Учение о Софии ярко выражает своеобразие философии Вл. Соловьева. София — не только понятие, но и образ, придающий философ-
1 ЛосевА.Ф. Указ. соч. С. 125.
2 Зенъковский В.В. История русской философии. Л., 1990. Т. 2. Ч. 1. С. 20.
1 Соловьев Вл. Собр. соч. СПб., 1912. Т. 3. С. 102.
ским взглядам русского мыслителя романтическую приподнятость и поэтическую возвышенность. В образе Софии наглядно обнаруживается особое, утонченно-трепетное, отношение Вл. Соловьева к миру, характерное также для его философии.
Учение о Софии — типичное метафизическое учение, т.е. представляет собой умозрительную гипотезу, которая не может быть ни доказана, ни опровергнута методами естественных наук. В условиях все большего распространения научного («положительного») мировоззрения, отвергающего метафизические сущности, Вл. Соловьев смело идет по стопам Платона — основателя метафизики. Русский философ Вл. Эрн (1882— 1917) так оценивал учение о Софии: «Первый после Платона Соловьев делает новое громадное открытие в метафизике. В море умопостигаемого света, который безобразно открылся Платону, Соловьев с величайшею силою прозрения открывает определенные ослепительные черты вечной женственности»1. София и есть вечная женственность — образ красоты, хрупкости, порождающего начала и в то же время — двойственности, переменчивости и безразличия. Это обобщенный образ земного (эмпирического) мира — мира противоречивого и обманчивого и одновременно одушевленного и прекрасного. В образе Софии нашли свое отражение различные идеи и представления, известные в истории мысли. Вл. Соловьев синтезировал идею дуальности (двойственности) Платона, понятие Души мира неоплатоников, христианское учение о Премудрости Божией, представления о познании средневековых мистиков, образ беспорочной красоты Девы Марии (Матери Божией).
|
|
Мысля Софию как философское понятие, Вл. Соловьев одновременно представлял ее совершенно наглядно --в виде прекрасной женщины. Она трижды в течение жизни являлась ему в видениях, о чем он рассказал в стихотворении «Три свидания». Первый раз это произошло в детстве, когда будущему философу шел десятый год, в церкви, во время богослужения. Второй раз — в читальном зале Британского музея в Лондоне. Здесь София повелела ему быть в Египте, что и стало причиной неожиданного путешествия Вл. Соловьева из Лондона в Египет. Наконец, третье «свидание» состоялось в египетской пустыне, недалеко от Каира, куда философ направился пешком, явно ожидая новой встречи. Можно сказать, что образ Софии был для него своеобразной музой, вдохновлявшей его. Одновременно София — важнейшее понятие философской системы.
|
|
Понятие Софии прямо или косвенно фигурирует во всех произведениях Вл. Соловьева. Это означает, что без него философ не мог обойтись при решении самых разнообразных вопросов. Специально софи-ологии посвящена рукопись «София» (на французском языке), над которой он работал в 1876 г., во время своей первой заграничной
1 Эрн В.Ф. Гносеология B.C. Соловьева//О Владимире Соловьеве. М, 1911. С. 134.
поездки. Эта рукопись не предназначалась для публикации. Исследователи творчества Вл. Соловьева рассматривают ее как первый, самый общий и черновой набросок будущей системы.
В понятии Софии заключено множество смыслов. Оно выполняет в философской системе Вл. Соловьева также и разнообразные функции,
Вотпервых, очевидно, что при помощи столь ненаучного понятия, которое гораздо ближе стоит к области поэтического творчества, чем к науке, Вл. Соловьев сознательно стремился избегнуть односторонне-рационалистического характера своей философии. Мыслитель всегда стремится избегать всякой односторонности. Это было его программным положением, прямо вытекающим из принципа всеединства. Одной из таких односторонностей он считал рационализм. Рационализм, возведенный в принцип философии, неизбежно стремится изгнать из жизни момент неопределенности, иррациональности и сверхрациональности. Тем самым рационализм недопустимо упрощает и обедняет жизнь, превращает ее в голую схему. Чтобы избегнуть отрицательных сторон рационализма не только на словах (т.е. путем его осуждения), но и на деле, следовало избегнуть его в создаваемой системе. Этому и служит понятие Софии, придающее философии Вл. Соловьева чувственно-эмоциональный и религиозно-поэтический характер.
Во-вторых, София играет роль «соединительного моста» между рациональным содержанием философии и ее поэтически-возвышенной стороной. Дело в том, что София это первообраз мира, иначе говоря, идеальный план мира. С помощью понятия Софии Вл. Соловьев утверждает, что мир не сводится к хаотической стороне: в нем существен момент упорядоченности. В мире действуют законы — физики, химии, геометрии, социологии и т.д. Под внешним хаосом и неупорядоченностью всегда можно найти упорядоченность и закономерность. Такое понятие Софии родственно понятию Души мира неоплатоников, под которой они как раз и понимали идеальный план мира, помещенный в сам этот мир, т.е. план, реализованный в материи. Реализованный план неизбежно связан с его искажениями. Именно поэтому человеку потребны специальные усилия для того, чтобы познать закономерности мира, т.е. «извлечь» идеальный план из материи, сформулировать законы и теории. Мир прячет свою истинную сущность, свою душу. В этом состоит его «мудрость» божественного происхождения — София. В-третьих, закономерности мира, однако, не могут быть сведены к законам механической причинности, известным естествознанию. Эти законы (а не только их проявления) бесконечно многообразны и изменчивы. Это значит, что мир одушевлен, подобно тому как одушевлен отдельный человек, отдельное живое существо. Вл. Соловьев бы полностью подписался под стихами Тютчева:
Не то, что мните вы, природа: Не слепок, не бездушный лик -В ней есть душа, в ней есть свобода, В ней есть любовь, в ней есть язык...
В-четвертых, понятие Софии индивидуализирует понятие Души мира. Всякая душа индивидуальна. Но когда речь идет о душе лишь как об абстрактном понятии, то познать ее во всей полноте невозможно. Для этого ее надо представить конкретно — в виде определенного лица, личности. Абстрактную душу невозможно и любить — любить можно лишь конкретное лицо, которое можно ощутить или представить наглядно. Именно поэтому Душа мира получает у Соловьева конкретно-наглядное выражение.
|
|
В-пятых, София — символ и наглядный образ любви. Любовь же — то, что объединяет. София и есть объединяющее начало. Мир не рассыпается на отдельные части, хотя и состоит из множества разнообразных и разнокачественных предметов. При внимательном рассмотрении мы видим, что все части взаимосвязаны и взаимообусловлены. Следовательно, существует то, что его объединяет. Это София — начало любви. В одном из самых знаменитых своих стихотворений Вл. Соловьев писал:
Смерть и время царят на земле, — Ты владыками их не зови, Все, кружась, исчезает во мгле, Неподвижно лишь солнце любви.
В-шестых, наибольшую роль София играет не по отношению к природе как таковой (т.е. взятой вне человека), а по отношению к человеческому обществу и истории. София есть то, что объединяет человечество, всех людей, причем не только живущих в настоящее время, но все поколения, прошлые и нынешние. В развитии общества София впервые являет себя непосредственно. Это происходит с момента возникновения христианства, которое Вл. Соловьев считает религией любви. В истории общества действует божественная мудрость. Об этом свидетельствует прогресс в развитии общества, рост науки, образования. Прогресс можно усмотреть и в развитии философии. Вместе с тем, прогресс противоречив, он связан со многими нравственными потерями. Главная причина этих потерь в отходе от христианства больших масс людей, с одной стороны, а с другой — неготовность церкви ответить на требования времени.
В-седьмых, София — это «тело Христово», или христианская церковь. Церковь является обязательным посредником между Богом и человеком. Вне церкви никакая вера в Христа невозможна. Церковь есть соборное объединение людей. Это добровольное объединение, возникающее на основе общей веры, общих идеалов и ценностей. Церковь — это единение в любви. Поэтому церковно-соборное объединение является положительным образцом для всякого творческого объединения, предполагающего не ущемление прав и достоинства личности, а, наоборот, утверждающего свободу индивида.