Abe России

Социологи неоднократно заявляли, что за время многовековой модерни­зации наша страна раскололась как бы надвое и сегодня в ней существуют две России — «советская» и «новая»²⁹, или традиционалистская и модернистская. Современное общество концентрируется в мегаполисах, а традиционное — в сельской местности, малых и средних монопроизводственных городах³⁰.

В мегаполисах высокие технологии, развитая промышленность и совре­менный сервис; в сельской местности — разваливающийся аграрный сектор, рутинный и слабо механизированный труд, косность и традиционализм. Пересечение двух миров дает непредсказуемые флуктуации и сочетания, неожиданные разрывы и множество точек бифуркации.

По мнению П.В. Антипина³¹, возможны четыре идеально-типических варианта развития модернизации:

1) интенсификация модернизированного общества, т.е. установление максимально гомогенных модернистских отношений внутри современ­ного общества;

2) интенсификация традиционного общества, т.е. усиление закрытости территорий («возвращение к корням»);

3) целенаправленная (догоняющая) модернизация;

4) традиционализация модерна.

Первый вариант носит точечный характер и преобладает в нескольких продвинутых регионах страны, прежде всего в Москве и Санкт-Петербурге. Они чрезмерно забежали вперед, оторвавшись от основной массы слабо- и среднеразвитых районов страны. В результате они оказались ближе к Евро­пе, чем к России. Даже экономические связи с внешним миром в двух сто­лицах, пожалуй, идут интенсивнее, чем с внутренним.

Не успевающие за лидерами регионы еще больше отстают в своем разви­тии и скатываются в пропасть традиционализма, воспроизводятся архаичные формы хозяйствования и социальных отношений, неприятие модернизации и политики интеграции с Западом. Их можно отнести ко второму варианту. Здесь сильны ценности и устои советского образа жизни и позиции комму­нистической партии. В современном политическом пространстве они полу­чили название Красного пояса (Брянск, Тула, Рязань и др.). Усиление тра­диционализма также распространено на относительно небольших террито­риях, оторванных от «цивилизации» из-за невыгодного географического положения (тайга, болота и т.д.). Ренессанс традиционализма характерен также для малых монопрофильных городов, где подсобное хозяйство стано­вится основным источником существования.

Современное российское общество — это «дезинтегрированная макрооб­щина, в которой только созревает современный социокультурный уклад»³².

²⁹ Косова Л.Б. «Человек советский» — возможность типологии // Экономические и социальные пере­мены: Мониторинг общественного мнения. 1997. № 2. С. 17.

³⁰ Антипин П.В. Указ. соч. С. 311—312.

³¹ Там же. С. 310-320.

³² Лейбович О.Л. Модернизация в России. Пермь. 1996.

Подобная характеристика присвоена ему потому, что Россия — в значитель­ной мере пока еще самовоспроизводящееся традиционное общество, не толь­ко имеющее огромные анклавы архаи­ческих укладов жизни, но и поддержи­вающее вокруг себя в постоянной готовности поле традиционализации. Такое положение вещей именуют еще неотрадиционализмом.

В зоне архаического уклада и тради­ционных ценностей проживают не только сельское население, но и мно­гие народы Севера, которые за годы советской власти не успели разорвать кровные узы с первобытно-родовым строем, а сегодня даже возвращаются к его ценностям. Индустриальная ци­вилизация коснулась их еще меньше, чем сельчан Черноземья. Освоение Крайнего Севера, активная нефтедобыча привели не только к межкультур­ному диалогу, но и к межкультурному столкновению двух России — абори­генной и мигрантской. Так, разрыв в уровне социокультурного развития коренных народов Севера с мигрантским населением из центральных обла­стей России, согласно проведенному в г. Новый Уренгой исследованию, из­меряется более чем тысячелетием (4,4 условной единицы). Создается впечат­ление, что пропасть между двумя Россиями не сужается, а, напротив, рас­ширяется³³.

Две России — это социальная и культурная доминанта 1990-х гг. К ним относили бедных и богатых, русских и нерусских, консерваторов и радика­лов, коммунистов и демократов, славянофилов и западников. Какой бы кри­терий разграничения при этом не выбирался, всегда оказывалось две России, которые, по мнению некоторых авторов, готовы схватиться не на жизнь, а на смерть. Вовсе не случайно в 1992—1993 гг. страна находилась на пороге гражданской войны. Она не началась, но ее ожидание постоянно витало над россиянами в течение всего последнего десятилетия XX в. Пожалуй, здесь помог низкий уровень социальной активности населения, которому все давно надоело.

Попытка примирить две России — вставшую на путь модернизации и оглядывающуюся в традиционное прошлое — ни к чему не привела. Ни объ­единительные съезды политических партий, пытавшихся выработать граж­данский консенсус, ни поиск русской национальной идеи не смогли повы­сить уровень общественной солидарности, столь нужной для модернизаци-онного рывка. По всей видимости, Россия все еще остается традиционным обществом, где доминирует иерархический тип социальных отношений в виде взметнувшейся в небо пирамиды промежуточных ступенек, самую вер­хнюю часть которой занимает малочисленный, но уже достаточно богатый правящий класс, а внизу расположилась политически индифферентная, не­организованная и этнокультурно разношерстная масса.

³³ Скакунов Э. Российское общество: проблемы цивилизационного развития. — http://freenet.kg/jornal/ n5/J RNAL508.htm.