Книжная народная и литературная сказка

Итак, сказка – один из наиболее развитых и любимых детьми фольклорных жанров. Она полнее и ярче воспроизводит мир во всей его целостности, сложности и красоте. Однако был в истории сказки и сложный период, когда она подвергалась гонениям. Церковь боролась с языческими верованиями, а заодно и с народными сказками. Ярой противницей сказки выступали и православная, и католическая, и протестантская церковь.

XVI век ворвался в историю развития сказочного жанра и перевернул все представления о народной сказке. Это было знаменательное время, когда на смену богословской литературе пришла литература гуманная. В 1520 году Джироламо Морлини подарил миру одну из первых книг, где были собраны народные сказки. Книгу «Фабулы» населяли колдуны и чародеи, оборотни, прекрасные принцы и принцессы, простые крестьянские парни, находчивые, бесстрашные и бескорыстные. Здесь царствовала простая крестьянская философия, и хотя рассказы и сказки были написаны маловыразительным языком, важным являлся сам факт появления фольклора на страницах печатной книги.

В 1550 году в Венеции была опубликована еще одна книга волшебных сказок – «Тринадцать веселых ночей». Джован Франческо Страпарола, как и Морлини, нарушил неписаный закон и опубликовал народные волшебные сказки. Он включил в свою книгу стилистически неочищенную сказку с ее народными речевыми оборотами, загадками, пословицами и прибаутками.

В Провино, городе достославном и местопребывании короля, жили-были в минувшие времена три сестры, пригожие с виду, добронравные и обходительные, но низкого происхождения, ибо были они дочерьми маэстро Риго, пекаря, который держал пекарню и, не разгибая спины, выпекал хлеб на продажу. Одну из сестер звали Брунора, другую – Льонелла, третью – Кьяретта. И вот однажды, когда девицы прогуливались в саду, мимо проезжал король Анчилотто, который развлечения ради направлялся с многочисленной свитою на охоту. Брунора – старшая из сестер – обратилась к сестрицам с такими словами: «Когда бы домоправитель короля был моим мужем, я бы напоила одним кубком весь его двор». «А я, - молвила Льонелла, - когда бы первый камерарий короля был моим мужем, наткала бы из одного мотка ниток столько холста, что одела бы всех его придворных в тончайшие рубашки». «Ну а я, - сказала Кьяретта, похвалюсь тем, что, если бы король был моим мужем, родила бы ему трех младенцев, двух мальчиков и одну девочку, и у каждого были бы вьющиеся, перевитые чистейшим золотом волосы до плеч, ожерелье на шейке и на лбу звездочка…12

«Слуга египетского султана», «Сказка о Гверино и диком человеке», «Проделки Кассандрино», «Сказка о Пьетро-дураке и принцессе Лучане» - книга включала в себя много волшебных сказок, и каждая была наполнена заколдованными рыбами, птицами, змеями, выполнявшими чудесные поручения главных героев. Многие сюжеты покажутся современному читателю знакомыми и родными. Истоки русских литературных сказок Карамзина и Пушкина, Жуковского и Вагнера можно найти так далеко, в книге итальянского собирателя.

Страпарола угадал веяние времени, название которому было «любопытство». Интерес к народным сказкам пробудило, в первую очередь, книгопечатание. Многие авторы-современники Страпаролы: Бокаччо, Мазуччо, Банделло, Греццини - включали в свои произведения сказки, но в совершенно переработанном виде и исключительно сказки о животных. Страпарола не побоялся использовать «низкий и простецкий стиль», писал просто и без излишних украшений. Его изложение динамично, нет скучных описаний и деталей, но, тем не менее, автору недоставало творческого пыла: он повествовал о чудесах с таким равнодушием, словно рассказывал о повседневных явлениях. «Тринадцать веселых ночей» - единственная книга, которая на протяжении ста лет знакомила читателей с сюжетами волшебных сказок. Средневековая литература еще долго развивалась по прежним канонам и ее главными героями оставались воинственные рыцари, хитрые попы, бездельники – простолюдины, а фоном для произведений – какие-нибудь известные события, замешанные на чуде. В числе сказок Страпаролы есть и «Кот в сапогах», и «Девушка в ларце», и «Король-свинья».

В истории сказки особенное значение имеет сборник Дж.Базиле «Сказка всех сказок». Сборник появился в качестве посмертного издания в Неаполе в 1634 году; он был написан на неаполитанском диалекте. Полное заглавие сборника – «Lo cunto de li cunti, ouero Lo trattenemiento de¢peccerille, di Gian Alesio Abbattutis». С 1674 года сборник стал обычно называться «Pentamerone».

В давние-давние времена жил в одной стране король и звали его Велла Пелоза. У него было много золота, драгоценностей, слуг. Но дороже несметных богатств была для него единственная дочка Дзоза, свет его очей и его печаль. Дело в том, что с самого дня рождения она ни разу не улыбнулась, и какие бы дорогие подарки ни делал он – Дзоза была невеселой и по любому поводу роняла слезы. Чего только не делал король, каких только шутов не вызывал, какие только представления не организовывал – принцесса ни разу не скривила своих прекрасных губок даже в легкой усмешке. И тогда король приказал соорудить перед дворцом фонтан, из которого вместо воды било масло. Он думал, что это будет очень смешно. Он считал, что люди, боясь замаслить свою одежду, будут прыгать перед фонтаном как кузнечики, скакать как козы, бегать как зайцы и обязательно рассмешат принцессу. Но он рассуждал как король, который носит богатую одежду и, конечно, боится ее запачкать. Он забыл, что в его стране очень много бедных людей, которым даже масло не по карману. Они не боялись запачкаться. Они смело подходили к фонтану и набирали полные кувшины масла. И надо же было так случиться, что маленький паж принцессы в этот момент выглянул из дворцового окна. Он увидел старушку и решил посмеяться над ней. Камешки у него были давно заготовлены, и один из них он бросил так ловко, что горшок разбился вдребезги.

- Ах ты, проклятое отродье! – закричала старуха пажу, который еще и строил ей разные гримасы, и сопроводила свои слова таким отборным набором ругательств, который и существует-то только в неаполитанском диалекте.

Паж, конечно, не знал такого обилия смачных слов и отругивался как умел. И вот тут Дзоза, наблюдавшая эту сцену из окна своей комнаты, расхохоталась. Она смеялась до упаду. Смеялась впервые в жизни и потому никак не могла остановиться…13

Прежде чем вводить своего читателя в волшебную страну, автор знакомит его с ее законами. Это он делает исподволь, ненавязчиво и не сам, а устами принца, который, собрав десять уродливых сказительниц, обращается к ним с шутливой речью. Конечно, не к ним, а, прежде всего, к читателям семнадцатого века обращена эта речь. Базиле устами принца говорит о новом литературном жанре, который, как говорит принц, «кто-то осудит, а кто-то и оправдает». В своей шутливой речи принц Тадео предлагает каждой из десяти «достопочтенных женщин» рассказать по пять сказок, «которыми обычно бабушки забавляют детей». Сказительницы соглашаются. Так устанавливается распорядок дня. «Сказка всех сказок» представляет собой по композиции подражание «Декамерону» Бокаччо и состоит из пятидесяти сказок. Их в течение пяти дней рассказывают рабе-арапке лучшие сказительницы королевства Кампоратондо. Автор сумел создать абсолютно нетипичную для своего времени книгу: он сохранил нетронутыми не только сюжеты народных сказок, но и их традиционные поэтические формы. Каждая сказка сопровождалась присказкой, присловием, пословицами и поговорками. Нетрадиционным кажется и ход, придуманный Базиле с именами своих рассказчиц: он дает женщинам уменьшительные и даже уничижительные имена, тем самым как бы воздвигая стену между собой, автором, человеком образованным, писателем барокко, и вульгарной чернью, на которую он смотрит свысока. Но именно уничижительные простонародные имена обращали внимание на достоверность рассказываемых сказок. Хотя Базиле называет свой сборник «детским развлечением», в действительности он предназначен для взрослых читателей. Сборника Страпаролы Базиле, скорее всего, не знал, так как сходные сюжеты разработаны авторами различно. Базиле пользовался живой устной традицией и, в общем, в своих пятидесяти сказках достоверно передал итальянские версии; основное содержание и характер изложения у него соответствуют подлинному фольклорному материалу. Но вместе с тем, Базиле не сохраняет всех особенностей фольклорного изложения и вносит собственные черты, чуждые фольклору. Сборник имеет рамочный характер – наподобие «Тысячи и одной ночи». Сказки предваряются моралистическими вводными замечаниями и заключаются пословицами. Сам стиль отличается пестротой, изложение очень капризно и прихотливо: то простое, соответствующее детскому восприятию, то напыщенное и украшенное метафорами, аллегориями, игрой слов, пышными образами и картинами. Сборник Базиле несколько раз переиздавался, даже переводился на литературный итальянский язык.14

Достаточно сложно определить, кто является основоположником авторской сказки. Во французской литературе XVI – XVII веков особенно охотно использовались сказки и рассказы новеллистического и анекдотического характера, но, в целом, рассказывание сказок являлось крестьянским занятием. Однако во второй половине XVII века картина меняется, - сказки входят в моду и рассказываются в целом ряде салонов. Например, Севинье пишет: «Г-жа-де-Куланж очень хотела познакомить нас со сказками, которыми развлекают версальских дам: это называется занимать их. Итак, она занимала нас и рассказывала о зеленом острове, где воспитывали принцессу, которая была прекрасна, как день…Сказка длится добрый час, от многого я избавлю вас».

На рубеже XVII – XVIII веков, в 1697 году во Франции была издана книга «Истории, или Сказки былых времен, с моральными наставлениями». Сборник состоял из восьми сказок: «Спящая красавица», «Красная шапочка», «Синяя борода», «Кот в сапогах», «Феи», «Золушка», «Рике с хохолком», «Мальчик-с-пальчик». В «Посвящении» к сказкам упоминалось имя Пьера Дарманкура, но, как выяснилось позднее, автором этих сказок был его отец, известный поэт, член Французской академии Шарль Перро. Жанровая система в литературе этого периода испытывала большие потрясения. Возник спор между «Старыми» и «Новыми». «Новые» (Ш.Перро, Б.Фонтенель, П.Бейль) стремились к обновлению тематики и литературной формы, отказываясь от античной традиции и активно осваивая богатство национальной фольклорной стихии. «Старые» отвергали сказки и басни, «как презренное искусство», и «сказочная» традиция в чистом виде имела право на существование лишь в низкой, лубочной литературе. Все грубое, народное является вульгарным и не может быть предметом искусства. Настоящий художник лишь тот, кто пишет о возвышенном – о небе, о птицах, о прекрасных женщинах, о любви, о рыцарских подвигах, как это делали писатели и поэты Древней Греции и Рима. Шарль Перро посмел обратиться к народной морали. Основным жанром своего творчества он избрал сказку, которая не признавалась эстетикой классицизма и ею не узаконивалась. Характеризуя оригинальность сказок Ш.Перро, М.В. Разумовская довольно тонко подмечает что «разумность, порядок, точность и простота сказок соответствовали картезианской логике, ей Перро обязан тем, что его произведения являются чудом простоты и ясности. Фантазия, динамика повествования, даже сама поэтичность сказок были строго продуманы по законам рационалистического мышления».15 Выступая против теории «врожденных идей» Р.Декарта, Ш.Перро утверждал, что достоинства человека определяются не его богатством, саном, знатным происхождением, а его личными качествами и способностями. Поэтому бедный сын мельника становится принцем, а терпеливая, трудолюбивая и добродушная Золушка выходит замуж за принца.

Деятельность Перро имела, в сущности, двоякое значение. Для литературы введение сказок означало некоторый отход от «высокой» античной традиции, некоторое «опрощение» искусства, своего рода «снижение стиля». Для фольклора же такое введение сказок в аристократическую среду означало значительные изменения. «Низкий», «простонародный» материал поднимался в аристократические салоны и становился средством развлечения. Соответственно этот материал деформировался и приобретал новые качества, а не усваивался механически. Сложное происхождение вело к сложной стилистической системе.

Во Франции в конце XVII и в начале XVIII века возникает настоящая мода на литературную сказку. Многие современницы Перро увлекались написанием волшебных сказок (Мари-Жанна Леритье де Виллодон, Мари-Катрина де Онуа, Катрин Бернар). «Сказка становится любимым жанром светских салонов и получила совсем новую, не свойственную произведениям Ш.Перро, окраску и назначение. Но последователи французского сказочника больше заботились о развлекательности своих повествований, используя при этом не столько фольклор, сколько литературные источники. Сказочный сюжет стал обрастать лирическими отступлениями, обширными описаниями и диалогами. Иногда они сами придумывали сюжеты, в результате чего первоначальный характер сказки полностью утрачивался»16. Большинство героев подобных сказок – цари, принцессы и короли. События происходят в заколдованных странах, загадочных садах с заколдованными королевнами в виде рыб или ланей. Сюжеты эти были созданы искусственно, тогда как сказки Шарля Перро имели фольклорную основу.

Жанр сказки более всего отвечал характеру писательского таланта Перро, именно он принес славу автору. В предисловии к своим сказкам автор указал на то соединение серьезного и забавного, смешного, которое лежит в основе сказочного жанра: «…Эти безделки вовсе не безделки, а заключают в себе полезную мораль,… и игривый склад повествования был выбран только затем, чтобы они действовали на ум читателя с большей приятностью, вместе и поучая и развлекая».17 Перро придает сказкам морализующий характер. Об этом он сам прямо заявляет в предисловии к собранию своих сказок. Противопоставляя современные ему сказки античным, Шарль Перро говорит: «Я утверждаю даже, что мои рассказы больше заслуживают рассказывания, чем большая часть античных сказок, если рассматривать их в отношении морали, что во всех видах рассказов важнее всего и ради чего они и должны бы создаваться».18

Перро утверждает, что самое важное в сказках – мораль, отсюда его собственные нравоучения, прибавляемые к каждой сказке. Особенно выдвигает он нравоучительное значение сказок для детей; и самим сказкам часто придает специфический, «детский» характер. Но именно «нравоучения» у сказочника обычно не подходят для детского возраста:

Детишкам маленьким не без причин

(А уж особенно девицам,

Красавицам и баловницам),

В пути встречая всяческих мужчин,

Нельзя речей коварных слушать,

Иначе волк их может скушать.

Перро сумел создать волшебную страну, населенную простыми охотниками, дровосеками, бедными женщинами и золушками. Каждая сказка раскрывает суть какой-либо добродетели, и самая ценная из них – это хорошие манеры. Именно они открывают двери во все дворцы, во все сердца. Кот в сапогах – приятный собеседник и ловкий помощник, а без сапог – всего лишь кот. Все сказочные герои побеждают благодаря учтивости, грации и подходящей случаю одежде. Сказочник сумел не просто сохранить фольклорные сюжеты, но расставить акценты в сказках таким образом, чтобы они пришлись по вкусу требовательной аристократической публике. Главную ценность своих сказок автор усматривал в провозглашении самых важных и наиболее приемлемых принципов народной морали, таких как: честность, трудолюбие, великодушие, взаимопомощь, находчивость, благоразумие и смелость.

«Как бы незначительны и как бы причудливы ни были приключения во всех этих историях, - писал Шарль Перро о своих сказках, - нет сомнения, они вызывают в детях желание походить на тех, кого они видят счастливыми, и страх перед теми несчастьями, коим за свою злобу подвергаются злодеи. Не достойны ли похвалы родители, которые своим детям, еще не способным воспринимать истины существенные и ничем не приукрашенные, уже внушают к ним любовь и дают, так сказать, отведать их, облекая в форму рассказов занимательных и приспособленных к их слабому младенческому разумению?… Все это бросаемые в почву семена, которые сначала порождают лишь порывы радости или приступы печали, но впоследствии непременно вызывают к жизни и добрые наклонности».19

Сказки Перро обычно называли «волшебными», но это определение подходит не ко всем сказкам в равной мере. Почти лишена чудесного элемента сказка «Ослиная шкура», где только факт появления фей нарушает абсолютно новеллистический характер повествования, почти отсутствует волшебный элемент и в сказке «Синяя Борода», где только несмываемое кровавое пятно напоминает о чудесном; ослаблен и даже почти снят реалистическим толкованием «чудесный» характер в сказке «Рике-с-хохолком»; в сказке «Красная Шапочка» волшебный элемент проявляется только в разговорах девочки с волком. Таким образом, только сказки «Феи», «Спящая красавица», «Золушка», «Мальчик-с-пальчик», «Кот в сапогах» относятся к волшебным сказкам.

Перро заимствовал свой материал по большей части из устной традиции, но, довольно тонко передавая свои оригиналы в сюжетном смысле, автор не стремился к точности изложения. Его сказки – не записи фольклорных текстов, а своеобразные литературные произведения, иногда ближе, а иногда дальше стоящие к фольклору. Они неоднородны по сложности композиции и по изложению. Наиболее простыми по композиции являются сказки «Феи» и «Красная Шапочка», значительно сложнее – «Золушка» и «Спящая красавица», а наиболее литературным изложением характеризуются сказки «Рике-с-хохолком» и «Ослиная Шкура».

В сказках Перро можно проследить в различных сочетаниях три основных элемента: собственно фольклорную основу – в сюжетах и иногда в словесно-стилистическом оформлении, своеобразную буржуазную окраску – в нравоучениях и во многих деталях бытового характера, и, наконец, аристократическое стремление к изяществу – в описании многих сцен и мотивов и в особенности в характере изложения. Сюжеты сказок Шарля Перро условно можно разделить на две группы: сказки о детях, которые спасаются от злых преследователей и всегда платят добром за причиненное им зло («Мальчик-с-пальчик», «Красная Шапочка», «Золушка»), и романтические истории о любви («Спящая красавица», «Синяя борода»). Животные в сказках говорят человеческим языком, что является одной из примет фольклорной сказки, на богатые традиции которой опирается писатель, создавая свой авторский жанр. Неразрывное единство двух планов повествования – сказочного и реального – составляет одну из характерных особенностей сказок Ш.Перро. Именно благодаря единству фантастического и реального, его произведения легко воспринимаются и понимаются как взрослыми, так и детьми. Как правило, страдания и несчастья положительного героя и его друзей являются переходными и временными, за ними приходят радость, счастье и благополучие. Но радость и счастье не даются даром, не достигаются с помощью волшебных предметов – они приобретаются трудом, стойкостью, мужеством, выступают наградой за стойкость, честность и сообразительность.

В одной солнечной французской провинции жизнь была вовсе не безоблачной. Слишком часто за последние столетия случались неурожаи, гиб от бескормицы скот. Обнищавшие дворяне влачили жалкое существование; их одетые в лохмотья дети бегали босиком; во дворах разрушающихся замков копались куры. Многие простые люди просто умирали с голоду. Но некоторые создания были избавлены от этой печальной участи смертных. Потомки поколений, живших в те времена, когда миром правила магия, продолжали жить среди людей в разных обличьях, обладая волшебной силой. Хотя людские беды не очень-то интересовали их, они время от времени принимали участие в судьбе мужчин и женщин.

В те времена часть Франции, именуемая Оверньи, была пустынна и безрадостна. Высоко в скалистых горах к небу вздымались зубчатые стены замков, окутанные туманом, долины и перевалы отделяли одну деревню от другой. Человек мог всю жизнь прожить в своей долине, не общаясь ни с кем, кроме домочадцев. Такую жизнь прожил и один мельник, оставивший после себя трех сыновей, мельницу, осла и коричневато-белого кота. В мельнице не было никакого прока: в тот год урожай был настолько скудным, что люди пекли хлеб из остатков прошлогоднего ячменя, молотых желудей и корней папоротника. От бесконечной бескормицы осел совсем отощал и пал. И старшие сыновья мельника поступили так, как нередко поступали в те времена бедняки: вышли на большую дорогу и побрели от одной деревни к другой, воруя, что попадалось, или побираясь. Ночевали они в заброшенных амбарах, а то и просто под открытым небом. Младший сын мельника остался в отцовском доме. Он долго смотрел вслед братьям, бредущим по ухабистой дороге, уходящей в горы. Потом пошел к мельнице на берегу ручья, жернова и колеса которой были неподвижны. И даже кот присмирел: он сидел посреди двора, не сводя с юноши настороженных немигающих глаз. Младший сын пристально посмотрел на кота…20

Так начиналась французская народная сказка. Она напоминает о том времени, когда люди и животные были единым сообществом: одни (животные) были родоначальниками других (людей). Древних охотников поражали необычайные способности животных. Люди не имели такого тонкого обоняния, слуха и зрения, такой мгновенной реакции, как животные. Они казались человеку сверхъестественными существами, и он искал у них покровительства. Древние охотники верили, что у каждого человека есть свой тотем, – животное-покровитель – который в трудную минуту придет к нему на помощь. История умалчивает о том, как коту удалось усвоить речь и поведение человека. Рассказчики не задавали себе таких вопросов, живя в мире, где человечеству отводилась весьма незначительная роль, в мире, где действовали непостижимая магия и волшебство. Однако Шарль Перро сумел превратить драматическую и жестокую народную сказку в простую, увлекательную и смешную. Во-первых, он подарил хитрому коту сапоги, которые внесли в сказку большую долю юмора: эти сапоги оказывают коту услугу, когда он охотится в кустарнике, но и мешают ему, когда он, спасаясь от людоеда, превратившегося во льва, выскакивает на крышу. Во-вторых, сказочник перенес действие сказки в свой век и поселил в сказку людоеда. И, наконец, в-третьих, герой сказки Перро не выбросил кота за окно, как это было в народной сказке, а обеспечил его всем необходимым в старости. Почему же и в народной, и в авторской сказке повезло не старшим, а именно младшему брату? В сказках ничего случайного нет. Кот помогает младшему брату потому, что тот не съел его, как поначалу собирался, а сохранил ему жизнь. Герои многих сказок спасают птицу, насекомое, животное или рыбу и те – в благодарность в трудную минуту выручают их. Кроме того, фольклор многих народов мира говорит о младшем брате как обиженном и обездоленном. В сказках передаются древние поверья: в тот период, когда стала рушиться крестьянская община, старшие братья, выходя из нее, чтобы жить своей семьей, забирали с собой лучших лошадей, достойную скотину, отрезали лучшие наделы земли, пока рос младший брат. Младших братьев везде оставляли без наследства, и они вынуждены были добывать его сами. Старшего сына в Западной Европе с детства воспитывали как хозяина, продолжателя рода, а младшему внушали, что ему все равно придется уйти из усадьбы. И потому ему приходилось или идти на военную службу, или принимать духовный сан. Но сказка – это реальность наоборот, поэтому в сказке младшему брату всегда везет, а дураку удается то, что не под силу умным. Волшебные силы в сказке на стороне младшего брата, и именно он, младший сын мельника, женится на принцессе и становится наследником короля.

Сказка «Кот в сапогах» довольно проста по изложению, но это в своем роде плутовской роман: вся сказка стремится показать ловкость кота, рисует его мошеннические проделки, - целью которых является благополучие героя, - даже не осуждая эти проделки. Необыкновенно характерно для сказочника и то, что он не замечает мошеннического характера проделок кота, присоединяясь к выводу, вытекающему из содержания сказки: «Как не велико преимущество пользоваться богатым наследством, переходящим у нас от отца к сыну, для молодых людей искусство и ловкость обыкновенно значат больше, чем нажитые богатства».

Сюжет о хитром коте был обработан многими сказочниками, но только Перро сумел наделить своего героя индивидуальностью и дал ему имя. Сказка, записанная Страпаролой, выдержана в драматических и жестоких тонах, в ней много архаизмов. Сегодня эту сказку читать практически невозможно. Сказка Базиле – прямая ее противоположность – это шедевр многословного бурлеска, но именно многословие делает ее трудной для восприятия. А сказка Шарля Перро хороша и интересна: в простой узор народной сказки он сумел вплести яркие краски своего вымысла.

Наиболее проста по своему характеру сказка о Красной Шапочке.

Жила когда-то в одной деревне девочка, до того хорошенькая, что другой такой не было на свете; мать без памяти любила ее, а еще больше любила ее бабушка. Старушка подарила ей красную шапочку, которая так ей шла, что девочку везде называли Красная Шапочка. Однажды ее мать напекла лепешек и сказала Красной Шапочке: «Сходи, проведай бабушку – я слышала, что она больна. Снеси ей лепешку и горшочек масла».21

Элементарность изложения доведена здесь до предела: почти отсутствует описательный элемент, совершенно нет психологических мотивировок и психологических сцен, до минимума сведено и изображение действия. Изложение очень простое, сообщающее лишь об основных фактах и оживленное диалогами. Собственно говоря, диалоги в сказке и являются основной частью рассказа, причем для них характерны повторения и параллелизмы, типичные для фольклорного повествования (особенно показателен разговор мнимой бабушки с Красной Шапочкой). Многие французские народные сказки используют в названии какую-либо часть одежды, например, «Белый чепец», «Красные туфли», «Зеленая повязка», и другие. Эти детали, хотя и фигурируют в названии, но в рассказе имеют второстепенный характер. Перро совсем не описывает свою героиню, ни лицо ее, ни глаза, ни рост, но само словосочетание «Красная Шапочка», выбранный цвет создают впечатление чего-то целого. Сказке явно придан сугубо «детский» характер: усиленное употребление уменьшительных и ласкательных форм. В изложение внесено и нравоучительное замечание: «Бедная девочка не знала, что это очень опасно – останавливаться в лесу и слушать, что говорит волк». Это замечание служит как бы переходным мостиком к заключительному нравоучению, придуманному самим Перро, тогда как фольклорные сказки о нравоучениях не заботятся. В отличие от версии Перро, которая является древнейшим известным нам текстом этой сказки, в фольклорных записях окончание часто благополучное: Красную шапочку и ее бабушку достают живыми из убитого волка. Возможно, что Перро сознательно не дал такого окончания, так как оно мешало бы его нравоучению.

Сюжет этой сказки имеет очень древние корни. Самая древняя версия «Красной Шапочки» была задумана в воспитательных целях. Древнего человека окружал непонятный, таинственный мир. Чтобы выжить в нем, необходима была строжайшая дисциплина. Поэтому вся жизнь первобытного человека была ограничена множеством запретов. Нельзя было без разрешения питаться той или иной пищей, покидать в одиночку становище, охотиться на то или иное животное. Запрещалось ловить определенных птиц, рвать такую-то траву, купаться в том или ином озере. При нарушении запрета приходили в действие невидимые, злые, могучие силы. Но первобытный миф никогда не кончался гибелью героя. Он не устрашал, а учил выживанию. Герой всегда побеждал врага. Из века в век шла древняя сказка и разошлась по многим странам мира. В некоторых пересказах, как и в сказке Ш.Перро, девочка погибает, но в большинстве сказок хороший конец.

Сказке о Синей Бороде сказочник придает ясно выраженный бытовой характер. Ее герой – богатый дворянин, богатство которого изображается довольно живыми реалистическими чертами. Изображается поездка гостей в загородный замок Синей Бороды и пребывание там; дается детальное описание пребывания соседок и подруг у молодой жены Синей Бороды. Когда жена нарушает запрет, Перро показывает ее душевные колебания, что совершенно не свойственно сказкам фольклорным. С психологической тонкостью изображается и встреча жены с неожиданно приехавшим мужем; объяснение их значительно приукрашено по сравнению с обычным фольклорным материалом. Но сюжетная ткань сказки заметно упрощена: в фольклорных вариантах традиционно речь идет о трех сестрах, две из которых погибают в результате нарушения запрета, а третья, благодаря своей осторожности спасается, оживляет своих сестер и заставляет мужа отнести их, а затем и ее, к родителям. Героем народной сказки является колдун, разбойник, иногда волк или медведь. Перро превращает волшебную сказку в коротенькую повесть или новеллу, сохраняя лишь слабые следы «чудесности». К сказке прилагаются два нравоучения. Первое вполне естественно примыкает к содержанию сказки и говорит о губительности любопытства, а второе – шутливого характера и представляет собой насмешку автора над современными ему семейными нравами.

Намного сложнее и фантастичнее версия Шарля Перро о Мальчике-с-пальчик. Изложение этого сюжета далеко уходит от фольклора, начиная уже с шутки о многочисленных детях дровосека: «Можно удивляться, как это у дровосека за такое короткое время было столько детей, но его жена была проворна, и меньше двух зараз у нее не бывало».

Разговор родителей перед уходом детей в лес передается очень подробно, с психологическими тонкостями, точно так же как и их настроение после того, как они получили долг от своего сеньора и хорошо поужинали. Абсолютно нетипичным для фольклорного текста является такое, например, замечание о дровосеке: «Как и многие другие, он очень любил женщин, которые дело говорят, но думал, что уж очень докучливы те, которые всегда дело говорят». Не свойственными для фольклора являются подробные и картинные описания наружности дочерей людоеда, ночи в лесу, чувств главных героев: «Она упала в обморок (так как это первое средство, к которому прибегают почти все женщины в этих случаях)», или: «Добрая женщина ужасно перепугалась и отдала ему все, что у нее было, потому что этот людоед, хоть он и ел маленьких детей, но был ей очень хорошим мужем». Эти замечания придают изложению бытовой, даже юмористический характер. В шутливом тоне дается и нравоучение к этой сказке. Таким образом, Перро превратил волшебную сказку в новеллистическое повествование с юмористическим оттенком.

«Золушка» отличается ярко выраженным светским характером. Повествование достаточно гладкое, изящество изложения намеренно подчеркнуто. Отец Золушки – «благородный человек», дочери ее мачехи – «барышни», в комнатах у них паркетные полы, самые модные кровати и зеркала, они занимаются выбором нарядов и причесок. Описание того, как крестная наряжает Золушку и дает ей карету и слуг, опирается на фольклорный материал, но дано у Перро значительно подробнее и литературно утонченнее. То же следует сказать и о появлении Золушки на балу.

Но вернемся к древним корням сказки. Во многих вариантах сказки о Золушке девочка делает одно и то же: забивается в уголок камина, садится прямо в золу. Эта древняя поза девушки может рассказать о многом. В древности очаг был фактически всем для человека. Костер не только грел, охранял, кормил, но и объединял людей. У теплого, яркого, живого огня все члены племени собирались для того, чтобы поделиться событиями дня. Очаг был колыбелью речи. Огонь так много дал людям, что они стали поклоняться ему, как какому-то сверхъестественному существу. Но ухаживать за ним имел право далеко не каждый. Именно самая младшая, самая невинная, самая чистая девушка по закону рода поддерживала огонь Она была первой жрицей огня. Но в древних, архаичных текстах просто не могло быть и речи о падчерицах и мачехах. Эти персонажи появились много позже, когда изменились родоплеменные отношения между людьми. Несколько поколений близких родственников стали выделяться из рода в большую патриархальную семью. Мужчины стали брать себе в жены женщин из других, чужих родов. Эти женщины в случае смерти матери назывались мачехами. Вражда разных родов лежит в основе гнева мачехи на падчерицу. Они с Золушкой враги уже потому, что чужие. Сказки всех народов мира очень хорошо показывают их противоположность. У этих героев даже помощники разные. Падчерицам помогают священные (тотемные) животные, чудесные силы, волшебные родственники. Симпатии сказочников всегда были на стороне бедной падчерицы. И почти во всех сказках один и тот же конец – благодаря помощи волшебных сил девушка находит себе жениха. И это было единственным спасением для падчерицы: только выйдя замуж она избавлялась от гнета неродной матери.

Светскость творчества Шарля Перро наиболее ярко отражена в сказке «Спящая красавица». Здесь, как и в сказке о Золушке, большую роль играют бытовые детали, описания и психологические характеристики героев. Например, принцесса «была очень живая и немного легкомысленная»; «молодой и влюбленный принц всегда держится молодцом». Некоторые детали бытового характера изображаются автором юмористически: «прыщеватые носы и красные рожи привратников», аппетит проснувшихся придворных.

Наконец, сказке «Рике-с-хохолком» придан чисто литературный характер. В фольклоре известны многочисленные рассказы о женихе, имеющем образ животного («Царевич-волк», «Царевич-рак», «Царевич-лягушка», «Царевич-козел» и др.), и любовь девушки возвращает обычно такому заколдованному герою его человеческий облик. Но Перро предлагает более сложную, но менее волшебную картину: Рике не превращен в животное, а только очень некрасив; и вместе с тем его красавица-невеста отличается отсутствием ума, причем он может сделать ее умной, а она его – красивым. Это превращение Сказочник объясняет достаточно рационально: «Кое-кто говорит, что это вовсе не чары фей так его переделали, но что одна любовь виновата в этом превращении. Говорят, что когда принцесса хорошенько подумала о постоянстве своего возлюбленного, о его скромности, о всех добрых сторонах его души и его ума, она после этого больше уж не видела кривого его тела и безобразного его лица». Изложение событий в сказке необыкновенно пространно, особенно подробно изложены разговоры Рике с принцессой, и изложены не так, как это бывает в народных сказках, перед нами искусные и остроумные разговоры светских людей.

Из древних сказаний известно, что среди людей именно женщины лучше всего могли призывать себе на помощь магическую силу. Женщину всегда окутывала аура могущества и власти, какой бы убогой она не была – и в этом нет ничего удивительного, ведь именно в женском теле таится загадка жизни. Наверное, именно поэтому самой «сказочной среди сказок» Перро считается «Ослиная Шкура». Эта сказка пригодилась Перро в борьбе со «старыми». Он доказывал, что новое время дает и новые темы. Вместо рыцарских романов или сюжетов на библейские мотивы Перро рассказывал о благородстве, о внутренней красоте человека, о его деловитости, о труде, предприимчивости. Используя для этого новые средства и новый жанр – сказочный, Шарль Перро пишет свою волшебную историю не в стихах, а в прозе. Существует около семидесяти шести вариантов сказки «Ослиная Шкура». Этот сюжет включили в свои издания и Страпарола, и Базиле. В волшебных сказках разных народов часто встречается образ немытого, грязного, неопрятного человека. Старинная бретонская сказка «Принцесса Маракаса и птица Дрейден» начинается так: «Жил когда-то во Франции король и у него было три сына. Старший и средний были и собой хороши, и сильны, и здоровы. А младший вырос тщедушным и хилым. По целым дням он сидел у очага, весь в золе и пепле. Его так и звали Людуэн, что по-бретонски значит «Замарашка». Или, например, в сказке «Золушка»: «Справив работу, она забивалась в уголок камина, садилась прямо в золу, отчего домашние называли ее обычно Замарашкой». В сказке «Ослиная Шкура» это звучит следующим образом: «Инфанта расцеловала свою крестную, просила не оставлять ее, облачилась в противную ослиную шкуру, вымазалась сажей из трубы и, никем не замеченная, покинула роскошный дворец». Все приведенные волшебные истории пытаются рассказать о тех далеких временах, когда с помощью грязи, золы, пепла и дыма люди пытались спрятаться от злых духов. Именно здесь кроется ключ к образу Ослиной Шкуры. Ей предстояло выйти замуж и стать матерью, а если не обмануть злых духов, они могли помешать счастью девушки. Сказка «Ослиная Шкура» - еще одно подтверждение тому, как бережно относился Ш.Перро к фольклорным источникам.

Вот таким пестрым предстает перед нами мир сказок Шарля Перро. Фольклорные сюжеты – и литературное их оформление, установка на развлекательность – и моралистические выводы, юмористическое, иногда грубоватое изложение – и галантная салонная поэзия. Рядом с Перро, отчасти независимо от него, отчасти под его непосредственным влиянием, возникает целый ряд других сказочников. Сказочное наследие Ш.Перро оказало заметное влияние на творчество братьев Гримм, В.Гауфа, Г.-Х.Андерсена и других сказочников. Интерес к фольклору, к народным сказкам и легендам дал огромный толчок развитию авторской сказки.

Братья Гримм, Якоб и Вильгельм в первую очередь известны как основоположники науки об истории и культуре Германии. Всемирную известность им принесли «Детские и семейные сказки», изданные в 1815 году.

Эпоха романтизма создала промежуточную ступень между народной и литературной сказкой. Появился жанр фольклористической сказки – литературной записи сказки народной, трансформированной.22 Непосредственным предшественником бр. Гримм был Ф.О.Рунге. Сказка не должна читаться, утверждал этот писатель, ее следует рассказывать. Восхищенные его примером, бр.Гримм в 1806 году начали собирать на севере и юге Германии народные сказки. Они не обрабатывали сказки, ничего не добавляли от себя, не опуская какого-либо обстоятельства или традиционной черты, передавали содержание точь-в-точь, как восприняли его. Найденные сюжеты при непосредственной подготовке к изданиям подгонялись под идеальную структуру, разработанную Ф.О.Рунге, главным образом контаминацией вариантами или аналогичными литературными образцами: из книг брались сюжеты, соответствующие этому идеалу, а запись производилась лишь со слов начитанных и красноречивых рассказчиков. В результате сказки стали обретать особую стилистическую форму. Гриммы, особенно Якоб, чрезвычайно строго относились к тому, чтобы сказки оставались подлинными, народными, чтобы в их пересказ не вкрались никакие искажения, переделки на современный лад, на собственный вкус. Якоб настаивал на полнейшей фольклорной достоверности. Вильгельм же, более поэт, нежели ученый, ратовал за художественную обработку материала. Но разногласия эти подарили миру особые тексты гриммовских сказок, которые совмещают в себе добросовестную научную достоверность и авторское единство поэтического стиля. Записывая сказки со слов разных людей, они оставляли в неприкосновенности строй языка, композицию, сам дух сказки, но пересказывали ее по-своему, творчески. Братья нашли свой единый стиль – живой, простодушный, степенный, иногда лукавый. Благодаря этому их сказочные сборники стали не просто этнографическим научным трудом, но явлением в немецкой романтической литературе. Своеобразие немецкой народной сказки, сохраненное братьями Гримм, заключается в том, что в ней человеческими свойствами - говорить, мыслить, действовать – наделены не только животные и растения, но также неодушевленные предметы, которые к тому же передвигаются с места на место.

Жила-была одна старушка, старая-престарая. Восемьдесят лет ей было. Пошла старушка на огород, собрала целое блюдо бобов и решила их сварить. «Вот, - думает, - сварю бобы и пообедаю». Растопила она плиту и, чтобы огонь разгорелся получше, подбросила в топку пучок соломы. А потом стала сыпать в горшок бобы. Вот тут-то все и началось. Когда сыпала она бобы в горшок, один боб взял да и упал на пол. Упал и лежит рядом с соломинкой. И сюда же, на пол, выскочил из печки раскаленный уголек.

Сопоставляя метод сказочного мышления ребенка, Г.Гейне писал: «Лишь благодаря такой глубине созерцательной жизни, благодаря «непосредственности» возникла немецкая волшебная сказка, своеобразие которой состоит в том, что не только животные и растения, но и предметы, кажущиеся совершенно неодушевленными, говорят и действуют. Мечтательному и наивному народу, в тишине и уюте его низеньких лесных и горных хижин, открылась внутренняя жизнь этих предметов, они приобрели неотторжимую от них, последовательную индивидуальность, восхитительную смесь фантастической прелести и чисто человеческого мышления; и вот мы встречаем в сказках чудесные и вместе с тем совершенно непонятные нам вещи: иголка с булавкой уходят от портного и в темноте сбиваются с дороги; соломинка и уголек терпят крушение, переправляясь через ручей… по тем же причинам так бесконечно значительна наша жизнь в детские годы: в то время все для нас одинаково важно, мы все слышим, все видим, все наши впечатления соразмерны, тогда как впоследствии мы проявляем больше преднамеренности».23

В поисках старинных основ немецкой традиции Гриммы обращаются к мифу, к романтической мифологии, которая решающим образом определила содержание их мифологической теории, без которой нельзя понять, чем была для Гриммов сказка: «Сказания не только результат самовыражения мифа; они формируются под воздействием истории, которая возникает из лона сказки. Эта связь необходима. Миф заполняет пробелы в немецкой истории, а сказки – обломки мифа».24

Став в свое время лучшими знатоками европейской фольклорной традиции, Гриммы собрали, обработали и издали наиболее распространенные и типичные сюжеты, составляющие мифопоэтический фундамент культуры и литературы Европы. Они создали первый литературно достоверный стилистический образец книжной литературной сказки, которая определила пути и судьбы книжных форм фольклора, их влияние на устные, первичные формы и на литературные и на предметно-бытовые формы европейской культуры. Само понятие сказки сложилось на основе гриммовского книжно-литературного образца. «Сказка – это рассказ или история в том виде, в каком она преподнесена в детских и домашних сказках братьями Гримм».25

Сказки братьев Гримм имеют некоторые общие композиционные и стилистические приметы, которые не позволяют спутать их с какими-либо иными. Авторы редко используют традиционные зачины («жили-были», «в некотором царстве, в некотором государстве…») и дидактические морализаторские концовки. Герои их бытовых сказок чаще всего обычные люди - крестьяне, мастеровые, ремесленники, солдаты. Они оказываются в ситуациях, которые легко можно представить. Граница между сказкой и жизнью фактически скрыта, незаметна. Многие сюжеты перекликаются с сюжетами сказок Ш.Перро: «Красная Шапочка», «Золушка», «Шиповничек» и «Мальчик-с пальчик».

Попробуем выявить сходства и различия в сюжетной организации и характеристике героев сказок Ш.Перро и бр.Гримм.

Как и сказка Ш.Перро, история о маленькой девочке, рассказанная Гриммами, незамысловата. «Жила когда-то в одной деревне девочка, до того хорошенькая, что другой такой не было на свете; мать без памяти любила ее, а еще больше любила ее бабушка. Старушка подарила ей красную шапочку, которая так ей шла, что девочку везде называли Красная Шапочка. Однажды ее мать напекла лепешек и сказала Красной Шапочке: «Сходи, проведай бабушку – я слышала, что она больна. Снеси ей лепешку и горшочек масла», - так начинается сказка, написанная Ш.Перро. «Жила-была одна маленькая девочка. Все ее очень любили. А больше всех любила девочку ее старая бабушка, которая только и думала, чем бы порадовать свою внучку. Однажды подарила ей бабушка красную бархатную шапочку. С тех пор девочку так и прозвали – Красная Шапочка. Как-то раз мать позвала дочку и сказала ей:

- Красная Шапочка, вот тебе пирог с вишнями и бутылка молока. Отнеси бабушке, да смотри, не заблудись в лесу» - с таких слов начинается история братьев Гримм. Очень похожи и абсолютно не похожи эти две сказки. Портреты, созданные братьями Гримм, более интересны. Сказочники подробнее описывают путешествие маленькой девочки и даже называют те цветы, которые привлекли ее внимание. В сказке Ш.Перро все описания гораздо схематичнее. Суть его сказки сосредоточена в прилагаемой морали, тогда как сказка бр.Гримм обходится без прямого морализирования. Окончание сказки бр. Гримм тоже явно отличается от истории Ш.Перро. Гриммы вводят охотника, который спасает Красную Шапочку и ее бабушку.

Сюжет сказки о Золушке у бр. Гримм так же расширен и несколько видоизменен. В отличие от Золушки Перро, героиня Гриммов имеет далеко не дворянское происхождение – она купеческая дочка. Нет у нее крестной феи, но зато есть маленькая белая птичка, которая «постоянно прилетала на могилу матери бедной девушки и исполняла все ее желания». На помощь Золушке прилетают птицы, помогают выполнить трудные задания, которые дает мачеха. А маленькая белая птичка дарит девушке бальное платье и туфли. Мы не увидим в сказке братьев Гримм хороших манер и светских бесед, нет здесь аристократической галантности и счастливого завершения сказки. История Гриммов заканчивается следующим образом: «Так и остались сестры слепыми на всю жизнь в наказание за свою злобу и лукавство». Это тоже мораль, но мораль крестьянская, далекая от светских салонов.

Доброта, трудолюбие, ум, сметливость, храбрость и самоотверженность оказываются основаниями для преодоления невзгод, несправедливости и злобы. Пословицы, поговорки, присказки используются братьями Гримм с большим тактом, органически входят в речь героев, делая повествование увлекательнее, ярче, но не перегружая его. Простота, прозрачность сюжетного действия и глубина морально-этического содержания – главные отличительные особенности сказок братьев Гримм.

Итак, определение понятия «сказка» и в особенности «литературная сказка» связано, в первую очередь, с осмыслением закономерностей историко-фольклорного процесса XVII – XIX веков, когда традиционное народно-поэтическое творчество уходит на периферию культурной жизни Европы. «Вообще в новое время литература опять обращается к фольклору, хотя это имеет различные причины и разный характер. В его основе могут лежать и религиозно-реформаторские, и социальные, и романтические идеи, но в целом данный процесс всегда связан с преодолением рамок традиционного словесного искусства, устаревших и становящихся тесными. Он приводит к появлению в литературе новых форм и жанров, к обогащению и обновлению их содержания», - пишет С.Ю.Неклюдов.26 Теоретической основой исследования поэтики литературной сказки, выявления сходства и различия между народными и литературными жанрами сказок являются общие закономерности взаимодействия между двумя видами искусства слова – устным народным творчеством и литературой. «Авторская сказка и народная сказка принадлежат к разным видам искусства, их главное различие связано с определением оппозиции «литература – фольклор». Такие признаки фольклора, как устность, вариативность, анонимность, синкретизм, коллективность, определившие «инертность» поэтики народного творчества и гармоничное сочетание традиционности и импровизации, присущие сказочному виду народного эпоса, по-разному воспринимаются и развиваются в авторских сказках».27 Общее направление сюжета, нравственная философия сказки сохраняются в литературном варианте, но происходит их развитие и видоизменение с учетом особенностей художественного мира того или иного автора или произведения. Разные проявления «литературности» просматриваются в произведениях всех авторов-сказочников. Это связано и со временем создания произведения, и с идейно-эстетическими воззрениями автора, и его стилем. Литературная сказка отличается иными взаимоотношениями волшебства и реальности, большей детализацией повествования, психологической глубиной характеров, более сложным хронотопом. Исследователи не раз отмечали усложненность художественного мира литературной сказки, связь с современностью и древнейшими архетипами, подчеркивали, что способы моделирования мира, художественного времени и пространства авторской сказки опираются в первую очередь на традиционную народную сказку, но одновременно связаны и с другими литературными традициями.

Глава 3.