Форма и содержание 385

познания содержания, т. к. содержанием является не сам по себе субстрат, а его внутр. состояние, сово­купность процессов, к-рые характеризуют взаимодейст­вие образующих субстрат элементов между собой и со средой и обусловливают их существование, развитие и смену. В этом смысле само содержание выступает как процесс, состоящий в непрерывном изменении сторон, элементов вещи.

Диалектико-материалистич. концепция формы, сни­мая противоположность односторонне дифференци­ального и односторонне интегрального подхода к ана­лизу процесса формообразования, рассматривает фор­му в единстве ее дифференциальных и интегральных аспектов, как развивающуюся и становящуюся струк­туру. Анализ завершенного целого, в отрыве от про­цесса его становления, подчеркивает Маркс, с неиз­бежностью ведет к аристотелевско-лейбницевской концепции субстанциональности формы и ее примата над содержанием, т. к. в этом случае формы выступают в качестве «...готовых отношений и форм...», только как предпосылки действит. содержания (см. «Теории прибавочной стоимости», ч. 3, 1961, с. 462), и потому рассматриваются как изнач. условия, определяющие само это содержание. Так происходит, напр., с рентой и процентом в их отношении к капнталистич. способу производства. На самом же деле эти формы, истори­чески предшествовавшие капнталистич. способу про­изводства прибавочной стоимости как своему содер­жанию, представляют собою одновременно и условия возникновения этого содержания и результаты функ­ционирования самого капитала, его собств. формы. Но, чтобы обнаружить это, необходимо «...генети­чески вывести различные формы...» и понять «...дейст­вительный процесс формообразования в его различных фазах» (там же, с. 477, 478), с учетом объективной субординации Ф. и с.

Большой методологич. интерес представляет Марк­сов анализ особенностей развития путем борьбы Ф. и с, составными моментами к-рой являются взаимопереход Ф. и с. и «наполнение» старой формы новым содер­жанием. Дальнейшую разработку эта идея получила в работах Ленина. В частности, ему принадлежит важное положение о том, что «...всякий кризис, даже всякий перелом в развитии, неизбежно ведет к не­соответствию старой формы с новым содержанием» (Соч., т. 21, с. 392). Разрешение противоречий между Ф. и с. может протекать по-разному — от полного отбрасывания старой формы, переставшей соответст­вовать новому содержанию, до использования старых форм, несмотря на существенно изменившееся со­держание. Но и в последнем случае форма не остается прежней, новое содержание «...может и должно проявить себя в любой форме, и новой и старой, может и должно переродить, победить, подчинить себе все формы, не только новые, но и старые...» (там же, т. 31, с. 83).

Содержание и форма мышления. Применительно к мышлению проблема взаимоотношения Ф. и с. впервые стала предметом спец. исследования в нем. классич. философии. Исходным пунктом для нее является критика, с одной стороны, идеи чисто опытного происхождения всего содержания мышления (в той форме, в какой ее развивал сенсуализм 17 — 18 вв., натолкнувшийся на серьезные трудности, связанные с неумением объяснить происхождение и содержание теоретич. знания), а с др. стороны — рационалистич. концепций мышления, к-рые, хотя и исследовали «способности», ведущие к всеобщим и необходимым истинам разума, однако понимали их таким образом, что они оказывались за пределами опыта.

Задача состояла в том, чтобы показать, как воз­можно объективное, всеобщее и необходимое знание,

не порывая при этом с тезисом об опытном происхож­дении знания. Кант делает это на основе различения содержания мышления, обусловленного чувств, опы­том индивида, и формы мышления, к-рая, хотя вне опыта и не существует, но является в нем априорным элементом, обеспечивающим синтез и переработку чувственно данного содержания мышления в качест­венно новое по своему содержанию знание. При этом форма мышления, его категориальная структура обусловлена не индивидуальным опытом субъекта, а нек-рыми особенностями человеч. сознания вообще. Гегель подвергает критике характерное для Канта рассмотрение Ф. и с. мышления как изначально различных (см. Соч., т. 1, М.—Л., 1929, с. ИЗ) и по­казывает, что формы мышления не могут быть только субъективными пособиями человека: хотя они «...при­надлежат мышлению как таковому, из этого все же отнюдь не следует, что и сами по себе они лишь наши определения, а не суть вместе с тем определения самих предметов» (там же, с. 89). Этим был сделан важный шаг к обоснованию содержательности и объективной обусловленности форм мыслит, деятельности. Гегель показал также, что процесс совпадения Ф. и с. мыш­ления с закономерностями и свойствами объективной реальности доказывается всей историей познания. Однако объективно-идеалистнч. способ обоснования Гегелем единства Ф. и с. мышления привел к фактич. утрате различия между абстрактным мышлением и чувственностью, между Ф. и с. мышления, к-рые целиком остались в пределах самой мысли (см. К. Маркс, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Из ранних произв., 1956, с. 627—28).

Диалектич. материализм исходит из того, что мышление отражает объективный мир как содержа­нием, так и формой. Содержание мышления — это результат отражения в совокупной духовной культуре человечества природных и социальных явлений, т. е. идеалнзованная природа и социальная действитель­ность, освоенные обществ, субъектом на данном этапе его развития. В содержание мышления входят все многообразные определения действительности, вос­производимые сознанием, в т. ч. ее абстрактно-все­общие связи и отношения; эти последние при определ. условиях приобретают специфически логич. функции, выступают в качестве форм мышления, т. е. форм, в к-рых протекает мышление как деятельная способ­ность обществ, субъекта. К осн. формам мышления принадлежат логич. категории, понятия, суждения и умозаключения.

Из этого следует, что различие между Ф. и с. мышления — это различие не по принципиально разному отношению к действительности, а только по той разной роли, к-рую выполняет одна сторона мышления по отношению к другой. Это — функцион. различие в пределах содержания мышления, лишь в результате длит, развития приведшее к относит, обособлению формы. Такое обособление основывалось на постепенном вычленении из содержания мышления тех его сторон, к-рые были наиболее часто повторяю­щимися и представляли инвариантные связи и от­ношения различных конкретных познават. ситуаций. Закрепившись т. о. в сознании человека в виде логич. форм, эти инвариантные параметры мыслит, деятельности для последующих поколений выступают уже как некий готовый результат, как формы дея­тельности субъекта с объектом.

Превращение абстрактпо-универс. определенностей действительности в логич. формы — специфически социальный процесс, т. к. только общество в целом обладает возможностью закрепить (через средства культуры) результаты деятельности предшествующих поколений, выступающие для каждого отд. человека как то, что определ. образом организует и упорядо-

ФОРМА ЛОГИЧЕСКАЯ—ФОРМА ПРЕВРАЩЕННАЯ

чивает знания, как формальные условия возможности самого познания.

Т. о., всеобщие и необходимые абстрактно-унпверс. определенности действительности становятся формами мышления по мере того, как оказываются формами деятельности общественно-развитого субъекта, его «познават. способностями». Понятно, что категори­альная структура мышления развивается по мере развития познания, и чем полнее, глубже и всесто­роннее содержание мышления, тем в более развитых и конкретных формах оно выражается.

Лит.: Маркс К. иЭнгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 1, с. 158—59, 280—368; т. 2, с. 143; Энгельс Ф., Анти-Дюринг, М., 1969, с. 78—80; Ленин В. И., Соч., 4 изд., т. 38; е г о ж е, т. 31, с. 80—82; Асмус В. Ф., Диалектика Канта, 2 изд., М., 1930; его же, История античной фило­софии, М., 1965; Маньковский Л. А., Логич. катего­рии в «Капитале» К. Маркса, М., 1962; Лекторский В. А., Проблема субъекта и объекта в классической и совр. бурж. философии, М., 1965; Смирнова Е. Д., Формализован­ные языки и логич. форма, в кн.: Логич. структура науч. знания, М., 1965; Мамардашвили М. К., Формы и содержание мышления, М., 1968; Мам зин А. С, О Ф. и с. в живой природе, Л., 1968; Hay мен к о Л. К., Монизм как принцип диалектич. логики, Алма-Ата, 1968.

В. Нуриев. Москва.

ФОРМА ЛОГИЧЕСКАЯ (форма в логике) — та сторона рассуждения (доказательства, вывода, аргу­ментации и т. п.), к-рая не зависит от содержания данного рассуждения; Ф. л. в языке фиксируется посредством логич. констант и образуемых с их помощью отд. фраз и их сочетании — схем рас­суждения (форм вывода, выражающих связь посылок и заключения), в к-рых может воплощаться разное содержание. Именно к логич. формам — к «фор­мальной» стороне рассуждений — относятся устанав­ливаемые в (формальной, математической) логике логич. законы (законы логики, см. Мышления законы) и правила логич. перехода (см. Правило вывода), а также многие исследуемые в ней проблемы. Среди последних центр, место занимает проблема уточнения понятия логич. следования, исходным пунктом к-рой как раз и является констатация того, что логически правильная (логически убедительная) схема рас­суждения не зависит от того, истинны или ложны утверждения, к к-рым они применяются: «Рассужде­ние может быть верным несмотря на то, что утвержде­ния, из которых оно построено, ложны, и как раз тогда, когда мы констатируем эту независимость, мы и отделяем форму от содержания» (Ч ё р ч А., Вве­дение в математическую логику, М., 1960, с. 15). Именно тем, что предметом исследования в логике являются Ф. л., объясняется распространенная ее квалификация как формальной логики.

Отделение Ф. л. от содержания — абстракция (от­влечение) формы от реально осуществляемого в мыш­лении и естеств. языке рассуждения — связано с труд­ностями, к-рые проистекают, в частности, из обычно «сокращенного» (энтимематического, см. Энтимема) характера таких рассуждений (нек-рые составные части к-рых могут пропускаться, т. к. «подразуме­ваются сами собой») и нередко неоднозначности смысла участвующих в них выражений. В логике эти труд­ности преодолевают с помощью логических исчислений, к-рые, помимо прочего, служат и для уточнения Ф. л. (наиболее известные из исчислений такого рода — это исчисления логики высказываний и логики классов, предикатов исчисление).

Ф. л., будучи независимыми от содержания кон­кретных рассуждений, зависят от содержания мышления в более общем смысле: в конечном счете они являются отображением наиболее простых и об­щих черт объектов реальности (того, что объекты бывают одинаковы или различны, что они образовы­вают классы, обладают теми или иными свойствами, вступают в те или иные отношения и т. д.); с этими

общими чертами объектов реальности естественно
связывать образование и применение в познании
понятий и суждений, субъектно-предикатную струк­
туру высказываний, осуществление логич. переходов
от одних истин к другим (см. Умозаключение),— сло­
вом, функционирование в познании того, что в фило­
софии и нематематич. логике носит название «основ­
ных форм мышления». Современная формальная
логика, как правило, не использует понятие «ос­
новной формы мышления»; но в анализе логич. форм
она идет дальше традиц. логики, раскрывая богатство
понятий, суждений и умозаключений как Ф. л.
В частности, создаваемые в ее рамках формализован­
ные языки позволяют раскрывать и уточнять различ­
ные аспекты Ф. л., проводить анализ Ф. л. с различ­
ной (определяемой задачами исследования) степенью
глубины и т. п. Существенно, что всякий формали­
зованный язык означает принятие соответствующего
метода логического анализа рассуждений, т. е. метода
выделения в них стороны, относящейся к Ф. л.,
и отделения ее от стороны, относящейся к содержанию.
При этом обнаруживаются — особенно при исследо­
вании семантики формализованного языка — связи
этих сторон и, в более общем гносеология, смысле,
зависимость Ф. л. от содержания, но только не от
содержания отдельных, конкретных рас­
суждений или процессов мышления, а от «обобщен­
ного» содержания всей данной области науки или
практики, от общего характера постановок и решений
возникающих в данной области науч. задач и т. п.
Этим — зависимостью логич. средств от «обобщенного»
содержания тех или иных фрагментов реальности
и (или) методов их исследования в науке,— в част­
ности, и объясняется многообразие логич. концепций,
различных «логик» формализованных языков, лишь
вся развивающаяся совокупность к-рых служит
отображению в науке «формальной» (формальнологи­
ческой, относящейся к Ф. л.) стороны рассуждений
И доказательств. В. Бирюков. Москва.

ФОРМА ПРЕВРАЩЕННАЯ — понятие, введенное в филос. оборот Марксом и характеризующее строение и способ функционирования сложных систем; это понятие позволяет исследовать видимые зависимости и эффекты, выступающие на поверхности целого в качестве того, что Маркс называл «...формой его действительности, или, точнее, формой... дейст­вительного существования» («Теории прибавочной стоимости», ч. 3, 1961, с. 460, подробнее о таких формах — см. там же, с. 429—33, 463—75, 477—97; «Капитал», т. 1, 1955, с. 79, 322, 539—42; там же, т. 3, 1955, с. 27—52, 217, 405—13, 792, 827—45). Подобная форма существования есть продукт превра­щения внутр. отношений сложной системы, проис­ходящего на определ. ее уровне и скрывающего их фактич. характер и прямую взаимосвязь косвенными выражениями. Эти последние, являясь продуктом и отложением превращенностп действия связей систе­мы, в то же время самостоятельно бытийствуют в ней в виде отдельного, качественно цельного явления, «предмета» наряду с другими. В этой «бытийственно-сти» и состоит проблема Ф. п., к-рая видимым (и прак­тически достоверным) образом представляется конеч­ной точкой отсчета при анализе свойств функциони­рования системы в целом, представляется как особое, не разлагаемое далее образование, как «субстанция» наблюдаемых свойств. Такова, напр., капитализи­рованная стоимость в системе бурж. экономики, обнаруживающая «способность» к самовозраста­нию. Это — типичный случай иррациональной Ф. п., когда вещь наделяется свойствами общественных отношений и эти свойства выступают вне связи с человеческой деятельностью, т. е. вполне натуралистически. Если подобная объективная вп-

ФОРМА ПРЕВРАЩЕННАЯ

димость разрешается в системе связей, восстанавли­ваемых и прослеживаемых методом восхождения от, абстрактного к конкретному, то мы имеем дело с содержат, исследованием Ф. п., выводящим пх как необходимую форму «...проявления существен­ных отношений» (М арке К., Капитал, т. 1, 1955, с. 539) в условиях, когда последние наклады­ваются одно на другое и подвергаются искажению. Но самодостаточный, исчерпывающий себя характер такого «проявления» должен быть сохранен анализом (со всей парадоксальностью его бытийных эффектов), что предполагает расширение объективного описания существующих отношений за счет учета в них той обла­сти, где соизмеримы действие наблюдения и действие содержания наблюдения (соизмеримы как части еди­ного действия системы, включающей в себя наблюда­теля-субъекта). Тогда превращенные продукты дей­ствия могут быть поняты с необходимостью, а само действие — описано полно. Особенность Ф. п., от­личающая ее от классич. отношения формы и содер­жания, состоит в объективной устраненности здесь содержат.. определений: форма проявления полу­чает самостоят, «сущностное» значение, обособляет­ся, и содержание заменяется в явлении иным от­ношением, к-рое сливается со свойствами матери­ального носителя (субстрата) самой формы (напр., в случаях символизма) и становится на место дей-ствит. отношения. Эта видимая форма действит. отношений, отличная от их внутр. связи, играет вместе с тем — именно своей обособленностью и бы-тийностыо — роль самостоят, механизма в управле­нии реальными процессами на поверхности системы. При этом связи действит. происхождения оказыва­ются «снятыми» в ней (как динамич. закономерно­сти — в статистических, связи формирования об­разов сознания — в закономерностях узнавания предметов, угадывания смысла л т. д.). Прямое отображение содержания в форме здесь исключается. Спецификой Ф. п. является не столько действительно (а не в сознании наблюдателя) существующее из­вращение, сколько ее особая, объективно «сущност­ная» роль, на этом извращении основанная и де­лающая ее индивпдуально-цельным элементом самой же системы.

Взаимодействие в сложных системах создает ка­чественно новые явления, дополнит, «формы жизни» предмета. Хотя действит. жизнь таких форм опре­деляется этим взаимодействием, они, становясь особым элементом системы, представляются готовыми предпо­сылками, исходными причинами всего движения це­лого. Напр., в экономич. системе денежная форма яв­ляется превращенной товарной: в превращенном виде самовозрастание денежной суммы оказывается внутр. идеальной формой и побудит, мотивом всего движе­ния. Но Ф. п. не обязательно должна быть иррацио­нальной; в такой объективной видимости (кажимо­сти), как движение Солнца и планет вокруг Земли, нет никакой иррациональности, как нет ее и в функ­ционировании знаковых культурных систем — Ф. п. содержательной работы сознания. Иррациональность вкрадывается в превращенное выражение лишь при определ. условиях (напр., при самоотчуждешш че­ловека в его деятельности, отрыве ее обществ, богат­ства п форм от личного содержания труда). На при­мере видимого движения Солнца хорошо иллюстри­руется отличие класенч. категории «явление» от «явле­ния» в смысле Ф. п. Для астрономнч. науки это дви­жение есть явление в гносеологич. смысле: оно берется лишь как материал наблюдения, из к-рого заключают о законах действит. движения, а затем объясняют и сам видимый эффект. Ф. п. это движение является лишь в системе обществ.-практич. жизни, превратившей небо в свой «орган» (практич. измерения, ориентация

в пространстве и времени и т. д.). Форма проявления, видимое движение — как «очеловеченный элемент» природы, овеществленное представление, ставшее знаком социальных, жизненных значений,— функ­ционирует здесь нерасчлененно и независимо от сочетания приведших к ней связей. Она служит исходным регулирующим, «программирующим» мо­ментом в целом комплексе человеч. реакций, к-рые срабатывают помимо любого знания того факта, что это Земля движется вокруг Солнца, а не наоборот.

В подобных случаях под Ф. п. понимается не просто видимость, даже самая объективная, а внутр. форма видимости, ее устойчивое и воспроизводящееся ядро, выявление к-рого на феноменологии, уровне само по себе может быть результатом весьма сложного анализа. Скажем, фиксирование рыночной цены товара может привести к построению оптимальной математпч. модели этого регулятора стихийных эко­номич. процессов, модели, недостижимой чисто эм­пирии, описанием и в то же время не обнаруживающей превращенного характера этой формы цены, не рас­членяющей ее с т. зр. содержательных внутр. связей и вообще не выходящей за пределы видимых отноше­ний. Эта особенность Ф. п. позволяет получать прак­тически пригодные знания и эффективно моделировать мн. стороны предмета до построения целостной со­держат, теории этого предмета.

Т. о., в Ф. п. важна, во-первых, превращенность в ней каких-то др. отношений, во-вторых, характер ее как качественно нового явления, в к-ром посредст­вующие промежуточные звенья «сжались» в особый функцион. орган, обладающий уже своей квазисуб-станцнопальностыо (и, соответственно, новой после­довательностью акциденций, часто обратной дейст­вительной). Ф. п. являются восполняющими и за­мещающими формами, и в этом смысле система связей может быть представлена как система уровней пре­образования и замещения. Структуру превращений, а тем самым и структуру того квазипредмета, каким является Ф. п., можно представить в виде след. последовательности: выключение отношения из свя­зей — восполнение его иной предметностью и свойст­вами — синкретич. замещение предшествующего уров­ня системы этим формообразованием. Иными словами, Ф. п. регулируют систему путем восполнения отсе­ченных ее звеньев и опосредовании,замещая их новым отношением, к-рое и обеспечивает «жизнь» системы. Исходное (реальное) отношение здесь не может осу­ществляться в своем действит. виде в силу изъятости из определ. системы связей или их стертости. Его посредствующие звенья и зависимости замазаны дей­ствием др. связей, к-рые выталкивают его как нечто оголенное (до его восполнения), самодовлеющее, как предмет-фантом. Это покоится на реальном моменте: нек-рые характеристики предмета, порождаемые его происхождением и опосредованиямп, могут не иметь значения для определ. аспектов его функционирова­ния. Так, действие капитализированной стоимости выступает вне отношения к труду под влиянием времени обращения капиталов и их взаимодействия стирающих органич. строение капитала, т. е. внут­ренне различное отношение его частей к труду как обществ, отношению. Это — реальное существование предмета вне его исходной связи.

При конкретной интерпретации абстрактной струк­туры Ф. п. подобное опускание связей может высту­пать, напр., как отсутствие этих связей и соответ­ствующих пм механизмов в сознании,через к-рое они проходят и в к-ром они работают, но не фиксируются. Отсюда применимость понятия Ф. п. к явлениям бессознательного — к бессознат. языковым явлениям, к личностным структурам и т. п. Возможна интер­претация этого выключения как неразвитости связей

388 ФОРМА ПРЕВРАЩЕННАЯ

и строения к.-л. органа системы, призванного тем не менее выполнять ту же функцию в системе, что п раз­витый.

В пунктах опускания действит. связей предмет начинает пробегать самостоят, цикл движения, будучи определ. образом восполнен квазисубстанциоиаль-ными определениями. Последние «представительству­ют» в системе вместо опущенных звеньев, но превра­щенным, видимым образом. Исследования 3. Фрейда, напр., ясно показали, в какой значит, мере выпадаю­щие связи оказываются способными к символпч. пе­реработке (очень похожей по характеру исполь­зования веществ, материала на «бриколаж» Леви-Стросса, по логике к-рого описывается работа мифа). На место предмета как системы отношений становится квазипредмет, привязывающий проявление этих от­ношений к к.-л. субстанции, конечной и нерас-членяемой, и восполняющий их в зависимости от ее «свойств». Это — мнимости, или квазиобъекты, существующие вполне объективно, дискретно и самостоятельно. Мнимыми предметами являются, напр., труд и капитал, имеющие цену; материальные знаки различных видов языков, несущие в себе непо­средственное значение объектов; запоминающие и ko^j дирующие устройства в электронных машинах и т. п. В этих предметах нет и на деле не может быть непо-средств. связи между стоимостью и трудом, между знаком и объектом и т. д. Но именно из этого прямого замыкания связи на нек-рого «носителя» и развивается новое, восполненное (или восполняющее) отношение, к-рое дает структуру и последовательность объек­тивной видимости и к-рое обозначает или косвенно реализует процесс, не проступающий прямо в этом явлении (ср. с упомянутым выше символизмом). Упорядоченность и последовательность элементов восполненного отношения отличаются от действи­тельной или может быть обратной ей, как, скажем, упорядоченность и последовательность материальных элементов к.-л. кода не есть прямое выражение упо­рядоченности и последовательности реальных от­ношений, приводимых им в действие. Она скорее заполняется из свойств действия возникшего квазн-предмета. Здесь развивается специфич. структура связей выражения, отличных по типу от содержат, связей. Таково исследованное Марксом выражение процесса произ-ва прибыли в таких образованиях, как «процент», «предпринимательский доход», «цена издержек произ-ва» и т. п. То же явление воспол­ненного целого имеет место и при ритуальном выпол­нении содержат, действия у примитивных народов, а также в явлениях символики социального и симво­лики бессознательного в психике (сновидения, пси­хоневрозы и т. п.).

Вопрос о мнимых образованиях в Ф. п. шире про­блемы возможной мистификации (она •— лишь част­ный случай, важный, напр., при анализе социальной роли религии). В искусств, технич. системах дело обходится без возникновения к.-л. мистики. Особая структура и последовательность псевдосубстанцпо-нальных элементов, посредством к-рой на деле реа­лизуются др. отношения, может быть вообще в отде­ленном от этих последних виде реально воплощена в технич. устройствах, давая, напр., то, что можно было бы назвать псевдомышлееием кибернетич. и электронно-вычислпт. машин (в к-рых при опуска­нии человеч. сознания получаются тем не менее результаты именно его функционирования).

Операция восполнения, осуществляемая в системе квазипредметом, может быть и материальным дейст­вием естеств. системы, и искусств, конструктивным элементом в технич. системе, и актом сознания как непосредств. языка реальной жизни, и актом идео­логическим. Напр., применяя те или иные лингви-

стич. формы, люди не думают при этом об их строении п законах, а думают о высказываемом содержании, об объектах. Снятость этих законов в сознании ком­пенсируется отождествлением знака и предмета, к-рое позволяет перевести целые слои языковой дея­тельности в область лингвистпч. автоматизма.

Превращенный, восполненный внешний облик от­ношений не только отделяется от того действит. движения, формой к-рого он является, но и стано­вится его готовой исходной предпосылкой, незави­симым условием. Это — феноменологпч. замещение, выполняемое Ф. п. Синкретизм Ф. п. позволяет си­стеме действовать без учета или реального проявления всех ее связей, суммарно. Весь процесс на этом уровне выступает как реализация свойств Ф. п., замещающих своим действием др. уровни системы. Когда, напр., знаковая культурная система замещает определ. моменты содержат, работы сознания, то она превра-щенно выступает как конечная причина всего дви­жения сознания, лишь проявляющая себя в нем. На наблюдении этого обстоятельства основывалась относительности лингвистической гипотеза, пред­полагающая, что структура того или иного языка определяет направление, в к-ром мышление расчле­няет действительность. По отношению к мышлению, к идеология, явлениям понятие замещения в Ф. п. описывает те образования, к-рые не требуют для своего действия теоретич. осознания и расчленения всех их элементов на уровне понятия. Эта же особен­ность Ф. п. наблюдается и внутри научно-теоретпч. освоения действительности, когда функционирование готового мыслит, содержания предполагает отождеств-ление неосознаваемой абстракции с объектом, т. е. нерасчлененность объекта п способа деятельности, объекта и знания. Здесь оно оказывается источником антиномий теоретич. мышления. В этом смысле дея­тельность теоретич. сознания, как отдающая себе отчет в смысле и происхождении своих абстракций и понятий, в границах и сферах их применения, есть постоянное «распредмечивание» Ф. п.

Действие синкретич. механизма Ф. п. основывается на том, что отношение уровней системы оборачивается: продукты процесса выступают как его условия, встраи­ваются в его начало в виде предваряющих «моделей», «программ». Изоморфизм приобретает характер цик­лил, связи, кругового движения: на уровне Ф. п. продукты системы определяются, по сути дела, тав­тологически, ими же самими. Ф. п. обеспечивают ста­бильность системы ц противодействуют ее изменению. Внутренние же связи дают о себе знать насильственно (напр., в экономил, кризисах, в психич. заболеваниях и, вообще, в условиях, когда не срабатывает, разру­шается к.-л. из генетически разнородных, но наслоив­шихся друг на друга и одновременно существующих структур функционирования), а также в процессах развития, к-рые прежде всего и разрушают Ф. п.

Понятие Ф. п. дает ключ к анализу сознания на различных его уровнях. Применяя это понятие, Маркс сумел поставить явления обществ, (и индиви­дуального) сознания в систему социальной деятель­ности. Это понятие позволяет вывести духовные, идеологич. образования из их материально-социаль­ной основы (а не сводить их к ней, ложно предполагая зеркальное отображение обществ, структур в идеоло­гических, культурных и т. п. структурах), выявить постоянно меняющееся отношение между автомати­ческим н сознательным в обществ, поведении и дейст­вии, проникнуть в способ функционирования мн. личностных структур, складывающихся из ассими­ляции индивидом обществ, культурных систем и т. д. Понятие Ф. п. плодотворно в исследовании явлений обществ, фетишизма, первобытного антропоморфизма, в анализе знаковых культурных систем, в т. я. при