Софистика

личных положений и теорий, к-рые по тем или иным причинам, независимо от фактич. положения дел, при­знаются истинами, не подлежащими критике, пере­смотру. В отличие от науч. аргументации, направлен­ной к изменению сложившихся положений и теорий при их насыщении новыми элементами знания, С. подчинена принципу сохранения наличных положе­ний и теорий — либо с помощью искусной реинтер-претации нового, позволяющей показать новое как частный случай наличного, либо с помощью очище­ния наличной системы знании от всего противоречи­вого, избыточного, способного поставить под угрозу и изменить сложившуюся логич. форму. В отличие от науч. аргументации, С. вытесняет противоречия и проблемы за рамки наличных систем знания и тем самым препятствует разрешению конфликта между наличным и новым знанием. В то же время она актив­но формирует проблематику, вскрывая противоречия между наличным и новым, а вместе с тем и тот мини­мум условий перестройки системы, к-рый достаточен для включения в нее нового. В этом своем качестве С. и науч. аргументация образуют единство противо­положностей, обеспечивающих преемств. развитие системы знания. Способствуя выявлению логич. про­тиворечивости системы знания, С. выступает необ­ходимым моментом в движении науч. знания, посколь­ку софистич. апологетика наличного негативно фор­мирует свою противоположность — науч. критику.

Софистич. аргументация всегда возникает по ча­стному поводу как ответная реакция на очередную угрозу сложившейся системе знания, поэтому фигуры С.— софизмы, как отмечал Гегель, при ближайшем рассмотрении оказываются первичной формой теоре-тич. освоения противоречий, представая обычно в ви­де апорий и парадоксов. Поскольку именно эти угро­зы замкнутой системе в неявном виде содержат но­вое, уникальное, каждый софизм уникален, его ло­гич. структура в принципе невыводима из наличного формального аппарата системы, а опровержение оче­редных софизмов выступает как бесконечный процесс преемств. саморазвития систем знания.

Фигуры С. могут содержаться во всех видах по-знават. деятельности, когда познание оказывается вынужденным заполнять неизбежные пробелы за счет иррационального, по существу, фантазирования. Этот тип С.— «рабочего» теоретич. приема — связан обычно с тем, что Кант называл превращением ло­гики из канона в органон познания, т. е. в нечто со­держательное, само по себе обеспечивающее истин­ность вывода (см. Соч., т. 3, М., 1964, с. 161). Такая С, особенно широко используемая в массовой комму­никации, легко переходит в догматическую С.— в свое­образный процесс самосознания формы, если система содержат, формализма скована группой «решенных вопросов» и реализована на авторитетных текстах ко­нечной длины, напр. на Свящ. писании. Софистич. аргументация в этих условиях порождает каскадное размножение «решенных вопросов», ведет к перенасы­щению системы формой, к догматизации и в конечном счете к общему ее некрозу: система теряет способ­ность к саморазвитию и переходит в семиотич. окаме­нелость — в катехизисное состояние конечной суммы авторитетных ответов на традиц. вопросы. По сути дела к тому же результату приводят попытки замк­нуть систему дополнительным, снимающим выбор по­стулатом преемственности в духе биологич. наследств, кода или кибернетич. программы. В качестве та­кого рода попытки можно рассматривать гегелев­скую интерпретацию истории. Используя идею тож­дества и неизменности познающего разума, Гегель интерпретировал иллюзию однозначности историч. ретроспективы с ее уже совершенными выборами как необходимо упорядоченную преемственность момен-

тов развития формализма, в к-ром нет ничего, кроме вложенного туда разумом. Этот постулат по существу запрещал науч. исследование и давал сильнейший апологетический эффект, как только речь шла о сов­ременности: любое наличное бытие без труда получало филос. санкцию необходимого продукта всех пред­шествующих этапов развития, чем отсекалась возмож­ность науч. критики, революц. практики. Этот мо­мент С. в историч. концепции Гегеля точно подметил Маркс (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 1, с. 240).

Оценка С. только по конкретным ее проявлениям и субъективным стремлениям не дает представления о ее роли в истории мысли. А эта роль определяется тем, что по сути дела каждому радикальному сдвигу в способе мысли предшествует бурное развитие С. Софистич. аргументация стояла у колыбели европ. способа мысли, будучи одним из гл. факторов общей переориентации интереса с теогонич. связей порожде­ния, составлявших костяк мифологич. мышления, на форму и логич. связь, к-рые теперь становятся осн. носителями связей целостности. Через критику С. античность вышла в совершенно новую логич. кон­цепцию мира, живую до сих пор. Эта концепция осно­вана на представлении о тождестве мысли и бытия, формы и оформленного, т. е. о синтезе устойчивого, оформляющего, качеств, начала и противостоящего ему подвижного, количеств, начала. Переход этот завершен в Аристотеле и закреплен в христианстве, но его предпосылки и частные результаты возникали много раньше, прежде всего благодаря деятельности софистов. Европ. способ мысли возводился в лесах С.

Новая волна С, связанная с развитием филосо­фии и филос. обоснованием опытной науки, поначалу не покидала антично-христ. схемы «творец— творение): и даже подчеркивала ее в деизме как осн. форме со­физмов нового времени. Все исходные постулата христианства оставались здесь неизменными, отвер галось лишь право церкви на авторитетное истолко вание слова божьего. Откровению — знанию, передан ному человеку богом через пророков,— деизм противо поставлял открытие — знание, полученное человеко! в прямом общении с богом через сотворенную им при роду. Отсюда делался вывод о беспредельности по знания, об отсутствии противоречия между разумо! и верой, естеств. разумом человека и словом божьш (см., напр., Т. Гоббс, Избр. произв., т. 2, М., 1964 с. 379—80). Начатые Локком попытки отказаться о теологич. оснований такого софизма породили вопро о природе тождества мысли и бытия, о способах дс стижения этого тождества. Отказ от принципа вро» денности идей, т. е. от теологич. посылки богоподс бия человека, привел к новому софизму — софизм христ.-атеистич. агностицизма (Беркли, Юм). Аналг Канта и Гегеля показал, что этот софизм дален не прост и, видимо, неразрешим в рамках логич. ка] тины мира.

В науке 20 в. формируются новые системы апорий парадоксов, к-рые можно назвать совр. научной С. Ф] гуры нового софизма связаны с попытками точнык методами интерпретировать творчество. При этом, одной стороны, вскрывается неустранимость спосо нооти человека мыслить, создавать новые связи иде упорядочивать, формализовать, что образует исходнь момент творчества, а с другой — отсутствие все этого в обезличенных, непротиворечивых, рассчита ных на репродукцию результатах творчества, что з крывает возможности изучения творчества привычн ми для науки методами. Невозможность обоснова творчество через его результат, поиски источника в вого знания за пределами репродукции, в деятели сти, избегающей повторов, где с той или иной сил действует запрет на плагиат,— все это вызывает мае

СОФИСТЫ—СОФИЯ

софистических по своему смыслу восстановит, пред­приятий, составляющих суть т. н. «вторжения точ­ных методов» в гуманитарные дисциплины под флагом усиления «точности» гуманитарных исследований. Эти предприятия порождают парадоксальную ситуа­цию: чем «точнее» формализм, тем меньше в нем ока­зывается гуманитарного предмета. Поэтому весьма характерным стало движение по такой схеме: от пре­дельной точности через серию снижающих точность упрощений к отказу от дальнейших попыток точной интерпретации. Однако без этого «нашествия» точных методов в сферу гуманитарного знания не могли быть выявлены парадоксы европ. способа мысли. Выступая по функции и по общему направлению как С, вытес­няя на периферию системы мышления тривиальные, по видимости, проблемы как проблемы, неразреши­мые по нормам этой системы, совр. форма С. выпол­няет крайне ценную работу, создавая условия для науч. критики оснований европ. способа мышления.

Т. о., бесплодная с т. зр. научного продукта в обыч­ном его понимании, С. в общем движении познания занимает законное место проблемообразующего мо­мента, делает доступным для осознания то, что ни­когда не было бы замечено как проблема.

Лит.: Маркс К., Тезисы о Фейербахе, Марке К. иЭнгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 3;М а р к с К., Энгельс Ф., Немецкая идеология, там же; Аристотель, Мета­физика, М.— Л., 1934; его же. Категории, М., 1939; Юм Д., Соч., [пер. с англ.], т. 1—2, М., 1965; Платон, Избр. диалоги, [М., 1965]; Hegel G.. Ober das Wesen der philosophischen Kritik..., Samtliche Werke, Bd 1, Stuttg., 1927; К u h n T h. S., The structure of scientific revolutions, [Chi.—a. o., 1962]. См. также лит. при ст. Софисты.

М. Петров. Ростов-на-Дону.

СОФИСТЫ (греч. оосрютт^ — умелец, искусник, изобретатель, мудрец, лжемудрец) —термин, к-рым в др.-греч. лит-ре обозначали: 1) умных, изобретатель­ных, искусных, практически знающих людей, иногда людей спец. профессий; 2) в узком смысле — учителей мудрости и красноречия, философов 2-й пол. 5—1-й пол. 4 в. до н. э., к-рые впервые в Греции стали пре­подавать свое искусство за деньги. Наиболее значит. С. были Протагор, Г оргий, Гиппий, Продик, Анти­фонт, Критий. С. не представляли собой единой группы ни по социально-политич. ориентации (Про­тагор тяготел к рабовладельч. демократии, софист Алкидам был противником рабства, а Критий — вра­гом демократии), ни по отношению к предшествую­щей др.-греч. философии (Протагор опирался на идеи Гераклита, Горгий и Антифонт — на идеи элейской школы и т. п.), ни по их собств. филос. идеям. Но мож­но выделить нек-рые общие черты философии С: перемещение центра тяжести филос. интересов из сферы натурфилософии на проблемы этики, политики, теории познания. С. призывали изучать самого чело­века и его субъективные способности, часто доходя при этом до релятивизма и субъективизма.

Гегель (см. Соч., т. 10, М., 1932, с. 4—33) впервые понял греч. С. как первых представителей учения о человеке и человеческом разуме. С. вошли в др.-греч. философию как ее необходимый фермент, и их влияние заметно не только у Сократа, Платона и Аристотеля, у представителей мегарской школы и киников, но и на всей философии эллинизма, включая неоплатонизм.

Появление С. и софистики связано с потребностями экономии, и культурного развития антпч. Греции — ростом рабовладения, необходимостью преодоления застойных традиций семейно-родового быта, потреб­ностью в новых обществ., политич. и др. деятелях, в. более конкретном, рациональном рассмотрений проблем философии.

Вырождение софистики началось уже в 4 в. до н,,э. (Евтидем и др.). С.: постепенно превращались в-фокусников, берущихся с помощью софизмов: и др.

способов (подробно описанных Аристотелем в «Со­фистических опровержениях») защищать или опровер­гать любые мнения. Под именем «второй софистики» известно лит. течение 2 в. н. э., стремившееся реставри­ровать идеи и стиль греч. классики 5—4 вв. до н. э. Оно отличалось ученостью, прекрасным знанием пред­шествующей греч. лит-ры; традиции С. в собств. смы­сле слова оно продолжило до нек-рой степени только в лице Лукиана.

Соч.: Diels H. von, Fragmente der Vorsokratiker, 11 Aufl., В., 1964, Кар. 2, S. 79—90; Sofisti. Testimonianze e frammenti. Introduzione, trad, e comm. a cura di M. Unter-steiner, 1—3, Firenze, 1949—54; I sofisti. Frammenti e testi­monianze, trad, di M. Timpanaro Cardini, Bari, 1954; I sofisti e Socrate. Una antologia dai frammenti e dalle testimonianze. A cura di F. Adorno, Torino, 1961; Маковельский А. С, Софисты, вып. 1—2, Баку, 1940—41.

Лит.: С, как переходная ступень от первого периода греч. филос. к дальнейшему ее развитию, в кн.: К о з л о в А. А., Филос. этюды, ч. 1, СПБ, 1876, с. 121—40; Брентано Т. Ф., Древн. и современные С, пер. с франц., СПБ, 1886; Зеленогорский Ф., Греч, трагики и С., «Вера и разум», 1890, № ю, с. 409—36; № 11, с. 455—71; Г и л я-р ов А. Н., Греч. С..., «Уч. зап. Моск. ун-та. Отд. ист,-фил.», 1892, вып. 7;Саводник В., К ист. греч. софистики, «Вопр. филос. и психол.», 1895, кн.2 (27), с. 212—19; Г о л ь м, С, их последователи и противники, в сб.: Ист. Греции со вре­мени Пелопоннесской войны, вып. 1, М., 1896, с. 155—76; Бог дашевскийД. И., Греч. С, «Труды Киевск. дух. акад.», 1897, № 8, с. 455—93; Новгородцев П. И., Политич. идеалы древн. и нов. мира, вып. 1, М., 1914, с. 35— 60; Уланов В. Я., С. и Сократ, в кн.: Книга для чтения по древн. истории, ч. 1, М., 1916, с. 328—49; Черны­шев Б. С, Софисты, М., 1929; История философии, т. 1, М., 1940, разд. 2, гл. 3; W е с к 1 е i n N., Die Sophisten und die Sophistik nach den Angaben Plato's, Wiirzb., 1866 (Diss.); S i e b e с к Н. D., Problem des Wissens bei Sokrates und die Sophistik, Halle, 1870; Chiappelli A., Per la storia della Sofistica greca, «Archiv fur G-eschichte der Philosophie», 1890, Bd 3, S. 1—21, 240—74; Nestle W., Bemerkungen zu den Vorsokratikern und Sophisten, «Philologus», 1908, Bd 67, S. 531—81; его же, Politik und Aufklarung in Griechen-land im Ausgang des 5. Jahrhunderts vor Christ, «Neue Jahr-biicher fur das Klassische Altertum», 1909, Bd 23, S. 1—22; Gomperz H., Sophistik und Rhetorik als Bildungsideal des ей Xiysi\> in seinem Verhaltnis zur Philosophie des 5. Jahrhunderts, Lpz., 1912; Jaeger W. "W., Das Ziel des Lebens in der griechischen Ethik von der Sophistik bis Aristo-teles, «Neue Jahrbucher fur das Klassische Altertum», 1913, Bd 31, S. 697—705; Gunning C. P., De sophistis Graeciae praeceptoribus, Amst., 1915 (Diss.); Arnim H., Gerechtig-keit und Nutzen in der griechischen Aufklarungsphilosophie, Fr./M., 1916; M a s s о n-C и r s e 1 P., La sophistique. Etude de philosophie comparee, «Revue de metaphysique et de mora­le», 1916, v. 23, p. 343—62; Geffcken J., Die griechische Aufklarung, «Neue Jahrbucher fur das Klassische Altertum», 1923, Bd 51—52, S. 15—31; Faggi A., L'«essere» e il «non essere» neila sofistica greca, «Atti Accademia della scienze di Torino. Clase di scienze morali», 1926, v. 61, p. 215—30; Mewal dt J., Kulturkampf der Sophisten, Tubingen, 1928; M i e i i A., L'epoca dei sofisti e la personality di Socrate, «Archeion», 1929, t. 11, p. 178—89; Hoffmann E., Der padagogische Gerlanke bei den Sophisten und Sokrates, «Neue Jahrbucher fur Wissenschaft und Jugendbildung», 1930, Bd 6, S. 59—68; Levi A., Sulla Sofistica. Studi introduttivi, «So­phia», 1938, v. 6, p. 325—56; S a i t t a G., L'illuminismo della sofistica greca, Mil., 1938; Antonelli M. Т., Figure di Sofisti in Platone, Torino, 1948; Buccellato M., Per una interpretazione speculativa della retorica sofistica, в сб.: Studi di filosofia greca, Bari, 1950, p. 181—213; U n-tersteiner M., Le origini sociale della sofistica, там же, p. 121—80; Buccellato M., Rassegna di studi sofistici, «Rassegna di filosofia», 1953, v. 2, p. 100—29, 209—24.

А. Лосев. Москва.

СОФИЯ (греч. оофих — мастерство, знание, муд­рость) — понятие-мифологема антич. и ср.-век. фило­софии, связанное с представлением о смысловой на­полненности и устроенности вещей. В дофилос. др.-греч. словоупотреблении С.— разумное умение, реа­лизующее себя в целесообразном творчестве (Гомер о С. опытного плотника, наученного богиней Афи­ной — см. «Илиада», XV, ст. 411—412). Понятие С. дол­го не расходится с понятием «технэ»— овеществленного «художества», но оперирование человека с вещами есть С. лишь постольку, поскольку он вносит в них смысл. Этот смысловой аспект заостряет философия (противопоставление С. и практич. «добродетели» унпифагорейца Филолая — 32 А 16). Интеллигибель­ный характер С. подчеркивает послесократовская фи-

СОФИЯ

лософия: Аристотель, отделяя С. от чувственного вос­приятия, определяет ее как «знание о причинах и ис­точниках», «знание о сущности» (см. Met. I 983а 24; III 1, 995в 10; рус. пер., М.— Л., 1934). Ксенократ определял С. как «знание о первопричинах и об умо­постигаемой сущности» (фрагм. 6), платонич. «Опреде­ления» — как «знание вечно-сущего, умозрит. знание причины сущего» (414В). Здесь С. относится еще к познават. процессу, но именно отсюда совершается поворот к новому, онтологич. пониманию С. Согласно Платону, С. «... есть нечто великое и приличествую­щее лишь божеству» (Phaedr., 278 Д), тогда как познаю­щий человек может быть только «любителем С.» — «фило-софом». Знанием платоновско-аристотелевской сущности, к-рая мыслит самое себя, может обладать только она сама, и, следовательно, С. присуща са­мому бытию. Такое понимание укореняется в нео­платонизме. Прокл усматривает в умозрит. строе эйдо-сов «истинную Софию, к-рая есть знание самой себя и София самой себя, на самое себя направленная и самой себе сообщающая совершенство» (In Cratyl. proem. XVI). Эта же С. выявляется и как С. космоса, сообщающая материи меру, красоту и строй — воз­вращение на высшем уровне к изначальному пони­манию С. как предметной сноровки ремесленника, внедряющего структурность в материал. Платон в «Тимее» (29а) говорит о мастере-демиурге, к-рый построяет космос, держа в уме софийный «вечный образец».

Понятие С. в греч. философии лишено к.-л. лич­ностного облика, к-рый оно с необходимостью приобре­тает в библейской традиции. Во-первых, возрастав­шая трансцендентность библейского бога миру тре­бовала нек-рого имманентного опосредствования, к-рое было бы одновременно и тождественно богу, и отлично от него (понятия-мифологемы rwn'hvhjm — «дух божий», gkjnh — «присутствие», mmrh — «сло­во»). Сюда же относится идея «закона» как демиургич. софийного «образца» — ср. талмудрич. слова: «бог воззрил на закон и сотворил мир» (Rabba Ber. 1,1). Во-вторых, в остроличностной ветхозаветной мифоло­гии самораскрытие бога в мире должно быть понято опять-таки как лицо, как второе и подчиненное «Я» бога. В позднебиблейской дидактич. лит-ре мы встре­чаем «премудрость божью» (hkmh, в греч. тексте «С»), к-рая описана как личное существо. Ее отношение к богу пассивно и сводится к воспроизведению его энер­гий; она особенно связана с творческн-устрояющим аспектом бога («Книга притчей Соломоновых», VII, 4 и далее; VIII, 27—30). В природу этой космо-гонич. С.-«художницы» входит «веселье», т. е. нек-рый творч. Эрос, понятый, разумеется, не психо­логически, а строго бытийственно (см. также VIII, 30—31) (ср. слова Шиллера о радости, движущей «колеса великих мировых часов»). В раввпнической и позднее гностич. мысли С. сближалась с евр. r§jt и греч. 'apxh'- °ба термина означают «начало» в смысле «основания», лона изначальности. Хотя у понятия С, казалось бы, много общего с понятием логоса, специ­фику ее составляет женств. пассивность («зеркало»!), сопряженная с материнской многоплодностью, ее «веселие», а также глубинная связь не только с кос­мосом, но и с человечеством (см. там же, VIII, 31), за к-рое она заступается, и притом именно с человеч. коллективом, общностью (см. Tanh., В., Nizzabim, 25а).

Христианство усваивает личностное понимание С. Ориген описывает ее как «бестелесное бытие мно­гообразных мыслей, объемлющее логосы мирового це­лого, но притом одушевленное и как бы живое» (In Io., 1, 3, 4). В раннюю эпоху С. совпадала с лицом Христа-Логоса («С. бога» — 1 Кор. 1, 24). Но рано выступают и внелогосные аспекты С., связанные с «иг-

рой» и «весельем», а также с идеей человеч. «единомыс лпя», «целокупности», «общности». В лат. христ лит-ре термин «С.» вытесняется почти синонимич обозначением мистически понятой «церкви», поэто му собственно «софиологии» католич. традиция поч ти не знает. Победа христианства в 4 в. оживила тес кратпко-антропологич. аспекты С, особенно в Визак тии. Под знаком С. христианство пришло на Рус (С. посвящены три гл. рус. церкви в Киеве, Новгс роде п Полоцке 11 в., митрополит Илларион в «Слов о законе и благодати» описывает крещение Руси ка приход «премудрости божьей», т. е. С). Специфи' характер др.-рус. духовной культуры, выявлявше свое гл. содержание не в «логосе» абстрактной спек; ляции, но в жнзнестроит. этике «соборности» и в пре, метно-связанных формах художеств, творчества, да идеалу С. особую важность. На рус. почве склад! вается богатая иконография С. Личный облик С. кг в византийско-рус, так н в католич. сфере постепе: но сближается с образом девы Марии как просветле ной твари, в к-рой становится софийным, «облагор живается» весь космос.

На Западе специально к символу С. обращает! лишь нем. мистика в лице Г. Сузо, а затем Я. Вём позднее — пиетизм (Г. Арнольд). Из рук нем. мистш символ С. принимает Гёте, но в противоположное Бёме и с сильным уклоном в язычество подчерки; ее материнские черты: Фауст, не удовлетвореши чистым интеллектуализмом и пребывающий в глубок! внутр. одиночестве, находит избавление в приходе к («вечной женственности») — духовно-телесному л чалу, в к-ром сняты противоречия и помехи к чел веческой коммуникации. С. символизирует при эт мировую меру бытия. Фауст, разрушив отживит ср.-век. меру и выйдя к технич. активизму, оказыва! ся в опасности утратить вообще всякую меру, и Г(спешит привести его к свободной и разумной мере С. Образ С. воспринимает и Ноеалис. Но продолжает развертывание и «антисофийных» возможностей но] европ. индивидуализма (образы разрушит. «ан^г С.» в муз. драмах Р. Вагнера — Брунгильда, Изо. да, Кундрп). Неутешит, возможности фаустнч. в: мерности выражены в творчестве Достоевского, п тивопоставляющего им символ земли — С. Бьг как бы разбито для Достоевского на три уров) эгоистич.-бесструктурная «среда», сохранившая фийную структурность «почва» и сама С.— «земл

Спекулятивной разработкой понятия С. в cbj с теми же социальными импульсами, к-рые возденет вали на Гёте и Достоевского, занялся в конце 19 рус. идеализм (с опорой на вост.-христ. траднци Для Вл. Соловьева С. есть «...единство истинное, противополагающее себя множественности, не иск; чающее ее, но...все в себе заключающее» («Рос и вселенская церковь», М., 1911, с. 303—04). Это вы вается в универсалистскую утопию, где ни одно из п тивостоящих начал каждой антитезы (авторитет и (бода, традиция и прогресс и т. п.) не подлежит упр< нению, но всему должно быть указано его «настояп место в свободном всеединстве (ср. аналогичные и в неотомизме). Инициатива Соловьева была под:? чена т. н. «русским ренессансом». Флоренский, В] гний существенный вклад в науч. изучение исто образа С. (историко-фплос. и иконографич. экскур! видит в С. «идеальную личность мира», «психич. держание» разума божества, мудрость как целомуд] к-рым поддерживается целость мира, «актуаль. бесконечность» (см. «Столп и утверждение истш 1914, с. 319—92). Системами, развитием этого kj идей занимался С. Булгаков, подчеркивавший nei менимость к С. антитез «...абсолютного и относит ного, вечного и временного, божественного и тварн («Свет невечерний», [М.], 1917, с. 216). Вокруг пои;

СОХРАНЕНИЕ ПРЕДИКАТА— СОХРАНЕНИЯ ПРИНЦИПЫ 63

С. движется мысль Н. О. Лосского, С. Л. Франка с его «панентеизмом» и др. Идеал С. как предметной телесности и делового почтения к законам вещи рестав­рируется в наст, время в полемике с субъективизмом и волюнтаризмом — в католич. теологии (ср. у У. фон Бальтазара: «Человек приемлет меру вещей и со­общает им свою меру в точной правильности предмет­ного разумения, которое отвечает объективным реаль­ным и идеальным законам мира» — Balthasar H. U. von, Christlicher Humanismus, в журн.: «Studium generale», H. 2, 1948, Jg 1, S. 70).

Лит.: Ф л о р о в с к и й Г., О почитании Софии Премуд­рости божьей в Византии и на Руси, «Тр. 5 съезда русских академич. организаций за границей», ч. 1, София, 1932; L e i-segang H., Sophia, в кн.: Paulys Real-Encyclopadie, Keihe 2, Halbband 5, Stuttg., 1927; Boulgakov S., The wisdom of God. A brief summary of sophiology, N. Y.— L., 1937; A m m a n n A. M., Darstellung und Deutung der Sophia im vorpetrinischen Russland, «Orientalia Christiana Periodica», 1938, Bd 4, S. 120 — 56; Sholem G., Zur Entwicklungsge-schichte der kabbalistischen Konzeption der Schechinah, «Era-nos-Jahrbuch», 1952, Bd 21, S. 45—107; J a e g e r H., The Patristic conception of wisdom in the light of biblical and rab­binical research, «Studia Patristica», 1961, Bd 4, S. 90—106; Gladigow В., Sophia und Kosmos. Untersuchungen zur Friihgeschichte von Sophos und Sophie, Hildesheim, 1965.

С. Аверинцев. Москва.

СОХРАНЕНИЕ ПРЕДИКАТА — понятие алгебры логики, применяемое для формулировки критериев полноты функциональной классов функций различ­ных систем многозначной логики; введено сов. матема­тиком А. В. Кузнецовым. Функция ф (х_х,..., х_п), по определению, сохраняет предикат Р(х_1г..., x_s), если формула Р(х_и, х₁₂,..., x_ls)&P(x₂₁, x₂₂,..., x_2s)& &Р(х_п1,х_п2,..., г„)эР(ф(1_и,..., х_п1), ф(ж₁₂,..., х_п2),..., ty(x_ls, ■■■' ^xns) истинна при всех значениях переменных г,у (i = l, 2,..., и; / = 1, 2,...,.?; & — знак конъюнкции, Z3 — знак (материальной) импликации). Множество всех функций, сохраняющих предикат Р, наз. классом С. п. Р. Примером применения понятия С. п. может служить сформулированное в его терми­нах условие функциональной полноты множества А функций двузначной алгебры логики, полученное сов. математиком С. В. Яблонским, состоящее в том, что А не должно включаться (или совпадать) ни в один из классов С. п. для след. предикатов (здесь «+» означает операцию сложения по модулю 2. т. е., по определению, 0+0=1 + 1 = 0, 0+1 = 1 + 0 = 1): 1) х=0, 2) х=1, 3) хфу, 4) x-\-y=u-\-z, 5) xs^y. С. п., к-рый (предикат) имеет место для всех элементов к.-л. области предметов, есть естеств. условие возможно­сти (или обоснованности, корректности) расширения этой области предметов. В такой роли понятие С. п. выступает обычно в форме т. н. п р и н ц и п а п е р-манентности (Г. Ганкель), согласно к-рому любые предикаты и(ли) операции, определяемые на расширенной области, для элементов исходного (рас­ширяемого) класса должны иметь те же значения, что и определенные на исходной области одноименные предикаты и операции (общеизвестные примеры: до­определение арифметич. операций, определенных пер­воначально для натуральных чисел, на области це­лых, рациональных, действит. и комплексных чисел).

Лит.: Кузнецов А. В., О проблемах тождества и функциональной полноты для алгебраических систем, в кн.: Тр. 3 Всес. математич. съезда, т. 2, М., 1956, с. 145—46; Я б-лонский С. В., Функциональные построения в fc-знач-ной логике, «Тр. Матем. ин-та АН СССР», 1958, т. 51.

Ю. Гастев. Москва.

СОХРАНЕНИЯ ЗАКОНЫ — см. Сохранения прин­ципы.

СОХРАНЕНИЯ ПРИНЦИПЫ — утверждения, выражающие идею сохранения вещей, свойств или отношений природы и выступающие в качестве прин­ципов науч. теорий. К числу С. п. относятся, напр. известные в физике законы сохранения — энергии, масса, импульса, момента импульса, электрич. за­ряда, барионного заряда, лептонного заряда, стран-

ности, четности п т. п. Закон сохранения энергии, в качестве общего закона природы был открыт в сер. 19 в. Получив применение в различных областях клас-снч. физики, он и в наст, время остается важнейшим принципом физич. науки. Новая форма действия этого закона сохранения основана, в частности, на учете взаимосвязи энергии и массы (Е=тс²): закон сохра­нения массы применяется в совр. физике совместно с законом сохранения энергии и действие его часто выявляется через сохранение энергии. Движение имеет и др. сохраняющиеся параметры. Напр., им­пульс р, равный произведению массы частицы на ее скорость, характеризует определ. образом направ­ленность движения частицы и связан только с дви­жущейся частицей. Если к.-л. частица в момент свое­го превращения покоится, то в результате такого-превращенпя не может образоваться только одна дви­жущаяся частица. Такой процесс не противоречил бы закону сохранения энергии, но запрещается за­коном сохранения импульса. В результате превраще­ния в этом случае возникают по крайней мере две ча­стицы. С т. зр. теории относительности, импульс дви­жущейся частицы следует рассматривать и в связи с энергией, и в связи с ее собств. массой. В этом слу­чае импульс р, энергия Е и масса покоя т₀ будут свя­заны соотношением Е- — p'ⁱc^ij=m%cⁱ, где с — скорость света.

Вращат. движение характеризуется сохранением момента импульса. Вращение может быть орбиталь­ным и собственным. Орбитальный момент импульса частицы в единицах постоянной Планка (h) принимает значения, кратные h. Собств. момент импульса части­цы, или спин, кратен ¹/₂ h.

К числу свойств частиц, связанных с их внутр. структурой, относится электрич. заряд е. С т. зр. совр. физики, в процессах взаимных превращений частиц сохраняется алгебраич. сумма зарядов. Можно сказать, что закон сохранения заряда соответствует структурным изменениям материи, а сам электрич. заряд является важнейшим инвариантом структур­ных изменений. Сохраняющийся электрич. заряд, можно рассматривать и как константу электромаг­нитного взаимодействия.

Ядерное взаимодействие существенно отличается от электромагнитного и характеризуется соответст­вующими сохраняющимися величинами. Такой вели­чиной является, в частности, изотопич. спин, к-рый в качестве специфич. свойства частицы связан с элект­рич. зарядом. Частицы могут объединяться в зарядо­вые семейства. Если зарядовое семейство состоит из двух частиц, напр. из протона и нейтрона, то изо­топич. спин равен половине и эта величина характе­ризует все семейство. Можно, однако, ввести различ­ное значение изотопич. спина для каждого члена се­мейства, в данном случае для протона и нейтрона. Если превращения частиц вызываются зарядово-независимыми взаимодействиями, то полный изото­пич. спин / системы частиц сохраняется.

Исследование процессов рождения и гибели ги­перонов и К-мезонов привело к открытию нового со­храняющегося параметра — странности и соответ­ствующего закона сохранения. Странность S по абс. значению выражается целым числом и подобно элект­рич. заряду может иметь положительный или отри-цат. знак. М. Гелл-Ман и К. Нисидзима, к-рые вы­двинули идею новой сохраняющейся величины и да­ли ей название, на основе открытого ими закона со­хранения предсказали существование новых частиц. Сохраняющиеся параметры дают основание для объе­динения различных частиц в соответствующие клас­сификационные группы или классы. Странные части­цы могут быть объединены в один класс с нуклонами.

СОХРАНЕНИЯ ПРИНЦИПЫ

т. к. всем членам этого класса можно приписать одно общее свойство — барионный заряд. Частицы, у к-рых барионный заряд равен-)-1, наз. барионами, а те, у к-рых барионный заряд равен —1,—антибарионами. Закон сохранения барионного заряда, или, иначе, ба-рионного числа А, обеспечивает устойчивое существо­вание протонов и, следовательно, ядер атомов и всей материн в целом. Полное значение величины А ос­тается во всех превращениях постоянным. Можно го­ворить в силу этого о законе сохранения числа барио-нов. Барионы сохраняются, кроме случаев возможной аннигиляции барионов и антибарионов. Но и тогда барионный заряд, подобно электрич. заряду, не исче­зает вообще, а сохраняется как скрытая возможность. Закон сохранения барионного заряда и закон со­хранения странности тесно связаны друг с другом. Их связь принимает простую форму, если ввести по­нятие гиперзаряда У, равного удвоенному значению среднего заряда семейства частиц. В этом случае стран­ность S и барионный заряд А будут связаны следую­щим простым соотношением S=Y — А. Для класса легких частиц — лептонов, к числу к-рых относятся нейтрино, электроны, мю-мезоны и соответствующие им античастицы, объединяющим принципом является закон сохранения лептонного заряда. Этот закон, в свою очередь, разделяется на два независимых за­кона — закон сохранения электронного лептонного заряда и закон сохранения мюонного лептонного за­ряда.

Кроме рассмотренных С. п., в физике элементар­ных частиц действуют и др. С. п., напр. закон со­хранения четности или принцип унитарности в совр. квантовой теории поля.

Существуют, однако, и др. рода С. п. С появле­нием теории относительности выявилось исключит, значение принципа сохранения законов науки, или, иначе, принципа инвариантности. Любой закон при­роды представляет собой выражение нек-рой регу­лярности, нек-рого постоянства. Принцип инвариант­ности в качестве физич. принципа выявляет спец. условия этого постоянства по отношению к определ. классу движений. В механике Ньютона условием необ­ходимости и общности законов движения выступали абс. пространство и время. В относительности тео­рии условие общности и необходимости законов дви­жения связывается с понятием пнерциальной спстемы, в к-рой по определению выполняются известные законы сохранения. Способ перехода от одной инерциальной системы к другой, движущейся относительно первой равномерно и прямолинейно, и выражает условие ин­вариантности законов природы. Такой переход, поз­воляющий вычислять пространственно-врем. коорди­наты данной системы, если известны координаты др. системы, выражается посредством нек-рых математич. преобразований. Законы механики Ньютона инва­риантны относительно преобразований Галилея. Законы релятивистской механики инвариантны от­носительно преобразований Лоренца.

Многообразие С. п. приводит к необходимости их классификации. В основу классификации можно по­ложить различия в характере сохраняющихся объек­тов и различия в математич. формах выражения С. п. По степени общности действия Си. можно разделить на 2 класса — общие и частные. К первым можно отнести, напр., законы сохранения энергии, массы, импульса, момента, электрич. заряда. К частным С. п. будут отнесены законы сохранения четности, изотопич. спина, странности. Общие С. п. образуют основу единства физич. знания, а частные С. п. составляют класс законов, свидетельствующих о специфичности отд. областей физич. знания. Откры­тие этого второго класса С. п. является важной чертой развития новейшей физики.

Деление С. п. на общие и частные позволяет пс новому рассматривать проблему их абсолютност! Любой из Си., принадлежащих классу общих законо! может обнаружить ограниченность сферы своего де£ ствия. Др. словами, могут быть открыты такие о( ласти природы, где нек-рые из общих С. п. окажутс неприменимыми. На первый взгляд, это ведет к умеш шению класса общих законов и тем самым к допупн нию принципиальной возможности превращения ei в пустой класс. Но такой вывод был бы необоснова! ным. В новых необычных областях природы могут должны быть открыты новые, более общие С. п. Пр< изойдет изменение состава класса общих принципо] но такого рода класс в силу единства науч. знанг сохранится во всякой будущей теории. Абсолюте не тот или иной конкретный С. п., а сама идея сохр нения, к-рую можно выразить в качестве общетеорети принципа — ни одна развитая науч. теория не мож< быть построена без введения тех или иных сохрани! щихся величин.

Для каждого данного этапа развития ф: з и к и можно последовательно провести деление С. на три класса — сохранение вещей, свойств и отн шенпй. К классу С. п. вещей можно отнести, нащ закон сохранения массы в его классич. форме, ког, масса рассматривается как число частиц в теле (в сов физике под массой понимается не число частиц, а ы ра инертных и гравитационных свойств). Законы с хранения вещей и законы сохранения свойств взаим переходят друг в друга. В физике элементарных ч стиц это проявляется особенно наглядно: законы со ранения лептонного и барионного зарядов мож сформулировать как законы сохранения разнос соответствующих частиц и античастиц, или, крат говоря, как законы сохранения барионов и, сое ветственно, лептонов. В структуре совр. физич. те рии законы сохранения свойств оказываются бол существенными, а еще более существенно сохранен связей или отношений вещей. Логич. переход сохранения вещей к сохранению свойств, а затем к ее ранению отношений (инвариантности) соответств5 в совр. теории переходу от менее общих к более е щнм и, следовательно, более фундаментальным С.

В связи с этой особенностью совр. физич. теор возникает вопрос о смысле и значении закона сох] нения материн и движения. Этот закон в истории i знания природы принимал различные формы. В фор» лировке Ломоносова (1748) сохраняющимся объект выступает сама материя или вещество, а также Д1 жение. Лавуазье (1789) формулирует закон coxpai ния материи как принцип, согласно к-рому в кажд процессе в начальный и конечный момент находит неизменное количество материи.

Если материя рассматривается как система не: менных атомов, то ее сохранение предстает как неуничтожимость, а всевозможные превращения ществ сводятся к структурным видоизменениям эт веществ. Если же структура материи неизвестна г. от нее отвлекаются, то сохранение материи выража ся как неуничтожимость некоторых существ, свой' материальных объектов. В процессах преврапкн сохраняются именно существ, свойства. Одш существенность свойств определяется в свою очер! через их сохранение в исследуемых процесс Здесь именно тот логич. круг, к-рый характерен; фундаментальных понятий науки и к-рый разрывав выходом в сферу филос. принципов. Ломоносо как и Лавуазье, материя представляется в виде не менных атомов. Т.к. атомы обладают постоянной м сой и весом, то действие закона сохранения мате] может выявляться в конкретном исследовании пост, ством взвешивания веществ до реакции и после ре ции. К тому времени уже были известны наблюде)

СОХРАНЕНИЯ ПРИНЦИПЫ

Рише, показавшие зависимость веса тела от места _Яа земной поверхности. Поэтому взвешиванием, стро_го говоря, определялась величина массы тела, к-рая отож­дествлялась с количеством материи. Такая трактовка закона сохранения материи существовала до конца 19 в., хотя уже к этому времени закон сохранения _и превращения энергии и успехи электромагнитной тео­рии Максвелла подготовили основу для изменения формы этого закона. Новые представления о струк­туре материи, связанные с результатами теории отно­сительности и квантовой физики, привели к формули­ровке положения, согласно к-рому во всех известщ>_1Х науке превращениях материальных объектов сохра­няются их общие свойства и отношения. В совр. По­нимании материя представляет собой ряд структур­ных уровней, начинающийся с известных к наст, вре­мени фундаментальных частиц, к-рые сами по себе лишь относительно устойчивы. Если относит, устой­чивость их принять за абс. устойчивость, как это име­ло место в классич. атомизме, то принцип сохранения материи может принимать класспч. форму, выступая, в частности, как закон сохранения массы.

С т. зр. совр. атомизма, фундаментальные частицы материи взаимопревращаемы. Процессы взаимн_щх превращений приводят к образованию новых частп_Цт относящихся к тому же классу фундаментальных час­тиц материи или к более сложным структурным фар-мам, составленным из этих частиц. Сама связь эт_ях частиц образует сложные структурные формы и пред­ставляет собой особый вид материи — поле, к-р(>е, в свою очередь, может быть квантовано. Факт порож­дения материальными частицами др. материальных частиц, др. словами, факт различия при тождесть^ i дает основание для новой трактовки принципа сох­ранения материи и движения. Условием сохранения материи выступает теперь ее изменение, а изменение, в свою очередь, невозможно без сохранения обпг_их свойств, присущих всем формам материи. Вся совокуп­ность известных к наст, времени конкретных С. _п. выражает общий принцип сохранения материи _и движения.

Конкретные формы С. п. имеют математич. выраже­ние, что позволяет классифицировать их по математг_1ч_ формам. Анализ этих форм показывает, что формулиро­вание С. п. выступает как условие применения мате­матики в данной теоретич. системе науки. Развит_ие физич. теории, в частности, совершается по мере тоьо, как удается открыть новые сохраняющиеся величи­ны и разработать или найти в развивающейся мате­матике адекватный этим величинам математич. аппа­рат. Возможность такой роли математики объясняется тем, что любая развитая математич. теория содержит понятия, к-рые так или иначе выражают идею инва­риантности. В нек-рых теориях эта идея выступает непосредственно. К ним относится теория групп, к-р_ая в последние годы находит все возрастающее призва­ние и применение в физике и др. науках о природе.

Принимая разнообразные формы, С. п. являют_ся необходимыми основоположениями всякого науч. зна­ния, хотя часто они явно не формулируются. Можно сказать, что знание становится научным, приобретает возможность развития в качестве теоретич. систе_МЬ1 в той мере, в какой принимает конкретные формы идея сохранения. Эта идея обнаруживается уже в древи_ей философии, в характерных для нее поисках извечн_ых начал или корней всего существующего. Атоми₃м древних стал первым в истории познания природы конкретным воплощением идеи сохранения. Др. сто­рону этой идеи раскрыл Платон в учении о неизме­няющихся гармонически организованных элементах, лежащих в фундаменте мира. Это учение позднее воплотилось в принцип симметрии, тесно связанный с совр. представлениями о С. п. Само содержание

понятия симметрии можно рассматривать как специ-фич. единство сохранения и изменения, вытекающее из единства тождества и различия, внутреннего и внешнего в объектах природы. Симметрия имеет ме­сто там, где можно выявить в определ. отношении различие объекта от внешнего окружения и его внутр. тождество с самим собой. Она представляет собой гар-монич. равновесие сохраняющегося и изменяющегося в любом процессе изменения, в любой форме движения. Динамич. процессам, к-рые исследует физика, соот­ветствует абстрактная динамич. симметрия, сохра­няющимися параметрами к-рой выступают, в частно­сти, энергия, импульс, момент, заряды и т. п. Сообраз­но трем классам сохраняющихся объектов можно говорить о трех осн. типах симметрии: симметрии ве­щей, свойств, отношений. При переходе в процессе познания от одного уровня материи к другому нередко обнаруживаются новые сохраняющиеся элементы. В таких случаях познание в конечном счете приходит к выявлению нового типа симметрии. Поэтому можно сказать, что в познании действует своеобразный прин­цип сохранения симметрии: обнаружение нарушения одного типа симметрии компенсируется открытием др. типа симметрии.

Поиски инвариантных величин становятся необхо­димым элементом науч. анализа не только в области физики, но и во всех др. областях науки, где решаю­щее значение приобретает понятие структуры. С. п. выступают в этом случае как метод познания струк­туры. С этой т. зр., новейшие открытия молекулярной биологии представляют собой обнаружение глубоких структурных инвариантов живых систем, своеобраз­ных, специфически биологических С. п. (напр., при изучении наследственности).

С. п. находятся в тесной связи с классич. зако­нами п категориями диалектики. Единство сохране­ния и изменения является весьма общим законом при­роды. Действие этого закона можно проследить, од­нако, и в др. сферах действительности, включая и область человеч. мышления. В частности, в развитии науч. познания в качестве формы этого закона мож­но рассматривать соответствия принцип. Всеобщ­ность единства сохранения и изменения позволяет говорить о своеобразном законе диалектики, имею­щем столь же общий характер, как и все ее др. зако­ны. Этим же определяется и важная роль категории сохранения, к-рая должна включаться в общее уче­ние о движении. Анализ категории движения и под­робно развитые в сов. лит-ре классификации форм движения нельзя считать полными без анализа соот­ветствующих форм сохранения.

Процесс познания на любом уровне строится т. о., что выявляемые характеристики объекта приобретают все более инвариантный характер по отношению к из­меняющимся условиям познания. Напр., познание движения как объективного процесса и в особенности познание движущегося объекта приводит к выявле­нию инвариантных характеристик самого движения и к вычленению объекта из непрестанно изменяющихся ситуаций. Такое вычленение и обеспечивается обна­ружением разнообразных сохраняющихся парамет­ров изменяющегося объекта. Если понятию сохране­ния придать категориальный характер, то можно ут­верждать, что и к познанию применимы своеобраз­ные, широко понимаемые С. п. как существ, крите­рии его истинности. С этой т. зр. можно подойти к оценке нек-рых известных логич. и теоретико-позна-ват. концепций и принципов. Напр., закон тождества в формальной логике при известных условиях можно рассматривать кац своеобразную форму С. п., рабо­тающую в области формальной структуры самого мышления. Сам процесс становления мышления в ин­дивидуальном развитии, равно как и историч. движе-

СОХРАНЕНИЯ ЭНЕРГИИ ЗАКОН — СОЦИАЛИЗАЦИЯ

ние науч. познания, подчиняется своим особым «за­конам тождества», своеобразным С. п. в форме спе-цифич. инвариантов развивающейся мысли. Именно такого рода инварианты обеспечивают объективную ориентацию человека в непрестанно изменяющемся мире и в конечном счете определяют объективную зна­чимость развивающегося познания.

Лит.: План к М., Принцип сохранения энергии, пер. с нем., М.— Л., 1938; Вейль Г., Классич. группы, их инварианты и представления, пер. с англ., М., 1947; Куз­нецов И. В., Принцип соответствия в cobd. физике и его филос. значение, М.— Л., 1948; Законы сохранения в физике и причинная обусловленность явлений природы, в кн.: Проб­лема причинности в совр. физике, М., 1960; Меры движения и законы сохранения, в кн.: Филос. вопросы совр. учения о дви­жении в природе [Л.], 1962; Кузнецов И. В., Взаимо­связь физич. теорий, «ВФ», 1963, № 6; Впгнер Е., Сим­метрия и законы сохранения. «УФН», 1964, т. 83, вып. 4; Веселовский В. Н., Филос. значение законов сох­ранения материи и движения, М., 1964; М е н с к и й М. В., Сохранения законы, в кн.: Физический энциклопедич. сло­варь, т. 4, М., 1965; Овчинников Н. Ф., Принципы сохранения, М., 1966; Г о т т В. С, Перетурин А. Ф., Абсолютное и относительное в законе сохранения и превра­щения энергии, «ВФ», 1967, Л<= 3. Н. Овчинников. Москва.

СОХРАНЕНИЯ ЭНЕРГИИ ЗАКОН — см. Сохране­ния принципы.^

СОЦИАЛИЗАЦИЯ (от лат. socialis — обществен­ный) — в социологии обозначает процесс, в ходе к-рого человеч. существо с определенными биологич. задатками приобретает качества, необходимые ему для жизнедеятельности в обществе. С. обеспечивает преемственность историч. развития. «К а к само об­щество производит человека как челове-к а, так и он производит общество» (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Из ранних произв., 1956, с. 589). Теория С. призвана установить, под влиянием каких социальных факторов образуются те или иные особенности личности, механизм этого процесса и его последствия для общества.

Термин «С.» отличается от близких ему понятий. «Рост» и «развитие» означают развертывание имманент­ных индивиду задатков, куда социальные условия включаются лишь в качестве внешней среды. Вос­питание — это намеренное формирование личности в соответствии с принятым идеалом. С. же охватывает процесс и результаты взаимодействия индивида со всей совокупностью социальных влияний.

Зарубежные исследования и теория С. имеют двоя­кую ориентацию. Одни исходят из представления о человеке как биологич. существе, к-рое лишь при­спосабливает врожденные формы поведения, инстинк­ты и т. п. к условиям существования в обществе. Сторонники социологич. ориентации, напротив, по­лагают, что С. есть формирование всех человеческих качеств.

Первая ориентация наиболее полно выражена во фрейдизме. Фрейд считал, что в основе поведения ре­бенка лежат биологич. влечения. Попытки реализо­вать их, однако, приводят к столкновениям с требо­ваниями общества, к-рые проводят в жизнь родители. В результате влечения подавляются или трансформи­руются. Индивидуальность проявляется именно в том, насколько и как человек справляется с этими импуль­сами, а последнее зависит от его конституции и прош­лого, прежде всего детского, опыта. Процесс разви­тия необратим, и системы, складывающиеся у мла­денца, предопределяют последующие, к-рые всего лишь «надстраиваются» над первыми. По Фрейду, С. закан­чивается к 5—6 годам. Главным агентом С. является семья, родители. Осн. механизм С.— идентификация, самое раннее эмоциональное отношение, вызывающее бессознат. отождествление себя с другим объектом или человеком, в результате к-рого он становится частью Я. Т. о., процесс С. сводится к таким факто­рам, как формы кормления и ухода за младенцем. Однако позже (неофрейдизм) этот подход был признан

недостаточным и на первый план вышла пробл влияния социальной среды.

Среди социологически ориентированных кош ций С. наиболее интересен символич. интеракциош ведущий свою родословную от Дж. Мида. Отирав пунктом Мида является не отд. индивид, а про: социального взаимодействия, в ходе к-рого toj и формируются индивидуальные качества. Инт к развитию интеллекта, подчеркивание важности ладения речью в процессе С. сближает это напра ние со взглядами Л. С. Выготского. Символич. теракцпоннзм рассматривает С. как процесс усво< индивидом определ. системы ролей социальных, с к связаны социально-культурные значения и симв Самосознание личности, ее Я также производно < общения. С. не заканчивается в детстве, но про жается практически всю жизнь. Гл. этапами С. ляются: а) пспхогенетпческий, когда у ребенка, и у животных, путем проб, ошибок и подкрепл вырабатываются привычные шаблоны удовлел ния потребностей; б) образно-символический, в образы, возникающие при блокаде привычного; связываются с некими жестами, звуками и т. последние приобретают под влиянием окружав значение символа; и в) интеллектуально-концепт; ный, когда посредством символов ребенок нач! управлять чужим и собств. поведением и способен обретать новые значения не только посредством ного опыта, а через комбинации существующих чений и аналогий с ними. Осн. агентом С. явл, первичная группа, причем отмечаются фун детской игровой группы в научении ролям и пс нию в роли. «Принятие роли другого» — гл. мехЕ С. Сначала ребенок ориентируется на экспевд «значимых других» (отца, матери), но по мере ps рения контактов происходит генерализация и о том ориентации становится «генерализованный гой», отождествляемый Мидом с общиной или соц ной группой.

Изложенная концепция открыла перспективы рич. исследования С. (социальные функции де игры, значение прямого и косвенного общенш рактер и типы «значимых других», способы «при роди другого» и т. п.). Однако рассматриваема общая теория, она имеет существ, недостатки, тическн она исключает из рассмотрения фило историч. развитие общества, ограничиваясь о нетнч. планом. Сводя С. к общению, она искл из рассмотрения содержание этого общения, пр ную деятельность, труд, играющий важнейшук как в фило-, так и в онтогенезе.

Продолжит, дискуссии привели к сближению них позиций. Так, Ж. Пиаже, рассматривавши бейка как биологич. существо, к-рое начинает стояния аутизма и эгоцентризма, несколько и свои утверждения. С другой стороны, А. Валлон нил тезис о «социальности с рождения», пр что, хотя младенец является наиболее общит. с; вом, установление взаимозависимости между и другими происходит позднее, причем сначала фективном и затем в интеллектуальном плане.

В русле психоанализа Э. Эриксон и др. и к выводу, что С. не кончается в детстве, что i нием управляют прижизненно возникающие новки. С другой стороны, психологи-бихеви> стали обращать больше внимания на аффек' тенденции. Все направления признают роль м ностных отношений в С.

Марксистский подход к проблеме С. базг на след. осн. принципах: 1) С. должна изучат! в филогенетическом (формирование родовых < человечества), так и в онтогенетическом (фор» ние конкретного типа личности) плане. 2) С