Пример. Диалог «Лахес», посвященный поиску определения мужества

«Сократ: Тебе, Лахес, как полководцу ведь известно, что такое мужество.

Лахес: Конечно. И, клянусь Зевсом, вопрос нетрудный. Не долго думая, отвечу: мужествен тот, кто, оставаясь на своем месте в строю, сражается с неприятелем и не бежит с поля боя.

Сократ: Это ты верно говоришь, Лахес, если, правда, иметь в виду один из примеров мужественного поступка. Возможно, моя вина в том, что ты свел мужество к еди­ничному случаю, поэтому уточним вопрос: я прошу тебя определить существо добродетели мужества, найти то, что есть «одно и то же во всем», то есть то общее и существен­ное, которое охватывает все случаи и все примеры мужественных поступков. Твой же ответ следует признать опрометчивым потому, что существуют поступки и обра­зы действий, которые по внешнему проявлению противо­положны твоему пониманию мужества, но которые всеми должны быть признаны за мужественные. Так, скифы, убегая, сражаются не менее мужественно, чем преследуя. Да и Гомер называет Энея «мастером бегства». Бегство само по себе не обязательно есть признак малодушия или отсутствия мужества. Ведь во время сражения при Платее гоплиты лакедемонян, столкнувшись с персидскими щи­тоносцами, побежали, не утратив при этом мужества. Ког­да же из-за этого бегства ряды персов расстроились, лаке­демоняне неожиданно обернулись назад, стали сражать­ся, как конные, и таким образом одержали победу. Соб­ственно говоря, я хотел бы узнать от тебя, Лахес, о муже­ственных не только в пехоте, но и в коннице и вообще в военном деле, и не только на войне, а также во время опасностей на море, в болезнях, в бедности или в го­сударственных делах, и опять еще не о тех только, что му­жественны относительно скорбей и страхов, но и кто си­лен в борьбе с вожделениями и удовольствиями, на месте аи он остается или обнажает тыл; ведь бывают, Лахес, 'мужественные в таких вещах.

Лахес: Если, Сократ, от меня требуется определение мужества, то есть нахождение того существенного признака, присущего всем eго проявлениям, то я бы сказал, что
это — своего рода стойкость души, твердость характера, словом, упорство.

Сократ: Ты говоришь так, как нужно. Но мне кажется, что не всякое упорство представляется тебе мужеством. Та­кое заключение делаю из того, что почти уверен, что ты, Лахес, относишь мужество к прекрасным вещам.

Лахес: Да, несомненно, к прекрасным.

Сократ: Упорство, соединенное с благоразумием, не бу­дет ли прекрасной и хорошей вещью?

Лахес: Конечно.

Сократ: Каково же оно будет без благоразумия? Очевид­но, противоположной вещью, то есть дурной и плохой?

Лахес: Да.

Сократ: Стало быть, ты не назовешь нечто дурное и пло­хое хорошим?

Лахес: Не назову, Сократ.

Сократ: Следовательно, ты не признаешь такое упорство за мужество, поскольку оно нечто плохое, а мужество — дело хорошее. (Далее Сократ, «обличая» ошибочность оп­ределения мужества, данного Лахесом, строит следующий силлогизм: Всякое мужество — нечто хорошее. Не всякое упорство— неуто хорошее. Следовательно, tie всякое упор­ство есть мужество.)

Лахес: Ты. прав, Сократ, но в таком случае я попытаюсь дать третье определение мужества и скажу, что мужество есть благоразумное упорство. Надеюсь, это тебя удовлет­ворит.
Сократ: Оно, возможно, меня удовлетворило бы, но все дело в том, что я не знаю, что ты имеешь в виду, употребляя слово «благоразумное». Благоразумное в чем? Во всем? И в большом и в малом? Скажем, человек проявляет упорство в том, что тратит деньги благоразумно, зная, и что, в конечном счете, он от этого только выиграет и приобретет больше. Назвал бы ты его мужественным?

Лахес: Клянусь Зевсом, нет.

Сократ: Или, чтобы привести аналогичные примеры, ска­жем, врач остается упорным, проявляет твердость и на мольбы своего больного сына или другого больного, стра­дающих воспалением легких, отказывается дать им пить и есть. Назовем ли врача мужественным?

Лахес: Нет, и это не мужество.

Сократ: Тогда возьмем, к примеру, человека, выказываю­щего упорство на войне и готового сражаться, но расчет­ливого в своем благоразумии. Он знает, что к нему при­дут на помощь; ему также известно, что он будет сражать­ся с более малочисленным и более слабым противником, к тому же находящимся в менее выгодной позиции. Ска­жешь ли ты, что этот человек, чья стойкость основана на расчете, более мужествен, чем тот воин, который нахо­дится в противоположных обстоятельствах своего лагеря и готов; тем не менее, сражаться, проявлять стойкость и упорство?

Лахес: Мне кажется, последний мужественнее.

Сократ: Но ведь стойкость этого менее осмотрительна, ме­нее благоразумна, чем первого.

Лахес: Верно говоришь,

Сократ: Тогда, значит, по твоему мнению, и опытный в сражении наездник, проявляющий упорство и стойкость, менее мужествен, чем новичок?

Лахес: Так мне кажется.

Сокра т: То же самое ты скажешь о метком стрелке из пра­щи, из лука я о другом воине, опытном в какой-либо об­ласти военного искусства?

Лахес: Конечно.

Сократ: И те, кто, не умея плавать, но, желая показать стойкость, бросаются в водоем, ты полагаешь, смелее и мужественнее тех, кто обладает опытом в этом деле?

Лахес: Что же другое можно сказать, Сократ? Сократ: Ничего, если в самом деле ты так думаешь. Лахес: Да, я так думаю.

Сократ: Однако если не ошибаюсь, эти люди в своем же­лании продемонстрировать упорство и стойкость подвергаются большей опасности и проявляют больше безрассуд­ства, чем те, кто опытен в этом деле.

Лахес: Кажется; *

Сократ: А не казалось ли раньше нам, что безрассудная отвага и упорство постыдны и вредны? Лахес: Конечно.

Сократ: А мужество мы признавали чем-то хорошим?

Лахес: Верно, признавали.

Сократ: Но теперь же мы, напротив, называем постыд­ное, безрассудное упорство мужеством.

Лахес: Кажется, что так.

Сократ: Полагаешь ли ты, что мы говорим хорошо?

Лахес: Нет, клянусь Зевсом, Сократ, по-моему, нехорошо.

Сократ: Стало быть, Лахес, той дорической гармонии, о которой ты говорил, у нас с тобой что-то не выходит, потому что дела наши не согласуются со словами нашими.

Лахес: Понимать-то я, кажется, понимаю, что такое му­жество, а вот только не знаю, как это оно сейчас от меня так ушло, что я не успел схватить его и выразить словом, что оно такое»⁹⁷.

⁹⁷ Кессиди Ф.Х. Сократ. — М., 1988

Психологическая беседа. Метод познания специфики лич­ности клиента и сути его проблемы на основе вербального общения между психологом и клиентом. В ходе данной беседы решается ряд задач, которые соответствуют ее этапам: сбор информации, психологическая диагностика, создание положительного настроя у клиента, профилактика.

Сбор информации и диагностика осуществляются при по­мощи наблюдения специалистом за реакциями клиента и ана­лиза полученной информации. Наблюдение за поведением
клиента осуществляется на физическом та голосовом уровнях(см. главу 8.2).

Физический уровень включает в себя положение тела, жес­ты рук, выражение лица, дыхание, движения ног, движения глаз. Голосовой — тон голоса, тембр, темп (скоростъ) речи, интонации.

Положительный настрой у клиента формируется в резуль­тате активизации ресурсов клиента, демонстрации консуль­тантом веры в возможности клиента и его уверенности в ре­шении проблемы. При предоставлении клиенту специалис­том необходимой и достаточной, с его точки зрения, ин­формации по поводу причин возникновения данной пробле­мы решается задача психопрофилактики.

Разговорная психотерапия терминологически имеет два значения. В первом, существующем в Германии» совпадает с понятием «клиент-центрированная психотерапия», которую, по мнению Боммерта, невозможно системно описать, посколь­ку она не является сформированной концепцией. В основных моментах совпадает с положениями Роджерса, представляя собой планомерную форму вербальной и невербальной ком­муникаций и социальных интеракций между психотерапев­том и пациентом, конечная цель которых заключается в умень­шении переживаний клиента. Второе значение понятия «раз­говорная психотерапия» — «... недирективная психотерапия, принадлежащая к гуманистическому направлению и имеющая в своей основе идеи и представления, во многом совпадаю­щие с важнейшими подходами клиент-центрированной пси­хотерапии Роджерса. Основные принципы разговорной пси­хотерапии разработаны в Германии Таушем и Хельмом»⁹⁸. В ее основе лежит положение о том, что клиент при помощи психотерапевта сам способен справиться с проблемами, по­нять и изменить свойства своей личности и особенности сво­его поведения, которые препятствуют самоактуализации. Найденные таким образом решения являются наиболее адек­ватными и способствующими росту самоуважения клиента, становлению его личности, поскольку являются его собствен­ными решениями. Позиция психотерапевта в рамках данно­го направления исключает интерпретацию и комментарии. Цель разговорной психотерапии заключается в стремлении к пониманию клиента при помощи вербализации и отражении его эмоциональных состояний, переживаний. К основным понятиям разговорной психотерапии, сформулированным Таушем и Хельмом, относятся:

1. создание безопасной атмосферы;

2. змпатия;

3. положительная оценка и эмоциональная теплота от сто­роны специалиста по отношению к клиенту;

4. вербализация — Описание переживаний и прояснение смысла высказываний клиента;

5. конгруэнтность психотерапевта;

6. самовыражение психотерапевтом переживаний по по­воду проблемы клиента;

7. полная ориентация психотерапевта на мир клиента;

8. степень включенности клиента в процесс решения про­блемы.

Психотерапия посредством убеждения Дежерина (1912) близка личностно-ориентированной психотерапии. В ее ос­нове лежит убеждение, которое строится на логических и вне­логических аргументах. Цель убеждения в психотерапии Дежерина — не в навязывании клиенту мнения специалиста, а в предоставлении ему информации для обдумывания и по­нимания. Таким образом оказывается воздействие на весь «нравственный фон» клиента, который и привел к возник­новению проблем. В •контексте данного метода специалист должен решить две основные задачи: «осуществление освобождайщего действия» и «восстановление, реконструирова­ние личности клиента»⁹*. (Основным инструментом, воздей­ствия является сама личность специалиста, поскольку Имен­но уважение и доверие, которое испытывает клиент обеспе­чивает внимание к его рассуждениям и, в конечном итоге, инициирует начало положительных психотерапевтических изменений.

В секторной терапии Дойча (1949) проблема клиента де­лится специалистом на части, секторы, из которых выделя­ются те, которые непосредственно влияют на адаптивные способности клиента и именно на них и фокусируется психотерапевтическая работа. В центре психологического иссле­дования —

⁹⁸ Психотерапевтическая энциклопедия // Под общей ред. Б.Д. Карвасарского — СПб.: Питер Ком, 1998. С. 525

⁹⁹ Психотерапевтическая энциклопедия // Под общей ред. Б.Д. Карвасарского — СПб.: Питер Ком, 1998. С. 495.

симптомы и конфликты. Из рассказа клиента спе­циалистом выделяются ключевые слова и фразы, которые затем «возвращаются» клиенту для инициирования у него ответной реакции в виде свободных ассоциаций. Задача специ­алиста— поддерживать и направлять. Постоянное состоя­ние конфронтация разрывает привычные цепочки ассоциа­ций, оживляет воспоминания, проявляет скрытый смысл проблем настоящего, устанавливая их связь с проблемами глубинного уровня.

Терапия прямого анализа Гринвальда (1967) — психотера­певтическая система здравого смысла, являясь эклектичной, включает в себя элементы психоанализа, модификаций бихевиоральной терапии, иные научные психотерапевтические направления, применение юмора и иронии в психотерапев­тических ситуациях. Задача специалиста определяется Гринвальдом как помощь клиенту «стать более разумным, для того чтобы принимать правильные решения»¹⁰⁰. Структура про­цесса проста и логична:

1) ясная формулировка проблемы в настоящем;

2) анализ специфики прошлых решений;

3) исследование причин прошлых неудачных решений;

4) проверка альтернатив решений проблемы данного мо­мента;

5) обсуждение возможных поведенческих ситуаций;

6) построение гипотез о возможных проблемах в будущем;

7) оценка качества жизни.

P.S. Диалог является неотъемлемой частью нашего повсе­дневного общения, Различение специалистом обыденных си­туаций и психотерапевтических является показателем его пси­хического здоровья. Если вы замечаете, что «консультируе­те» своих родных и близких, то, возможно, вам пора менять профессию или как минимум отправиться в отпуск.