Примечания 1 страница. 1 в телегрймме от 7 января 1932 г

¹ В телегрймме от 7 января 1932 г. Л. М. Карахан, давая указание временному поверенному в делах СССР в Персии В. М. Цукерману об участии в протокольных мероприятиях, связанных с визитом Тевфика Рюшгю, предлагал в беседе с Форугн отметить «нашу заинтересованность в дружественном урегулировании пограничных отношении между Персией и Турцией».— 12.

² В латвийской печати в это время появились сообщения о заявлении посланника Румынии в Латвии Стурдзы, что якобы он еше не имеет инструкций из Бухареста для переговоров о заключении пакта о ненападении с СССР. Кроме того, миссия Румынии, сославшись на болезнь Стурдзы, не дала определенного ответа на сообщение полпредства СССР в Латвии о предстоящем приезде в Ригу Б. С. Стоконякова для ведения этих переговоров.

6 января 1932 г. Стурдза нанес визит полпреду СССР А. И. Свидер-скому и заявил, что получил инструкции и готов в любой момент начать переговоры.— 14.

³ А. Советский проект пакта о ненападении с Румынией, врученный Б. С. Стомонякоаым Стурдзе, состоял из преамбулы и шести статей.

В преамбуле, помимо общепринятых положений для такого рода договоров, содержался абзац, указывавший, что «установление подобных отношений не наносит никакого ущерба территориальному спору, существующему между договаривающимися сторонами по позоду Бессарабии и не разрешенному настоящим договором...».

Статьи советского проекта включали в своей основе те положения о ненападении и нейтралитете, которые содержались в договорах СССР с другими странами.

Б. Принципиальное различие между румынски«проектом пакта, врученным Стурдзои Стомонякову, к документом, переданным польским посланником Патеком Л. М. Карахану 23 августа 1931 г. (см. т. XÏV, док-Л» 247 и приложение к нему; в комментируемой телеграмме этот документ Стомоняков называет неточно «первоначальным польским проектом»), состояло в формулировке второго абзаца ст. 1 румынского проекта, в котором после слов «всякий акт насилия, нарушающий целость и неприкосновенность территории», добавлялись слова «находящейся в настоящее время под суверенитетом другой договаривающейся стороны».— 14, 15, 330.

* Ъ. С. Стомоняков вел также переговоры с министром иностранных дел Латвии Зариньшем о заключении договора о ненападении. Договор был подписан в Риге 5 февраля 1932 г. (см. док.,Ns 67).— 14.

⁵ В последующей телеграмме от 7 января 1932 г. в НКИД СССР Б. С. Стомоняков сообщал, что он заявил Стурдзе, что «Советское правительство, давая согласие на переговоры, исходило лишь из интересов обеспечения мира н никаких других целей не преследовало, в то время как ру-

минское правительство стремится параллельно заключению пакта о ненападении получить еще дополнительно большую выгоду в виде признания нами аннексии "Бессарабии».

Ввиду заявлений Стурдзы, пиеел С^-омэкяков, «что его инструкции исключают возможность для него дальнейших переговоров со мной на базе прямого или косвенного признания бессарабского вопроса открытым, пришлось договориться на том, что указано в предыдущей телеграмме».— 15

⁶ В письме от 19 января 1932 г. А. Я. Аросев сообщал M, M. Литвинову, что он сделал Вазову заявление в соответствии с указаниями, содержащимися в комментируемом документе. Ваззв обещал немедленно информировать об этом свое правительство.— 17

⁷ В письме от 16 ноября 1931 г. Г. И. Муст информировал А. Я- Аро-сеза, что Национальный банк Чехословакии отклонил учет советских векселей на сумму 15 тыс. ам. долл., разно как п просьбу учесть и оплатить эту сумму в чешских кронах; банк затягивал учет векселя на сумму 1193 ф. ст.

8 письме сообщалось и о других препятствиях, чинимых Национальным банком по банковским операциям с Советским Союзом.— 17

⁹ Как видно из архивных материалов, чехословацкая сторона не пошла на улучшение условий торговли с СССР. Так, в письме торгпредства в НКВТ СССР от 26 июля 1933 г. указывалось, что отсутствие торгового договора между СССР и ЧСР ставит наш экспорт в полную зависимость от обших правил чехословацкой ввозной, лицензионной и девизной систем, п это обстоятельство «определяет наше наложение на чехословацком рынке как положение второстепенное, по сравнению с другими странами, с которыми имеются торговке договоры».

«Ввоз наших товароз.—говорилось далее в письме,— мы должны согласовать предварительно с хозяйственным департаментом министерства иностранных дел. после чего вопрос согласовывается с министерством торговли и промышленности и с министерством финансов в лице его девизной комиссии. Дезнзная комиссия не только определяет возможность импортирования каких-то товаров на чехословацкий рынок, но также определяет и фирму, которой именно предоставляется право на данную импортную сделку. Только посте получения разрешения девизной комиссии фирма имеет право получить от Национального банка разрешение на перевод денег на наш заграничный счет, в наше распоряжение».

В письме отмечалось, что чехословацкими властями проводятся меры по повышению и установлению запретительных пошлин на ряд товаров советского экспорта (фанера, битая птица, рыба, резиновые изделия, вина, ореховое ядро, животные масла п др.).— 18

^в В указанной телеграмме М. М. Литвинова от 3 января 1932 г. говорилось: «По имеющимся у нас сведениям, в Осло состоялась конференция трех Скандинавских стран с участием Бельгии и Голландии. Одним нз пунктов повестку дня была выработка общей платформы по вопросу о пакте экономического ненападения».

Под упоминаемой в комментируемом документе «антангой» (или «группой держав Осло») имелись в виду страны — Швеция. Норвегия, Дания, Бельгия, Нидерланды и Люксембург, которые 22 декабря 1930 г. заключили в Осло конвенцию о неповышении таможенных тарифов без взаимного предупреждения. Впоследствии к конвенции присоединилась Финляндия.— 18

¹⁰.И. At. Литвинов в телеграмме Б. С. Стомонякову «Né 13 от 10 января 1932 г. сообщал, что в переговорах со Стурдзой остается в силе директива от 8 января. В этой Директиве предлагалось разъяснкть Стурдзе. что советская сторона не требует подписания документа об оставления бессарабского вопроса открытым и что в советском проекте (см. прим. 3) констатируется лишь, что существующий спор не должен мешать мирной полк-тике. «Скажите,— говорилось в директиве,— что мы не можем совершить акт, который мог бы быть истолкован как косвенное или молчаливое

признание существующего положения в Бессарабц:;, и что поэтому неразре-шенность спора должна быть обязательно зафиксирована. Если удастся договориться о содержании самого пакта, то мы будем готовы искать совместную формулу, приемлемую для обеих сторон, и поэтому предлагайте перейти к постатейному обсуждению карего проекта* (с:-!. прим. 24).— 18

" Генерал Си Ся — бывший начальник штаба китайских войск в провинции Гирин; после начала японской интервенции в Маньчж\'рни, 26 сентября 1931 г._ провозгласил неаазнекмоегь провинции Гцрик от нанкинского правительства, а себя — ее генерал-губернатором. Другая часть войск ги-рннской провинции во главе с Дин Чао осталась верно:": нак^ннскому правительству и образовала свое правительство в Харбине (в сообщениях эту группу иногда именовали старог^р^нцами).

В январе 1S32 г. войска генерала Си Ся при активном участии японских частей предприняли наступление на Харбин и в начале февраля взяли его, оттеснив войска генерала Дин Чао на восток по л:-::•;ин КВ/КД_— 20

¹² Японское правительство внесло в парламент законопроект о позк-шении импортных пошлин на ряд товаров, в том числе на лес, з среднем на 35%. В результате экспорт из СССР леса мягких парод (ели;; л:;ствен1пшы1. составлявших около 80% экспорта созетского леса в Яповшо. становился нерентабельны!*. Наряду с этим сохранялась ди скримнкэиня в с г но ni«к и и советского леса по сравнению с американским (США). Так, процент обложения пошлинами к стоимости СПФ состазлял в среднем для американского леса 24%, а для созетского — 50%, Процент обложения лашлияак» леса мягких пород составлял соответственно 30% и 67%. Несмотря на ряд шагов, предпринятых полпредством и торгпредством СССР в Японки, в нюне 1932 г, законопроект был принят.

В вопросе о кредитах Советское правительство инициативы не проявляло, Как сообщал А. А. Трояновский в телеграмме от 16 декабря 1931 г. в Н1\ИД СССР, «по инициативе промышленных кругов в Японии был создан комитет, превратившейся в правительственную комиссию по разрешению вопроса о кредитах для СССР». Трояновский указизвл. что совет министров Японии намеревался внести законопроект в парламент:ï что речь шла о правительственной гарантия в 60% от 60 млн. пен. В то же время он отмечал, что принятие закона «ожидалось з апреле», но что «теперь возможна отсрочка».

Фактически правительственные гарантии кредитов для советского импорта в 1932 г. были предоставлены на сукму в 3 млн. иен.— 21, 360

¹³ В указанной телеграмме Б. С, Стомоняков слсбщад, что заседание со Стурдзои 12 января «не продвинуло дело ни на шаг вперед и, по существу, вертелось вокруг вопроса о разрыве переговоров. В отзет на сделанное ему, согласно Вашим указаниям (см. пркм. 10.— РеоЛ, заявление Стурдза, читая по своей инструкции, заявил: «Румыния хочет исключить из текстов н дискуссии прямое или косвенное упоминание о Бессарабии. Только это направление переговоров может привести к соглашению*.

Стомоняков сообщал далее, что Стурдза отказался состазятъ протокол, фиксирующий разногласия, и что «после долгой дискуссии он предложил перейти к постатейному обсуждению проекта догозора, оставляя введение под конеп».— 21

¹⁴ В основу проекта конвенции о переходе границы жителями пограничных местностей СССР и Афганистана были положены те же принципы, которые содержались в конвенции между Советской Социалистической Республикой Грузии и Турцией о переходе границы жителями смежных областей, заключенной 20 марта 1922 г. (см. «Собрание законов,-.», отд. II, № 32, 16 августа 1927 г., стр. 725—732).— 22

¹⁵ В подтверждение этого устного заявления Молукер напразил письмо народному комиссару внешней торговли СССР от 23 января 1932 г., в котором по поручению испанского правительства просил направить в порядке ответного визита в Испанию «представителей руководящих организаций»

Советского Союза. Советской делегаций, говорилось в письме, будет даяа возможность «обсудить с соответствующими правительственными и другими учреждениями все интересуют не обе страны вопросы». В письме выражалась надежда, что «этот визит будет способствовать росту тесных в длительных отношений» между СССР и Испанией.

Однако впоследствии министр иностранных дел Испании Зулуета заявил M. M. Литвинову, что данный политический момент является неподходящим для приезда советской делегации (см. док. К° 182),— 22

¹⁸ Бенеш намеренно придал делам, относящимся к Штилнпу и Брошу, «антнчехослозацкнй» характер, искажая при этом фактическую их сторону, суть которых такова:

1. 5 карта 1931 г. советник чехословацкой миссии в СССР Штнлнп обратился к советским властям с просьбой предоставить ему политическое убежище. По просьбе чехословацкой миссии Штнлнп был подвергнут экспертизе психиатров, которая установила у него заболевание паранойей. Посте этого Штили» был отпразлен в Чехословакию.

2, Брош, как ссобщал заведующий II Западным отделом НКИД СССР Б. Е. Штейн в письме от 8 января 1932 г. А. Я. Аросеву, был задержан ор* ганами милиции в кокнате советской гражданки по заявлению прожинавшего в той же квартире рабочего-инвалида, При этом Брош назвал себя Вальтером Кохом, сотрудником газ. «Известия», заявив, что дальнейшие объяснения он даст только в милиции, В отделении милиция он признался, что является сотрудником чехословацкой миссии, и предъявил паспорт на имя Броша. После подписания Брошем протокола он был сразу же отпущен. Ках выяснилось, Брош неоднократно использовал комнату, где был задержан, для интимных встреч.

«После получения мною всего дела,— говорилось далее в письме Штейна,— я вызвал Кошена и поставил его об этом в известность. При этом я ему сказал, что НКИД вовсе не заботится о морали сотрудников чехословацкой миссии н он вообще не обратил бы внимания на этот случай, если бы Брош не пользовался не принадлежащим ему именем, а главное, не выдавал бы себя за сотрудника официального органа правительства «Известий». Я никаких требований Кошеку не предъявляю, но полагаю, что он, в порядке управления миссией, сам поступит так, как он считает нужным. Кошек очень благодарил меня за откровенный разговор и тут же сказал, что он вышлет Броша в Прагу. На этом все дело окончилось, о чем мне Кошек также сообщил». Штейн в заключение письма подчеркнул, что «теперь история с Брошем буквально притянута за волосы для «объяснения» истории с Ванеком».— 26

¹⁷ В упомянутой телеграмме А. А. Трояновский запрашивал, какие имеются сведения об организации маньчжурского правительства с привлечением белогвардейцев в состав правительства или к участию в его работе,— 27

¹⁹ В 1932 г., как и в предшествующие годы (см. т. XIV, прим. 5), СССР принял участие в Миланской ярмарке. Павильон СССР, где были широко представлены предметы советского экспорта, пользовался большим успехом; его посетило свыше 1 3- млн. человек. Во время ярмарки было заключено много торговых сделок на лесоматериалы, резиновые изделия, нефтепродукты, минеральное сырье, хлеб, пушнину, кожи, рыбные консервы, ковры и другие советские товары. Впервые были заключены сделки на сельскохозяйственные машины.— 27

¹⁸ Î2 января 1932 г. итальянский министр корпорапнй Боттаи в беседе с торгпредом СССР в Италии М. А. Левенсоном предложил от имени итальянского правительства начать переговоры по ряду вопросов, касающихся экономических отношений между двумя странами. 16 февраля посту Италии в СССР Аттолико было заявлено заведующим III Западным отделом НКИД СССР Е. В. Рубининым о согласии Советского правительства открыть в Риме предложенные Италиек переговоры.— 31, 227

³⁰ Основной договор между «Петролеа» и «Аджипом» был подписан 3 февраля 1930 г. Переговоры о дополнительном соглашении к этому договору, начавшиеся в 1931 г. (см. т. XIV, прим. 165, 166), продолжались в 1932 г. н были завершены его подписанием в Риме 29 апреля 1932 г. (см. док. № 197),

По этому соглашению «Аджнп» обязался закупить у «Петролеа» в 1932 г. дополнительно 20 тыс. г бензина сверх 75 тыс. т, предусмотренных основным договором. «Аджип» согласился гарантировать «Петролеа» ежегодную квоту самостоятельного размещения бензина на итальянском рынке в размере 20 тыс. т в течение 1932—1934 гг. При заключении самостоятельных сделок «Петролеа» обязалась продавать бензин по ценам не ниже тех, по которым продает «Аджнп».— 33, 183

^sl Впоследствии Бенеш выдвинул предложение передать дело Ванека на арбитраж. Советская сторона отклонила это предложение на том основании, что невозможно найти беспристрастного арбитра между советским и буржуазным государством. Однако, учитывая высказывания чехословацкого представителя в Лиге наций Фирлингера члену советской делегации на Женевской конференции Б. Е. Штейну о том, что чехослованкое правительство согласилось бы вместо арбитража на создание согласительной комиссии, А. Я- Аросеву 30 марта 1932 г. было дано указание сделать предложение о передаче дела Ванека на рассмотрение согласительной комиссии. При этом было указано, что такая комиссия должка быть организована на паритетных началах и состоять из представителен — граждан Чехословакии и СССР. В компетенцию комиссии должно входить лишь рассмотрение вопроса о правильности предания гласности дела Ванека. Это предложение было передано Бенешу 2 апреля 1932 г. (см. док..4» 150).— 36, 221.

²² В письме Н. Н. Крестннского В. С. Довгалевскому от 27 января 1932 г, сообщалось, что согласно предложениям НКИД, внесенным на рассмотрение Советского правительства, в задачи хозяйственной делегации намечается ознакомление с испанским рынком и выяснение возможности развития широких торговых экспортных и импортных отношений, а не переговоры «о возобновлении дипломатических отношений, о торговом договоре и о заключении конкретных торговых импортных сделок. Такого рода переговоры в Испании носили бы неприятный для нас привкус: получилось бы, что мы готовы цлатить заказами за призвание нас Испанией и посылаем для этой цели делегацию в Мадрид».

В письме далее говорилось, что члены советской делегации в беседах с членами испанского правительства, подчеркивая «возможность и желательность развития довольно широких торговых экспортных и импортных отношений с Испанией, будут говорить о возобновлении нормальных Дипломатических отношений как о предпосылке возможности более или менее широкой торговли. Наши товарищи смогут пообещать, что переговоры о торговом договоре мы поведем в Мадриде, как только там будет учреждено наше представительство. Мало того, если испанское правительство еще во время пребывания нашей делегация в Испании официально предложат Советскому правительству возобновить дипломатические отношения, можно той же делегации поручить начать переговоры и о торговом соглашении и о конкретных интересующих обе стороны сделках».— 36

²³ 1. При передаче в 1929 г. государственным предприятиям СССР 18 рыболовных участков, находившихся ранее в аренде у японских рыбопромышленников, японское правительство, не возражая против такой передачи, настаивало на выделении в порядке компенсации некоторого количества участков для сдачи их без торгов в аренду японцам. Советское правительство отклонило это предложение, считая его незаконным (см. также т. XII. Док. Л? 300; т. XIV, док..4- 239).

В 1931 г. Советское правительство решило выделить для государственных предприятий СССР еще 28 участков, о чем поставило в известность японское правительство. Последнее выдвинуло возражения против откры-

тия II участков по тем причинам, что 4 из них якобы нарушают правила, касающиеся расстояний между участками, а 7 других японцы хотели бы получить в аренду в качестве компенсации за 18 участков, выделенных гос-промышлеиности СССР в 1929 г. Советское правительство не согласилось с мнением японского правительства о 4 участках и передало их государственным предприятиям. Что касается 7 участков, то Советское правительство в 1931 г. решило временно воздержаться от передач)! их предприятиям госпромышленностн СССР (см. также т. XIV, прим. 98).

Претензии японцев в отношении 18,7 и прочих рыболовных участков, имевшие место в связи с их закреплением за государственными предприятиями, были ликвидированы советско-японским соглашением от 13 августа 1932 г. (см. док.,4» 319).

2. Деятельность советских частных рыбопромышленников, составлявших на торгах конкурентно японцам, вызывала недовольство последних. Пытаясь ограничить их деятельность, японское правительство выдвинуло необоснованное обвинение, что частники якобы фактически являются филиалами государственных рыбопромысловых организации, поскольку они кредитуются Дальбанкоы. Советское правительство отвергло это обвинение, указав, что в заключительном протоколе, приложенном к рыболовной конвенции, прямо говорится, что предприятия, которые «поставят себя... в положение должника» органов СССР, не должны рассматриваться как государственные предприятия (см. т. XIV. док. Л«239).

Японское правительство, ссылаясь на обмен нотами при подписании рыболовной конвенции (см. т. XIII, прим. 53, 54), возражало протпв участия советской кооперации в торгэх и аренды ею новых участков. Советское правительство отвергло возражения японской стороны, отметив, что вышеупомянутые ноты ограничивают кооперацию при аренде лишь тех участков, которые эксплуатировались кем-либо в момент вступления конвенции в силу (см. т. XIV, док. № 212, 239).

Претензии японцев в отношении вопросов, упомянутых выше (п. 2), были также исчерпаны советско-японским соглашением от 13 августа 1932 г. (см. док. ЛЬ 319).— 42

²⁴ На заседании 18 января 1932 г. Б. С. Стомоняков п Стурдза приступили к изучению статей проекта пакта о ненападении между СССР и Румынией, npïi обсуждении ст. 1 делегаты пришли к соглашению по первому абзацу (см. прил. к док. Л^ 273). Однако Стурдза принял этот текст при условии, что он будет дополнен вторым абзацем, содержавшимся в румынском проекте (см. прим. 3).

На этом заседании Стурдза предложил следующую новую формулировку второго абзаца: «Будет рассматриваться как действие, нарушающее обязательства, предусмотренные в предыдущем абзаце, всякие насильственные акты, наносящие ущерб неприкосновенности территории, ограниченной Днестром н остальными сухопутными, морскими и воздушными границами обеих стран, даже если подобный акт будет предпринят без объявления войны и не будет иметь характера военных действий».— 43, 44, 256

ï5 в телеграмме от 21 января 1932 г. Б. С. Стомоняков, касаясь результатов первого заседания 20 января, сообщал M. M. Литвинову, что он договорился со Стурдзой выпустить ст. 4 проекта договора и что Стурдза принял ад референдум предложенное добавление: «поскольку эти международные обязательства не заключают в себе элементов агрессии». Относительно поднятого Стурдзой вопроса о согласительной процедуре Стомоняков отметил, что между странами, не поддерживающими никаких отношений, не может быть конфликтов, подлежащих согласительной процедуре, поскольку последняя является второй инстанцией для рассмотрения конфликтов, не разрешенных дипломатическим путем. Стурдза заявил, что «этот вопрос не будет препятствием для подписания пакта». В телеграмме далее указывалось, что «принят протокол подписания обеими странами пакта Келлога».

В заключение Стсыеняков констатировал, что «мы имеем, за исключением бессарабского вопроса, тексты, согласованные фактически но всем пунктам».

Упоминаемая выше ст. 4 советского проекта, с текстом которой соглашался Стурдза с правом внесения к ней дополнения, была повторена в ст. Ш проекта, врученного Литвиновым Залесскому 5 июля 1932 г. (см. прнл. к док. Лз 273). В ходе дальнейших переговоров с румынским представителем Кадере эта статья была снята (см. прим. 259).— 43

²⁶ В директиве № 479 от 19 января 1932 г. M. M. Литвинов писал Б. С. Стомонякову: «Новая румынская формулировка ст. 1 неприемлема как в пакте, так и в протоколе. Предложите следующий второй абзац ст. 1: «Действием, противоречащим обязательствам и:. д., будет считаться всякая попытка одной из сторон разрешить насильственным путем существующие между сторонами территориальные или иные споры».

Кроме того, предлагалось к формуле о прошлых договорах добавить слова; «поскольку эти международные обязательства не заключают в себе элементов агрессии» (см. прнл. к док. № 273, четвертый абзац преамбулы) и отказаться от ст. 4 проекта пакта, приняв протокол о не прекращении действия пакта Келлога (см. т. XII, док..4» 38).

В данной директиве подчеркивалось: «При обсуждении ст. 1 заявите еще раз и решительно, что мы готовы на обязательства невтооженяя в Бессарабию, но без признания границ интегрнтета и суверенитета нынешней Румынии».— 43

²⁷ 28 ноября 1939 г. Советское правительство денонсировало советско-финляндский договор о ненападении н о мирном улажении конфликтов (см. ноту Советского правительства правительству Финляндии от 23 ноября 1939 г.; газ. «Известия» № 275 (7045) от 29 ноября 1939 г.).—48

²⁸ В директиве НКИД и НКВТ СССР по экономическим переговорам с Австрией, переданной по телеграфу иа имя К. К. Юренева и В. Ф. Иванова 7 февраля 1932 г., говорилось:

«1) В требованиях о приеме шиллингов для оплаты долларовых обязательств, домицилированных в Америке, можете спуститься до 5,5 млн. долл.

2) По заказам можете подняться до 3,3—3,5 млн. долл.

По вопросу о ноте (о наибольшем благоприятствовании.— Ред.):

I) Понимаем дело так, что австрийцы согласились из 3-го пункта оставить только первую фразу первого абзаца, т. е. наибольшее благоприятствование по запрещениям. Если это так, то согласны на эту формулу с прибавлением ограничений из ст. 12 экономического соглашения с Германией (см. т. VIII,док. №342. стр. 589— S00.— Ред.) с обязательной оговоркой, что эти ограничения при одинаковых условиях распространяются и на другие страны.

2} По вопросу об изъятиях Венгрии и Югославии (об изъятии преференций, предоставляемых этим странам Австрией, из проекта ноты о наибольшем благоприятствовании СССР.— Ред.) не возражаем, ко добейтесь этого в особой ноте».

В дальнейшем в ходе советско-австрийских экономических переговоров был согласован проект ноты о наибольшем благоприятствовании (начало марта 1932 г.). В то же время австрийская сторона отказалась обсуждать, до согласования валютного вопроса, проект протокола, предложенного советскими представителями, который обеспечивал бы определенные гарантии для советского экспорта в Австрию. Однако вскоре выяснялось, что и по валютному вопросу австрийская сторона, по существу, отказалась от своего предложения о конверсии шиллингов на сумму в 4 млн. долл. по советским платежным обязательствам в Австрии на 1932 г. Кроме того, австрийская сторона сделала ряд новых предложений, направленных к серьезному ухудшению коммерческих условна размещения советских заказов в Австрии.

Как указывалось в докладной записке Экономической части НКИД в коллегию НКИД СССР от 1 апреля 1932 г., «тактика австрийцев явно сводится к току, чтобы затянуть переговоры до выяснения результатов происходящих переговоров о Дунайской федерации» (см. прим. 31).

В связи с создевшимся на переговорах положением К. К. Юренев н Н. С. Попов посетили 7 мая 1932 г, генерального секретаря МИД Австрии Петера и по поручению правительства СССР довели до сведения правительства Австрии, что Советское правительство вынуждено считать переговоры закончившимися безрезультатно-— 50

-^? В телеграмме от 25 января 1932 г. М, М. Литвинову Б. С. Стононя-KG3, касаясь перерыва переговоров со Стурдзой в Риге, писал: «Финский посланник сообщил сегодня, что все признают переговоры разорванными, однако румыны делают одновременно ставку на получение уступки по бессарабскому вопросу от Вас в Женеве под влиянием Франции и других стран».

В дальнейшем полпред СССР в Латвии А. И. Свидерскнн, указывая на причины нежелания Румынии подписать с СССР договор о ненападении, сообщал а телеграмме от 21 февраля 1932 г., что получил «информацию с указанием на абсолютную достоверность сведений и со ссылкой на осведомленные парижские источника, что пакт с Румынией встречает сопротивление со стороны румынского короля. Личное сопротивление короля одобряется влиятельными руководителями польской политики. Польша ведет ту же игру в Эстонки. Она пока удерживает Эстонию, чтобы предоставить Румынии возможность маневрировать».— 53

^зэ В связи с пограничными инцидентами летом 1931 г. на советско-турецкой границе в результате проникновения турецких вооруженных банд на советскую территорию с целью грабежа, НКИД СССР вынужден был в своих нота* ог!8 ию-.-.я и 4 октября 1931 г. протестовать против нелояльного поведения туоеикпх пограничных властен и аактов участия турецких пограничников в обстреле советской территории.

Со своей стороны турецкое посольство в ноте от 23 сентября 1931 г. и приложенном к ней меморандуме безосновательно утверждало, что в июле — августе 1931 г. со стороны советских пограничников якобы имело место нарушение турецкой границы. В ноте предлагалось созвать смешанную советско-турецкую комиссию для расследования этих случаев и принятия мер к нх недопущению в будущем.

В ответной ноте заместителя народного комиссара иностранных дел СССР Л. М, Карахана на иыя посла Турции Хусейна Рагнба от 26 января 1932 г. по этому вопросу говорилось:

«Народный Комиссар-иа" уже имел честь в своих нотах от 18 июля H от 4 октября (1931 г.— Ред.) довести до сведения Посольства результаты следствия, имевшего место в отношении ряда пограничных инцидентов. Эти ноты, равно как и устные разъяснения, которые были даны мной в беседах с Вами, исчерпывающим образом доказывают, что положение в пограничной советско-турецкой полосе действительно вызывает тревогу, поскольку оно обнаруживает ряд нелояльных действий и применение нелояльных методов со стороны турецких пограничных властей. Одновременно результаты следствия показали, что какие-либо нарушения неприкосновенности турецкой территории со стороны советской пограничной охраны в действительности не н^елн места. Результаты следствия заставляют также прийти к выводу, что без решительного перелома в практике работы турецких пограничных властен и без прекращения применения ими нелояльных методов в отношении советской территории не может быть создано действительное оздоровление в пограничной полосе.

Поэтому я имею честь сообщить Вам, господин Посол, что Правительство Ссюза изъявляет согласие на сделанное Вами предложение о создании временной созетско-турецкой смешанной комиссии по пограничным вопросам, с тем, однако, чтобы работа этой комиссии не ограничивалась рас-

смотрением инцидентов, которые могут быть указаны обеими сторонами, а имела своей задачей расследование положения, создавшегося в пограничной полосе, и наметила мероприятия для устранения всех тех отрицательных явлении, на которые неоднократно указывал Народный Комиссариат по Иностранным Делам и Полномочное Представительство Союза в Анкаре».