Схематично изобразим это следующим образом

Революционный период Нормальный период / \ Нормальный период

1-я стадия 2-я стадия

Все, что было сказано о "слащавых" "иллюзионистах", в равной мере распространим© и на "горьких мистификаторов".

Расценивая революцию как "творение Сатаны", они столь же далеки от понимания ее подлинной сущности, как и их оппоненты. Прославляя "реакцию", они и не подозревают, что своей ненавистью к революции они, по сути, восхваляют ее, только не первую, а вторую стадию.

И все же часть дефиниций революции выглядит более разумной- К примеру, "революция есть смена конституционного общественног порядка, совершенная насильственным путем" (определение И. Бауэру Нет необходимости сейчас добавлять что-либо к этим определения» поскольку они чересчур формальные и совершенно неадекватно отр ^ж^ ют само явление. В мои намерения не входит в противоположность в этим дефинициям предложить свою собственную. Социальные и без того изобилуют всякого рода формулировками, часто не Д^аюП5*₀р- ничего в плане приращения понимания сущностей явлений, кроме ^за(Р мализованных схем. Я скорее хотел бы поступить на манер ^наТ^х листов и дать социологический обзор серии революций, разбросан географически и во времени: русские революции XVII века, 1905 г 1917—1924 годов; французские революции 1789, 1848, 1870—1871 Я^уЦ германская революция 1848 года; английская революция середины

яд античных и средневековых революционных движений; египетс- _река; Р' _анская революции и ряд других значимых событий. Подобное ^каЯ кование даст представление о фундаментальных чертах того, что ^именуем революцией.

Из своего исследования я намеренно исключаю такие революционные жения, как чехословацкую революцию 1918 года или войну североаме- неких штатов за независимость XVIII века, которые не содержат в себе Г^а_бы одной части общества против другой, а скорее представляют войны жду державами. Революции подобного типа существенно отличаются от олюций, происходящих в территориальных рамках одного государства. Р⁶³ _всех событий мое внимание конечно же будет сконцентрировано пежде всего на наиболее значимых — "великих" — революциях, ибо они тчетливее демонстрируют типические черты. Безусловно, тщательнее ° го _я проанализировал русскую революцию, происшедшую, можно сказать, у меня на глазах. Она заслуживает пристального внимания, поскольку кроме того, что она является одним из самых ярких революцион­ных движений, за которым мне довелось наблюдать воочию, она воистину проливает свет на многие характерные стороны этого социального явления.

Эти соображения мне представляются весьма существенными. Вопре­ки расхожему мнению о "суде истории", выраженном фразами: "Со стороны виднее", "Истинные оценки историческим событиям будут даны лишь через несколько поколений", "Прошлое должно быть понято не через настоящее, а наоборот", вопреки этим суждениям я придерживаюсь иного и, как мне кажется, более справедливого мнения по этому поводу.

Не потомки, а современники — лучшие судьи и наблюдатели истории. Исторический опыт первых основан на документах, а потому неадекватен, в то время как опыт современников не опосредован ничем; их знакомство с событиями непосредственно, они переживали их ежедневно и на себе лично, в то время как знания потомков фрагментарны, случайностны и обезличены. Это утверждение становится еще весомее в отношении тех современников, которые расширяют круг своего индивидуального опыта опытом других людей, статистическими обозрениями и другими научными методами, дополняющими и корректирующими личностное знание. В этом смысле поколение современников больше гарантировано от ошибок, чем историк, исследующий события многие поколения позже, или иностранный наблюдатель, до которого доходит лишь случайная информация.

В естественных науках прямое наблюдение издавна считалось предпочти­тельнее опосредованного. И здесь явления прошлого объясняются текущими наблюдениями и экспериментами. В социальных же науках недостаточно объяснения прошлого через настоящее, так же как и несправедливы попытки трактовать давно случившиеся исторические события с помощью прямых наблюдений и анализа происходящих вокруг нас явлений.

Все сказанное проясняет мой особый интерес к русской революции. _и Р^ям°е наблюдение за ней способствует пониманию других революций постижению многих их характерных сторон. Серия революций, про- ализированных в этом духе, убедит нас в наличии многих совпада- Поз* ^ЧС^^{Т и законом}ерностей, из которых в целом и состоит ком- з_Ти™ типического феномена, именованного революцией. Каковы же _Что ^чер™, мы увидим позже. Сейчас же мне хотелось бы указать на то, _Тер ^кРи™куемые мною попытки дефинировать революцию не только Нои^Т \^{Иаско в ж}^лких потугах выделить характерные черты революций, ^едва ли приблизились к пониманию ее фундаментальных процессов. ХолоГ^ПерВЫХ' Р^ев0ЛК)Ц^ия означает смену в поведении людей, их пси- ³Наме^ИИ' ^идеол°^гии* верованиях и ценностях. Во-вторых, революция ^нУет собой изменение в биологическом составе населения, его

воспроизводства и процессов отбора. В-третьих, это — деформация социальной структуры общества. В-четвертых, революция привн*⁰^ с собой сдвиги в фундаментальных социальных процессах. ^т

Оценка революции — вещь сугубо субъективная, а научное ее из ние должно быть исключительно объективным. ^^

Революционные события подчас экзотичны и романтичны, тем менее исследователь должен быть сугубо прозаичным, ибо он призи*¹⁶ изучить ее методами и средствами натуралиста. В цели моего Здали^ поэтому входит не хвала, не хула, не апофеоз, не проклятие револют»³* а рассмотрение ее во всех реалиях. ^и>

Во имя этого я буду стараться каждый свой тезис проверять <Ь_а тами. Конечно же, руководствуясь соображениями краткости, мои до казательства будут сведены до минимума, хотя в цитируемых издания* читатель без труда обнаружит необходимые подтверждения с избытком Лишь в самых редких случаях я нарушу собственное правило и лак* нравственные оценки. И поскольку они будут разительно отличаться от научных (дескриптивных) утверждений, то вряд ли их можно будет с чем-либо спутать.