2015-04-30
276
Можно привести огромное количество других примеров, аналогичных «Берлинскому воздуху» (используемому в качестве снотворного), благодаря которым для нас становится совершенно очевидным то, что известно уже второму поколению ученых, занимающихся психологией музыкального восприятия.
И теоретики, и практики современной музыкальной терапии шли тем же путем, что и часто цитируемые зальцбургские исследователи Реверс и Харрер, в 60- 70-х годах занимавшиеся активной и рецептивной музыкальной терапией. И те и другие основывались на статистических данных о воздействии музыки на вегетативную нервную систему человека и связанных с данным воздействием последствиях для психофизиологического состояния личности. Правда, представители новейших течений по большей части исходили из личной концепции жизни своих пациентов.
С этой областью психотерапевтических исследований, а именно с музыкальнотерапевтической спецификой, связано и новое понимание психологии как науки о душе. Прежние научные исследования личностных проявлений и психических процессов основывались исключительно на количественных методах: для того чтобы сделать верные выводы, считалось необходимым изучить большое число объектов. Или — если изучался один объект — провести множество контрольных измерений, которые должны были подтвердить уже полученные выводы.
В настоящее время подобные количественные методы заменяются качественными. Они заставляют нас различать свойства психики, для чего понятие «коммуникации» подходит гораздо лучше, чем «итерации». Последнее я могу измерить (с помощью наблюдений, обобщений и оценки вегетативных сигналов), однако данные подобных измерений ничего не скажут об эмоциональном качестве переживаний. Качественный взгляд в исследовании означает попытку исходить из личных переживаний человека (в музыкальной терапии: больного человека).
Исследования подобного рода известны нам из теории бессознательного Зигмунда Фрейда или Карла Юнга, а также из гуманистической и экзистенциальной психологии (явно не из естественно-научныхдисциплин, таких как медицина).
Согласно современным воззрениям на исключительность человеческой биографии и истории болезни пациентов, страдающих психическими расстройствами, опора на единичные случаи при постановке диагноза и выборе терапевтических концепций и методов лечения является не пожеланием, а требованием.
Большинство исследуемых таким образом случаев берутся из тех областей, которые мы все еще по старинке именуем «невротическими нарушениями». Поначалу я называл их болезнями, выраженными в нарушении переработки переживаний.
При общении с такими пациентами от разговора к разговору картина становилась все яснее: музыка воздействует, как уже было сказано выше, на не управляемую силой воли вегетативную нервную систему человека. Это сугубо индивидуальное эмоциональное содержание, которое человек вкладывает в известную ему музыку, перевешивает естественные физиологические реакции организма, типичные для безразличных к данной музыке слушателей. В результате же мы сталкиваемся с совершенно неожиданными реакциями, сигнализирующими о том, что эр- готропная музыка, например, начинает воздействовать абсолютно трофотропно. И наоборот: в одном случае из моей практики «Колыбельная» Иоганнеса Брамса пробудила в пациенте самую настоящую деструктивную агрессию. Пациентка, у которой были очень сложные взаимоотношения с отцом (отец воспитывал исключительно кнутом, забывая про пряники), так — эрготропно — отреагировала натро- фотропную по своей сути брамсовскую «Колыбельную», любимую музыку отца. Первичный «выброс» агрессии у этой самой пациентки при прослушивании колыбельной позволил ей затем осознанно анализировать причины данной психической травмы. В чем-то можно обнаружить сходство с «Берлинским воздухом», только в данном случае типично трофотропная музыка символизировала отца-карателя и провоцировала пациентку на нетипичное поведение (пациентка всегда реагировала возбужденно-агрессивно на любую мелодию, чем-то напоминающую колыбельные напевы, даже не понимая почему).
