ХЕТЧЕСОН—ХИМИЯ

доват. атеист. Свидетельством резкого антиклерика­лизма X. может служить след. его высказывание об одном из монастырей: «Этот Афон по своему внутрен­нему содержанию — такой притон фарисейства, лжи, обмана и самой наглой эксплуатации человеческого простодушия, что его, невзирая на его редкую красо­ту, я бы с восторгом предал пламени со всеми его мо­нахами...» (там же, т. 5, М., 1961, с. 158).

Эстетич. взгляды X. продолжали традиции эсте­тики рус. рев. демократов и оказали, как и все его твор­чество в целом, плодотворное влияние на развитие осет. культуры.

Лит.: Кор зу и В., К. Хетагуров, М., 1957; Т о т о-
е в М. С, Очерки истории культуры и обществ, мысли в Сев.
Осетии в пореформенный период, Орджоникидзе, 1957; Д ж у-
сойты Н. Г., К. Хетагуров, Сталинири, 1958; Г а б а-
раев С. Ж., Мировоззрение К. Хетагурова, М., 1959;
Крейденко В. С, К о ч и с о в К. Л., К. Хетагуров.
К 100-летию со дня рождения. 1859—1959, Орджоникидзе,
1959; У х о в р е т о в а Л. Э., К. Хетагуров. Библиография,
Сталинири, 1959. С. Габараев. Орджоникидзе.

ХЕТЧЕСОН, Хатчесон (Hutcheson), Фрэнсис (8 авг. 1694—1747) — гпотл. философ. Проф. мораль­ной философии в Глазго (с 1729). Систематизировал и развивал идеи Шефтсбери; оказал влияние на Юма и А. Смита. Согласно X., в основе красоты, нравствен­ности и религии лежат особые, независимые друг от друга «внутренние» чувства — эстетическое, мо­ральное и религиозное, к-рые врождены человеку и носят непосредств. характер. Так, «моральное чув­ство», служащее источником и критерием нравств. оценок и суждений (см. Нравственной санкции тео­рии), — это инстинктивное эмоциональное сопровож­дение (одобрение или осуждение) поступков. Раз­личая «склонности» (affections) как длительные и яс­ные влечения и «страсти» (passions) как неустойчивые и слепые, X. понимал добродетель как склонность ко всеобщему благу («наибольшему счастью наиболь­шего числа людей» — «Inquiry concerning moral good and evil», L., 1725, p. 164). Однако эта высказанная за полвека до Бентама формулировка не носит у X. утилитаристского характера — в основе его этпкп лежит незаинтересованная эмоциональная удовлет­воренность. Человеколюбие подобно тяготению, и соз­нание долга является производным по отношению к нему. Как и у Шефтсбери, мораль принимает у X. эстетич. окраску.

Эстетика X. соприкасается с учением Канта о не­заинтересованности эстетич. наслаждения, но в проти­воположность Канту утверждает чувств, происхожде­ние прекрасного. Осн. принцип прекрасного — гармо­ния, пропорциональность, единство в многообразии.

Поскольку моральное чувство, согласно X., имеется также и у неверующих, этика у X. не зависит от ре­лигии; X. противостоит эвдемонизму и рационализму, выступая против Гоббса и Мандевиля. Соч.: Works, v. 1—5, Glasgow, 1772. Лит.: Англ. деисты 17 и 18 столетий, «Зап. имп. Новорос­сийского ун-та», 1868, т. 3, вып. 1; Fowler Til., Shaftes­bury and Hutcheson, L., 1882; Rampendahl A. R., Eine Wiirdigung der Ethik Hutchesons, Lpz., 1892 (Diss.); Scott W. R., F. Hutcheson. His life, teaching and position in the history of philosophy, Camb., 1900; Westendorp Boerma N., De leer van den zedelijken zin bij Hutcheson, Leeuwarden, 1910; Vigone L., L'etica del senso morale in F. Hutcheson, Mil., 1954; Hippie W. J., The beautiful, the sublime and the picturesque in eighteenth century, [Chi.], 1957; В lacks tone W. Т., F. Hutcheson and contempo­rary ethical theory, [Athens], 1965; Ossowska M., Mysl moralna oswiecenia angielskiego, Warsz., 1966.

Б. д. Быхоеский. Москва.

ХЙВИ ГАБАЛКИ, X и в и а л ь-Б а л х и (конец 8 — нач. 9 вв.) — евр. философ-вольнодумец, рацио-напистич. критик иудаизма. В своей книге, сожжен­ной церковниками, X. Г. выдвинул 200 возражений против божеств, происхождения Ветхого завета (в наст, время собраны 66 его тезисов из сочинений его противников), отвергал культ и обряды иудаизма, догмат о бессмертии души, указывал на антропоморф-

ный характер представлений о боге. Воззрения X. Г. были широко известны современникам и оказали влияние на ряд мыслителей позднейшего времени.

Лит.: Беленький М., Х.Г. и его возражения про­тив божеств, происхождения Ветхого завета, в сб.: Вопр. истории религии и атеизма, сб. 6. М., 1958; его же, Еще 40 возражений X. Г., там же, сб.8,М.,1960; Кр ы в еле в И. А., Как критиковали Библию в старину, М., 1966.

М. Беленький. Москва. ХИДАШЁЛИ, Шалва Васильевич (р. 31 мая 1911) — советский философ, доктор философских наук (с 1962). Член КПСС с 1954. Окончил Тбилисский гос. ун-т (1931) и аспирантуру МИФЛИ (1936). С 1946 работает в.Ин-те философии АН Груз. ССР (с 1953 — зав. отде­лом истории философии, с 1967 — зав. отделом истории груз, философии), профессор Тбилисского гос. ун-та. Один из авторов «Истории философии» (т. 1, М., 1957) п «Истории философии в СССР» (т. 1, М., 1968). Об­ласть науч. исследований — история ср.-век. и груз, философии.

С о ч. на груз, яз.: Осн. направления обществен, и филос. мысли в феод. Грузии, Тб., 1952; Из истории груз, обществ, и филос. мысли, Тб., 1954; Иоанэ Петрици, Тб., 1956; Пробле­ма сущего в философии Парменида, Тб., 1960; Одна строфа поэмы «Витязь в тигровой шкуре» с т. зрения Ареопагитики, «Веста. АН Груз. ССР», 1965, 1\% 6; на рус. яз.— Осн. миро-воззрен. направления в феод. Грузии (4—13 вв.), Тб., 1962; К характеристике осн. вопроса средневековой философии, «ФН» (НДВШ), 1961, № 2; Шота Руставели как мыслитель и гуманист, «ВФ», 1966, Л1 9; Соотношение предмета философии и ее истории, «ВФ», 1968,,№ 6.

ХИЛИАЗМ (от греч. yi^idg — тысяча) — вера в «ты­сячелетнее царство» бога и праведников на земле, т. е. в историч. материализацию мистически понятого идеа­ла справедливости. Эта вера основывалась на проро­честве Апокалипсиса: «И увидел я престолы, и сидя­щих на них, которым дано было судить, и души обез­главленных за свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились зверю, ни образу его... Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет» (XX, 4). В этом пророчестве, как и во всем X., отчетливо ощу­щается мотив компенсации обществ, неправды, харак­терное уже для ветхозаветных пророков умозаключе­ние от невыносимости настоящего к возмещению кро­ви и слез в будущем: притом эта компенсация должна произойти не вне человеч. истории (в «царстве небес­ном»), но внутри ее, ибо иначе история потеряла бы для жаждущих возмездия приверженцев X. свой смысл. Типологически и генетически христ. X. свя­зан с нудейско-раввинич. учением о земной державе мессии, в к-рой воскреснут и получат тысячекратное воздаяние за свои муки все праведные страдальцы (Арос. Baruchi XXLX, 5, и др.; ср. такие же мотивы в исламском учении омахди). Представителями X. были Папий (нач. 2 в.) и иудействующий гностик Керпнф (2 в.). Церковь преодолевала X. по мере своего от­хода от ближневост. понимания теократии и своей эллинизации; осуждение X. последовало в 255 в Алек­сандрии, прибежище философско-аллегорич. истолко­вания Нового завета. Новое мистич. осмысление ис­тории, уже не нуждающееся в X. (ибо оно приравни­вало метаисторич. торжество правды к историч. тор­жеству неправды), дал Августин («О граде божнем»). Однако в дальнейшей истории христианства X. не раз претерпевал возрождение: следует особо отметить учение Иоахима Флорского о царстве св. духа. Пле­бейский X., постулировавший возмещение страданий уже здесь, на земле, достиг своей кульминации в уче­нии Мюнцера. В капиталистич. эпоху X., замещается в своих функциях мирской социальной утопией, к-рая отчасти усваивает и структуру X., его образы и т. п.

Лит.: Маркс К. иЭнгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 22,
с. 481; Gry L., Henoch X, 19 et Ies belles promesses de Pa-
pias, «Revue biblique», 1946, v. 53, p. 207; Studia Patristica,
v. 4, В., 1961, S. 268 — 80. С. Аверинцев. Москва.

ХИМИЯ — совокупность наук, предмет к-рых со­ставляют соединения атомов и превращения этих со-

436 ХИМИЯ

единений, происходящие с разрывом одних и образова­нием других межатомных связей. Различные химич. науки отличаются тем, что они занимаются либо раз­ными классами соединений (такое различие положено в основу разграничения неорганнч. и органич. X.), либо разными типами реакций (радиохимия, радиа­ционная X., каталитич. синтез, X. полимеров и т. д.), либо разными методами исследования (физич. X. в ее различных направлениях). Отграничение одной хи­мич. науки от другой, сложившееся в процессе нсто-рич. развития X. и сохраняющееся по традиции, имеет относит, значение.

Практич. знакомство человека с химич. процессами началось в доисторич. времена. Сам термин «X.», по-видимому, связан генетически с одним из старинных названий Египта — Хемия, где практич. умение управлять разнообразными химич. процессами до­стигло высокого уровня. В течение мн. столетий тео-ретич. объяснение химич. процессов основывалось на натурфилос. учении об элементах-качествах. В более или менее модифицированном виде это учение послу­жило основой для алхимии, возникшей примерно в 3—4 вв. н. э. и распространившейся при посредстве арабов в Зап. Европе. Не решив задачи превращения неблагородных металов в благородные, алхимики соз­дали много приборов и приемов исследования, откры­ли ряд химич. соединений, чем немало способствовали возникновению науч. X. На той же натурфилос. почве выросла в 16 в. и ятрохимия, к-рая стремилась найти в химич. препаратах средства лечения многочислен­ных, в первую очередь эпидемич. болезней. Ятрохи-мики не только открыли много новых химич. соеди­нений и способов их изготовления, но и высказали правильные догадки о характере действия химич. препаратов на организм. С ятрохимии берет начало медицинская X. В ср. века началось быстрое развитие химич. произ-в: металлургии, изготовления красите­лей, стеклоделия и т. д. С ними связано возникнове­ние технич. X.

Возникновение собственно науч. X. началось во 2-й пол. 17 — нач. 18 вв. с попыток объяснения химич. процессов и применения экспериментального метода для проверки этих объяснений. В сер. 18 в. осн. объек­том исследования стали воздух н др. газы, изучением к-рых занималась т. н. п н е в м а т о л о г и я. Ее представителями были открыты, в частности, газооб­разные простые вещества: кислород, азот, водород, а из соединений — углекислый газ. Виднейшим пнев­матикой был Р. Бойль, отвергнувший прежнее уче­ние об элементах-стихиях или элементах-качествах и развивший представление о корпускулах — элемен­тах, из к-рых образуются химич. соединения. Бойль систематически применял различные индикаторы (лак­мус и др.) для распознания веществ, поэтому в его работах берет начало а н а л и т и ч. X. (качеств, анализ). В том же 18 в. был накоплен опытный материал, на основе к-poro была создана первая тео­рия X.— теория флогистона, позволив­шая объяснить п предсказать большое число химич. явлений и поэтому прочно удерживавшаяся в X. в те­чение почти всего 18 в., до тех пор пока Лавуазье не дал правильного объяснения процессов с участием кислорода. С Лавуазье в X. вошли количеств, методы исследования, основанные на принципе сохранения вещества во время химич. превращений. Лавуазье принадлежит первая систематика химич. элементов, а также первая химич. номенклатура, разработанная им совместно с другими франц. химиками.

Развитие аналитич. X. привело к открытию в 18 в. ряда новых элементов, а также органич. соединений, особенно растит, кислот. Лавуазье определил состав органич. соединений, чем положил начало формиро­ванию органич. X.

1-я пол. 19 в. ознаменовалась в X. открытием ряда количеств, законов (закон постоянных отношений, Пруст; закон кратных отношений, Дальтон; закон объемных отношений, Гей-Люссак, и др.). Эти зако­ны получили объяснение в атомистич. теории Даль­тона и атомно-молекулярной теории Авогадро, выд­винутых в нач. 19 в. Атомистика древности и начала нового времени носила абстрактный (сначала натурфи­лософский, а затем механистический) характер. Ло­моносов, следуя за Бойлем, сделал попытку ввести ее в X., но в собств. смысле слова химич. атомистика была разработана впервые Дальтоном. При этом ее развитие наталкивалось на трудности отчасти субъек­тивного порядка и было связано с многочисл. ошиб­ками. Окончат, победу правильные взгляды на ато­мы и молекулы и на способы определения атомных и молекулярных весов одержали только на 1-м Между-нар. конгрессе химиков (1860). В 50-х гг. 19 в. в X. возникло учение о валентности и о химич. связи, приведшее к созданию теории химич. строения (Бут­леров, 1861) и открытию периодич. закона элементов (Менделеев, 1869). Первая обусловила огромный успех органич. синтеза и возникновение новых отраслей химич. пром-сти (прежз-во красителей, медикаментов, нефтепереработка и др.); в теоретич. плане она от­крыла путь построению теории пространств, строения органич. соединений — стереохимии (Вант-Гофф и Ле Бель, 1874), а спустя 20 лет — созданию коорди­национной теории строения неорганических (комплек­сных) соединений (Вернер). Большие успехи теоретич. X. и физики, экспериментальное изучение зависимо' сти свойств химич. соединений от их состава и строе­ния, а также запросы, предъявляемые к X. различными произ-вамн, привели к оформлению в самостоят, дис­циплину физической X. Ко 2-й пол. 19 в. относится открытие закона действия масс (Гульдберг и Вааге) и разработка химич. кинетики — учения о скоростях химич. реакций (Бертло, Меншуткин, Вант-Гофф), создание теории электролитич. диссоциации (Аррениус) и химич. термодинамики (на основе работ Гиббса, Вант-Гоффа, Нернста). Несколько позднее, уже в нач. 20 в., был создан физико-химич. анализ (Курнаков, Тамман).

Огромное значение для X., особенно для физиче­ской, имело открытие радиоактивности (Беккерель), а затем электрона (Вихерт, Томсон), опытное подтверж­дение справедливости атомно-молекулярной теории, создание планетарной модели атома (Резерфорд, Бор), введение понятия об атомном номере (Мозли) и новая трактовка периодич. системы элементов, электронная интерпретация химич. связи и строения молекул (Том-сон, Штарк, Коссель, Льюис). Дальнейшие успехи теоретич. X. были связаны с возникновением кванто­вой X. как приложения к X. квантовой механики. Еще в 19 в. значительно расширилась сфера приложения старых, классич. направлений технич. X. и появились новые. Напр., х и м и ч. т е р м о д и н а м и к а поз­воляет рассчитывать химич. равновесия, ее методы и выводы ныне широко используются в пром-сти (хи­мической, топливной, металлургической и т. д.). Ус­пехи электрохимии связаны с изучением кор­розии и произ-вом химич. источников тока. Получение твердых металлов и практич. рекомендации по мето­дам их обработки составляют предмет физико-химич. механик и, выросшей из недр коллоид­ной X. Катализ, изучение и теоретич. осмыслива­ние к-рого в 19 в. почти не имело прикладного значе­ния, в 20 в. получил исключит, развитие благодаря своему огромному значению для химич. пром-сти. Создание цепной теории химич. реакций сыграло стимулирующую роль не только для разви­тия химич. кинетики, но и химич. пром-сти, посколь­ку были выявлены законы, знание к-рых позволяет

химия

управлять химич. реакциями как в лабораториях, так и на произ-ве (низкотемпературное окисление угле­водородов и т. п.). Изучение кинетики реакций под влиянием радиационного излучения привело к созда­нию радиационной X., а изучение радиоак­тивных изотопов и разработка методов их примене­ния — к созданию радиохимии. Изотопный метод используется не только в X. и химич. пром-сти, но и в биохимии, физиологии и медицине. Н е ф т е-х и м и я, служащая основой для пром. переработки нефти, опирается на органич. катализ. X. высокомолекулярных соединений смыкается с пром-стыо полимеров. Наконец, X. п р и-родных соединений привела к получению мощных лекарств, средств (витаминов, антибиотиков, алкалоидов, гормональных препаратов л т. д.).

Совр. X. характеризуется возникновением н раз­работкой новых дисциплин на стыке X. с физикой, биологией, геологией.

Химия и философия. В древности взгляды на пре­вращение веществ и изменения их свойств основыва­лись на натурфилос. представлениях о первоэлемен­тах и первоначалах мира. Особенно большое влияние на эти взгляды оказала натурфилософия Аристотеля и Эмпедокла. Когда X. (точнее — алхимия) приобре­ла автономное существование, она сохранила ту же натурфилос. основу объяснения химич. превращений. Однако на мировоззрение алхимиков оказали значит, влияние и различные мистич. учения, приведшие к пре­вращению алхимии в «тайную науку» и сближению ее, в лице нек-рых представителей, с астрологией и ма­гией. Еще у Парацельса, основоположника ятрохимип, сохраняются довольно ясные следы натурфилос. учения об элементах, постепенно исчезающие у его последователей, уступая место чисто эмпирии, обоб­щениям.

В работах Бойля, положивших начало совр. X. и основанных на утверждении настоящего эксперимен­тального метода исследования, явно ощущается влия­ние философии эмпиризма (см. М. Джуа, История химии, М., 1966, с. 88). Вместе с тем отвлеченная на­турфилос. атомистика, не оказавшая прямого влия­ния на разработку атомно-молекулярной теории, а лишь создавшая для нее идейные предпосылки, впервые нашла приложение к объяснению химич. фактов в корпускулярной теории Бойля. Правда, у современников Бойля атомистика связана с сильными элементами спиритуализма. Еще в ср. века атомисти­ка, став предметом осуждения со стороны церкви, сама апеллировала (в т. ч. даже у Дж. Бруно) к духов­ному началу. И эта тенденция сохранилась: напр., согласно Кедворту (1617—88), движение атомов ре­гулируется «духовным формообразующим посред­ником».

Период господства теории флогистона свидетельст­вует не об отрицат. влиянии к.-л. конкретной формы философии на X., а о недостаточной разработанности экспериментального метода и вытекающем из этого неумении делать строгие выводы, основанные на на­блюдениях и опытных фактах. Победа над теорией фло­гистона кислородной теории Лавуазье — это прежде всего победа более совершенного экспериментального метода. Экспериментальная проверка и доказатель­ство гипотез и теорий после Лавуазье стали неотъем­лемой частью методологии X. Вместе с Лавуазье в X. окончательно утвердились количеств, методы исследования (впервые введенные в X. еще в середине 18 в. Блэком и другими химиками), а следователь­но, и математич. обработка результатов эксперимен­тов. Во времена Лавуазье Рихтер открыл закон экви­валентов — первый из стехиометрии, законов X. Тем самым опровергалось мнение Канта о том, что X. не поддается математич. обработке. Долгое время при-

менение математики в X. ограничивалось самый элементарным уровнем. В 19, а особенно в 20 вв., по мере сближения X. с физикой, в X. стал применяться математич. аппарат теоретич. физики. В наст, время уровень формализации в X. открывает возможность применения кибернетич. устройств для управления химич. процессами.

В 1-й пол. 19 в. в X. проникли витализм и агности­цизм, и мн. химики, в т. ч. Берцелиус, утверждали, что полный химич. синтез (т. е. синтез из элементов) орга­нич. соединений невозможен, потому что он осуществ­ляется в живых существах лишь при помощи «жизнен­ной силы». Учение о жизненной силе было опроверг­нуто в результате ряда открытий, начиная с синтеза мочевины, осуществленного в 1828 Вёлером, и осо­бенно синтезов жиров, углеводородов и др. органич. соединений (Бертло, 50-е гг.).

Однако нек-рые химики продолжали считать, что «внутр. конституцию» (пространств, строение моле­кул), по крайней мере методами X., раскрыть не­возможно. Напр., Кольбе писал (в 1863), что он «...за­ранее считает тщетными все попытки определить про­странственное положение атомов в соединении» (цит. по кн.: Бутлеров А. М., Соч., т. 1, 1953, с. 568). В целом отрицание возможности познать вн5^гтр. строе­ние химич. соединений (вплоть даже до изгнания из химич. теорий понятия атомов и замены его эмпирич. понятием эквивалентов) во многом обязано своим происхождением контовскому позитивизму. Под фла­гом «химич. реализма», а в действительности с пози­тивистских позиций борьбу против теории химич. строения вели Бертло, Меншуткин и нек-рые другие ее противники. Бутлеров характеризовал нх позицию как «химич. нигилизм», указывая, что мы имеем «...не только право, но и обязанность говорить о на­ших частицах (т. е. молекулах.— Ред.) и атомах со всеми их отношениями как о существующих на деле и сохранять при этом уверенность, что суждения наши вовсе не будут отвлеченностями без реальной подклад­ки» (там же, с. 423).

Химики 19 в. в осн. массе были стихийными мате­риалистами. Большое влияние на них оказывал меха-нистпч. материализм. Это влияние сказалось и на либиховской теории катализа, и на попытке Менде­леева трактовать природу химич. соединений с т. зр. третьего закона Ньютона. Но уже тогда у химиков возникала идея о том, что химизм — это движение, но особого рода, отличающееся от движения материаль­ных частиц, свойственного, напр., теплоте пли свету [см. В. В. Марковников (1872), в кн.: Избр. труды, 1955, с. 287 — 88].

В трудах химиков обнаруживались и элементы мета-физич. подхода. Одним из проявлений этого были по­пытки установить непроходимую грань между орга­нич. и неорганич. соединениями (с чем было связано даже существование различных систем определения их молекулярных весов), а также попытки утверждать, что атомы — это неделимые, последние частички ве­щества, и что количество элементов неизменно. Од­нако все эти «пределы», накладывавшиеся на природу, рано или поздно отбрасывались развитием самой X. На этой основе в X. все более проникал диалектич. метод мышления (одним из стихийных диалектиков был, напр., Бутлеров). Но все же таких химиков было мало.

Характеризуя место X. в системе наук, Энгельс писал: «Называя физику механикой молекул, химию— физикой атомов и далее биологию — химией белков, я желаю этим выразить переход одной из этих наук в другую,— следовательно, как существующую между ними связь, непрерывность, так и различие, дискрет­ность обеих» (Маркс К. и Э н г е л ь с Ф., Соч., 2 изд., т. 20, с. 567). Идеи Энгельса оказали непо-