Часть 9. «Почему» и «как» социокультурного измерения. щаться, пока она не превратится в случайное сожительство сам­ца и самки, а дом — в место, куда можно «припарковаться» на ночь

щаться, пока она не превратится в случайное сожительство сам­ца и самки, а дом — в место, куда можно «припарковаться» на ночь, в основном для сексуальных контактов.

9. Чувственная суперсистема нашей культуры будет все боль­ше напоминать «место культурного демпинга»³, наполненное беспорядочной массой элементов, лишенных единства и индивидуальности. Превратившись в такой базар, она окажет­ся жертвой случайных сил, делающих из нее скорее «историчес­кий объект», нежели самоуправляемый и живой субъект.

10. Продолжится увядание творческого потенциала культу­ры. Место Галилея и Ньютона, Лейбница и Дарвина, Канта и Гегеля, Баха и Бетховена, Шекспира и Данте, Рафаэля и Ремб­рандта займут посредственные псевдомыслители, ремесленники от науки, от музыки, от художественной литературы, шоумей-керы — один вульгарнее другого, а нравственный категоричес­кий императив окажется вытесненным гедонистическими сооб­ражениями эгоистической целесообразности, предубеждением, обманом и принуждением. На смену великому христианству придет множество самых отвратительных небылиц, состряпан­ных из фрагментов науки, обрывков философии, настоенных на примитивной мешанине магических верований и невеже­ственных суеверий. Конструктивные технологические изобре­тения будут постепенно заменяться деструктивными. Более подробно:

a) количественная гигантомания вытеснит качественную утонченность; «самое большое вместо самого лучшего»; бест­селлер вместо классики; блестящая внешность вместо внутрен­него содержания; методика вместо гениального озарения; подра­жание вместо творчества; сенсационный успех вместо обстоятельной оценки; «операциональное управление» вместо просвещенного зна­ния;

b) мышление заменится «поиском информации»; вместо мудрецов будут «шустрые Алексы»; вместо подлинных критери­ев — фальшивки; вместо великих лидеров — мошенники;

c) даже величайшие культурные ценности прошлого подвер­гнутся унижению. Бетховены и Бахи станут привесками к веле­речивому пустозвонству, рекламирующему слабительные сред­ства, жвачки, кукурузные хлопья, пиво и прочие сплошные удовольствия. Микеланджело и Рембрандты будут украшать мыло и лезвия для бритья, стиральные машины и бутылки из-под виски. Репортеры и болтуны на радио время от времени удо-

42. Сумерки нашей чувственной культуры и ближайшие перспективы 883

стоят чести Шекспира и Гёте, позволив им «оставить след» в сво­их бумажках и разговорах.

11. В условиях растущей моральной, умственной и социаль­ной анархии и деградации творческие способности чувственной ментальности, а также производство материальных ценностей будут убывать; участятся депрессии; материальный уровень жизни снизится.

12. По этим же причинам уменьшится безопасность жизни и имущества, а, значит, покой в душе и счастье станут редкостью. Самоубийства, психические расстройства и преступления нач­нут расти. Скука поразит все более широкие слои населения.

13. Население все явственнее станет раскалываться на два типа: чувственных гедонистов с их девизом «Будем есть, пить и любить, ибо завтра умрем!»⁴ и аскетов и стоиков, относящихся к чувственным ценностям с безразличием и враждебностью.