Учение о непротивлении

В прямой связи с учением об опрощении находится учение Л. Тол­стого о непротивлении злу силой. Его суть кратко резюмирована им в следующих положениях: «Первое: перестать самому делать прямое

насилие, а также готовиться к нему. Второе: не принимать участия в каком бы то ни было насилии, делаемым другими людьми, а также в приготовлении к насилию. Третье: не одобрять никакое насилие»¹. Уче­ние о непротивлении злу силой основано на ряде философских пред­посылок, принимаемых Л. Толстым.

Во-первых, никакого такого ужасного зла нет, а есть только без­вредные для чужого духа заблуждения и ошибки, слабости и т.п.; во-вторых, если зло все же обнаруживается в других людях, то надо от него отвернуться и не обращать на него внимания, тогда его все равно что и нет; в-третьих, человеку, любящему людей, вопрос о сопротив­лении злу силой и в голову не придет, ибо любить — значит жалеть человека, убеждать его в том, что следует любить людей, а в осталь­ном не мешать ему, поэтому любовь исключает даже возможность мысли о физическом сопротивлении; в-четвертых, проблема о сопро­тивлении злу силой — пустая, потому что нравственный человек за­ботится о собственном самоусовершенствовании, другим же он пре­доставляет свободу в их личном самоопределении; наконец, в-пятых, если уж бороться со злом, то следует прибегнуть к ненасильственным методам, которые всегда найдутся и будут более эффективными.

Учением о непротивлении Л. Толстой, в частности, подкрепляет свое отрицательное отношение к государству: «Теперь уже нет тех осо­бенных насильников, от которых государство могло защищать нас»². Напротив, само государство является главным источником насилия.

Тщательный разбор толстовской теории «непротивления» дан в работе И.А. Ильина «О сопротивлении злу силою». Проблема, рас­сматриваемая Толстым и Ильиным исключительно сложна. Главным для ее решения является вопрос о том, насколько вообще оправдано применение силы с нравственных позиций. И. Ильин в этой связи ставит, в частности, следующие вопросы, касающиеся того, что он называет «заставлением» (от слова «заставить», т.е. принудить): «Если одухотворенная любовь имеет способность преображать зло, то зна­чит ли это, что в общем великом процессе сопротивления злу застав-ление совершенно немощно, бесцельно, вредно и гибельно? Можно ли заключать от необходимости добровольного совершенствования — к необходимости предоставления злодеям добровольно и беспрепят­ственно злодействовать? Если я обязан творить нравственное очище­ние внутри себя, то означает ли это, что злодей имеет право изживать свое зло во внешних проявлениях? Если «человек» и «зло в нем» не одно и то же, то разве нельзя воздействовать на «человека» так, чтобы это воздействие благодетельно передалось именно «злу», в нем живу­щему? Одним заставлением невозможно победить зло; выводимо ли из этого полное отвержение заставления?.. И разве дело творческого пре-

¹ ТолстойЛ.Н. Поли. собр. соч.: В 90т. М, 1928-1958. Т. 53. С. 206.

¹ См.: Сказка об Иване дураке. Гл. 3, 5, 12.

² Бердяев Н.А. О русских классиках. М., 1993. С. 61.

¹ Толстой Л.Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. Т. 38. С. 93. ¹ Толстой Л.Н. Царство Божие внутри нас. С. 66.

22-781

ображения души возможно только при внешней нестесненности зло­дея?»¹

Следует отметить также, что действительно, как правильно заме­тил Л. Толстой, от государства может исходить насилие, порой нео­правданное (например, как это было в нашей стране в годы сталин­ских репрессий). Однако не менее трагично положение, когда госу­дарственная власть теряет контроль над ситуацией или вообще разрушена. В этом случае человек остается беззащитным перед разгу­лом преступности, мародерством, грабежом, анархией. К сожалению, подобных ситуаций полностью не удается избежать даже в наши дни, в конце XX века.

Толстовское учение дало импульс для развития идеологии и прак­тики ненасилия в XX в., в частности движений, во главе которых стояли М. Ганди в Индии и М.Л. Кинг в США. Оно способствовало возникновению этики ненасилия².

Л. Толстой скептически относился к тому, что он называл «суеве­рием устроительства». Под «суеверием устроительства» он понимал безосновательную надежду на то, что изменение внешнего мира, беспрерывное переустройство общества, создание все новых и но­вых материальных ценностей способны сами по себе радикально улучшить жизнь людей. Улучшение жизни возможно, по Л. Толсто­му, лишь при условии нравственного обновления человека. В этом смысле идеи писателя оказались созвучными идеям многих мыс­лителей XX в., выраженным, например, в разработках специалис­тов Римского клуба, которые настаивают на необходимости ради­кального изменения сознания современного человека в свете обо­стрения экологической и иных глобальных проблем: «До тех пор пока наше технократическое общество не станет одновременно и челове­ческим, в нем будет продолжаться триумфальное шествие насилия и мы, по-прежнему не понимая, откуда оно идет, будем бороться с частными его проявлениями, так и не затронув его причин»³. В ко­нечном счете все глобальные и частные проблемы — экономичес­кие, политические, национальные, экологические — производны от нравственного состояния общества. В этом мнении едины Л.Н. Тол­стой и ученые Римского клуба.

По словам американского специалиста по русской культуре Дж. Кеннана, человечество не было бы тем, что оно есть, не будь «исполинской фигуры» Л. Толстого.

² Ильин И.А. О сопротивлении злу силою//Ильин И.А. Путь к очевидности М. 1993. С. 17.

¹ См., в частности: Опыт ненасилия в XX столетии: Социально-этические очерки/Под ред. Р.Г.Апресяна. М., 1996.

¹ Ленчей А. Человеческие качества. М., 1985. С. 227.

Глава VIII