Тендер. Половая дифференциация

Непостижимая тайна космиче­ских перетеканий, называемых нами жизнью, — разделение ее на два пола.

О. Шпенглер¹⁶

Размножение — это множественность, предстающая в динамике, т.е. множественность, развернутая во времени¹⁷. Размножение у мно­гих биологических видов обеспечивается половой дифференциацией. Дифференциация полов, играющая столь важную роль в развитии и функционировании общества, коренится в самих его природных соци­ально-онтологических основах. Такого рода дифференциация имеет глубокий «системный» смысл и не может быть сведена к специфиче­ски биологической закономерности¹⁸.

В основании любой мифологии лежит попытка ответить на во­прос, почему существуют мужчины и почему существуют женщи­ны. Приведем греческий вариант мифа¹⁹. До Пандоры, первой жен­щины, на земле жили только мужчины. Они проводили время в бес­численных пирах, в золотом веке не было старости и смерти. Первая женщина возникла в результате соперничания в плутовстве титана Прометея с Зевсом во время жертвоприношения. Прометей разделил жертвенного быка на две части. В одной были кости, завернутые в приятный сладкий жир. В другой плоть и все самое съедобное бы­ло спрятано в желудок быка и имело неаппетитный вид. Зевс выбрал то, что привлекательно на вид, обнаружил ловушку и поклялся ото­мстить. Он спрятал пшеницу, и людям после этого приходится тру­диться, чтобы добыть хлеб насущный. Раньше огнем владели свобод­но, но Зевс сокрыл и огонь. Прометей похитил семя огня и спрятал его в стебель укропа, зеленый снаружи и полый внутри. Когда Зевс вдруг увидел, что на земле в доме каждого мужчины горит огонь, он решил отомстить — подарить людям Пандору, прекрасное зло. В Пан­доре внутреннее и внешнее по замыслу опровергало друг друга. Зевс попросил слепить Гефеста из глины прекрасную деву, Афродита раз­лила по ней непреодолимое очарование богини, но Гермес вдохнул в нее собачий дух и дух вора.

Пандора подарена мужчинам земли, это последний подарок в борь­бе титанов и людей. Пандора — месть за кости под соблазнительным жиром, месть за стебель укропа, где спрятан огонь. Пандора заставля­ет мужчину работать и, кроме того, иссушает его неуемным сексуаль­ным аппетитом. Зевс, таким образом, в конечном счете выигрывает у Прометея, но расплачиваются люди. Богам достаточно только вды-

хать аромат дыма жертв, им достаточно амброзии, а люди вынуждены есть мясо. Им нужно постоянно набивать живот, чтобы много рабо­тать.

Теперь добра не существует без зла. Нет мужчины без женщи­ны. Нет юности без старости. Нет жизни без смерти. Мужчины либо остаются холостяками и тогда живут в достатке, либо, если женятся, несчастны и всю жизнь вынуждены работать. Дети приносят муж­чине только подобие бессмертия. Для этой мнимости мужчина дол­жен пройти через чрево женщины (сперма как огонь в стебле укропа, тростинке, как зерно, спрятанное в земле). Таков миф у Гесиода в «Теогонии».

Рациональный анализ показывает, что разделение общностей муж­чин и женщин — не столько биологическое, сколько социальное. Да и в «Теогонии» очевидно, что драматическое противопоставление полов возникает только с возникновением цивилизации. Биологическое вы­ступает лишь как «предлог» для социальной дифференциации. Не слу­чайно с помощью одежды, различного воспитания и т. п. культурных средств половая дифференциация многократно усиливает то «есте­ственное» различие полов, которое «дано природой». Социум, куль­тура в человеческом обществе жестко «дискретируют» эту контину­альность. Иначе говоря, мы имеем дело не с полом, а с тендером²⁰.

Для тех, кто в разделении полов — тендерной дифференциации — видит основную пружину общественной жизни, наиболее достовер­на, как правило, натуралистическая модель социальной реальности²¹. В связи с этим культивирование тендера приобретает определенную форму культивирования телесности, как в положительном смысле (скажем, аэробика или бодибилдинг), так и в отрицательном, свя­занном со специфическими женскими или мужскими заболевания­ми. Страх перед специфической болезнью рождает более глубокую самоидентификацию²².

Тендерная дифференциация обладает более высоким уровнем им­перативности, чем возрастная. Это связано уже с тем, что каждый человек в конце концов проходит все возрасты жизни, в то время как идентификация с тем или другим тендером, за редчайшими исключе­ниями, пожизненна.

Так же как «отцов» и «детей» связывает глубинная приязнь, вы­ражающаяся в любви родителей к детям, а детей — к родителям, муж­чин и женщин связывает фундаментальное отношение приязни, кото­рое эмпирически предстает как половая любовь в ее самых различных модификациях. Половая любовь, по крайней мере для новоевропей­ской цивилизации, важна потому, что она задает базовую модель объ­единяющих сил в обществе, базовую модель солидарности. По модели половой любви рассматривается всякая приязнь людей друг к другу

в обществе. Любовь раскрывает нам саму идею отношений, а имен­но—понятие интенциональности. В некотором смысле любовь есть торжествующая интенционалъность, воплощенная интенционалъ-ность. Именно благодаря любви мы можем выйти за пределы своего Я²³. Глобализация или фундаментализация экзистенции здесь той же природы, что и в Dasein M. Хайдеггера (фундаментальная онтология). Такого рода глобализация есть выход за пределы своей национальной, возрастной и пр. ограниченности.

Кроме фундаментальной приязни как потенциальной или актуаль­ной любви мужчин и женщин связывает и вечное соперничество. Оно касается отношения этих общностей к иерархической лестнице в об­ществе. Связь тендера с иерархической структурой возникает анало­гично возрастной дифференциации, когда половые знаки приобрета­ют социальные смыслы, превращая, собственно, пол как биологиче­скую абстракцию в тендер. В цивилизованном обществе формируют­ся социально привилегированный пол (мужчины) и подчиненный пол (женщины)²⁴. Мужчины захватывают в социальном устройстве сферу публичного, оставляя женщинам сферу приватного.

Неоднократно высказывались гипотезы, что в собственно био­логическом плане тендерная дифференциация не дискретна, а континуальна²⁵. Аналогичные биологические явления наблюдаются и в природе. Скажем, у пчел и муравьев далеко не все особи имеют ярко выраженные половые признаки. В связи с определенной континуаль­ностью половой дифференциации во все времена в тендерной диф­ференциации обнаруживались и маргиналы. В мягкой форме это му­жеподобные женщины и женоподобные мужчины, в более резкой фор­ме — так называемые сексуальные меньшинства. Последние предстают как маргинальные группы. Тендерная маргинальность, как и марги-нальность возрастная (как и вообще всякая маргинальность), ведет к повышенной символической активности. Психологи эмпирически об­наружили, что женоподобные мужчины и мужеподобные женщины часто более творчески одарены, чем мужчины и женщины, прочно утвердившиеся в своем поле.

Что касается символической активности различных тендеров, то, хотя здесь действует большое количество факторов в самых разных направлениях, в определенном отношении (например, в одежде, моде, косметике) женщины в современном обществе обладают более высо­кой символической активностью²⁶. Очевидно, это форма преодоления или компенсации подчиненного положения в иерархической структуре социума.

Существенно также, что взаимное обособление социальных полов предстает в форме эзотеризма. К примеру, красота женщины, или ее привлекательность, — это ее тайна. Отсюда целый ряд особенностей

функционирования института красоты, скажем — существующая, но скрываемая чрезмерность форм.

Так же как всегда в том или ином обличий существовало молодеж­ное движение, всегда существовало и женское движение. В Антич­ности оно представало как явление амазонок, в позднем европейском Средневековье — как ведьмовство²⁷. Наконец, в Новейшее время жен­ское движение предстает как феминизм²⁸. В самые последние десяти­летия оно соединяется с экологическим движением (экофеминизм).

Непривилегированная общность создает объединения (скажем, ор­ганизацию феминисток), которые должны быть «вооружены» идеоло­гией. К примеру, феминистская идеология утверждает, что мужчи­ны построили цивилизацию, базирующуюся на насилии, угнетении и эксплуатации. Засилье мужчин не позволяет человечеству выйти из перманентных военных конфликтов, оно загнало мир в экологический тупик²⁹. Перспективы, с этой точки зрения, либо за доминированием женщин, либо за действительным равенством тендеров. Более мягкие формы феминизма, как, например, у X. Арендт, сосредоточиваются на

критике приватной сферы социального порядка, к которому оказыва­ло ются привязаны женщины.

Выделяется три типа продуманного, так сказать, культурно взве­шенного феминизма:

1) либеральный феминизм. Женщиной не рождаются, ею становят­ся (С.де Бовуар, Б.Фридман, А. Рич). В противоположность андро-центристскому обществу должно быть создано андрогинное общество, где половые различия второстепенны;

2) марксистский феминизм. Природа женщины — совокупность об­щественных отношений (Д. Гримшоу);

3) постструктуралистский феминизм. Анатомия женщины —
не судьба, а источник. Женщина может мыслить через тело
(С. Гриффин). Тело есть источник интеллектуального восприятия, во­
ображения, видения³¹.

В противоположность женским объединениям и женской идеоло­гии должны бы, как кажется, сформироваться мужская идеология и мужские объединения. Однако этого не происходит потому, что до­минирующий тендер встраивает свои объединения и свою идеологию в господствующие как бы «внегендерные» объединения и «внегендер-ную» идеологию. Государство и государственная идеология в цивили­зованном обществе носят по преимуществу «мужской» характер.

Человека иногда, особенно при исследовании процессов антропосо-Циогенеза, называют существом гиперсексуальным. Может быть, более точным было бы назвать человека не гиперсексуальным, а гиперген-дерным существом. Ведь гипертрофии подвергаются в первую очередь социальные, а не биологические отношения, связанные с полом.

7.3. СЕМЬЯ

Возрастная и тендерная дифференциация непосредственно прояв­ляются в единстве, прежде всего в сфере семьи³². Семейная жизнь выступает в качестве одного из главных условий полноты человече­ского бытия и человеческого счастья. Здесь мы оказываемся в сфере приватного, погружаемся в область повседневного и обыденного.

Если полагать, что главное в социальной жизни — это производство (мнение, господствующее в новоевропейской цивилизации и выражен­ное в деятельностной модели), то можно выделить по крайней мере три вида производства. В зависимости от той или иной философской позиции на первое место ставится то или другое производство⁰⁰:

1) производство вещей (материальное производство);

2) производство идей (духовное производство);

3) производство людей.

Сфера приватного, сфера быта имеет дело главным образом с про­изводством и воспроизводством человека. Производство человека — это потребление материальных благ и духовных ценностей, а произ­водство материальных благ и духовных ценностей — это «потребле­ние» человека. Сексуальные отношения, составляющие основу произ­водства человека, предстают как важные социальные отношения. Их особая форма — интимность — оказывается специфической модифика­цией бытийствования социального.

Что касается быта, то это такая сфера жизни общества, которая охватывает все существование людей вне их производственной и об­щественно-политической деятельности. Это материальная и культур­ная среда, в которой происходит удовлетворение потребностей в пище, одежде, жилище, в отдыхе, развлечениях, поддержании здоровья.

Материальная, независимая от воли и сознания человека, сторо­на быта, составляющая основу социального порядка в быту, включает в себя вещи, которые служат удовлетворению потребностей человека; бытовой труд как специфическую форму деятельности; объективные отношения в сфере быта. Но в быту есть и духовная сторона, не менее важная. Она обнаруживается прежде всего в семейных отношениях. Конкретно-социологические исследования свидетельствуют, что в се­мейной жизни, особенно на ранних ее этапах в плане онтогенеза, ду­ховная сторона даже преобладает. Молодые люди, вступающие в брак, склонны недооценивать вопросы экономического обеспечения. Юноши требуют от девушек хорошего характера, трудолюбия, чувства юмора, верности, честности. Девушки хотят видеть избранника интеллигент­ным, честным, искренним, трезвенником.

* * *

Что же такое семья? Это ячейка общества, основанная на супру­жестве и кровном родстве. Семья —это отношения между мужем и женой, родителями и детьми. Семья — это то, что Ницше называл «ближними», в противоположность «дальним». Семья — важнейшая форма организации быта, основанная на супружеском союзе и род­ственных связях, — социальный порядок, организующий людей, живу­щих вместе и ведущих общее хозяйство. Метафора семейного концер­та, совместного пения, дуэта или трио — общее место для изображения семьи³⁵.

Брак составляет основу семьи —т. е. отношения между супругами, с одной стороны, и между супругами и государством, с другой, по поводу их взаимодействия как представителей разных полов с целью воспроизводства жизни. В браке существенны, во-первых, функцио­нальная связь между индивидом как обособленным производителем собственной жизни и индивидом как производителем новой жизни и, во-вторых, регламентированность правом. Иными словами, в браке публичное вторгается в сферу приватного и контролирует его.

Чем определены брак и семья? Здесь действуют по крайней мере два фактора. Во-первых, фактор биологический: ясно, что семья и брак были бы невозможны без инстинктов и секса. Во-вторых, фактор социокультурный: ясно также, что семья и брак бесконечно далеки от той или иной регламентации сексуального и воспроизводительного поведения даже высших животных.

Первобытные люди на начальной стадии развития первобытнооб­щинного строя вообще не знали семьи в собственном смысле слова. Все исследователи отмечают период промискуитета, т. е. неупорядо­ченных половых отношений. Сплоченность человеческого коллектива, обусловленная слабостью физической организации человека и прими­тивностью орудий труда, в условиях неразвитых социальных отно­шений приводила к неограниченным половым связям. Более высокой формой архаического брака был групповой брак, где все мужчины од­ной фратрии, рода или определенной внутриродовой группы имели брачные связи со всеми женщинами другой такой же группы. Здесь характерна дислокальная (т.е. раздельная) форма брачного поселе­ния.

Запрет половых отношений внутри рода на период охоты (агамия) приводит постепенно к экзогамии. Экзогамия запрещает браки между людьми, принадлежащими к одной родственной группе. Каждый из супругов жил и воспитывал детей в своем родовом коллективе³⁶.

С разложением архаического общества (мотыжное земледелие, до­машние животные: этот период иногда — в противоположность преды-

дущему периоду дикости — именуют варварством,) формируется пар­ный брак, характеризуемый сравнительно легкой расторжимостью, непрочностью. Семья в парном браке не составляет экономической ячейки, не имеет своего имущества (в отличие от последующей монога­мии). Муж и жена принадлежат в силу обычая экзогамии к разным ро­дам. Поселение супругов первоначально дислокалъно (каждый живет в своем родовом коллективе), а позднее матрилокально. Это означа­ет, что дети связаны с родовой общиной матери. Происхождение здесь фиксируется матрилинейно, т. е. счет происхождения и родства ве­дется по женской линии. Экономическая основа семьи, основанной на парном браке, —домашнее хозяйство, в котором весьма значительную роль играет женщина. Это дало основание некоторым исследователям говорить даже о существовании матриархата. Впрочем, идея матри­архата сегодня разделяется очень малым числом исследователей³⁷.

На смену парному браку приходят патриархальный брак и патри­архальная семья. Они складываются в условиях перехода от варвар­ства к цивилизации. Пример патриархальных семей — в той или иной форме досуществовавшие до XX в. южнославянские задруги, семей­ные общины в России. В социальном порядке патриархальной семьи преобладающую роль играет мужчина. Счет родства ведется по от­цовской линии (патрилинейностъ). Род, взорванный патриархальной семьей, теряет хозяйственное и организационное единство. Жена те­перь селится в общине мужа (патрилокалъностъ). Парный брак через патриархальные обычаи постепенно перерастает в моногамию.

Моногамия представляет собой одновременное брачное сожитель­ство одного мужчины с одной женщиной. Таким образом, многовеко­вая история ограничения половых связей достигает своего предела. На основе патриархата формируется и частная собственность, хо­зяйственная основа моногамной семьи. При этом женщина занимает подчиненное положение не только в семье, но и в обществе, не толь­ко в сфере приватного, но и в сфере публичного. Ф. Энгельс называл возникновение моногамии, основанной на патриархате, всемирно-исто­рическим поражением женского пола.

Чем прочнее были половые и имущественные связи супружеской пары, тем все более биологическое родство совпадало с социальным положением родителей по отношению к своим детям. Родителями ста­ли называться лишь кровные родители. Социальный институт моно­гамной семьи возникает как разрешение противоречия между необхо­димостью индивидуальной ответственности в процессе производства вещей (частная собственность) и необходимостью коллективной (пар­ной) формы производства новой жизни — т.е. между социальной и природной сторонами жизни общества в сфере приватного³⁸.

Цивилизованное общество сформировало несколько типов семьи и

брака. В Античности, поскольку там утвердилось рабство, моногам­ная семья была возможна только для свободных³⁹. Рабы чаще всего не могли накоплять и наследовать. Бессемейственность рабов — усло­вие существования семей рабовладельцев. Раб — всего лишь говорящее орудие, которое не может передать себя и результаты своего труда де­тям; он воспроизводит себя в труде, но не в детях. Воспроизводство рабов происходит усилиями государства, а не через семью. Рабовла­дельческий брак предстает как купля раба и не нуждается в регистра­ции, так как глава семьи сам представитель закона. Его воля — воля государства.

Переход к другому идеальному (или конструированному) типу се­мьи — феодальному (мы ограничиваемся западноевропейским приме­ром, не касаясь семейных структур в Азии и Африке) — означает прежде всего обращение к эксплуатации воспроизводительной функ­ции раба. Рабство было уничтожено тем, что рабовладельцы стали не только разрешать, но и содействовать обзаведению рабов семья­ми. В условиях, когда рост производства достигается ростом количе­ства рабочих рук, необходимы были нераздельные семьи, состоящие из нескольких супружеских пар и их детей при коллективном воспитании детей и коллективном ведении хозяйства.

Развитие феодального производства привело к росту барского хо­зяйства и к отработочной ренте. Это требовало увеличения числа ра­бочих рук. Но рост господского хозяйства шел за счет сокращения крестьянских участков. Это подрывало основы воспроизводства рабо­чей силы. В этом основы экономического кризиса средневековой семьи в Европе.

У господствующих классов в традиционном обществе, например феодальном, семейные интересы и функции поднимаются до уровня государственных, а государственные низводятся до уровня семейных. В связи с этим происходит инверсия приватного и публичного: при­ватные семейные отношения в семьях феодалов приобретают публич­ный, государственный смысл. В Средневековье санкция государства на отношения полов приобретает религиозную форму. Поэтому кри­зис средневековой семьи выразился, в частности, в таких явлениях, как уже упомянутое ведьмовство. По существу это была своеобразная форма эмансипации женщины, а инквизиция, направленная главным образом против ведьм, стремилась своими средствами стабилизиро­вать семью, вернув женщину на ее место.

В условиях машинного производства семья буржуазного общества сохраняет лишь остаточные моменты своей материально-хозяйствен­ной функции. Натуральное хозяйство распадается. Воспитательная Функция семьи также относительно ослабевает. Производство нуж­дается в квалифицированных специалистах, которые в семье не могут

быть подготовлены. Для этого формируется институт всеобщего пуб­личного образования.

И здесь, в рамках индустриальной цивилизации, буржуазного строя, возникает противоречие, похожее на то, которое мы наблюда­ли в феодальном обществе. Чтобы снизить цену рабочей силы, необ­ходимы, с одной стороны, многодетные семьи, но, с другой стороны, женские руки необходимы общественному производству, что уменьша­ет количество детей в семье. Это противоречие решается частично за счет третьего мира и так называемого внешнего пролетариата (тер­мин А.Тойнби).

Что касается самих правящих классов, то буржуазный брак — это договор, правовая сделка, носящая имущественный характер. Са­кральная санкция сохраняется, но отходит на второй план. Брак-сдел­ка подлежит регистрации не столько церковью, сколько государством, гарантирующим имущественные права детей и супругов.

Семья в современном мире весьма различна⁴⁰. Трудно сопоставить семью, скажем, где-нибудь в глубинке Мали, с одной стороны, и сту­денческую семью в США, с другой. Однако все они выполняют по крайней мере четыре социальных функции, которые мы так или ина­че описывали выше: 1) воспроизводства людей; 2) материально-хозяй­ственную; 3) воспитательную; 4) духовно-компенсаторную. Семьи в современном «третьем мире» главным образом сосредоточены на пер­вых трех функциях. Семья здесь — условие простого выживания⁴¹. В развитых странах на первый план выходят третья и четвертая функ­ции, что по существу возвращает эту моногамную, по идее, семью к формам, близким парному браку.

В целом тенденция развития семьи в новоевропейской цивилизации такова, что материально-хозяйственная функция ослабевает и переда­ется из сферы приватного в сферу публичного. В первую очередь это касается городской семьи. Крестьянская семья здесь отстает. Разви­тие новоевропейской цивилизации ведет также к уравнению прав и обязанностей мужчины и женщины. Главная новация состоит в том, что освобожденная от сферы приватного (в частности —от домашнего труда) женщина активно включается в сферу публичного, например в сферу общественного производства. Это неумолимо ведет к снижению рождаемости⁴². И опять же: деревня здесь отстает от города. Сельская женщина трудится в домашнем хозяйстве гораздо больше, чем муж­чина, ориентированный преимущественно на сферу публичного, сфе­ру общественного производства. В современном российском обществе женщина (даже в условиях ослабления брачно-семейных уз) нацелена прежде всего на семью.

Что касается воспитательной функции, т. е. целеустремленного и систематического воздействия родителей на сознание детей, то тут

противоборствуют две тенденции. С одной стороны, семья в отры­ве от общества не может успешно выполнить свою воспитательную функцию. Но, с другой стороны, еще в античной цивилизации по­нимали, что публичное образование в общественных школах легко профанируется⁴⁴.

Если учитывать воспитательную функцию семьи по отношению к самим супругам, то налицо динамичное изменение облика женщи­ны, осуществляемое главным образом через семью. Мы уже отмечали включение женщины в общественное производство, что обусловливает рост женского самосознания. Но в то же время это влечет за собой жен­ский алкоголизм⁴⁵, рост опасного для потомства курения, употребле­ния наркотиков, увеличение производственного травматизма женщин, включение их в преступные группировки, в экстремистские движения.

В современных условиях налицо дезинтеграция и дезорганизация семьи. Мы сказали, что по существу перед нами в развитых странах уже не моногамия, а некая форма парного брака. Это выражается в гигантском росте разводов, росте процента детей, рожденных вне за­регистрированного брака, подъеме проституции и сексуальной распу­щенности. Огромную отрицательную роль играет здесь и порнобизнес. Если в индустриальном обществе классического капитализма отчуж­дение захватывало по преимуществу сферу материального производ­ства, то теперь отчуждение распространяется и на сферу приватного, в частности — на сексуальные отношения.

Дезорганизация современной семьи предстает как источник небла­гополучия молодого поколения. Родители становятся жертвами обще­ства, а дети — жертвами своих родителей. Растут детское и юношеское пьянство и наркомания⁴⁶. Дезорганизованная семья порождает откло­няющееся поведение детей и их психические расстройства. Исследова­телями выявлено несколько типичных ситуаций, которые ведут к дет­ским психическим расстройствам. Скажем, если родители поглощены заботами о работе, то ребенок рассматривается (сознательно или под­сознательно) как нежелательный, лишается общения и может стать немым. Или другая ситуация: родители чувствуют себя униженными, ребенок переживает унижение родителей, что может повлечь за собой его «немотивированную агрессивность». Жестокие наказания детей, скрытые конфликты между родителями также могут повлечь за со­бой агрессивность ребенка. Если один из родителей (чаще всего — же­на), лишенный общения со своим супругом (супругой), требует, чтобы ребенок становился его (ее) придатком, то это ведет к серьезным труд­ностям в общении такого ребенка со сверстниками. Часто у последнего разрушение и смерть становятся навязчивой идеей.

Весьма любопытны обнаружения «регенерации» традиционной се­мьи в рамках современного общества. Они ярко продемонстрировали

себя в США, где итальянские иммигранты с Сицилии «ввезли с со­бой» и семейные нравы традиционной Южной Италии. Такого рода семья стала основой мафии, где сохранялись нормы традиционного общества (кровная месть, равнодушное отношение к новоевропейским установлениям права, приоритет семейных ценностей, традиционная половая мораль и т. п.)⁴⁷. Аналогичные образования можно наблюдать и в постсоветской России. Они в известной мере раскрывают «анато­мию» криминальности в современном мире, которая зачастую возни­кает как столкновение новоевропейских норм с нормами традицион­ных культур⁴⁸.

В целом современная семья находится в серьезном кризисе, выра­жающем трудное положение всей новоевропейской цивилизации, всего нынешнего социального порядка. Этот последний формируется в зна­чительной мере сам по себе, стихийно. Мы отправляемся в неведомый нам путь, к новой цивилизации, к новому социальному порядку. С одной стороны, у него открываются захватывающие перспективы, с другой — столь же громадные опасности.