Глава 12. Листва ударила по глазам, ветки оцарапали лицо

Листва ударила по глазам, ветки оцарапали лицо. Внизу промелькнули тела мертвых гномов. Лаи почувствовал, как по лицу из царапин течет кровь, а в животе тугим комком нарастает ужас. Впереди у повозок стояла вооруженная толпа людей в черных шкурах. Упрямец бешено несся на противников.

Юноша стиснул зубы и сделал над собой усилие. Упругий комок страха из живота поднялся выше к груди, а потом еще выше и резко вырвался изо рта бессловесным яростным криком. На Лаиколло нахлынуло то самое, уже знакомое, чувство бешенства. А люди в черных шкурах поднимали щиты и оружие. Мимо просвистело копье. Лаи вспомнил слова Трицитианы и глубоко вдохнув, ухватил за хвост свою ярость, не давая ей стать бездумной.

Он слышал, как бешено колотится его сердце, чувствовал свой каждый глубокий частый вдох, но мир вокруг вдруг замедлил темп. Неспешно развивалась грива Упрямца в бешеном ритме скачки, медленно приближался враг, подняв над головой топор для удара. Но Лаиколло ударил первым. Острейшая сталь дорогого клинка рассекла лицо сына Черного Медведя, брызнула кровь. Упрямец сбил с ног несчастного и помчался дальше.

Почуяв кровь и узрев противника, конь делал то, для чего был рожден и воспитан. Он рвал зубами, бил грудью и копытами, топтал. Войдя в раж, и почти не замечая попыток управления им седока, преследовал убегающих и добивал упавших. Лаи поднимал и опускал меч, бил неистово и самозабвенно, не думая о защите. Он был един с конем. Един в ярости и жажде крови. И все бы это закончилось плачевно, и в Лаиколло бы просто кинули копье, если бы в этот момент из тумана не раздался пронзительный боевой клич.

- Ари! Ари ицитиана! - звенел высокий женский голос в тумане. И разрывая белую мглу, словно из потустороннего мира, вылетела четверка всадников первой волны атаки.

Должно быть, командир Королевских егерей трижды возблагодарил судьбу, за то, что она послала ему подмогу в трудный час. Огненная фея была воистину страшна: глаза светились холодным голубым огнем, рот распахнут в боевом кличе, ярко-рыжие волосы, словно пламя костра, трепещут от встречного ветра. Трицитиана пела свою боевую песню и метко разила копьем. Небольшой шустрый Мрак ловко метался среди противников, уберегая свою наездницу от ответных ударов.

Потом из тумана появились вторая и третья волны всадников, пройдясь стальным смертоносным гребнем сквозь ряды противников.

Лаи увидел, как в одного из егерей вонзилось копье, а другого схватили за ногу и стащили с коня. Юноша направил свою живую боевую машину на выручку. Несколько дикарей навалились на упавшего егеря. Лаи осадил Упрямца за пару шагов до врага и развернул коня. Но жеребец, как и ожидал Лаи, уже приметил противников и пошел в яростную атаку задними ногами, отгоняя людей в шкурах от егеря. Солдат оказался жив, но ранен.

В этот момент деревянные двери фургонов с грохотом распахнулись, извергая на свет невысокие, закованные в броню фигуры. Гномы долго держали оборону в своих фургонах, копя обиду и злость от бессилия и страха. А теперь они с удовольствием выплескивали все, что у них накопилось, отборной бранью и арбалетными стрелами.

Сыны Черного Медведя не выдержали совместного натиска людей и гномов и начали отступать к лесу. Одна часть успела скрыться среди деревьев, но другую часть войска варваров встретили стальные пчелы арбалетных болтов егерей. Пеший отряд которых уже успел засесть в лесу с одной стороны дороги.

Около трех десятков оставшихся в живых варваров сбились в кучу, прижавшись спинами и прикрывшись щитами.

- Бросайте оружие! – прокричал усатый командир егерей, сдерживая своего коня. – У вас нет шансов!

- Ты хочешь наше оружие? - на общем языке Хадола спросили из толпы. - Лови! - и в егеря полетело копье.

Командир ловко увернулся, припав в шее своего коня. Потом выпрямился и протрубил в боевой рог, призывая воинов к себе.

- Всадники, строй! Все в линию, вашу мать!

Сыны Черного Медведя, тем временем, образовав из щитов защитный купол, быстрым шагом отступали к лесу.

Лошади возбужденно ржали и рвали поводья. Лишь десять всадников из двенадцати смогли откликнуться на зов и образовать строй. Один конный егерь погиб, другой был ранен.

Стрелки! - заорал командир. - Лупи гадов по ногам! - а потом обратился к конным воинам. - Бойцы! Сомкнуть строй! Вперед! - он крутанул над головой меч, во все стороны полетели капли крови. - Топчи уродов!

Плотный строй из десятка всадников, набирая скорость, рванул на врага. Черепаха из щитов медленно приближалась к спасительной кромке леса. Стрелы выхватывали из ее рядов все новые и новые жертвы. Но образовавшаяся брешь тут же смыкалась и закрывалась щитом соседа.

Кони несли в галопе. Всадники кричали и свистели, подбадривая себя, и друг друга. Враг становился все ближе и ближе. Лаи увидел, как щиты в центре раздвинулись, и оттуда высунулся человек с копьем. Зеленые глаза на лице, покрытом синими татуировками, горели ненавистью. Сын Черного Медведя смотрел прямо на Лаиколло. Варвар замахнулся копьем и Лаи понял, что ему не увернуться - строй всадников был слишком плотным, а расстояние стремительно сокращалось. Юноша оскалился, глядя в глаза надвигающейся смерти. Страха не было, только желание добраться до врага первым и вцепиться в него рукам и зубами. Наконечник копья блеснул в молодецком замахе для сильно броска и в этот момент с неба на варвара упал Огонек. Мужчина выронил копье и дико закричал, пытаясь оторвать от себя хищную птицу. Золотой халзан рвал лицо человека когтями и бил клювом.

А затем грохот кавалерийского удара о щиты заполнил собой весь мир. Несколько коней, пронзенные копьями, пали, погребая под собой и седоков и противников. Но Упрямец, получив несколько царапин, продолжал топтать и кусать. Лаи бил и колол в незнакомые татуированные лица, искаженные от страха, ярости и боли. А потом они прошли строй насквозь и, оказалось, что все закончилось.

На земле лежало с полсотни тел, слышались стоны.

С неба началась падать мелкая холодная осенняя морось. Лаи посмотрел на свой меч. По клинку на руки стекала кровь.

Трица присела на край ящика с оружием и стянула сапог. Дерево с дороги убрали, и караван вновь продолжал движение. Фургон поскрипывал и раскачивался на деревянных колесах. От ящиков пахло оружейной смазкой, а от людей кровью. Поскольку гномы везли оружие в Грейсван, то командир егерей принял решение сопроводить его до заставы Мухоедово.

- Дурацкие ботфорты. – выругалась арт`три, вытряхивая из сапога камешки. – Надо будет сменить их на ботинки и обмотки. Одни проблемы от них, каждый раз снимать - это целое событие. А если сапоги промокнут, то вообще - самой иногда и не снять.

Мэл поставил один ящик на другой и удобно устроился с арбалетом возле бойницы в стене фургона. Оружия в фургонах было навалом, и гномы милостиво раздали всем защитникам новенькие арбалеты, поблескивающие полировкой и маслом. Капитан улыбнулся своим воспоминаниям:

- Триста акул мне в глотку, не хай ботфорты! Иногда они чертовски полезны.

Марико сидела на полу фургона, скрестив ноги и прислонившись спиной к стенке. Она опять смотрела глазами Огонька.

- Медведи все еще преследуют нас. И, кажется, их становится больше. Похоже, прибыл еще один отряд.

Лаи оторвал взгляд от щели бойницы и проверил свой новенький арбалет. Стрела была на месте. Старый арбалет, который он добыл в поместье лорда Джордана, остался привязанным к седлу Упрямца. А всех коней, и даже Упрямца каким-то образом, забрали егеря, чтобы разведать дорогу и место для ночной стоянки. В битве за караван они потеряли слишком много своих лошадей.

- Так что ты там начал про ботфорты? – уточнил юноша.

Мэл приставил арбалет к бойнице и выстрелил в придорожный лес. Потом нахмурился и присмотрелся.

- Якорь мне в зад, я попал или нет?

- Не было там никого. – буркнул гном, который составлял им компанию в фургоне. – А с якорем осторожнее, его же потом не вынуть.

- Мне показалось движение, так его растак во все щели. – пожал плечами капитан.

- Этих гадов в их черных шкурах не разглядишь ничерта в сумерках. – проворчал в ответ гук.

- Ботфорты! – нетерпеливо напомнил Лаи. – Наверняка же, это начало какой-то интересной истории, а?

Марико улыбнулась.

- Егеря нашли подходящую поляну для стоянки на ночь. Совсем недалеко. Мы вскоре будет там и нам вернут лошадок.

- И вот тогда мы распрощаемся с вами. – Трица холодно улыбнулась гному.

- Ваша помощь была неоценима, блистательная Трицитиана. – гном низко поклонился, подметая бородой дно фургона.

- Благодарность звучала бы лучше, звени она и оттягивай кошель. – усмехнулся Мэл.

- На стоянке я передам ваши слова бригадиру. – кивнул гном в ответ.

- Мэл, ты, кажется, хотел рассказать историю! – в очередной раз подал голос Лаиколло.

- Разрази тебя гром, салага! Хорошо, слушайте. – ухмыльнулся капитан. – Служба моя на королевском флоте началась в должности младшего матроса. Начал я свою жизнь возле моря и надеюсь там же её и закончить, душно мне в этих лесах… - вздохнул он. - Но не о том речь. Предстояло нам большое плаванье. Товарищи подговорили меня, что выпивки на корабле ни мне, ни им не светит, а потому нужно взять с собой побольше. Но, разумеется, матросам не разрешалось проносить на борт алкоголь. А я, дурак, конечно, повелся и протащил на борт маленький бочонок гномьего самогона. Штука, знаете ли, знатная.

Гном одобрительно хмыкнул. А Мэл наладил новую стрелу на арбалет, посмотрел в бойницу и продолжил рассказ:

- Напились мы на третью ночь, смрадная каракатица, и конечно, боцман нас застукал. Утром построение на палубе. Вывели нас перед строем, показательно отхлестали. Не сильно, так, для профилактики. А потом боцман решил пойти еще дальше. Спрашивает «Кто на борт самогон пронес?», ну я признался. Он крышку из бочонка выбил и все содержимое, а было его больше, чем половина, вылил мне на голову. Ну, чтобы, вроде как, свежие рубцы на теле обожгло.

В стену фургона с глухим стуком вонзилась стрела. Все пассажиры вздрогнули от неожиданности.

- Етить твою налево! – выругался гном. – Огрызаются, гады. Стреляйте по ним!

Лаи всмотрелся в придорожный лес.

- Да не видно уже ни зги! Куда стрелять-то?

- По кустам хоть, предупредительный дай, чтоб не наглели! – рявкнул в ответ гном.

- А вот мы - отличная мишень на дороге. – скривилась арт`три.

Мэл выстрелил в направлении леса. Лаи тоже, а потом взял новую стрелу и повернулся к капитану:

- Ну, облили тебя, а дальше то что?

- А дальше закрыли нас в карцере. На хлеб и воду. Через день приходит к нам боцман. Мы пьяные в драбадан сидим. Он в крик. Построение на палубе, кто, мол, наказанным алкоголь носил. Все молчат. Ладно. Приходит на второй день, мы опять пьяные сидим. Тут уже скандал, выяснения, капитану доложили. Обыскали карцер, обыскали нас - ничего не нашли. Поставили возле карцера охрану. Приходит боцман на третий день. Ну, теперь-то уже, казалось, ничего не должно быть.

Щелкнул арбалет - Мэл опять выстрелил в сторону леса.

- Шныряют, недоумки палубные!

- Да ты не отвлекайся. – гном увлеченно поглаживал бороду, ожидая продолжения рассказа. – Дальше-то, что было?

- А на третий день мы опять пьяные в стельку.

- Так, причем тут мои ботфорты, я так и не догоняю? – Трица подала Мэлу новую стрелу для арбалета. – Кто-то просто вам постоянно протаскивал самогон в каюту.

- Так в том-то и дело, что нет! – капитан наложил стрелу на арбалет и вернулся к бойнице. – Просто, когда боцман мне на голову самогон выливал, тот, подчиняясь всем законам Мироздания, тек по телу вниз, прямо в мои высоченные ботфорты и потом…

Фургон взорвался дружным хохотом. Гном гоготал и утирал бородой слезы. На досчатое дно фургона грохнулся арбалет.

- Дальше-то, что? – спросила Трица. – Эй, Мэл, ты чего?

Руки капитана безвольно упали. Мэл стоял, прислонившись лицом к бойнице. Потом медленно начал оседать. Лаи вовремя подскочил, чтобы не дать другу упасть. Из глазницы капитана торчала стрела с черным оперением.

В небесах истошно закричал Золотой халзан. Его отчаянный крик подхватила Марико.

Лаи сидел у костра, но не мог согреться. Его только-только перестало трясти. Рядом сидела Трица, обхватив руками колени, и мрачно смотрела в пламя. В одном из фургонов, которые поставили в круг, громко рыдала Марико, обнимая уже похолодевшее тело Мэла.

Рядом с костром остановился усатый командир егерей. Левая рука у него была перевязана.

- Сожалею о вашей потере. – посочувствовал солдат. – Он был великим человеком и погиб в бою, как подобает воину.

Трица разлепила обветренные губы и хрипло произнесла:

- Его сердце принадлежало морю. Он хотел упокоиться в соленой воде.

Командир вздохнул. Помолчал некоторое время, а потом сказал:

- Я тоже потерял несколько братьев, и у гномов несколько убитых. Мы хотим сложить погребальный костер в центре лагеря.

- Тело Мэла теперь принадлежит его жене. – тихо ответила арт`три. – Спроси ее. Но я думаю она возьмет его с собой, к морю. С рассветом мы собираемся в Ноби.

- В Ноби вы не поедете. – отрезал усатый егерь.

- Что? – Трица вскочила и схватила егеря за отвороты куртки. – Мы помогли вам, мы…

- Мост разрушен.

Но Трицитиана не слышала и продолжала трясти мужчину, держа за грудки:

- Мы отдали вам наших лошадей! Мы потеряли друга!

- Мост разрушен! – гаркнул егерь в лицо обезумевшей женщине. – Мост разрушен. Сыны Черного Медведя обрушили мост. Вы не попадете в Ноби. Да и куда вам ехать? Лес кишит варварами.

Костер горел посреди лагеря, окруженного фургонами, которые сцепили между собой. Высокое пламя опаляло лица жаром, а сердца скорбью и воспоминаниями. Три гнома, четыре Королевских егеря и капитан Мэл по прозванию Черный Дождь отдали свои жизни за партию оружия для гарнизона города Грейсван. Гномы пали, пронзенные предательскими стрелами, когда попытались убрать с дороги дерево. Егерей сразили в битве за фургоны. А капитан Мэл стал злой шуткой судьбы.

Костер трещал, пожирая тела павших. В воздухе висел отвратительный запах горелой плоти. Искры от костра летели высоко в небо, унося души воинов к звездам. Иногда звезды исчезали на мгновение - это Золотой халзан кружил в ночном небе.

Лицо Марико распухло от слез. Глаза воспаленно алели в свете костра. Но девушка смотрела на пламя решительно и жестоко:

- Нет, это не шутка судьбы. – тихо и зло произнесла она. А потом продолжила громче. - Это расплата! Расплата за то, что он помогал мне мстить! Я виновна в его гибели! Я!

Лаи, пытаясь поддержать девушку, положил ей руку на плечо. Но Марико резко дернула плечом, сбрасывая руку.

- Нет! - словно кошка зашипела она. - Больше ни один…

- Я только... - начал было Лаиколло.

- Молчи. – тихим голосом оборвала его Трица.

Арт`три долго смотрела как пламя пожирает тело её самого лучшего друга, а потом закрыла глаза и ступила в дальние и светлые уголки своей памяти, чтобы хоть немного заглушить боль.

Уже не было мерзкой вони горелой плоти, не было повозок и гномов с людьми, стоящих возле погребального костра. Пахло солью, рыбой и дегтем. Это был чудесный запах из детства. В небе кричали чайки и светило яркое солнце. Ей вновь было пятнадцать, и под босыми ногами скрипели грязные доски причала города Ноби. Впереди на волнах покачивался лес мачт и парусов больших и малых судов.

Небольшой двухмачтовый корабль выглядел сильно потрепанным жизнью. Тут и там виднелись прогнившие доски. Но, каким-то чудом, корабль умудрялся оставаться на плаву.

Рядом с пятнадцатилетней конопатой и рыжеволосой девушкой шел такой же рыжий мужчина. От корабля, навстречу рыжей паре, спешил высокий мужчина в черном камзоле. На губах Мэла играла счастливая улыбка. Будущий Черный Дождь был молод и прекрасен.

- Ломонд! Друг мой! Ты пришел поздравить меня с покупкой корабля? - новоиспеченный капитан Мэл дружески потряс руку рыжему мужчине. – Посмотри, какой он у меня красивый! Правда?

- Да, Мэл!

- О! Это прекрасное дитя - твоя дочь? Она сияет, словно солнце! – капитан поцеловал руку юной девушки.

- И бьет не хуже, чем солнечный удар. - засмеялся волшебник.

Молодая Трицитиана смутилась и не смогла найти слов.

- Ну как? – гордо спросил капитан.

Они втроем стояли на верхней палубе корабля. Соленый ветер трепал рыжие космы дочери арт`три.

Многие доски настила палубы всем своими видом намекали, что на них ни в коем случае не стоит наступать. А основание мачты подозрительно скрипело при каждом порыве ветра и имело отметины от ударов топора. Похоже, кто-то совсем недавно хотел пустить это судно на дрова, но передумал и нашел покупателя.

- Мэл, ты за это заплатил деньги? - Ломонд в ужасе обвел взглядом корабль. - Сознательно?

- Ну... – капитан почесал затылок. – Я серьезно, Ломонд, как тебе?

- Честного говоря, по-моему, тебя ограбили.

- Ограбили? – Мэл сцепил пальцы на затылке и с восторгом осматривал свою покупку. - О чем ты?

- Это куча дров!

- Ну ладно, в конкурсе красоты ему не участвовать, но он... крепкий! - Мэл постучал ногой по палубе и та не провалилась. - Такой корабль прослужит до самой моей смерти.

Волшебник саркастически изогнул рыжую бровь:

- Скорее приблизит её.

- Что? Он не... – Мэл недовольно посмотрел на собеседника и упер руки в бока. - Просто ты не можешь себе представить…

- Как он разваливается при первой волне? Это я себе прекрасно представляю.

Капитан махнул рукой:

- Да ладно, ты его еще толком не видел. Пошли, я покажу. И постарайся представить - вот он есть сейчас. И вот что из него можно будет сделать потом!

Мужчины начали спускаться в трюм. Трица пошла за ними. Она впервые была на корабле, но уже успела влюбиться в этот запах, в эти просмоленные скрипучие доски, и в то чувство свободы, которое может подарить только корабль и море.

Волшебник резко остановился и посмотрел себе под ноги.

- Что это?

Мэл широко шагал по деревянной лестнице, совершенно не задумываясь о том, что может в любой момент провалиться на гнилой доске. Он развел руки и обернулся к волшебнику. Лицо новоявленного капитана светилось восторгом и энтузиазмом.

- Свобода, вот что это, мой друг!

Ломонд поднял ногу. К сапогу прилипло что-то липкое и очень гадкое.

- Я имею в виду это.

- А. Это. - Мэл на секунду смутился, но потом вновь улыбнулся. - Просто перешагни. Тут, наверное, жил кто-то.

Они продолжили путь по недрам корабля. Под ногами хлюпала застарелая вонючая жижа.

- Слушай Ломонд, мы найдем хорошего плотника и поставим корабль на ноги. Подберем толкового боцмана, может быть, кока. И заживем, как нормальные люди. Небольшая команда... должны же найтись люди, которые хотят свободы. Вот, например твоя дочь! Посмотри, как светятся ее глаза! Она уже грезит морем! А работа всегда найдется. И сами себе хозяевами будем.

- На ноги поставим?

- Ну да.

- А сейчас он, значит, не ходит?

- Не очень. – отмахнулся Мэл. – Но я уже знаю, как мы его назовем. Имя я давно выбрал.

- И какое же?

- Огненная Фея!

Трицитиана открыла глаза. Больше не пахло солью и дегтем. Больше не кричали чайки и не светило яркое солнце. Арт`три вновь стояла у костра, среди мрачных людей и гномов. Девушка собралась с мыслями. Она чувствовала, что обязана что-то вспомнить, сказать какие-то последние слова своему бывшему капитану... Да и что уж тут скрывать - своему первому любовнику.

Здесь и сейчас, когда рев пламени заменял все звуки мира, Трица утерла слезу, глубоко вздохнула и тихо начала:

- Когда я впервые стояла у штурвала, ко мне подошел Мэл и сказал: "Ты ведешь мой корабль и уверенно держишь штурвал, но штурвал здесь не главное, юнга. А что главное, знаешь?" Я ответила, что не знаю. Капитан усмехнулся и долго смотрел на бескрайнее синее море, а потом продолжил: "Любовь! Можно освоить карты, но отчаливая от берега на корабле, который сама не любишь, ты когда-нибудь обязательно пойдешь ко дну. Любовь удержит корабль на плаву, когда он, по всем законам, должен утонуть. Любовь сделает твой корабль родным домом. Вот, что главное!"

Пламя все так же беспощадно опаляло лица живым и пожирало тела мертвых. Марико, казалось, не услышала слов арт`три. А Лаиколло очнулся от своих мыслей и спросил:

- Это ты приукрасила или Мэл правда так говорил?

Трица с трудом оторвалась от созерцания огня и посмотрела на собеседника:

- А какая теперь разница? Ты пойми… - но закончить она не успела.

Кто-то из гномов истошно завопил:

- Медведи! К оружию!

Лаи обернулся. И очень вовремя. Возле лица блеснул стальной наконечник. Его обожгло болью и холодом металла. Копье рассекло щеку под глазом и упало в костер. Из-под фургонов лезли люди в черных шкурах. Поняв, что их заметили, варвары закричали и бросились в атаку.

Арбалеты остались в фургонах. Лаи слизнул с щеки соленую горячую кровь и выхватил меч. Трицитиана засмеялась сумасшедшим смехом. Юноша с удивлением взглянул на нее – арт`три хохотала и плакала одновременно.

- Та кровь, что сейчас прольется – в твою честь, Мэл! – безумным голосом прокричала арт`ти звездному небу и медленно пошла навстречу врагу. Высокая, стройная, прекрасная и чертовски злая. На рыжих волосах играли красные отсветы костра, в руках хищно поблескивал длинный кинжал. Копье осталось в фургоне.

- Где эти драные егеря, когда они так нужны? – прокричал один из гномов. И был совершенно прав – у костра стояли лишь гуки-караванщики, две девушки и Лаиколло.

Лаи в ужасе озирался – по всему выходило, что они в сильном меньшинстве. Да к тому же у Трици, похоже, поехала крыша, а Марико стоит с опущенными руками и судя по всему полностью перенесла свои мысли в Огонька.

Юноша вытер рукавом щеку. Поморщился от боли и левой рукой достал из костра головню поувесистее.

- Мы карали медведя, - мрачно напел он и пошел на врага.