Лечат. ко газ. ^Известна*. Ms 32i(452&), 22 ноября Î93Î г.

353. Сообщение ТАСС о подписании конвенции об обмене почтовыми посылками между СССР и Японией

24 ноября 1931 г.

23 ноября 1931 г. в помещении Народного комиссариата по иностранным делам состоялось подписание конвенции об обмене почтовыми посылками между СССР и Японией ******.

Со стороны СССР конвенцию подписал заместитель народного комиссара по иностранным делам т. Л. М. Карахан. а со стороны Японии — японский посол в Союзе ССР г. Коки Хирота. При подписании присутствовали: заведующий

* См. док. № 296. ** См. док_ М» 229_ *** См. т_ IX, док. ЛЬ 244. **** См. док- Л? 338. ***** См. док. Нг 247_ ****** Конвенция опубл в «Собрании законов...», отд. II Лэ 19, 7 октября 1932 г., стр. 259—267.

II Восточным отделом НКИД т. Б. И. Козловский, заведующий Правовым отделом т. А. В. Сабанин и другие ответственные работники НКИД и начальник управления по международным делам Народного комиссариата почт и телеграфов т. Е. В. Гиршфельд. С японской стороны присутствовали: советник посольства г. Эйдзи Амо и второй секретарь г. Фунэо Мнякава.

Одновременно с подписанием конвенции т. Гиршфельд н г. Амо подписали исполнительный регламент к означенной конвенции.

Подписанное соглашение устанавливает обмен почтовыми посылками между обеими странами как в непосредственных сношениях, так и транзитом. Последний предоставляется через территорию Союза лишь странам, заключившим с СССР особое посылочное соглашение, а через Японию —лишь странам, с которыми Япония имеет обмен посылками Обмен посылками может производиться сухопутным, морским и воздушным путями.

Каждая нз сторон сохранила право вводить согласно своим внутренним правилам ограничения относительно вложения посылок.

Регламент устанавливает технический порядок обмена.

Печат. по газ. «Известия» M 323(45Щ, 24 ноября 1931 г.

354. Запись беседы члена Коллегии Народного Комиссариата Иностранных Дел СССР с Посланником Норвегии в СССР Урбн

25 ноября 1931 г.

1. Урби пришел повидаться после приезда. Как и с т. Литвиновым²⁴⁵, он долго говорил со мною о своей болезни, о тяжелой операции в Осло и о возможности новой операции в Москве Говорил о том, как он рвался в Москву и как он искренне рад, что он находится здесь. И он, и его жена за 8 лет так привыкли к Москве, что чувствуют себя здесь лучше, чем в Осло. К тому же работа здесь его чрезвычайно интересует. Когда некоторые его знакомые в Норвегии жалели его, что он живет в Москве, он отвечал им. что годы, проведенные у нас. являются лучшими годами его жизни Все это было довольно странно слышать от Урби. отличавшегося всегда враждебностью к нам Самое странное было то. что он в некоторых местах говорил даже как будто искрение. С большой похвалой Урбн отзывался о т. Бекзадяие и его жене, которые произвели н на него и на других в Осло «очень хорошее впечатление»,

Также и т. Мещеряков производит «хорошее впечатление». Он. Урби, очень благодарен за внимание и те любезности, которые были ему и его жене оказаны со стороны полпредства, которое «возобновило хорошие традиции Коллонтай».

2. После этих разговоров, занявших почти полозину беседы. Урби сказал, что, имея в виду прекрасные отношения между полпредством и норвежским правительством, он был очень опечален, когда, вернувшись в Москву, узнал, что я «был вынужден» сделать «очень серьезные представления» Даннэльсену в связи с некоторыми событиями, имевшими место в Норвегии*. Инцидент с маркировкой масла** является в сущности недоразумением. Вытащив бумагу, которую он перед этим показывал т. Литвинову, он показал мне на ней надписи «польское масло» и «итальянский картофель», доказывая этим, что нет ничего обидного, если министерство требует, чтобы каше масло выходило в продажу, снабженное маркировкой «советское масло».

Я разъяснил Урби. что, во-первых, вначале норвежское министерство требовало надписи «масло из России» и «русское масло» и лишь после протеста т. Мещерякова²³⁸ предложило маркировку «советское масло». Мы должны, однако, настаивать на обозначении нашего государства, особенно после того, как в порядке дискриминации это обозначение было отклонено норвежскими властями, В самом деле, нам известно, что другие государства, например САСШ, пользуются сокращенными буквенными названиями для обозначения их товаров, импортируемых в Норвегию.

Урби имел, очевидно, в виду повести со мною переговоры насчет урегулирования этого дела и обратился ко мне с вопросом^-. «Нельзя ли было бы договориться на том. что.,.», но я прервал его, сказав, что я имею телеграмму от т. Бекзадяна_: согласно которой он уже договорился с министром Бродлан-дом **. Я думаю поэтому, что не стоит нам дальше обсуждать этот вопрос, да и нецелесообразно было бы зестн переговоры в двух местах по одному и тому же вопросу.

Урби сразу согласился и сказал, что он очень рад, что в Осло уже договорились.

3. Затем Урби сказал, что, помимо этого единственного случая, в котором можно говорить о действиях норвежских властей в отношении нашего экспорта, в памятной записке, которую я послал Даннэльсену, имеется еще ссылка на обращение союза торговцев в Драммене по поводу импорта наших товаров. Однако в этом обращении, как отмечено в самой памятней записке, нет абсолютно никакой дискриминации и никакого враждебного акта против советского экспорта, поскольку

" * См. док. № 339. ** См. док. № 347.

там говорится о том. чтобы местные купцы не продавали советских товаров за норвежские. Я должен был согласиться с тем, что это вполне законное требование и что раз были злоупотребления со стороны местных купцов, союз имел право н обязанность выступить против этих злоупотреблений.

Прочитав соответствующее место принесенной им записки, представлявшей в этом месте копию с записки т. Морштыиа от 5 ноября за № 16360, я должен был согласиться с Урби и сказал, что это было действительно недоразумение.

4. «Затем,— сказал Урби, — в памятной записке говорится о кампании норвежской прессы протиз советского экспорта». В этом пункте он должен признать нашу правоту, и он сам осуждает нападки прессы на наш экспорт. Но мы должны учесть, что это в сущности является отголоском той кампании против советского экспорта, которая ведется в прессе решительно всех стран мира. Ничего специфического в Норвегии не было и нет и поэтому не следует переоценивать значение этой кампании и не следует слишком ею возмущаться.

Я разъяснил Урби так же, как сделал это 14 ноября Да-ниэльсену (эту часть беседы я забыл тогда, к сожалению, записать), что экспорт Норвегии в СССР в этом году не только превысил больше чем в три раза наш экспорт в Норвегию, но и достиг размеров, неизвестных в торговле Норвегии с царской Россией. Кроме того. Норвегия имеет большие доходы по перевозке своими судами наших товаров, Во время мирового кризиса всякая страна еще больше, чем до него, дорожит торговлей с теми странами, с которыми она имеет активный торговый н особенно расчетный балансы. Совершенно непонятно поэтому не только широкое развитие кампании в Норвегии против нашего экспорта, но и в особенности непонятно пассивное или даже сочувственное отношение к этой кампании со стороны норвежских властей и норвежского правительства. Ссылки на независимость прессы неправильны: никакая свобода прессы не может воспрепятствовать норвежскому министерству вызвать к себе представителей крупнейших норвежских газет, разъяснить им, каких невиданных в истории норвежско-русских отношений размеров достиг экспорт в СССР, сколько валюты остается в Норвегии от экономических отношений с нами, и просить прессу более бережно относиться к столь выгодным и важным для Норвегии торговым отношениям с Советским Союзом. Не подлежит никакому сомнению, что этим путем без всякого административного воздействия норвежское правительство, если бы оно действительно дорожило отношениями с СССР, могло бы добиться в кратчайший срок того, чтобы норвежская пресса не срывала хозяйственных н политических отношений с СССР. А что дело может дойти до срыва, совершенно очевидно, ибо. как я уже говорил

Даннэльсену, события последнего времени вызвали большое раздражение g хозяйственных кругах, и оно может привести к сокращению или даже прекращению наших закупок в Норвегии. Это, конечно, очень неблагоприятно повлияло бы и на политические отношения между нашими странами.

Мое указание на возможность оказания влияния на прессу, видимо, произвело впечатление на Урон. Он кивал утвердительно головой, а потом сказал, что все это представляется ему правильным и разумным, и он сделает все возможное, чтобы его правительство именно так и поступило.

5. Затем Урби затронул вопрос о папиросах. Он сказал, что в Осло он ничего не слышал об этом и поэтому был крайне изумлен сообщением Даннэльсена о моем демарше, поскольку он знает старого Фосса за чрезвычайно умеренного н любезного человека. Это на него так мало похоже, что он думает, нет ли тут какого-нибудь недоразумения.

Я сказал, что никакого недоразумения нет, что по этому делу т. Бекзадян уже говорил с Бродландом, который выразил ему свое сожаление *, и прибавил далее, что, как сообщает т. Мещеряков, Фосс обратился к нему со своим запросом действительно в осторожной и даже зондажиой форме, но что тем не менее самый этот вопрос не может не быть воспринят нами как оскорбление не только нашего посланника, но и как оскорбление нашего государства. Мы не можем допустить, чтобы в какой бы то ни было форме наших представителей запрашивали о том, не занимаются ли они контрабандой.

Урби соглашался с этим, разводил руками и выразил особое удивление, когда узнал от меня, что вопрос Фосса относился к злоупотреблению папиросами, выписанными не на имя полпредства, а для личного употребления посланника. Он сказал в заключение, что написал уже об этом в Осло и ждет оттуда разъяснения.

6. Когда я в одном месте сказал, что поход, предпринятый против нашего экспорта, истолковывается некоторыми в Москве как доказательство недружелюбного к нам отношения нового норвежского кабинета, Урби энергично это отрицал, заявив, что отношениями с СССР дорожат все партии в Норвегии.

7. В заключение Урби в необычно любезной форме выразил надежду, что все недоразумения уладятся, и заявил, что он сделает для этого все, что в его силах. Он благодарил меня за «форму, в которой я разъяснил ему положение», и за данный ему совет.

Б. Стомоняков

Печат. по арх.

* См. док. № 347.