Глава 16. Гарри остается дома и, когда через три дня Лаванда перестает к нему заглядывать, все еще никуда не выходит

Глава 16 (Перевод Elen)

Гарри остается дома и, когда через три дня Лаванда перестает к нему заглядывать, все еще никуда не выходит, даже в бакалейную лавку, потому что Малфой до сих пор не проснулся.
По ночам он, в перерывах между детским плачем, сидит на кровати и держит Малфоя за холодную и влажную руку, нежно ее сжимая. Вытирает пот со лба Малфоя и смотрит на его грудь, чтобы удостовериться, что того не мучает лихорадка, что он все еще дышит.
Изредка Малфой вздыхает или стонет, но так и не просыпается. Порой мечется, толкается и пинается, но не просыпается. Когда он приоткрывает рот и шумно вдыхает, Гарри подносит ему стакан с водой, трясет за плечи, пытаясь разбудить, но это не помогает.
– Гарри, – зовет Гермиона, касаясь его плеча. – Гарри, иди и поужинай.
Он качает головой.
Гермиона приходит раз в день, может быть чаще. Он слышит, как она убирается и разговаривает с детьми, иногда заходя, чтобы помочь Гарри с младенцем. Малфой все так же лежит на кровати, слабый и безжизненный, даже когда Гарри устраивает его полусидя, опершись на изголовье кровати, чтобы он мог покормить ребенка.
– Видел бы ты себя сейчас, – бормочет Гарри, держа малыша у груди Малфоя. Это – мальчик, и Гарри смотрит на ребенка, на его красное сморщенное личико и думает «Джеймс», но без Малфоя, проснувшегося и подтвердившего имя, это всего лишь надежда.
Гермиона стоит на пороге, держа на подносе ужин.
– Я принесла сюда. Пожалуйста, съешь что-нибудь, Гарри. Прими душ. Я посмотрю за ребенком. Все будет хорошо. С Малфоем все будет хорошо. Лаванда сказала, что прямо сейчас мы ничего не можем сделать … его… состояние… он будет в порядке. Он же Малфой. Он никогда не сдается.
Гарри, грустно улыбаясь, долго смотрит на Малфоя на его посеревшую кожу, капельки пота, собравшиеся на лбу. Щеки ввалились, хотя живот все еще большой. Пальцы вцепились в простыню, глаза плотно закрыты. Гарри знает: Малфою больно. Ему хочется сделать что-нибудь большее, чем просто ждать.
Он быстро принимает душ, лишь бы смыть грязь с тела и охладить кожу под струями воды, прежде чем вернуться. Затем с жадностью съедает ужин и берет ребенка, который снова начинает плакать. Затем выходит в холл, не отходя далеко от Малфоя – мало ли что может случиться, – но вполне достаточно, чтобы Виола, Абрахас и Пирра знали, что он не бросил их. Они в порядке, они могут позаботься о себе с помощью Гермионы, смотрят телевизор, ходят играть в парк. На следующий день или на неделе - он не знает, сколько всего прошло времени - Гарри видит как Пирра во дворе, развешивает белье, постиранное с помощью Гермионы и, догадывается он, Джинни, видя мелькающую рыжую голову
– Я скучаю по тебе, – говорит он Малфою каждую ночь. – Я люблю тебя. Проклятье, Малфой, поправляйся, – умоляет он.
Ему хочется поцеловать Малфоя, но он не может позволить себе ничего большего, чем целомудренный поцелуй в горячий, соленый от пота лоб. Он мажет ему губы бальзамом, который принесла Гермиона, и меняет мантию при помощи Левикорпуса.
Малфой пахнет ужасно: кровью, мочой, потом и еще какой-то гадостью.
– Тебе надо помыть его, приятель, – однажды говорит Рон.
Гарри уже не может сказать, сколько прошло дней. Часы, проведенные в ожидании, когда Малфой проснется, превращаются в дни, когда ребенок плачет, не переставая, часто он видит Гермиону или Рона или кого-то из Уизли или сразу двоих или даже Луну или Лаванду, которые приходят помогать. Абрахас и Пирра еще не вернулись в Хогвартс, как и Виола в свою маггловскую школу, значит прошло не более недели или двух, но казалось, что прошла вечность.
Ребенок спит, но Гарри оставляет дверь в ванную открытой, чтобы он мог слышать каждый шум в случае чего. Раздевать Малфоя тяжело, как с Левикорпусом, так и без него, но Гарри не смеет попытаться наложить раздевающие чары, он слишком беспокоится о здоровье Малфоя. Если его лицо выглядит ужасно, то тело выглядит и того хуже. Гарри старается не думать об этом, когда опускает Малфоя в прохладную воду.
Малфой дрожит. Гарри шумно вздыхает, надеясь, ожидая, но ничего не происходит. Он медленно выдыхает и зачерпывает пригоршню воды, а затем выливает ее на грудь Малфоя, живот и руки. Вода усиливает звуки, изданные каждой струйкой, каждой каплей, каждого легкого стука, каждого сонного вдоха Малфоя.
Вода розовеет и начинает пахнуть кровью, этот запах смешивается со слабым запахом цветочного мыла, исходящего от куска, которым Гарри трет кожу Малфоя, такую бледную, что кажется почти прозрачной под грубым искусственным светом.
Он слышит, как еле слышно ворочается ребенок, а затем как шевельнулся Малфой, звучно застонав. Разрываясь, он остается с Малфоем, потому что не уверен, что безвольное тело не соскользнет в воду и не утонет.
– Драко? – зовет он.
Его сердце замирает, когда глаза открываются и губы размыкаются, шепча:
– Поттер?

* * *

Малфой поправляется. Гарри покупает ему шоколадный пирог и тыквенный сок, и они едят в постели. Он улыбается, когда смотрит на Малфоя. Он трогает его руки, шею, колени, радуясь, что лихорадка отступила.
Драко отдыхает и теперь, когда проснулся, жалуется на скуку между приступами детского плача.
– Ты уже дал ему имя? – спрашивает Малфой, глядя сквозь прикрытые глаза, как младенец сосет сосок, и бросает быстрый взгляд на Гарри.
– Нет, – отвечает Гарри, и Малфой усмехается ему.
– Я слышал тебя, – говорит он, растягивая слова, все еще скрипучим голосом, – я точно знаю, как ты хочешь назвать его, Поттер.
К лицу Гарри приливает кровь, ему кажется, что воздух в комнате стал более спертым, чем был до этого.
– Поэтому назовем его Джеймсом, – говорит Малфой, – это имя кажется подходящим для последнего ребенка.
Малфой чувствует себя достаточно хорошо, для того, чтобы потихоньку передвигаться по дому за день до того, как Пирра и Абрахас возвращаются в Хогвартс. Он помогает им собирать вещи, отправляет Поттера на Диагон Аллею в последний момент, когда выясняется, что Абрахас забыл купить необходимый ему учебник по чарам, затем в магазин, когда у них заканчивается масло и джем. Гарри чувствует облегчение, занимаясь этими делами, означающими, что все идет нормально в его большой, пополнившейся новым членом семье.
Он не слишком хорошо спит, но теперь, когда Малфой пришел в себя и ночами поднимается к плачущему ребенку, чтобы покачать его или подержать, если тот отрыгивает, или сменить испачканный подгузник, или покормить, почти высыпается.
– Почему я не могу поехать в Хогвартс? – скулит Виола, слоняясь по дому. – Я не хочу ходить в маггловскую школу в этом году. Это скучно.
– Ты поедешь в следующем году, – говорит ей Гарри.
В гостиной, где разбросаны мантии и учебники старших детей, он видит, как Малфой тайком - как будто Гарри не знает этого - прячет шоколад и другие сладости на дно сундука Абрахаса.
После того, как Виола вернулась в свою школу, Гарри выходит на работу в Министерство. Его стол завален множеством папок. Он смотрит на Рона, сочувственно улыбающегося в ответ
– Тебя отправляют на учения, полагаю, в наказание за твой затянувшийся отпуск. Прости, дружище.
Гарри не возражает. Это прекрасная возможность поменять обстановку после возни с плачущим ребенком и готовки каждые несколько часов. Он откидывается на спинку кресла и вздыхает счастливо.
Однажды в начале декабря он возвращается домой, вешает пальто на вешалку и скидывает грязные ботинки, оставляя на полу в фойе грязные лужи. В доме стоит нереальная тишина, не слышится ни одного звука со стороны вечно бубнящего телевизора.
– Привет, – окликает он, его желудок начинает переворачиваться и скручиваться в тугой узел. В последний раз подобная тишина царила в доме, когда Малфой ушел. – Эй, есть кто дома?
– Поднимайся сюда! – кричит Виола, выглядывая в холл из их с Малфоем спальни.
Он кидается вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и врывается в спальню. И едва не падает на пол, когда видит Малфоя лежащим в постели, белее простыни и неподвижного. Ниже его паха расплылось красное пятно, просочившееся сквозь простыню, настолько темное, что почти черное.
Виола смотрит на него, ее брови изогнуты, заплаканные глаза широко открыты.
– Отец… папочка… я пришла из школы, а он лежал вот так и…
– Все в порядке, – говорит Гарри, обнимая ее одной рукой, подходит к Малфою, и не в состоянии сказать ничего другого: – Все в порядке.

* * *

Малфой не поправляется, но его состояние и не ухудшается.
Лаванда приходит каждый день к четырем часам со своей кожаной сумкой с зельями и инструментами, некоторые из которых больше похожи на средневековые орудия пытки, чем используемые в медицинских целях. Она щелкает языком, надавливая пальцами Малфою на живот, осматривает его, он стонет или слабо жалуется, но, судя по его мутному взгляду, вряд ли осознает ее присутствие.
Гарри терпеливо ждет, когда она назовет лекарство или заклинание или что-нибудь еще.
– Зелье, которое он принял, разрушительно подействовало на его внутренние органы. У него кровотечение – внутреннее и очень сильное геморроидальное. Боже, Гарри, он плох.
– Ладно, скажи мне, что делать! – рявкает Гарри.
– Я не знаю! – выкрикивает Лаванда.
Джеймс начинает плакать, Гарри берет его на руки и принимается укачивать, прохаживаясь по кухне, раскачиваясь на каждом шаге, чтобы успокоить ребенка.
– Скажи мне, что сделать, чтобы он поправился, – требует Гарри.
– Думаю, что тебе это не удастся, – медленно говорит Лаванда. – Прости. Это… это очень тяжело.
Она хмурится, тяжело вздыхает и немного погодя уходит, не сказав больше ни слова.
Гермиона встречает Абрахаса и Пирру на вокзале, когда начинаются рождественские каникулы. Она, Рон, Питер, а теперь и Пол, приходят на ужин. У Гарри нет аппетита, несмотря на то, что из кастрюли вкусно пахнет: Гермиона приготовила цыпленка с карри, шпинатом и картофелем.
Они едят в тяжелом молчании, иногда прерываемом разговором о погоде или каникулах. О Малфое не упоминают, и лишь когда Гарри помогает Гермионе мыть посуду, она спрашивает:
– Все в порядке?
– Да, – бормочет Гарри.
Рон смотрит на него долгим и тяжелым взглядом, неловко кладет ему руку на плечо:
– Я знаю… Ну, я имею в виду, я все еще ненавижу Малфоя, но…
– Все хорошо, – повторяет Гарри. – Все будет хорошо. Я постараюсь, чтобы все было хорошо.
Малфой пропускает Рождество, вместо этого он лежит и спит в их кровати. Гарри тяжело засыпает, поскольку боится проснуться рядом с мертвым, окоченевшим Малфоем, смотрящим остекленевшими серыми глазами в потолок, но боится он и того, что Малфой может умереть в одиночестве.
– Я сделаю все, чтобы ты поправился, – обещает он, сжимая руку Малфоя. Он подносит ко рту его ладонь и целует ее. – Клянусь, я сделаю все, что потребуется, Драко.
Тот моргает, его губы изгибаются. Он начинает говорить, но слова такие неразборчивые, что Гарри ничего не понимает.
– Шшш, – шепчет он, приложив палец к губам Малфоя. – Просто отдыхай.
Гарри не возвращается на работу до тех пор, пока Стеббинс не вызывает его через камин однажды вечером и не грозит уволить из действующего аврорского отряда. Его трясет, и голос тоже дрожит, но он говорит, что выйдет на работу в понедельник.
Джинни предлагает попробовать нанять Добби. В середине февраля после торжественного и стоически перенесенного обеда по случаю дня рождения Виолы, которой исполнилось одиннадцать, он просит Джинни задержаться и присмотреть за Виолой и Джеймсом.
– Мне нужно отлучиться, – говорит он.
– Все в порядке, – отвечает Джинни. – Тебе не надо ничего объяснять, Гарри. Сходи куда-нибудь. Никто никуда не уйдет.
Ему не надо упоминать о своем беспокойстве за Малфоя, что в любой момент с тем может что-то случиться. Он едва ест, почти не пьет, только спит, иногда стонет, иногда у него достаточно сил, чтобы добраться до туалета, но как-то вечером на прошлой неделе Гарри услышал грохот и понял, что Малфой, сделав это, упал на покрытый плиткой пол и ударился об него головой.
Он аппарирует на вершину холма близ Хогвартса и тащится сквозь холодный грязный дождь, даже не побеспокоившись наколдовать зонтик. Он позволяет ледяным каплям стекать по лицу, чувствуя, как холод просачивается в тело, как он заболевает.
Домашние эльфы удивлены, увидев его, но некоторые узнают. Они таращатся на него, пока он не слышит знакомый голос «Гарри Поттер!» и его рот изгибается в слабой улыбке.
– Добби, у меня есть к тебе предложение, – говорит Гарри. Он называет эльфу свои условия по оплате – семь сиклей в месяц и пара носков. Тот с радостью соглашается, низко кланяясь и кусая свои пальцы, и исчезает даже раньше, чем Гарри успевает поблагодарить его.
Назад, к главной лестнице, ведущей в Большой Зал и к воротам замка, Гарри идет через подземелья. В этот час в холле прогуливается несколько студентов, но в основном все уже в постели. Мысль навестить Абрахаса и Пирру проносится у него в голове, но он решает, что это не очень хорошая идея, да и слишком поздно уже.
Закутавшись в пальто, он подходит к входной двери, когда его останавливает голос.
– О чем Вы думали, прокрадываясь сюда, Поттер? – шипит Снейп у него за спиной.
Гарри на какой-то миг застывает на месте, затем медленно поворачивается к Снейпу, понимая, что что-то проясняется у него в голове.
– У Вас есть немного времени, сэр? – спрашивает он.

* * *

Малфой пропускает многое.
Первые слова Джеймса, первые шаги, которые сын делает, цепляясь за диван и стулья, пока Поттер смотрит после работы телевизор, быстро поедая ужин, прежде чем пойти проверить Малфоя. Джеймс улыбается Гарри, который хлопает в ладоши и говорит, что гордится им, но ему не хватает Малфоя, тоже наблюдающего за этим.
Он пропускает первый день рождения Джеймса, когда Гарри испек шоколадный пирог, надеясь выманить им Малфоя из глубокого сна. Добби украсил его толстыми желтыми свечками, и Джеймс недоверчиво смотрел на пирог до тех пор, пока Гарри, Виола, Абрахас и Пирра не помогают ему задуть свечи.
Он пропускает отъезд Виолы в Хогвартс. Когда Гарри читает ему письмо, полученное Виолой за подписью МакГонагалл, Малфой смотрит на него затуманенными глазами, а когда дочка тоже перечитывает его вслух, волнуясь оттого, что вскоре присоединится к старшим брату и сестре, он может выдавить только неопределенную улыбку, его сознание, как это часто бывало, измученное тупой тянущей болью в теле, где-то далеко отсюда.
Он пропускает распечатывание письма от Виолы, в котором она сообщает, что распределена в Слизерин. Когда Гарри читает его, новость уже устарела: письмо от Пирры пришло днем раньше, более быстрое, своевременное, с маленькой припиской, что Абрахас выглядит не очень довольным тем, что сестра оказалась на его факультете.
Он пропускает второе Рождество, но теперь уже Гарри привык к беспокойству, сидящему у него внутри, к тому, что Малфой может умереть в любой момент. Он почти ждет этого, но тот цепляется за жизнь. Однажды в январе Гарри просыпается от странного прикосновения, от того что кто-то потирает его руку. Он просыпается и трет глаза, схватывая очки с тумбочки, прежде чем понимает, что это Малфой царапает ему руку, неистово, жестко и более сильно, чем Гарри мог ожидать.
Он поддерживает Малфоя, рыдающего и дрожащего, способного произнести лишь:
– Останови это.
А затем сворачивается клубочком и засыпает, все еще содрогаясь от спазмов.
Гарри пытается не забывать посылать сладости детям, но чаще Добби напоминает ему о печенье и шоколадках, которые необходимо отправить вместе с краткими письмами:

Ничего нового. Я в порядке, Джеймс учится самостоятельно включать телевизор. С папочкой все нормально.

На весенние каникулы Пирра остается в Хогвартсе. Гарри чувствует сладкую горечь оттого, что она выросла, у нее свои друзья, но в то же время, он помнит ее плачущим ребенком, свернувшимся у него на руках, настолько маленькой, что она легко могла уместиться на его коленях.
Абрахас возвращается домой и вытаскивает из кармана измятое письмо
– Профессор Снейп сказал, что это для тебя, – бормочет он.

Я провел последнее тестирование зелья, скоро оно будет готово.

В груди Гарри оживает надежда.
Когда дети возвращаются домой в июне, Виола передает посылку от Снейпа.
– Не знаю, что он хотел передать тебе, – говорит она, – но он сказал, что это важно.
Гарри разрывает бумагу, откупоривает пузырек и бросается вверх по лестнице, чтобы дать это Малфою.