Мая 1934 г. После завтрака у Авеноля Титулеску в присутствии Еф-тнча, Бенеша и Рюштю развивал план советско-польско-румынского пакта о ненападении

После завтрака у Авеноля Титулеску в присутствии Еф-тнча, Бенеша и Рюштю развивал план советско-польско-румынского пакта о ненападении, предусматривающий, что в случае нападения одного из этих государств на другое третье оказывало бы помощь подвергшемуся нападению. Когда Титул еску в Ментоне говорил мне**** о желании установить дружбу с СССР и ориентироваться на него во внешней политике, я спросил его, считает ли ои совместимым с такой политикой румыно-польский союз, направленный против СССР *****. Вчерашнее заявление Титул еску, очевидно, является продуманным ответом на мой вопрос, так как ои сказал, что если Польша не пойдет на эту комбинацию, то Румыния тогда сможет отклонить возобновление румыно-польского союзного договора, истекающего, кажется, в 1935 г.

* См. т. XVI, док. N° 398 и док. Л*2 5 настоящего тома. ** См. док. № 179-*** См. док.,Nà 182.

ее** Эта беседа состоялась 24 мая 1934 г. ***** См. т. III, прим. 76.

Рюштю говорил о готовности Румынии обязаться не пропускать через свою территорию военные силы против нас. Я сомневаюсь, однако, чтобы Титулеску мог теперь, хотя правительственный кризис как будто бы миновал, дать нам какое бы то ни было формальное обязательство, а цена неформального невелика.

Титулеску видит в попытке переворота в Бухаресте * руку Варшавы, желающей якобы помешать сближению Румынии с нами. Считаю это неправдоподобным и полагаю, что Титулеску этим предложением хочет набить себе цену.

С Барту пока виделись лишь за завтраками и деловых разговоров не имели **.

Литейное

Пе*2т, по арх.

(82. Речь Председателя советской делегации M. M. Литвинова йа восемьдесят четвертом заседаинн Генеральной комиссии Конференции по сокращению и ограничению вооружений

/ июня 1934 г.

Я рад отметить, что делегаты, выступавшие после меня ***, если не высказывались с желательной ясностью по поводу идей, которые я развивал, то, во всяком случае, не внесли никаких предложений, которые противоречили бы моим предложениям или которые могли бы занять их место.

Ораторы скорее предавались разъяснению значения разоружения или излиянию скорби по поводу невозможности осуществления его. В этом отношении они ничего не сказали, с чем советская делегация не могла бы согласиться. Вряд ли какая-либо другая делегация с большей энергией выступала на протяжении работ Подготовительной комиссии и самой конференции в пользу разоружения, разъясняя огромное, исключительное значение его в ряду гарантии мира.

Мы также разделяем чувство скорби, вызываемое неудачей наших усилий по проведению какой-либо меры разоружения. Но когда это сказано, что же нам остается дальше делать? Что же пользы в том, если мы будем сидеть и плакать у женевских вод н вновь и вновь перечислять благочестивые намерения той или иной делегации, выразившиеся в том или ином меморандуме или проекте конвенции, не нашедших, однако, всеобщего одобрения? Мы все же остаемся перед вопросом, каковы те конкретные предложения, обсуждение

* См. газ. «Известия», 16 января 1934 г. ** См. док. № 189, 192, *** См. док. N° 179.

которых могло бы с пользой и с какими-либо шансами на успех занять Генеральную комиссию. Я не успел еще подробно рассмотреть документ, только что прочитанный нам от имени шести делегаций министром иностранных дел Швеции г. Сандлером *. С первого взгляда я могу лишь сказать, что не вижу в нем ни одного вопроса, который не подвергался бы уже, и не раз, обсуждению в комиссиях конференции или в Генеральной комиссии, но без всяких результатов, и я не имею оснований ожидать результатов от нового их обсуждения.

Сэр Джон Саймон, как и г. Сандлер, подсказывают конвенцию о запрещении химической войны. Позволю себе напомнить вам, что такая конвенция уже существует и вошла в силу между многими государствами, хотя свыше десяти стран не ратифицировали ее, и что речь вдет лишь о расширении и уточнении ее**; это, я полагаю, сэр Джон Саймон и имеет в виду. Но н в таком расширенном и уточненном виде новый проект конвенции одобрен уже Генеральной комиссией. Остается, таким образом, лишь изготовить документ и предложить уполномоченным представленных здесь правительств подписать его. Я против этого не имею никаких возражении и готов даже поддержать предложение министра иностранных дел Великобритании. Но наше чувство удовлетворения, несомненно, было бы увеличено, если бы кто-либо мог нам здесь сказать, присоединятся ли к этому обязательству все государства, которые воздержались от ратификации значительно более ограниченной конвенции о химической войне, и будет ли это обязательство принято без всяких условий и отсутствующей крупной страной.

Нам, далее, предлагают бюджетную публичность***. Но здесь опять возникает вопрос, будет ли обязательство публичности принято отсутствующим государством. Как мы уже указывали в декларации от 29 мая****, весь комплекс вопросов о разоружении, в том числе о химической войне и о бюджетной публичности, имеет то неудобство, что они требуют безусловного принятия всеми более или менее значительными государствами, и, занимаясь ими при нынешних обстоятельствах, мы можем в лучшем случае оставить после себя только ряд неоконченных симфоний, лишенных, однако, привлекательности шубертовской музыки.

Так я готов полностью высказаться за принятие обоих британских предложений. Но сможем ли мы после этого с созна-

* См. «Сборник документов по международной политике..,», вып. X,.М, 1936₇ стр. 178—180.

** См. т. VIII, прнм. 74_ *** См. т. XlII. док. № 398, прнм. 171. **** См. док. Лз 179.

ннем исполненного долга разойтись по домам? А если нет, то перед нами все же остаются грозные вопросы: что же дальше? Что же делать? И на эти вопросы мы ответа не находим в заявлениях выступавших здесь делегатов. Ответы на эти вопросы нельзя усмотреть из предложений перманентной комиссии по разоружению, ибо как раз в области разоружения комиссия ничем не Может заняться. Я принципиально ничего не имею против перманентности и какой бы то ни было комиссий при условии, что это будет перманентность акций, а не перманентность бездействия. Я потому предложил и предлагаю объявить всю конференцию, а не только одну из ее комиссии перманентной, что ее можно занять другими вопросами, служащими той же цели, что и разоружение, а именно безопасности и гарантии мира. Комиссия, ограниченная в своих функциях только разоружением, исключает все эти вопросы, между тем как Конференция, которая мною предлагается, может заняться и вопросами безопасности и разоружения, и контролем за выполнением обязательств по подготовке химической войны, а равно всеми превентивными мероприятиями По сохранению мира.

Сэр Джон Саймон заявил, что обсуждавшиеся в Женеве и специально в Лиге наций меры безопасности, вроде протокола 1924 г.*, имели своей предпосылкой известное сокращение вооружений. Но ведь те, которые решают, могут свои решения отменять и видоизменять. Позволительно также спросить, всегда ли эти решения строго соблюдались. Локарнскне соглашения, например, в качестве меры безопасности были приняты в 1925 г.**, и им не предшествовало никакое сокращение вооружения. То же можно сказать о пакте Бриана — Келлога***, являющемся мерой безопасности. Я уже ^не говорю о более ограниченных и локальных пактах, тоже заключавшихся безо всякого сокращения вооружений. Спрашивается, почему же ие могут в 1934 г. состояться соглашения, аналогичные Локарнским? Я сам всегда в течение семи лет энергично выступал в Женеве за разоружение, предшествующее безопасности или сопровождающее ее. Советская делегация сделала все от нее зависящее, чтобы привести к благополучному концу работы по разоружению. Но если мы теперь пришли к убеждению, что политические обстоятельства значительно изменились в Европе и что по причинам, от нас не зависящим, конвенция по разоружению не может быть подписана, н когда мы видим, что опасность воины с каждым годом, с каждым месяцем не уменьшается, а растет, должны ли мы

* См. «Сборник документов по междун а родной полнтнхе...» вып. X, М„ 1936. стр. 215.

** См. т. VIII, прнм. 68, 105. *** См. т. XI, док. „Чв 298.

фатально сложить руки в ожидании грядущих событий и отказаться от других возможных внеразоружнтельных мер, способных предотвратить или уменьшить эту опасность?

Несомненно, отсутствие конвенции по разоружению приведет к росту и гонке вооружений. Но я спрашиваю, будет ли этот рост значительнее или меньше, быстрее или медленнее, если государства в добавление к собственным вооруженным силам могут рассчитывать на солидарность и помощь большего или меньшего количества других государств, и не приведет ли сама система безопасности к автоматическому сокращению вооружений, по крайней мере для участников этой системы.

Я думаю, что на эти вопросы может быть только одни ответ.

Вот почему я предлагаю, независимо от предложений сэра Джона Саймона, созвать немедленно политическую комиссию и возобновить обсуждение вопроса о безопасности с того места, на котором работы комиссии были прерваны. Мне не нужна вносить никаких конкретных предложений, ибо очень многое можно сделать в пределах тех предложений, которые в политическую комиссию уже внесены и которые даже начаты обсуждением н прошли уже подготовительную комиссионную работу. Что касается предложения о переименовании конференции в конференцию мира и ее перманентности, то, очевидно, решение может быть принято только пленумом конференции, и Генеральная комиссия должна лишь сделать соответственную рекомендацию пленуму; и я вношу соответствующее предложение *.

Печат. по газ. «Известия*

té 127 (5375), 2 июня 1934 г.

Опубя- в со, -гLeague о; Nations, Reccrds

of ike Conference for the Reduction aid

Ùrnilaiion oi the Armaments. Series B.

Minutes of the Genera! Commission. Vol. III..

Geneva, 1936, p. 677—678.

183. Телеграмма Заместителя Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Полномочному Представителю СССР в Японии К. К- Юреневу

/ июня J934 г.

С Вашим предложением, изложенным в телеграмме от 21 мая 1934 г., согласны ^ш. Мы не возражаем против ведения переговоров в Москве при условии, что японцы действительно немедленно начнут здесь переговоры. Напомните Хирота, что Советское правительство, идя навстречу японскому прави-

* См. док. J* 184.

тельству, согласилось в свое время не связывать вопроса о курсе с торгами* при том условии, что переговоры о курсе начнутся немедленно после окончания дополнительных торгов. Между тем из-за непонятной позиции японской стороны по вопросу о месте переговоров открытие переговоров продолжает затягиваться. Советское правительство готово принять предложение Хирота о ведении переговоров в Москве** при условии, что они начнутся немедленно между Сако и Юшкевичем ***. Мы рассчитываем, что Хирота нетрудно будет согласиться с немедленным началом переговоров, поскольку он заявлял, что Сако является их лучшим специалистом по этому вопросу. Если, однако, это выполнение просьбы Хирота послужит фактически исходным пунктом для новой затяжки переговоров, например, под предлогом посылки в Москву материалов пли экспертов, то мы настаиваем на ведении переговоров в Токио, где они могут начаться немедленно. Данте понять, что в Москве нарастает недовольство в связи с тем, что после нашей уступки по вопросу о торгах японская сторона нелояльным образом затягивает переговоры о курсе¹⁶⁵.

Для Вашего сведения сообщаю, что Юшкевичу в переговорах будет помогать Розенблюм.

Стомоняков

Пгчат. ло арх.